в жизни все происходит именно так. мы летаем, как в невесомости, и слепо натыкаемся на предметы, которые хаотично летают рядом. предметами могут оказаться люди.
но за толстым покровом скафандра тяжело углядеть истину. может быть там скрывается жираф.
год назад я оставил запись в дневнике. год спустя я не помню, что там написано. еще через год мы выйдем из кабины звездолета в открытый космос.
бесконечность заключается в цикличности. (с)
путешествие в космосе - точная копия нашей жизни на земле. еда из тюбиков, пластилиновые эмоции.
каждое утро ты выдавливаешь паштет.
каждое утро ты выдавливаешь улыбку для своей жены.
грустно, когда не нужно даже выдавливать улыбку.
мы так привыкли жаловаться на других, что даже не можем обвинить себя.
пора бы уже устроить самосуд. над самим собой.
когда ты одинок - ты не способен на самоубийство. потому что попросту некого обвинить в своей смерти. а смерть без причины, как известно... ну вы все поняли.
*помехи*
на второй день в космосе меня выворачивало наизнанку. я был похож на тюбик с паштетом. теперь я каждое утро улыбаюсь тюбикам, думая, что они живые.
моя кошка, которая осталась на земле,уже во второй раз принесла потомство. причем от разных "бойфрендов". будь на ее месте человек - ай ай ай.
когда вы год провели в космосе, тяжело разговаривать с людьми. скафандр позволяет разговаривать лишь по рации, искажая твой голос, меняя смысл сказанного.
невольно начинаешь говорить не то, что хочешь, а то, что в измененном виде станет тем, что ты хочешь сказать.
то, что моя жена прекратилась в куклу, я понял лишь тогда, когда на пятый день она не вышла из камеры. ее сон не закончился, когда нужно.
а значит она останется в камере до прилета, т.к. выгружать тела в открытый космос - запрещено. знаете, а в этот момент я готов был поменять их с кошкой местами.
каждый день я тут мечтаю о том, что сделаю, когда вернусь домой. не знаю о чем мечтают другие. да и есть ли среди них люди, тоже не знаю,
потому что шлема пока никто не снимал. может быть, спустя год, мы снимем шлемы перед самым выходом в открытый космос. может быть я увижу лица тех,
с кем мы все время жили совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки.
каждую ночь мне снится один и тот же кошмар. прилетев домой, открыв камеру, я достаю труп жены с головой жирафа. ужаснее и не придумать.
*помехи*
самое страшное в невесомости то, что, чувствуя себя абсолютно свободно и паря в воздухе, ты остаешься заперт в этом чертовом скафандре.
ты остаешься заперт в своей чертовой голове.
на огромном звездолете уйма места, а твое сознание заперто в вещице, которая на земле бы поместилась в коробку из-под ботинок.
делая эту запись в дневнике, я понимаю, что она будет первой и последней, потому что писать попросту не о чем. эти безликие существа
в скафандрах с механическими голосами через год выйдут из звездолета вместе со мной и разлетятся в разные стороны без надежды на спасение.
запаса еды хватает ровно на год, чтобы никто и не подумал остаться на звездолете.
чем больше времени проходит, тем меньше я вспоминаю о своей жене. через год я уже называю ее куклой. запомните: нужен всего лишь год, чтобы человек,
которого, как Вам кажется, Вы любите, превратился в пластмассовую куклу.
*фоновый шум. видимо запись оставили на время сна*
последняя ночь на корабле. завтра нам отправляться в ту часть корабля, куда мы никогда не ходили. в ту часть, где находится выход.
можно назвать это абсолютной свободой. у нас нет ни выбора, ни желаний. мы свободны, но и одновременно заключены в цепи своего рассудка.
может, чтобы освободиться, нужно всего лишь сойти с ума? в таком случае, я не хочу быть свободным. первый раз за весь полет воспользуюсь функциями шлема.
запаса кислорода хватит на 12 часов. все это время я буду читать маленький рассказ Кортасара - Захваченный дом.