На Урале наступила глубокая осень. Деревья обронили свою разноцветную листву на ещё зеленеющую траву, но уже покрытую по утрам сединой инея. После прошедших накануне дождей, на лужах и в залитых водой колеях на размытых дорогах, появились тонкие корки льда. Перелётные птицы улетели, но в прозрачном холодном небе ещё можно было увидеть клинья диких гусей, улетающих в сторону юга.
На ещё не замёрзшем притихшем пруду собирались в стаи дикие утки, готовясь к длительному перелёту. Природа жила привычной многовековой размеренной жизнью и не замечала происходящих вокруг перемен. Ей было не до этих людских бед и страданий, которые в её глобальном масштабе являлись мелкими, незаметными и ничего не значащими.
Павел был заядлым охотником, и часто по многу дней пропадал в лесу в поисках добычи, ночуя на лесных заимках и в охотничьих избушках. В это время на Урале начиналась охота на глухарей и на уток. Взрослый глухарь может быть достаточного больших размеров, а вес его достигает от 3 до 6 килограммов. Он больше всего любит селиться в сосновых и кедровых борах, но так же может жить и в смешанных лесах, где обязательно должны расти сосны, поскольку зимою эти птицы кормятся только их хвоей. В местах кормления птиц остаётся много иголок, разбросанных на той стороне дерева, где птица ела. Также там можно заметить помёт и оторванные глухарём небольшие ветки. По таким признакам охотники и находят свою добычу.
Для хорошей охоты на глухаря оптимальной является пасмурная и сырая погода, когда шум от веток под ногами охотника не слышен. В такую погоду птицы могут провести у кормушки почти целый день. Маленький моросящий дождик делает землю влажной, скрадывая шаги охотника. В ясную же погоду, да ещё на небольшом морозе, любой звук разносится далеко по лесу и заранее предупреждает осторожную птицу о приближении человека.
В этот же период начиналась охота местных жителей, испытывающих острый недостаток продовольствия, на уток, слетевшихся перед перелетом на Салдинский пруд. Особенно оригинально и колоритно охотился на уток дед Иван Козлов по кличке "Бомбардир", живший в конце улицы. Жена Ивана давно померла, а двое сыновей работали где-то на золотых приисках. Сколько деду лет не знал никто, только знали, что он воевал артиллеристом ещё на Крымской войне 1853-1856 годов. На утиную охоту дед Иван выходил по осени со своей охотничьей лайкой Пальмой всего пару раз в сезон, собирая на это редкое забавное зрелище толпу ребятишек и уличных зевак.
"Бомбардир" в обветшалом овчинном тулупе до пяток, с древним двухдюймовым кремневым дробовиком на плече, заряжающимся со ствола, не спеша выходил на берег пруда, на который слетались утки перед перелётом. Под мышкой он нёс валенок, набитый старой ветошью, и торчавшим из голенища, вылинявшим солдатским вещмешком. Затем дед расстилал на земле вещмешок, вынутый из голенища, садился на него под гигантским старым тополем, опираясь спиной на его могучий ствол в два обхвата, засовывал приклад дробовика в валенок и прикладывал всю эту замысловатую конструкцию к своему плечу. Направив дробовик в сторону уток, плавающих на пруду, "Бомбардир", зажмурившись, приоткрывал свой беззубый рот, как делают артиллеристы перед выстрелом из орудия, и заскорузлым указательным пальцем нажимал на курок своей "мортиры".
Раздавался оглушительный выстрел, сопоставимый по силе звука с выстрелом малокалиберной пушки. Спокойная гладь воды на пруду вздымалась широкой полосой брызг под мелкой свинцовой дробью, выпущенной из ствола дробовика. "Бомбардир" заваливался под тополем от ружейной отдачи и лежал, не двигаясь несколько минут, пока не приходил в себя. Тем временем Пальма таскала из воды трофеи в виде убитых и раненых уток, которых обычно было больше десятка. Дед вставал с трудом на ноги, не спеша собирал дичь в вещмешок и не твёрдой походкой уходил к себе домой, сопровождаемый шумной толпой радостных ребятишек. На этом вся его охота заканчивалась.