Дело было в восьмом классе. К нам в школу *на воспитание* привели молодых практикантов. Одна из них - утопающая в светлых кудряшках *англичанка* Алиса попала в нашу группу. Совсем молоденькая девушка, приветливая, в глазах пылает священный огонь Знания, а сама на голову меня ниже, смешная такая, - прониклась я к ней симпатией.
Вести обычные уроки практикантам не доверяли, но на семинарах позволяли на нас экспериментировать. Слово за слово, улыбка к улыбке, мы подружились. И пригласила Алиса нас с Аселей к себе в гости.
Ну, мы встретились с подружкой после уроков, купили пестрый букет цветов и шоколадку. И, с подробной схемой передвижения в руках, отправились разыскивать Алисину квартиру. Чистенькая уютная зеленая, как сама весна, кухонька. Ложечки-поварешечки аккуратно развешаны по стенам, тарелочки-чашечки ровными рядами красуются в шкафчике, на полочке выставка баночек-коробочек со специями, - над всем этим хозяйственным великолепием витал пряный дух чего-то вкусного и подозрительно знакомого. Я повела носом - нас явно ждали.
Алиса не стала долго расшаркиваться и сразу усадила голодных школьниц за стол. Мы благодарно заулыбались урча животами и схватились за ложки. Стоп! Ложки? Неуютное подозрение закралось в душу. Я снова повела носом. Ммм...
Предвосхитив мои догадки, Алиса подошла к томящейся на плите кастрюльке и положила руку на крышку. *Я долго думала, чем бы мне вас сегодня угостить, - начала она загадочно улыбаясь, - и , приняв во внимание, что Аселя у нас вегетарианка, остановилась на... - последовала торжественная пауза, - ...гороховом супе!*
Я надеюсь, никто не заметил, как резко в это мгновение у меня вытянулось лицо! Гороховый суп! Гороховый суп!!! Это кушанье я ненавижу с детства! С той его печальной детсадовской поры, когда нас - маленьких, отнятых у семьи, несчастных ребятишек решительно потчевали смердящим гороховым супом, плоскими жилистыми котлетками и морковным киселем. Желтая мутная жидко-твердость последнего с застывшими внутри жуткими, оранжевыми с прозрачными зелеными разводами селитры, кусками морковки еще несколько лет по окончанию садика преследовали меня в ночных кошмарах. В столовой садика я сидела рядом с Павликом. Все, что я помню о нем, это имя и бледное, очень грустное лицо с ротиком *куриной жопкой*. Тетя-воспитательница грозно говорила нам: *Пока не съедите, не пойдете спать!*, и мы с Павликом медленно и томно ковырялись в котлетках и киселях, смотрели на ветки в окно, периодически развлекаясь сгребанием толстой жирной пленки на поверхности супа в стороны. При этом со дна тарелки из подозрительной жидкости буро-зеленого цвета восставали клочки белого картофеля, обрывки моркови и разварившиеся зерна гороха. Это зрелище напоминало мне... не будем об этом.
Хрупкое положение воспитанного гостя и уважение к учительнице заставили меня выдавить подобие улыбки. Так, химически улыбаясь, почти со слезами на глазах, я ждала своей участи. Участь, в виде огромной (где такие делают!) поварешки медленно, но верно приближалась к моей тарелке.
Я зажмурилась. Вот и нет супа! Но нос закрывать было бы неприлично и коварный запах беспрепятственно струился в мои ноздри, проникал в организм, бил в голову, мутил рассудок. *С этим надо кончать! - решительно встряхнулась я, - и делать это быстро, пока меня не вырвало!* На бешеной скорости, не жуя, просто заглатывая, я накинулась на суп, стараясь не позволять себе вдаваться во вкусовые подробности (благо от детсадовского, суп, все-таки, значительно отличался). О, да! Успех! Я уже поздравляла себя, любуясь пустой тарелкой, как меня парализовало видение полной поварешки свежего супа, возникающей из-за моего плеча и неотвратимо опускающейся ко мне в тарелку.
-Что вкусно? - раздался довольный голос Алисы, - я рада, что тебе понравилось.