Скачать в формате rtf.
|
|
||
Действие повести происходит на одной из тёмных планет во вселенной Звёздного Каменщика. Предисловие к Звёздному Каменщику так же относится и к этой повести. Оплата за книгу производится по принципу добровольных пожертвований. Сумма - по Вашему ощущению справедливости. Реквизиты в разделе "поблагодарить автора" на сайте www.ovold.com | ||
Действие повести происходит на одной из тёмных планет во вселенной Звёздного Каменщика. Предисловие к Звёздному Каменщику так же относится и к этой повести. Оплата за книгу производится по принципу добровольных пожертвований. Сумма - по Вашему ощущению справедливости. Реквизиты в разделе "поблагодарить автора" на сайте www.ovold.com
Сдирая плоть с костей,
сдирая череп с мозга
Мы помним: твердь внутри,
Нет спермы у алмаза!
Бульдозерист Пётр Кузьмич ловко управлялся с рычагами вверенного ему ЧТЗ Т-170, курил самокрутку, и переваривал в памяти события своей нехитрой жызни. Пятнадцатитонная гусеничная машина медленно, но верно, преодолевала колдобины и вдавливала камни в рыхлую почву.
Бригадир сказал: ехать тудыть, за овраг, правее хутора Кривошеиных, на дальний конец Балабановской балки и сравнять мелкую поросль, что мешает вспахать гречишное поле.
Ну, тудыть, значит тудыть, - думал про себя Кузьмич. Бульдозерист с пятнадцатилетним стажем, он не видел в этом деле ничего сложного. Хутор Кривошеиных он мог найти даже с закрытыми глазами. Ещё бы. Он ведь родился и вырос в деревне Рытовка. А до хутора Кривошеиных рукой подать. Ещё будучи совсем мелким пацаном, с неоволосевшими яйцами, он с друзьями каждую осень бегал к Кривошеиным яблоки воровать. Старый Кривошеин не раз грозился подстрелить пацанов из своей двустволки. Но ни разу свою угрозу так и не выполнил. Не посмел. В те годы было вполне очевидно, что старый колдун не посмеет стрельнуть в пацанов. Или не очевидно?
Гусеничные цепи бульдозера рыхлили одноколейную просёлочную дорогу, по которой почти никто не ездил. Впрочем, дорога, слишком пафосное слово. Эта так называемая дорога отличалась от чистого поля только тем, что здесь имелись две колеи, проторенные колёсами и гусеницами. Сейчас, в весеннюю расхлябицу, ни одна легковушка здесь не проехала бы. Но мощный бульдозер не испытывал никаких проблем. Куски мокрой глины взлетали фонтаном вверх и разлетались в стороны, забрызгивая придорожные кусты, на которых только начали набухать почки. Кузьмич прекрасно знал возможности своей техники, и потому почти не смотрел на дорогу. Что он там не видел за 15 лет работы в одной деревне? Он смотрел в себя, лишь краем восприятия намечая траекторию движения бульдозера.
Так мог старый Кривошеин пальнуть из своей двустволки по двенадцатилетним ребятишкам или не мог? Кузьмичу вспомнились посиделки у костра за околицей. Вспомнились друзья детства. Вспомнилась картошка, поджаренная на углях и первые сигареты, стыренные у родителей. Вспомнилась Нюрка, которую они с друзьями взяли на слабо. Поспорили, что она не осмелится раздеться до гола и пробежать мимо сельсовета. Нюрка посмела. Где она сейчас? Деревенские говорили, что Нюрка повзрослела, у неё отрасли большие сиськи, и она вышла замуж за бизнесмена из столицы. Или за офицера ФСБ? Впрочем, не важно. Кузьмич прогнал воспоминания о том, как у него бешено заколотилось сердце, когда он впервые увидел голую Нюрку, у которой тогда только начали отрастать сиськи.
Усилием воли Кузьмич переключил воспоминания на Гришку косого:
- Если в Кривошеина камнем кинуть, вот тогда он пальнёт! Ей Богу, пальнёт! - уверенно говорил Гришка, доедая чёрную, обугленную на костре картофелину. Почему-то именно этот момент детства глубоко врезался в память Кузьмича. Почему эпизод с голой Нюркой врезался в память, Кузьмич прекрасно понимал. Но почему эпизод, где мальчишки банально бравировали друг перед другом, врезался в память и не забывается уже более двадцати пяти лет, Кузьмич понять не мог.
- Не посмеет, побоится, что его посадят, - тихим и занудным голосом ответил черноволосый Руслан.
- А ты пойди и кинь - подначил Руслана Гришка.
- И пойду! - Ответил Руслан. Однако, то ощущение, которым всегда сопровождались слова Руслана, вызывали у мальчишек одну только неприязнь. Всем казалось, Руслан никогда в жызни не совершит ни одного решительного поступка. Не посмеет задрать юбку ни одной девке. Как они тогда ошибались! Фатально ошибались. Один решительный поступок Руслан всё же совершил. За что и отбывает теперь свои 15 лет строгого режима. Впрочем, эта история не имела отношения к Кривошеину. И потому Кузьмич постарался вытеснить это мерзкое воспоминание другими, менее кровавыми.
Воспоминания вернулись к старому другу, Гришке: узкое лицо, резко очерченные скулы, тонкий нос, угловатый подбородок. Всё тело поджарое, жилистое, ни капли жира. Никаких особенных высот в жызни Гришка не достиг. Но он и не стремился к славе или богатству. Сейчас работает зоотехником, женат на доярке, воспитывает двоих сорванцов. У Гришки была манера что угодно говорить твёрдым, уверенным голосом, нисколько не задумываясь, что реально, а что нет. Эта манера регулярно открывала Гришке доступ к влагалищам девушек из окрестных деревень. И даже косоглазие ему не мешало. Благодаря массовой женской любви, Гришка никогда не попадал в серьёзные передряги. Все поножовщины обошли его стороной. Хаос девяностых ни разу не втянул Гришку в бандитские разборки. И даже за два года службы в армии его ни разу не избили в кровь.
Бульдозер тряхнуло и Кузьмич отвлёкся от самокопания. Наверно, крупный камень на дороге, скользнула мысль и быстрым движенем рычага Кузьмич выровнял ход пятнадцатитонной машины. Вот уже и хутор Кривошеиных виден слева от дороги: две старые бревенчатые избы и железный гараж. Избы от времени приобрели тёмно серый цвет и покосились. Гараж заржавел, железные ворота гаража закрыты внахлёст, левая на правую. Самого Кривошеина нигде не видно. Заросли возле изб сейчас не сильно мешают обзору: редкие ветви, на которых только через месяц-другой появится зелёная листва. А ещё месяцев через пять, возможно, появятся какие-нибудь плоды.
Подзапустил старик своё хозяйство, подумал Кузьмич, медленно проезжая мимо. Сейчас, конечно, Кузмич не стал бы дразнить старого Кривошеина. Взрослые мужики такой ерундой не занимаются. Но детские воспоминания вновь возбудили яркие чувства в сердце Кузьмича. Как колотилось сердце, как сжимало солнечное сплетение, когда он лез в сад за яблоками! В память о былых острых ощущениях Кузьмич дал длинный гудок, помахал мозолистой рукой в окно бульдозера и поехал дальше.
Бригадир сказал: "тудыть", - вспомнил указания своего непосредственного руководителя Кузьмич и стал высматривать Балабановскую балку. Вот она, после хутора Кривошеина буквально метров пятьдесят, идёт перпендикулярно дороге. Весенние талые воды скопились на дне, никакого моста нету. Пожалуй, здесь и на гусеничном ходу не проедешь, решил про себя Кузьмич. Впрочем, ехать через балку и не требовалось. Нужно было, согласно указаниям бригадира, доехать до пересечения балки с оврагом, на дне которого протекает река Смородина, и сравнять там какие-то заросли.
Недолго думая, Кузьмич свернул с дороги налево и поехал вдоль балки. Земля здесь отличалась от дороги только тем, что не было колеи. И под гусеницы то и дело попадались кусты, да мелкие деревца. И зачем только бригадиру понадобилось это поле? Ехать сюда далеко, дорога вся в колдобинах. Эдак можно и подвеску комбайна сломать.
Гречка подорожала, вот он и суетится, - подсказала жытейская мудрость. - А ещё, здесь на удобрениях можно сэкономить. Вдоль этой балки сто лет никто не пахал. Земля должна была накопить плодородность.
Бульдозер - машина медленная, мелких препятствий и ухабов не боится, поэтому Кузьмич за 15 лет своего трудового стажа наработал не только мозоли, но и философский склад ума. Вот молодая берёзка: лет десять она здесь росла, вгрызалась корнями в глинистую почву и тянулась ветвями к звезде по имени Солнце. Хрясьть, и за мгновение пятнадцатитонная железка сравняла с землёй все её усилия. Как знать? Быть может, где-то в небесах ездит нечто, что может вот также, за мгновение, переехать планы и надежды всего человечества?
Чтобы комбайн благополучно доехал до гречишного поля, нужно проторить колею. Прямых указаний на этот счёт бригадир не давал. Но Кузьмич - опытный сельхозработник. Может и сам догадаться, что от него требуется. Чем, если не бульдозером, проторить дорогу, по которой потом поедет более изящная техника?
Мелкие берёзки и осины стали попадаться всё чаще и чаще. Кузьмичу пришлось на время оставить свои сомнения по поводу реальности явившегося мужичка в серых штанах и переключить внимание на управление бульдозером. Сбавлять скорость после стрёмной встречи абсолютно не хотелось.
Хрясьть! И ещё одна тоненькая осина сломалась. А вот эту берёзку я объеду. Она очень красивая, решил про себя Кузьмич. Он оглянулся на мгновение, чтобы убедиться в том, что стрёмного мужичка нет позади, и взял немного левее. Что же красивого в этой берёзе?, - Спросил сам себя Кузьмич, глядя, как проплывает по правую руку берёзка, из-за которой он отклонился от прямой? Комбайнёр потом будет материть меня каждый раз, когда будет проезжать этот изгиб колеи. Я ведь не просто так еду по бездорожью, я делаю колею для комбайна.
Но возвращаться Кузьмич не стал. Как-то ему было не по себе от всего этого. Вроде и не испугался он того мужичка. Вроде и не впервой ему в одиночестве работать на удалённых сельхозугодьях. Если появятся лихие люди, Кузьмич может и гаечным ключом в морду дать, за ним не заржавеет. Да и откуда здесь бандитам взяться? Сюда, иначе как на гусеничном ходу, не доедешь. И грабить тут некого. Бутыль самогона, мешок прошлогодней картошки и банка солёных огурцов - вот максимально-возможная добыча бандитов, если они вдруг сюда заявятся.
Но, всё же... Было в этом место что-то такое, от чего замирает сердце и появляется холодная ясность во взгляде. А как же сам бульдозер? - Мелькнула шальная мысль. Бульдозер - машина очень дорогая. Память Кузьмича услужливо подняла на поверхность воспоминание о том, как бригадир, матерясь через каждые пол слова, разъяснял Кузьмичу, что он за всю оставшуюся жызнь не сможет отработать стоимость этого бульдозера.
Кузьмич проехал ещё сотню метров и ощутил тепло внизу жывота. Местность вокруг изменилась. Но, что изменилось, Кузьмич не понял. Появился некий уют, которого никак не может быть на мокрой глине при температуре девять градусов по Цельсию.
Кузьмич поднял взгляд и ахренел: Буквально в пятнадцати метрах, прямо по курсу бульдозера, он увидел трёх голых девиц: блондинку, брюнетку и рыжую.
Голой бабой Кузьмича давно уже нельзя было удивить. Видел он и голых доярок, и голых пастушек, и голых свинарок. И продавщицу сельского магазина видел голую, на мешках с крупой. А уж сколько голых экотуристок он повидал....
Но эти три девушки были другие. Кузьмич не имел возможности понять, чем эти три девушки отличаются от обычных доярок. Ну, может быть, тела более подтянутые. И кожа более упругая. И сиськи немного выше. Но суть не в этом.
Кузьмич нутром чувствовал, что эти три девушки не такие, как все. Нельзя с ними просто так поболтать. Нельзя играючи шлёпнуть по попе. Нельзя напоить самогоном и трахнуть на сеновале. Все обычные алгоритмы поведения, наработанные Кузьмичом за сорок лет жызни, мгновенно потеряли смысл. Вместо этого Кузьмич ощутил, что должен этим девушкам нечто очень необычное. Нечто такое, что он не знал, каким словом назвать. Нечто великое и прекрасное.
Это совсем не тот долг, который внушают солдатам, когда строят их на плацу. И не тот долг, который по банковскому кредиту. Кузьмич ощутил, что нужно предложить этим девушкам нечто настолько красивое, что не в сказке сказать, ни в текстовом редакторе описать.
Ауры этих трёх девиц разительно отличались от энергетических коконов простых тружениц села: Плотно наполненные светлой энергией, с чёткой границей. Будто стеклянные яйца высотой метра три, заполненные доверху чистым сжиженным светом.
Впрочем, стекло - не совсем верное сравнение: Границы ауры трёх девушек состояли из материи, которая существует только в звёздной реальности, и эта материя была подобна бронестеклу, из которого делают прозрачную часть пилотской кабины самолётов.
Ауры тех девиц, которых Кузьмич трахал ранее, были похожи на слабо различимые амёбы, без чёткой формы, с множеством хлопьев грязи, плавающих в эфемерной субстанции, лишь смутно напоминающей сжиженный свет.
Если бы Кузьмич мог видеть звёздные тела, он бы сразу увидел, чем эти девушки отличаются от его бывших любовниц. Но простой бульдозерист такой позицией восприятия не владел.
Кузьмич отчаянно шевелил мыслями: у него было ощущение, что надо высунуться из кабины бульдозера и сказать нечто очень-очень красивое. Или очень мужественное. Множество мыслей роилось в уме Кузьмича, но в конкретные слова эти мысли никак не оформлялись.
К счастью, блондинка прервала неловкую паузу. Она вынула пальчик из влагалища и поманила Кузьмича к себе. Воспротивиться Кузьмич не посмел.
Он вышел из кабины бульдозера. Про гаечный ключ, притороченный к сиденью, даже и не вспомнил. На ходу расстегнул засаленную куртку и бросил её на землю. Подошёл ближе к трём девушкам, завозился с ремнём штанов, тяжело пыхтя, поднял взгляд на блондинку, она оказалась ближе всего.
- Дай, помогу, - молвила блондинка. Кузьмич послушно отдал ремень штанов в девичьи руки, и посмотрел на сиськи с твёрденькими розовыми сосочками. Сиськи у блондинки были меньше, чем у брюнетки и рыжей. Но, зато, от её груди веяло таким твёрдым, таким проникновенным чувством... Взгляд Кузьмича, как бы сам собой, остановился на точке между сосками. От этого взгляда Кузьмича как будто ломом в центр груди ударило. Но этот нематериальный лом не остановился в груди, он опустился в половой член и заторчал колом.
Блондинка расстегнула пряжку ремня, уверенным движением оттянула пояс штанов, аккуратно обвела им торчащий член и сбросила штаны вниз, на рабочие кирзачи. Кузьмич, тем временем, через голову скинул с себя рубашку и майку. Затем он вышагнул из своих кирзачей и штанов, схватил блондинку за бёдра, повалил её на землю, сам упал на колени между её ног, и вставил свой разгорячённый кол во влажную дырочку.
Блондинка послушно откинулась назад, обняла Кузьмича руками за плечи, задрала ноги и скрестила стопы над его копчиком. Брюнетка и рыжая пододвинулись с двух сторон к слившейся в порыве страсти паре, брюнетка справа, рыжая слева. Брюнетка обняла совокупляющуюся пару правой рукой, а рыжая левой; брюнетка возложила левую руку на задницу Кузьмича, а рыжая возложила на задницу Кузьмича свою правую руку.
Кузьмич стал совершать возвратно-поступательные движения, аки поршень в цилиндре двигателя бульдозера, и буквально после пятнадцати тактов кончил.
- Ух, девушки, какие же вы красивые, - пролепетал Кузьмич, слезая с блондинки. Вместо ответа на комплимент, брюнетка томно улыбнулась, а рыжая хихикнула.
- Я тоже хочу! - Воскликнула рыжая.
- Подождите, девушки, дайте отдохнуть, - тяжело вздохнул Кузьмич.
Но рыжая бестия не послушалась его, ловко вскочила верхом на лежащего на спине Кузьмича и посмотрела ему в глаза. "А глаза-то у девахи зелёные, как изумруды" - мелькнула мысль. Взгляд изумрудных глаз прожёг восприятие Кузьмича, зажёг огонь в сердце и опустил этот огонь в самый низ жывота. Член Кузьмича задёргался, набух и затвердел. Рыжая взяла в ладошку член и насадилась на него своей тёплой дырочкой, как на кол.
Ооо ууу аааа, - только и сумел вымолвить Кузьмич. Рыжая Бестия упёрлась руками в грудь Кузьмича, прижала стопами его колени к земле и стала ритмично выгибать свою спину вверх-вниз, подобно кошке.
На этот раз выдержки Кузьмича хватило гораздо дольше, чем на пятнадцать тактов. Трижды Кузьмич ощущал, что скоро кончит. И трижды рыжая девушка каким-то мистическим чувством улавливала этот момент, останавливалась и смотрела на Кузьмича холодным взглядом. Под этим взглядом Кузьмич чувствовал, как огонь и твёрдость внизу жывота растворяются. Когда Кузьмич начинал ощущать, что теряет эрекцию, рыжая бестия вновь прожигала его взглядом глаза в глаза, прямо в сердце. Из сердца огонь опускался в половой член, и трах начинался с новой силой.
На четвёртый раз Кузьмич ощутил, что всё нутро горит огнём, и жалобно застонал. Рыжая поняла его и милостиво позволила кончить. Вместе со спермой во влагалище рыжей бестии вылетел весь избыточный огонь. Девушка снялась с обмякшего члена, ловко перекатилась на правый бок и смачно поцеловала Кузьмича в губы.
- Теперь мой черёд, - томно прошептала брюнетка.
- Девушки! Дайте, пожалуйста, отдохнуть. - Взмолился Кузьмич.
Но брюнетка не послушалась. Всем телом она прижалась к Кузьмичу справа. Кузьмич ощутил приятную прохладу девичьего тела. После огня рыжей, эта прохлада была очень приятна, и Кузьмич присмирел, успокоился, его стало клонить в сон. Но то, что происходило с Кузьмичом, вовсе не было погружением в сон.
Кузьмич почувствовал, что его обволакивает нечто, похожее на огромную мягкую подушку. Он попытался пошевелиться, но руки и ноги отяжелели и потеряли чувствительность. Буквально через пол минуты Кузьмич уже забыл, где он, кто он, как он сюда попал и какой он.
Было такое ощущение, будто он превратился в огромный комок ваты, сквозь который, как сквозь фильтр, протекает нечто эфемерное. Ощущение собственного тела оказалось где-то в стороне. Как будто тело - вовсе не его тело, а какая-то кукла, лежащая рядом. Кукла, которой можно чувствовать, подобно тому, как он мог бы чувствовать внезапно отросшей третьей рукой.
Кукла-тело, к ощущалам которой Кузьмич сейчас был подключен, времени зря не теряла. Кукла, бывшая когда-то телом Кузьмича, взяла Брюнетку за бёдра, повернула её попой вверх и прижала её к земле. Без всякого прицеливания твёрдый эрегированный член проскользнул между ножек брюнетки и внедрился в её густо смазанное влагалище. Упругие ягодицы брюнетки жёстко упёрлись в нижнюю часть жывота тела Кузьмича.
Не нужно было смотреть, где находится вход во влагалище, ибо прямое знание о точном месте нахождения входа во влагалище просто было. Чьё это было знание? Кузьмича?, Куклы, бывшей когда-то его телом?, или брюнетки?, или постороннего наблюдателя?..., невозможно было определить. Знание о том, где находится вход во влагалище, просто существовало, не являясь достоянием чьего-либо ума.
Кузьмич ощущал фрикции полового члена так, будто это не он занимался сексом с брюнеткой. По ощущениям больше походило на то, будто он случайно пролетал мимо, и подключился к ощущалам тела постороннего мужика.
"Но так гораздо приятнее!" - Память о предыдущих трахах оказалась здесь же. Не своя и не чужая. Память о былых любовных приключениях Кузьмича просто существовала, нигде не локализуясь. Мужской ум Кузьмича сформировал намерение проанализировать ситуацию, и существование памяти сделалось очевидным.
"Такой способ заниматься любовью дарует гораздо более прямые ощущения." - Осознал Кузьмич. - Как будто пропала перегородка, которая раньше отделяла Кузьмича от сексуальных ощущений. Как будто раньше ощущения преодолевали целый лабиринт нервов в теле Кузьмича, а сейчас, каким-то чудом, ощущения стали поступать в Кузьмича напрямую.
"Мне кажется, можно вот так заниматься любовью целую вечность" - Мелькнуло в сознании Кузьмича. Но, как только Кузьмич подумал про вечность, он ощутил, что вечный секс, это и есть он. Ощутив себя вечным сексом, Кузьмич сразу кончил, и всё вернулось на свои места.
Он открыл глаза, и обнаружил под собой женскую голову, покрытую густыми чёрными волосами. Чуть ниже обнаружились загорелые женские плечи и спина. Кузьмич приподнялся на руках и увидел под спиной загорелые женские ягодицы. Вынул свой обмякший член из влагалища, хотел было слезть с девушки, чтобы не переутомлять её. Но по бокам обнаружились блондинка и рыжая. Во время совокупления они обнимали Кузьмича и брюнетку.
- Что это было? - Удивлённо спросил Кузьмич.
- У тебя был философский оргазм великих мудрецов востока, - радостно ответила рыжая.
- Аааа. Ну тогда всё понятно, - протянул Кузьмич. На самом деле ничего не было понятно. Но не признавать же своё непонимание перед женщинами.
- А давайте познакомимся, девушки! - Предложил Кузьмич. Вместо ответа все три девушки прыснули дружным смехом. Засмеялась даже брюнетка, которую Кузьмич прижимал к земле всем весом своего мужественного тела, закалённого трудностями сельской жызни.
- Серьёзно, девушки! Меня зовут Пётр Кузьмич. Но все называют меня просто, Кузьмич. А вас как?
Рыжая девица выпустила из объятий Кузьмича и, на четвереньках, переместилась к его ногам. Там она села в позу лотоса, бесстыдно выставила вперёд грудь с красно-коричневыми сосцами, и стала совершать замысловатые движения своим тазом. То вперёд-назад. То по кругу. То из стороны в сторону.
- Что ты делаешь? - Спросил Кузьмич у рыжей.
- Я расправляю Маринке кундалини. Ты отдавил ей кундалини, пока трахал её.
- Ой, извини, Марина. Тебя ведь так зовут? - Кузьмич слез с девушки и улёгся туда, где только что возлежала рыжая.
- Да. Меня зовут Мариной, - ответила брюнетка, массажируя свою затёкшую задницу.
- А я Анжелика, - сказала рыжая бестия, не прекращая энергично вращать попой.
- Я Цубаса. - Блондинка мило помахала Кузьмичу ладошкой без малейших признаков загара.
- Цубаса? - Удивлённо переспросил Кузьмич. Только сейчас он обратил внимание на то, каким чистым, небесно голубым цветом обладают глаза блондинки.
- Да. Мои родители очень любили хентай, и назвали меня так в честь одной из героинь. - Подтвердила Цубаса.
- Как вы здесь очутились, такие красавицы! Почему голые и босые?
- У нас к тебе есть просьба, Кузьмич. - Вместо ответа, сказала Анжелика. - Не езди дальше и не порть бульдозером землю.
- Сделаешь это для нас? Ну пожалуйста.... - Марина приподнялась на локте и повернула голову к Кузьмичу. Как и следовало ожидать, глаза у Марины были карие. Но какой равномерный, какой чистый коричневый цвет зрачков! Кузьмич невольно засмотрелся на Маринкины глаза и позабыл о просьбе Анжелики.
- Это место очень дорого нашим сердцам. Не порть, пожалуйста, его своим железным монстром. - Взмолилась Цубаса, приложив ладошку к центру груди.
- Не могу, девушки. - Ответил Кузьмич. - Я бы и рад сделать для вас всё что угодно. Но это не моя воля. Председатель колхоза так решил. И он это сделает. Даже если не поеду я, он пошлёт кого-нибудь другого. А что в этом месте особенного? - Кузьмич огляделся по сторонам: они находились на небольшом пригорке, меньше метра высотой. Кругом мокрая, глинистая земля, редкие жиденькие кусты. Бульдозер стоял там, где Кузьмич оставил его.
- Это - священное место, - подала голос Марина.
- Ой, а что это мы, голые лежим прямо на земле, - внезапно опомнился Кузьмич. - Не лето же!
- Земля тёплая. - Коротко сказала Анжелика.
Кузьмич с удивлением пощупал землю: "и правда, тёплая". Будто натопленная печка. И как это он раньше не заметил? Был слишком увлечён женскими прелестями. А сейчас, натрахавшись вдоволь, Кузьмич начал соображать:
- Вы что, жгли здесь костёр?
- Нет. Это Хозяин подогрел для нас землю. Ему это не трудно. - Ответила Анжелика.
Кузьмичу вспомнился странный мужичёк в серых штанах, который тоже говорил про какого-то Хозяина. Значит, они как-то связаны. Кузьмич внимательно осмотрел землю, на которой лежал: никаких следов костра не было видно.
- А где ваша одежда? Или вы так и пришли сюда, голые и босые?
- Наша одежда спрятана там, за кустами, - Анжелика указала головой куда-то в сторону. Ответ показался Кузьмичу вполне разумным. Уточнять, где именно спрятана одежда девушек, он не стал.
- О каком Хозяине вы говорите? - Вопрос прозвучал вовсе не праздно. Разговоры о неком неведомом Хозяине насторожили Кузьмича. Места-то дикие, кто их знает, с кем тут дружбу водят эти девушки.
- Ты понравился Хозяину, у тебя доброе сердце. - Увильнула от прямого ответа Анжелика.
- И высокие помыслы тебе не чужды. Хозяину это нравится. - Сказала Цубаса.
- Хозяину понравилось смотреть, как ты трахал нас. - Подала голос Марина. Она по-прежнему лежала кверху попой.
От слов Марины Кузьмич резко насторожился. Поднял голову и стал озираться по сторонам. Поблизости никого не было видно. Кусты слишком жидкие, и листва ещё не появилась. За такими кустами не спрячешься. Кузьмич встал, чтобы видеть дальше, и осмотрелся ещё раз. Никакого вуаериста поблизости не наблюдалось.
"Наверно, это какие-то извращеньческие игры городских." - Подумал про себя Кузьмич, - оно и понятно. Все городские мужики - слизняки. Даже мешок картошки поднять на плечи не могут. А я мужик, ничего себе. Могу и дров на зиму наколоть, и огород перекопать, и стог сена могу на вилы поднять. Не удивительно, что эти цыпочки захотели меня.
Рассуждая таким образом, Кузьмич успокоился. Даже если и подглядывал кто-то, как я трахался одновременно с тремя бабами... Мне по хрену. Я не политик столичный, Я не обязан делать вид, что семейные ценности мне дороже жызни.
Да что там? Я не раз видел, как Гришка трахал баб. И Гришка недавно видел меня, когда я вставлял доярке. И как я сельскую продавщицу трахал, мои друганы видели. Мы ведь всей компанией за закуской ходили, когда Машка предложила внатуре доказать, что я мужик. Думала, мне слабо. Хе-хе.
Ещё в жызни Кузьмича были эпизоды совместной пьянки с деревенскими бабами, плавно переходившие в групповухи. Но Кузьмич предпочитал не вспоминать об этом.
В любом случае, ложная стыдливость за естественные потребности тела прошла у Кузьмича где-то к двадцать второму году жызни. И сейчас ему было не стыдно. Просто, все эти разговоры о неком Хозяине показались Кузьмичу подозрительными. И он решил узнать, о ком идёт речь.
- Расслабься, - сказала Анжелика и потянула Кузьмича за руку, - так ты хозяина всё равно не увидишь.
- А где он?
- Он не в этом мире. И он - не человек. - Пояснила Цубаса.
- Он подогрел для нас землю, и Он защищает нас от холодного ветра. И Он же восполнял тебе потери жызненной энергии после каждой эякуляции. - Анжелика смотрела в упор на Кузьмича своими изумрудными глазами, и Кузьмичу стало немного не по себе. - Или ты, в гордыне своей, решил, что сам способен так быстро восстановить запас жызненных сил после трёх эякуляций подряд? Весенняя энергия ещё не пришла, неужели тебе кажется, что это ты сам, без весенней энергии, вырабатываешь достаточно тепла для сугрева тела своего? И даже одежда не нужна?
- Мы очень просим тебя, Пётр Кузьмич, не порть, пожалуйста, это место. Оно очень хорошее и очень нужное людям, - подхватила Марина.
- Да что такого особенного в этом месте? - Спросил Кузьмич. Девушки были очень милы. И ему очень понравилось трахаться с ними. Но эти попытки упросить его не делать свою работу начинали раздражать.
- Это место испокон веков почиталось, как священное. - Анжелика, по прежнему, сидела в позе лотоса. - Многие люди приходили сюда, просили здоровья, благополучия, хороший урожай, чтобы скотина размножалась. Хозяин, конечно, не всем помогал. Но многим.
"Какие-то странные сектантские штучки" - подумал про себя Кузьмич. Но обижать девушек, которые доставили ему столько удовольствия, не хотелось. Поэтому вслух Кузьмич сказал следующее:
- Мне было очень приятно с вами, милые дамы. Я очень рад, что мы познакомились. Но сейчас мне надо ехать. Иначе бригадир заругает. А председатель колхоза может зарплаты лишить. Без зарплаты на что я буду жыть?
Сказав так, Кузьмич встал и стал собирать одежду, которую раскидал в порыве страсти.
- Ты можешь загадать желание. - Сказала Цубаса.
Кузьмич оглянулся на Цубасу и на минуту забыл про свою одежду. Какая же это необычная девушка! Высокая, стройная. Ноги и руки длинные. Пожалуй, даже, длиннее, чем надо. Пальцы на руках и на ногах тоже несоразмерно длинные. Глаза голубые, волосы на голове светлые, почти белые, с серебристым отливом. Сосочки розовые. Сисечки маленькие, что, впрочем, нормально для такого худощавого телосложения. Лобковые волосы чисто выбриты. Просвет между бёдрами как бы намекает, что ноги могли бы быть гораздо толще. Но будь ноги Цубасы толще, не было бы этого пронзительного ощущения, что в промежности у Цубасы постоянно чего-то не хватает.
Не хватает чего-то неописуемо красивого. Чего-то, что составляет суть и основу жызни земной. Не хватает чего-то, что светит не светом, но чистой красотой.
Кузьмич невольно засмотрелся и позабыл про задание бригадира. Анжелика воспользовалась моментом замешательства и выдала ещё одну многосложную мысль:
- Кузьмич, пока Хозяин благоволит тебе, ты можешь загадать желание. Он многое может. Многим он уже исполнил самые сокровенные желания. Может и у тебя на душе есть что-то, с чем ты самостоятельно не можешь справиться?
- Пусть у Марины зажывёт то, что я ей отдавил. - Сказал Кузьмич громко, как бы обращаясь к кому-то, кто спрятался на значительном расстоянии.
- Добрый ты человек, Кузьмич. - Марина подняла взгляд и смущённо заулыбалась. - Но ты и сам можешь справиться. Просто погладь меня по попе своей сильной рукой, и всё пройдёт.
- Что для тебя действительно важно? - Спросила Цубаса.
Кузьмич обернулся и замер со своими штанами в руках. Марина, по-прежнему, лежала на жывоте и весело болтала ногами над своей голой попой. Анжелика сидела в мистической позе и совершала плавные движения туловищем вперёд-назад. Цубаса стояла прямо, возвышаясь над группой девушек, подобно фонарному столбу.
"Они хотят ещё по разочку" - Догадался Кузьмич. Но три раза за один день - слишком много для сорокалетнего мужика.
- Давайте встретимся на этом же месте на выходных, - предложил Кузьмич, чтобы утешить девушек.
- Мы встретимся с тобой, когда захочешь. Только не порти место своим бульдозером, - взмолилась Анжелика.
- Загадай серьёзное желание, и ты поймёшь, что Хозяин этого места действительно добр! - Добавила Цубаса.
- Серьёзное, говоришь.... - Кузьмич призадумался. - Если вы просите, милые дамы, Я загадаю серьёзное желание. Но никто не сможет его выполнить. Что тогда?
- Просто попытайся, - твёрдо проговорила Цубаса.
- Пусть моя тётка исцелится от алкоголизма, гонореи, сифилиса, герпеса и хламидиоза. Пусть у неё пропадут лобковые вши, и пусть она бросит курить, и пусть у неё вырастут лобковые волосы, и пусть она найдёт себе более пристойное занятие, чем проституция.
- Какой же ты всё-таки добрый! - Радостно воскликнула Анжелика.
Повинуясь внезапному порыву, все три девушки подскочили, подошли к Кузьмичу, обняли его с трёх сторон, стали гладить, целовать....
- Иди домой и ложись спать. Завтра, к утру, всё будет исполнено. - Заверила Кузьмича Цубаса.
- В рабочее время спать не могу! - Твёрдо ответил Кузьмич. Решительным движением он отстранил от себя голых девушек, по быстрому оделся, и сел в свой бульдозер.
Кузьмич ещё раз оглянулся, но девушек он уже не увидел. Кусты, хоть и без листвы, но здесь их довольно много. Наверно, девушки пошли одеваться. Получили, что хотели, городские цыпочки. Маловероятно, что они придут на свидание в субботу. Но я всё равно буду их ждать. И в воскресенье тоже приду. Надо будет взять с собой Гришку и Михалыча из второй бригады. И других друзей тоже.... Хотя, если девушки не придут, это будет позор. Возьму с собой только Гришку. Он надёжный.
А из угощения надо взять овощей и фруктов. Я слышал, у городских сейчас мода на деревенские продукты. Овощи-фрукты остались только прошлогодние. Ну да ничего, в погребе картошка, морковь, свекла, яблоки сушёные, компот из вишни, варенье из крыжовника..... Да о чём это я? Я же могучий мужик. Могу топором отмахаться от своры диких псов, было и такое. А задабривать баб вареньем - это для городских слизняков! Надо будет взять с собой литра три самогона. Хотя, эти девушки и на трезвую голову могут преодолеть сексуальные комплексы. Так что, самогон можно оставить дома.
Молодые деревца стали попадаться чаще, и Кузьмичу пришлось сконцентрироваться на рычагах управления. "Эх. Не надо было говорить им про тётку. Теперь они могут подумать, что я из плохого Рода." - От этой мысли у Кузьмича сжалось солнечное сплетение.
Кузьмич ещё раз оглянулся. Но то место, на котором произошло самое приятное в его жызни СОБЫТИЕ, уже невозможно было разглядеть.
- Стой! - Внезапный окрик остановил путаницу мыслей.
Неизвестно откуда, как по волшебству, перед бульдозером появился мужичёк в широких серых штанах. Тот же, что пытался остановить Кузьмича ещё до встречи с девушками.
Цубаса, Анжелика и Марина стояли рядом с ним. Уже одетые в отличную туристическую одежду. Сразу видно, одежда дорогущая: и непромокаемая, и ветрозащитная, и эргономичная, и всесезонная, с множеством карманов .... Не то что телогрейка Кузьмича. На ногах у девушек красовалась фирменная треккинговая обувь, с мощным протектором и резиновым рантом по всему периметру.
Кузьмич резко затормозил.
- Это тебя, что ль, Хозяином называют? - Без лишних предисловий спросил Кузьмич у мужичка.
- Нет. - Мужичёк резко махнул рукой сверху вниз, как будто прихлопнул ненужную мысль, словно муху. - Кривошеин умирает. Он хочет кое-что сказать тебе перед смертью. Уважь старика, выслушай его.
- Что? - Кузьмич встрепенулся от последних слов мужичка. Этим своим "что" он не пытался выспросить у мужичка, что в точности Кривошеин хочет сказать. Просто, до Кузьмича вот так вот сразу, не дошло, насколько масштабная трагедия происходит на хуторе.
- Это он только тебе лично скажет. Нет времени объяснять. Он с минуты на минуту может нас покинуть.
- Эх. - Только и вымолвил Кузьмич, налегая на рычаги управления и разворачивая пятнадцатитонную машину.
Кузьмич никогда не отличался религиозностью. В самые тяжкие моменты жызни он мог прошептать какую-нибудь простенькую молитву. Но никакого особого благоговения к ритуалам, связанным со смертью, он не испытывал.
Однако, если кто-то отходит в мир иной, нужно проявить уважение. Эта простая истина въелась в мировоззрение Кузьмича с раннего детства. Никто, вроде, и не пытался внушить ему эту идею в процессе воспитания. Родители были людьми простыми, и о вопросах жызни и смерти почти не задумывались. Учителя в сельской школе преподавали исключительно материалистичную программу, как и было предписано соответствующими директивами министерства образования. На проповеди в церковь Кузьмич никогда не ходил.
Но, тем не менее, где-то в глубине души, Кузьмич чувствовал: переход из жызни в смерть - это такой момент, в сравнении с которым все приказы колхозного руководства, и все партийные гимны, и все жытейские надобности отходят на второй план.
Если Кривошеин хочет попросить прощения за то, что слишком жестоко гонял мальчишек из своего сада - надо простить его. Эта простая идея, как само собой разумеющаяся, всплыла на поверхность океана мыслей.
Если хочет укорить Кузьмича за то, что тот воровал яблоки и сломал забор - нужно раскаяться. Когда человек умирает, лучше всё простить и за всё попросить прощения.
Кузьмич оглянулся назад, но не увидел ни мужичка в серых штанах, ни девушек. Наверно, пошли пешком. Это и к лучшему. Ведь пассажирских сидений в бульдозере нет. А возить людей "на броне" слишком опасно. Вдруг упадут...
Заблудиться риска не было: Кузьмич просто ехал по колее, которую сам буквально пару часов назад проторил. Вот уже и дорога вдали виднеется. Надо свернуть направо, и, ещё буквально несколько сотен метров проехать до хутора.
Низкий и мощный голос заставил Кузьмича оставить мысли о девушках и посмотреть в центр комнаты: На кровати лежал мужик неопределённого возраста. У него была густая, окладистая борода и пронзительный взгляд. Судя по огню в глазах, умирать он вовсе не собирался.
- Здравствуйте, - Кузьмич невольно сглотнул ком в горле и вежливо кивнул. Правая рука Кузьмича непроизвольно потянулась к голове, как бы снять шапку. Но он быстро сообразил, что никакой шапки на нём нет, и опустил руку.
- Давай сразу на ты. - Видя замешательство Кузьмича, Кривошеин добавил: - Будь проще. И те испытания, что уготовила тебе Судьба, тоже будут проще.
- Как скажете, то есть, как скажешь. Как ваше здоровьё? Тьфу ты, то есть, твоё....
- На вы будешь обращаться к Гидре подводной, если когда-нибудь встретится тебе эдакое чудо-юдо. У неё голов много, она не любит, когда к ней на ты обращаются, потому что слишком долго думать приходится, к какой из голов ты обратился. - Кривошеин блеснул взглядом так, будто собирался подскочить на постели.
- Извини, просто привычка. Со школы.
- Прощаю. - Коротко ответил Кривошеин. - Девушки уже рассказали мне, как хорошо ты их оттрахал. Им понравилось, и это многое значит для твоей дальнейшей судьбы.
- Они сами хотели, - неуверенно ответил Кузьмич.
- Они ещё и не такое захотят. Им только дай волю. Да? Цубаса? - Кривошеин бросил огненный взгляд на девушек, которые молча сидели на стульях вдоль стены.
- Мои желания, суть, тентакли волеизявления Хозяина. - Серьёзно ответила Цубаса.
- Я очень извиняюсь, если это не моё дело. Но кто такой Хозяин? - Спросил Кузьмич.
- В своё время узнаешь. - Спокойно ответил Кривошеин. - А ты, Цубаса, сама проникаешь сознанием в тентакли Хозяина. Естественно, у тебя после этого возникают сильные желания.
- Господин Кривошеин, прости меня, пожалуйста, за то, что я в детстве воровал у тебя яблоки. - Собравшись с духом, выпалил Кузьмич.
- Так значит, я уже господин? - Кривошеин засмеялся низким, гулким смехом, словно медведь зарычал. - Прощаю.
После слова "прощаю" у Кузьмича как будто камень с души упал.
- Кривошеин, мне сказали, что ты, это, умирать собрался. Не надо. Ты ещё мужик крепкий. У тебя огонь в глазах и мимические мышцы не дрожат. Это верный признак того, что ты ещё долго прожывёшь. - Кузьмич просительно посмотрел на Кривошеина и попытался взглядом выразить сразу все радости жызни, какие знал.
- Вот и я о том же! Не умирай! - Поддержала Кузьмича Цубаса.
- Не умирай, пожалуйста, как мы без тебя с Хозяином договариваться будем? Как просить будем за людей неразумных? - Добавила Анжелика.
- Мы тебя очень любим, Дедушка, Не умирай, пожалуйста, - Взмолилась Марина.
- Цыц! В этом доме решения принимаю Я. - Резко ответил Кривошеин.
За окном послышался шум вертолёта. Кузьмич с любопытством посмотрел сквозь стекло, но вертолёт был слишком высоко, не прижимаясь головой к стеклу, рассмотреть вертолёт было невозможно. Оставлять мужика, который собрался помирать, Кузьмич счёл невежливым. И потому подавил импульс любопытства.
- Ну неужели опять? - Разочарованно протянул Кривошеин. - Даже помереть спокойно не дадут. Ну что за люди пошли в этом веке? Хорошо, что хоть ты со мной, Кузьмич. Ведь ты со мной?
- Мы же свои, односельчане.... А что это за вертолёт? Это Хозяин прилетел? - Спросил Кузьмич.
- Нет. Это гигантская Жопа с длинным пулемётом, - раздражённо ответил Кривошеин. - Присядь. - Кривошеин высунул руку из под одеяла и указал на стул, который стоял возле стены, рядом с Мариной. - Цубаса, прикати столик с угощением. Мы радушные хозяева, а не оллигархи.
Цубаса ушла в соседнюю комнату, и буквально через несколько секунд прикатила столик на колёсах. На столике стояли незамысловаты деревенские закуски: банка солёных огурцов, такая же банка помидоров, сморщенные прошлогодние яблоки, миска варёной картошки, сливочное масло, сметана, куриные яйца, нарезанный ломтиками чёрный хлеб, селёдка, обложенная луковыми кольцами. В центре стола стояла бутыль мутного самогона и бутыль вина из черноплодной рябины.
Увидев всё это, Кузьмич резко вспомнил, что обеденный перерыв он провёл, трахая девушек. Слюни потекли, жывот скрутило, жор, обычно возникающий после потери спермы, затмил сознание.
- Налегай, не стесняйся. Они не обидятся за то, что мы начали трапезу без них. - Добродушно подбодрил Кузьмича Кривошеин. Марина, с улыбкой, протянула Кузьмичу большую ложку.
Кузьмич не заставил себя упрашивать. Зачерпнул ложкой сметану из глиняного кувшина, намазал густой белой массой сразу несколько картофелин, и отправил одну из них в рот.
- А как же вы? - Спросил Кузьмич, дожёвывая картофелину. Он обратил внимание на то, что оказался точно перед центром стола. Марина сидела за столом по правую руку от Кузьмича, и ей было вполне удобно присоединиться к трапезе. Но Анжелика оказалась возле угла, а Цубаса со своего стула и вовсе не могла дотянуться до стола.
Марина взяла ложкой картофелину из миски, подула на неё и откусила маленький кусочек. Анжелика выловила из банки солёный помидор, разжевала его и стала аккуратно вытаскивать изо рта красные кусочки помидорной шкурки.
- Я на диете! - Замахала руками перед грудью Цубаса.
- А я всё равно скоро умру. Нечего зря продукты изводить, - равнодушно сказал Кривошеин.
От таких слов Кузьмич аж поперхнулся. Тем временем, шум вертолёта за окном усилился. Судя по звуку, вертолёт заходил на посадку.
Шум вертолёта, заходящего на посадку буквально в нескольких десятках метров от дома, у любого разумного человека должен был бы вызвать беспокойство. Ибо, простые люди в этой стране на вертолётах не летают. Кривошеин, собравшийся помирать прямо здесь, должен был бы вызвать у Кузьмича ещё большее беспокойство. Но, всё же, желание пожрать, возникшее после трёх эякуляций подряд, пересилило. Кузьмич взял с тарелки кусок селёдки вместе с парой луковых колец, и стал жевать.
Марина откусила ещё кусочек от своей картофелины. Анжелика грациозно потянулась через весь стол за куриным яйцом, ворот её халата отпал, и Кузьмич увидел, что она не носит лифчик.
Кузьмич с сожалением посмотрел на бутыль самогона, но твёрдо сказал сам себе: "нет". Ведь ему ещё бульдозер вести.
У всего должно быть разумное объяснение, - подумал про себя Кузьмич. Наверно, у Кривошеина обычная депрессия. Он жывёт здесь, на хуторе, уже очень давно. По миру не ездит, жены у него нет. Кузьмич попытался вспомнить, что говорили деревенские про Кривошеина. Говорили, что он странный. Что он стрёмный. Что дружбу ни с кем не водит, но и врагов тоже не имеет. Сколько же ему лет? Бабка Марфутка говорила, что Кривошеин жыл здесь ещё во времена войны. Значит, он точно не молодой. Хотя, возможно, Марфутка имела в виду отца Кривошеина. Или даже его деда. Марфутка сама уже дожыла до старческого маразма.
Милые девушки, которые здесь присутствуют, должно быть, родственницы Кривошеина. Марина назвала его "Дедушкой". Хм. Ни разу не слышал от деревенских, чтобы у Кривошеина были дети или внуки. Но, может быть, они ему какие-нибудь двоюродные или троюродные. Узнали, что Кривошеин страдает депрессией, и приехали его поддержать. Они же могли вызвать скорую помощь. Но скорая не смогла проехать по просёлочным дорогам. Весенняя расхлябица, грязь везде. Поэтому могли прислать врача на вертолёте.
А что? Логично. - Продолжал размышлять про себя Кузьмич, поедая картошку с селёдкой. Эти милые девушки, наверно, ожидают от меня какой-то помощи. Хотят, чтобы я как-то поддержал Кривошеина. Но как? Просто сказать ему: "прекрати думать о смерти"? Нет. Это не сработает. Слишком прямолинейно. Надо, наверно, произнести какую-нибудь речь о том, ради чего имеет смысл жыть. Но не оратор Я. Эх. Жалко, не ходил на партийные и религиозные проповеди. Если бы ходил, мог бы научиться произносить вдохновляющие речи.
Кузьмич жевал кусок селёдки и выжидательно поглядывал на дверь. Судя по затихшему шуму, вертолёт уже приземлился. Вот-то должен войти врач в белом халате, с клизмой и кейсом в руках. И тогда эта неловкая ситуация сама собой как-нибудь разрешится. Без моего участия.
Когда в дверь, наконец, вошли, Кузьмич даже не понял, что произошло. Вошли трое в серо-сизых костюмах. Они вошли настолько плавно, настолько быстро, настолько тихо... будто не люди вошли, а чёрные тени вплыли. Ни одна доска на полу не скрипнула. Ни одна деталь старой двери не издала ни звука. Кузьмич оторвался от миски с варёной картошкой только после того, как один из вошедших подал голос:
- Приветствую, Кривошеин. - Коротко, и по военному чётко поздоровался тот, что стоял в середине. Здороваться с остальными присутствующими в доме Кривошеина он не счёл нужным.
Кузьмич поднял глаза и увидел, что трое уже стоят в метре от кровати Кривошеина. Судя по выражению лица Кривошеина, гостей он уже увидел, но нисколько не удивился.
- И тебе привет, коль не шутишь. - Ответил Кривошеин, даже не пытаясь приподняться в постели.
- Как дела? Как здоровье? - Спросил вошедший.
- Переходи сразу к делу. Зачем прилетел?
- Кривошеин, ты нужен Родине! - Вошедший произнёс эту фразу таким властным тоном, что даже Кузьмич захотел послужить Родине. Хотя опыт службы в армии и прочие встречи с гос. служащими давно уже убили в нём остатки патриотизма.
Подальше от государственных властей, поближе к садам, огородам и похотливым дояркам. Как-то так представлял себе Кузьмич простое человеческое счастье.
Кривошеин, судя по всему, вовсе не спешил отвечать на пафосный лозунг вошедшего. Вместо этого он всё же немного приподнял голову, опустил глаза от потолка, и посмотрел на гостя таким взглядом, каким могла бы посмотреть на корову доярка, если бы та сама включила доильный аппарат.
- Родина в опасности! - Таким же пафосным и властным тоном произнёс ещё один лозунг вошедший.
- Родина всегда в опасности, - с нескрываемым сарказмом в голосе ответил Кривошеин. - Разве это не твоя служба, Полковник? Родину спасать?
- Нам нужна твоя помощь, Кривошеин. - Умиротворяющим тоном ответил Полковник.
- Говори прямо, не тяни. Я с минуты на минуту могу умереть. - Сказал Кривошеин.
- Здесь присутствуют не имеющие допуска к государственной тайне, - ещё более умиротворяющим тоном произнёс Полковник.
- Это внук мой! Говори при нём всё, что хочешь сказать мне. - Рявкнул Кривошеин.
На фразе "это внук мой" Кузьмич поперхнулся, надкушенная картофелина выпала из его рта, покатилась под столом, преодолела расстояние между столом и кроватью Кривошеина, и закатилась под край одеяла, свисающий с кровати.
- Да! Я твою бабку трахал! - заметив замешательство Кузьмича, провозгласил Кривошеин.
"Что это значит? Как это?? Это правда??? Не понимаю таких .... Надо что-то спросить...." - В голове у Кузьмича завертелся целый рой вопросов.
- Какую из них? По отцовской линии, или по материнской? - не просто спросил, а скорее вскрикнул Кузьмич.
- Обеих. - Нисколько не смущаясь, ответил Кривошеин.
- Как это? - Только и сумел вымолвить Кузьмич. Комок чувств застрял у него в горле. Кузьмич, в крайнем смятении, посмотрел на Марину, Анжелику и Цубасу, страстно ожидая услышать от них какое-нибудь пояснение.
Но Марина только опустила взгляд. Анжелика взяла себя руками за сиськи и сделала несколько резких движений вперёд-назад, словно её кто-то трахал в позе сзади. Цубаса засмеялась над выходкой Анжелики и развеяла комок чувств, застрявший в горле у Кузьмича.
- Дедушка не шутит. Ты действительно его внук. - Мягко проговорила Марина.
- Наш дед, крутейший любовник! Ты даже не представляешь, сколько бабок он обрюхатил. Презервативов ведь раньше не было. - Поддержала Анжелика.
- Твой друг, Гришка, тоже внук нашего Дедушки, и тебе он приходится внучатым братом. В округе, вообще, очень сложно найти хоть одну женщину, не принявшую в своё чрево семя нашего дедушки, - сказала Цубаса.
- Товарищи, я очень рад за вас, что вы нашли свою родню. Но родина в опасности! - Прервал поток откровений Полковник. - Кривошеин! Упроси пожалуйста Хозяина, чтобы Он оплодотворил Мать Сыру Землю. Родине очень нужно, чтобы Она продолжила рожать нефть. Земля Расичей уже почти не рожает нефть! А если не будет нефти, мы не сможем уплатить налоги планетарному правительству. Если мы не уплатим налоги, нас отключат от канала власти. Хаос опять воцарится в государстве! Опять бандиты будут на всех дорогах. Работы для населения не будет. Полки магазинов опустеют. Наша национальная валюта обесценится. Армия опять подвергнется моральному разложению. Иностранные сектанты будут проповедовать чуждую идеологию. Террористы будут безнаказанно...
- Ты же буквально сотню лет назад привозил мне чёрную книгу. Говорил, что в той книге всё написано. - Прервал патриотическое выступление Полковника Кривошеин. - Вот сам и проси Хозяина, раз всё знаешь.
- Ну сколько можно извиняться? Я тогда сказанул тебе не со зла. Я просто хотел усилить твои патриотические чувства. - Униженно проговорил Полковник.
Как только Полковник сказал про патриотические чувства, Анжелика прыснула смехом, закрыла рот ладошкой и отвернулась. Марина потупила взгляд, но скрыть блеск в глазах ей не удалось. Цубаса вперила свои небесно-голубые глаза в Полковника и механически, словно робот, проговорила:
- Дедушка сказал: сам проси.
Вместо ответа, Полковник подошёл к Анжелике, схватил её за руку выше локтя, поднял со стула и отвёл её в центр дома. Там он, резким движением, задрал через голову белый халатик Анжелики и отбросил его в сторону. Затем, ловкими, уверенными движениями стянул с неё трусы, присел на корточки, приподнял сначала одну ногу Анжелики, потом вторую, и снял с неё трусы вместе с белыми носочками и тапочками. Лифчика на Анжелике не было. Полковник оглянулся на своих приспешников и коротко кивнул им. Те мгновенно поняли, чего хочет командир.
Тот, что стоял по левую руку от Полковника, аккуратно положил свою длинную сумку на пол, бережно придерживая её другой рукой. "Ну, точно, там снайперская винтовка. Боится растрясти оптику". - Подумал про себя Кузьмич.
Тот, что стоял по правую руку от Полковника, бросил свою сумку на пол без лишних церемоний. Массивная железка грохнула об доски пола, и что-то длинное выперло сквозь ткань. Очертания... Где-то Кузьмич уже видел подобные очертания... Ну конечно! Во время службы в армии... Пулемёт. Вон, и магазин пристёгнут снизу. По очертаниям, выпирающим сквозь ткань, можно догадаться, что это, несомненно, пулемёт.
Владелец снайперской винтовки, высокий, худой, узкое и вытянутое вверх лицо, руки с длинными и тонкими пальцами, подошёл к Цубасе, взял её за руку и поволок её к тому месту, где только что стоял, по левую руку от Полковника. Цубаса попыталась вывернуть свою руку, но снайпер держал её железной хваткой. "Нет" - испуганно воскликнула Цубаса. Но на какое-либо более активное сопротивление она не решилась.
Пулемётчик, коренастый мужик с округлым лицом и низкими надбровными дугами, с ручищами, которыми только картошку грузить, подошёл к тому стулу, на котором минуту назад сидела Анжелика, схватил Марину за талию, вытащил её из-за стола, и повёл её к Полковнику. Марина, на полусогнутых ногах, послушно семенила, не пытаясь оказывать сопротивление. Только потупившийся взгляд и тяжёлое сипение выдавало недовольство Марины.
Не глядя друг на друга, но абсолютно синхронно, снайпер и пулемётчик сняли с двух девушек халатики через голову. Затем снайпер провёл рукой по маленьким сисечкам Цубасы. А пулемётчик обнял Марину и завозился с застёжкой лифчика. Руки пулемётчика ловкостью не отличались, но, зато, были очень сильны. Марина, единственная из трёх девушек, носила лифчик. Оно и понятно: Только у Марины сиськи были пятого размера. Сисечки Цубасы были так малы, что почти не выделялись на фоне грудной клетки.
Раздался треск разрываемой ткани: Пулемётчик потерял терпение и с силой рванул лифчик Марины. Лямки не выдержали ручищщщ пулемётчика, и разорванный лифчик Марины отлетел в сторону.
Сиськи Марины, лишившись поддержки, безвольно упали на жывот, словно две дыни. Анжелика в это время стояла абсолютно голая, в центре, лицом к Полковнику, спиной к Кривошеину и левым боком к Кузьмичу. Она не пыталась поджиматься или прикрываться руками. Руки Анжелики спокойно свисали вдоль туловища, пальцы были полусогнуты. Стопы твёрдо стояли на дощатом полу, грудь была выпячена вперёд. Анжелика смотрела на Полковника в упор с расстояния менее метра, ни малейшего намерения прикрыть руками сиськи или промежность у Анжелики не было. В её взгляде не было ни страха, ни стыда. Пожалуй даже, её взгляд был вызывающим: "Типа, Полковник, инь-тересно, и что же ты посмеешь сделать?"
Полковник смотрел Анжелике в глаза твёрдым взглядом, не моргая и не бегая глазами. Таким же взглядом могла бы смотреть кошка на воробья во время охоты. Пока снайпер и пулемётчик раздевали Цубасу и Марину, они словно в гляделки играли.
Снайпер и пулемётчик присели на корточки, спустили трусы с девушек, поочерёдно приподняли им левую и правую ногу, и стянули с женских ножек трусы вместе с белыми носочками и тапочками. Пулемётчик коротко поцеловал Марину в клитор и встал. Полковник, не отводя взгляда от глаз Анжелики, каким-то образом осознал, что раздевание и предварительные ласки окончены, властным движением взял Анжелику за плечи и развернул её спиной к себе.
Снайпер и пулемётчик синхронно с Полковником, мгновение в мгновение, абсолютно одинаковыми движениями, повернули на 180 градусов Цубасу и Марину. Пулемётчику пришлось приложить заметное усилие, потому что Марина была более инертна, чем другие девушки.
На попе у Марины уже начал образовываться целлюлит, и сиськи у неё обвисшие. А у Цубасы ноги настолько худые, что в просвет между ними могла бы поместиться ещё одна нога. И где её сиськи? В том месте, где должны быть сиськи, рёбра не выпирают сквозь кожу, вот и весь намёк на сиськи. Только Анжелика имеет идеальную точёную фигурку, с идеальными женскими округлостями. Но её наглое, полностью лишённое женской мягкости, выражение глаз, выглядело абсолютно не сексуально. Час назад, когда Кузьмич занимался любовью с этими тремя девушками на мистически-тёплом пятачке земли, он не видел в девушках ни одного недостатка. Но сейчас, почему-то, недостатки девушек вопиюще бросались в глаза.
Синхронным движением трое военных приподняли свои правые ноги и толкнули голенями девушек под коленки, одновременно придерживая их за плечи. В результате Цубаса, Анжелика и Марина были вынуждены встать на колени. Затем вояки толкнули девушек в спину руками, в результате чего девушки упали на четвереньки.
Полковник, снайпер и пулемётчик синхронными движениями расстегнули свои штаны и сбросили их вниз вместе с трусами. Что-то металлическое в карманах штанов грохнуло об доски пола. Снимать всё остальное вояки не сочли нужным.
"У всех троих нет эрекции, значит, не смогут они оттрахать девушек." - Ехидно отметил про себя Кузьмич. Но, буквально в следующую секунду, половые члены троих вояк синхронно дёрнулись от прилива крови. Затем половые члены дёрнулись ещё раз и заметно увеличились в размерах. Мгновение в мгновение, произошло ещё семь толчков крови в половых членах вояк, и они затопорщились вверх, словно пограничные столбы.
"Ну не бывает такого! Невозможно это! Что бы у троих мужиков вот так вот синхронно возникла эрекция?" - Забилась в сознании Кузьмича болезненная мысль. Кузьмич участвовал в разных групповухах. В пьяных и трезвых. И под воздействием запрещённых веществ групповухи видал. Видел, как трахались прямо в грязи, и в чистых постелях видел, и на мешках с зерном тоже видел. В деревенских избах и на свежем воздухе. За сорок с небольшим лет он многое повидал. Но ни разу не было такого, чтобы у мужиков эрекция возникала вот так вот синхронно. Проще, наверно, заставить целый табун лошадей улыбнуться одновременно.
"У них даже толчки крови в половых членах были синхронизированы!" - Мелькнула ещё одна невозможная мысль. - "Значит, даже сердца этих троих бьются в едином ритме."
Как такое возможно? Кто они? Может, и не люди вовсе? Кузьмич испуганно поёжился и посмотрел по сторонам: дверь закрыта, но замка на двери нет. Может, рвануть, пока не поздно. Но таким, как они, нельзя показывать свой страх. Снайпер наверняка достанет, если захочет. На кустах возле дома листва ещё не появилась. А на открытой местности снайпер наверняка не промахнётся.
Пока Кузьмич испуганно обдумывал план побега, Полковник, снайпер и пулемётчик, всё так же синхронно, встали на колени и вставили свои члены в девушек, в позе по-собачьи. И стали трахать их. Они словно чеканили шаг на параде, но только не в ногу, а в писю.
Что же они делают, изверги? Ну, допустим, Маринка, слишком застенчива, чтобы протестовать. Но Цубаса ясно сказала: "Нет". А Анжелика? Она пыталась напугать Полковника своим страшным взглядом. Но Полковник оказался не робкого десятка. Такой сам, кого хочешь, напугает.
Сердце Кузьмича тяжело забилось. "Вот схвачу сейчас пулемёт, что лежит в сумке. Все трое слишком заняты траханьем, не успеют отреагировать.... И всех троих скошу, чтоб не трахали моих девушек."
Но, как только эта мысль появилась в сознании Кузьмича, случилось страшное. Физически ничего не изменилось. Вояки, как трахали девушек, так и продолжили трахать, идеально синхронными возвратно-поступательными движениями. Они даже глаза не повернули в сторону Кузьмича. Но Кузьмич ощутил на себе три жутких взгляда. Как будто из правых висков пулемётчика, Полковника и снайпера выросло по глазу. И эти глаза смотрели смертельно страшно.
Кузьмич съёжился ещё сильнее. Хотя, казалось бы, ёжиться было уже некуда. Он сжался внутрь себя до предела. Чтобы хоть как то отстраниться от страшных ощущений, Кузьмич судорожно схватил варёную картофелину со стола и стал жрать её. Стал жрать так, будто сто лет ничего не ел. Будто из голодного края пришёл в гости к Кривошеину и эта картофелина - единственное, что отделяет его от голодной смерти.
Страх немного отступил. Кузьмич нашёл на столе салфетку, вытер руки и губы, неуверенно поднял взгляд и стал думать, что делать дальше:
В конце концов, кто я тут такой? Вон, Кривошеин, лежит и смотрит в потолок. Ни словом, ни делом он не пытается вмешаться в происходящее. А он тут явно самый старший. И это его дом. Его слово могло бы что-нибудь, да значить. Но он молчит. Даже не смотрит.
Судя по разговору, который только что услышал Кузьмич, все эти люди давно друг друга знают. Может, они каждый раз так делают, когда встречаются. Может, это у них такая ролевая игра?
Эти три девушки очень хороши. И они так легко и так быстро отдались мне, там, на поле. Значит, от сексуальных комплексов они не страдают. Было бы очень глупо полагать, что я - единственный любовник у этих девушек.
Сеанс синхронного секса, тем временем, продолжался. Никто, даже краешком глаза, не смотрел на Кузьмича. Кузьмич посмотрел на Кривошеина самым сильным вопросительным взглядом, на какой был способен. Но Кривошеин никак не отреагировал. Может, он действительно умер? Кузьмич присмотрелся к Кривошеину: "нет, дышит".
Ладно. Лучше этих вояк не злить. Но и страха показывать таким нельзя. Если заметят, что я испугался, могут убить. Сделаю вид, будто я тут только на обед пришёл, и все их дела меня не интересуют. Если не привлекать к себе лишнего внимания, может, забудут про меня. Есть уже перехотелось, но Кузьмич всё равно взял со стола селёдку с луковыми кольцами и стал жевать.
Синхронный секс, в позе по-собачьи, продолжался ещё минуты две.
Затем все трое вояк синхронно оторвали руки от задниц девушек, развели руки в стороны под углом сорок пять градусов, развернули ладонями вверх, задрали глаза вверх и хором проговорили:
- Хозяин! Оплодотвори пожалуйста Мать Сыру Землю, чтобы земля Расичей продолжила рожать нефть! - По тембру голоса, по конвульсиям, Кузьмич безошибочно определил: Эта просьба была сказана одновременно с оргазмом у всех троих.
Вояки вынули свои обмякшие писюны из девушек, встали, надели штаны. Девушки осознали, что вояки сделали всё, что хотели. Тоже встали, нашли свою разбросанную одежду, оделись, и сели обратно на свои стулья, вдоль стенки. Марина опять оказалась возле Кузьмича за столом. Она нежно прижалась к Кузьмичу и тихо прошептала ему в ухо:
- Как хорошо, что ты с нами. С тобой выносить всё это гораздо легче.
"Случилось ещё одно невероятное чудо: одновременный оргазм у трёх мужиков". - Меланхолично отметил про себя Кузьмич. После всего произошедшего он уже перестал удивляться невероятным событиям. Но ум, по-прежнему, рассуждал в рамках привычной логики.
- Ну что, получилось? - С явным сарказмом в голосе спросила Анжелика.
Вместо ответа, Полковник достал спутниковый телефон, нажал на нём несколько кнопок, и, без всяких приветствий, спросил:
- Ну как? Пошла нефть?
- Никак нет, - послышался ответ из трубки.
- Проверь ещё раз!
- Есть проверить ещё раз, - раздался ответ в спутниковой трубке.
Полковник стоял неподвижно и ждал ответа, наверно, столько же времени, сколько длился секс. Стоимость минуты разговора по спутниковому телефону его нисколько не волновала.
Марина, тем временем, взяла картофелину со стола и стала жрать. "Тоже, наверно, заедает неприятные чувства". - Подумал про себя Кузьмич. Анжелика взялась приводить в порядок испорченную причёску. Цубаса, похоже, ушла в медитацию, и сидела абсолютно неподвижно.
- Нету нефти, товарищ Полковник, - наконец ответили по спутниковому телефону.
- Аргх, - рявкнул Полковник и разорвал связь.
- Кривошеин, - продолжил Полковник, - ну сам подумай, что произойдёт, если иссякнет нефть? Мы не сможем закупать импортные лекарства для больных граждан. А наша фармакология не тянет. Мы не сможем закупать импортные сервера. А без серверов мы не сможем выявлять бунтарские настроения среди граждан. Иностранные социальные сети перестанут поставлять нам информацию, и мы не сможем выявлять террористов. Денег на функционирование государственной машины не будет. Нам придётся брать кредиты у международного валютного фонда. А потом,... ну,... как повезёт. Либо через высокий Лондонский суд отберут всё за долги. Либо мировая война всё спишет. Тебе это надо, Кривошеин?
- Ладно. Помогу тебе. Но при одном условии. - Кривошеин поднял голову и удостоил Полковника снисходительного взгляда.
- Проси, о чём хочешь! - Радостно ответил Полковник.
- Поклянись мне, что сделаешь всё, что в твоих силах, чтобы Расичи жыли в этом мире нормально.
- Клянусь, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы Расичи жыли в этом мире нормально. - Без запинки проговорил Полковник.
- Эх. - Тяжело вздохнул Кривошеин. Затем он отбросил в сторону своё одеяло. Оказалось, что трусов на нём нет. Кривошеин положил голову обратно на подушку, и его половой член задёргался от приливающей изнутри крови. После девяти импульсов, исходящих из сердца, член Кривошеина заторчал и затвердел. Кривошеин открыл глаза, поднял руку и указал перстом на Анжелику, а затем на свой эрегированный член. Анжелика встрепенулась, обрадовалась, вскочила со стула, быстро сбросила с себя всю одежду, залезла на кровать Кривошеина и уселась на него, как наездница на жеребца. Искренняя радость наполнила эмоциональное поле в избе.
"Какая же она красивая", - тихо восхитился Кузьмич, не в силах оторвать взгляд от Анжелики, которая приподнималась и опускалась на члене Кривошеина. Какие красивые глаза! Какое изящество! Как красиво она упирается руками в грудь Кривошеина! И каким взглядом она смотрит на него! В этом взгляде всё самое прекрасное, что можно увидеть в этом мире! Да что тут в этом мире! В изумрудно-зелёных глазах Анжелики соединилось всё самое красивое, что только существует во всех мирах, и в божественных в том числе!
А как она постанывает в такт движений бёдрами! Никогда не слышал таких сладостных постанываний. Её стоны исходят из самого сердца. Из глубины сладострастной души. Из того места, где все влюблённые сердца этого мира настроены на ритм высшего счастья и наслаждения.
Так красиво, что никакой силы воли не хватит, чтобы взгляд отвести. Присутствие вооружённых военных требует бдительности. Нужно смотреть, как бы они не натворили чего. Но от такой красоты, как трахающаяся Анжелика, глаз не оторвать.
Кривошеин скоро кончит. Казалось, Анжелика услаждала взор всех присутствующих целую вечность. Но даже вечность конечна и Кривошеин скоро кончит.
Захваченный невероятной красотой Анжелики, Кузьмич как-то даже не подумал, что осознавать наступление оргазма у другого мужика - это нечто сверхестественно-мистичное. Кривошеин, тем временем, изменился во взгляде. Он, как бы отстранился от взгляда Анжелики, от всей её красоты.
- Хозяин! Оплодотвори пожалуйста Мать Сыру Землю, чтобы земля Расичей продолжила рожать нефть! - Громко произнёс Кривошеин, глядя куда-то в потолок. По голосу Кривошеина было совершенно очевидно, что эти слова были сказаны в момент оргазма.
С величайшей нежностью Анжелика высвободила член Кривошеина из своего влагалища, медленными, плавными движениями она слезла с постели, аккуратно вернула на место одеяло, расправила все складки на одеяле, смачно поцеловала Кривошеина в губы, подняла свою одежду с пола, не спеша оделась, и села обратно на стул, между Цубасой и Мариной.
Марина и Цубаса обняли Анжелику и закайфовали. От чего Анжелика в кайфовом состоянии, понятно. Она очень сладостно потрахалась. Но от чего закайфовали другие девушки? Кузьмич прижался правым плечом к плечу Марины и тоже ощутил кайфовое состояние. Ещё одна странность, коей никогда не было в прежней жызни тракториста.
- Проверяй, проверяй. - Цубаса подняла свою длиннопалую руку и дважды махнула наружной стороной ладони в сторону Полковника. Подобным жестом обычно отгоняют назойливую муху. Полковник не обратил внимания на обидный жест Цубасы, достал свой спутниковый телефон и нажал несколько кнопок:
- Проверь ещё раз, не пошла ли нефть. - Проговорил Полковник в трубку.
- Есть проверить ещё раз, - ответили в трубке.
"Как же приятно посидеть спокойно, прижавшись к девушкам" - подумал про себя Кузьмич. - Они такие тёпленькие. Такие смачные. Такие кайфовые. Такие уютные. Так бы и сидел целую вечность, лишь изредка поглаживая Марину по её грудям пятого размера.
- Пошла, родимая! Пошла, товарищ Полковник! - голос из телефона Полковника отвлёк Кузьмича от медитации в женской энергии.
- Всем объявляю благодарность! И разрешаю напиться! - Радостно отчеканил Полковник в свою трубку.
- Есть благодарность! И напиться тоже есть! - Ответил собеседник Полковника. В слове "напиться" столько приятных предвкушений слилось, что даже Кузьмич ощутил жажду.
Полковник развернулся и бодрым шагом вышел из избы Кривошеина. Вслед за ним, подхватив свои сумки, ушли снайпер и пулемётчик. Кузьмич очень надеялся, что вся эпопея с военными и нефтью на этом закончилась. Они улетят на своём вертолёте, и он сможет помедитировать с девушками ещё. Но, буквально через минуту, Полковник вернулся. В руках у него была большая спортивная сумка. Судя по динамике движений, сумка была не очень тяжёлая, а внутри находилось что-то мягкое.
- Позволь, в знак благодарности от всего государства, преподнести тебе вот это. - Полковник расстегнул свою сумку и стал вытаскивать оттуда пачки с американскими долларами. Сотенные купюры, абсолютно новые на вид, с портретами известнейшего масона в истории, изобретателя громоотвода и электродетонатора.
- Мне деньги не нужны, я всё равно скоро умру. - Отказался Кривошеин.
- Возьми, пожалуйста, ну, хотя бы, на новые туфельки для девушек. - С похотливой ухмылкой Полковник бросил взгляд на ножки девушек, обутые в белые тапочки.
- Нам ничего не надо, мы жывём натуральным хозяйством. - Ответила за всех Анжелика.
- Берите-берите. Неужели вы хотите, чтобы я мучился от чувства неоплатного долга перед вами? - проговорил Полковник и стал выкладывать пачки стодолларовых купюр на стол перед Кузьмичом. Вскоре стопки денег заняли всё свободное место между тарелками и мисками с едой. По избе разнёсся тяжёлый, слащавый запах ароматизатора, которым пропитывают деньги.
- Не надо, пожалуйста, заберите всё своё и оставьте нас в покое, - металлическим тоном сказала Цубаса.
Несмотря на протесты, Полковник выложил на стол все пачки купюр, что были в сумке, и, только после этого, ушёл.
"Сколько же тут денег"? - Задался вопросом Кузьмич. - Сотня пачек по сто купюр в каждой. Миллион долларов! Кузьмич никогда в жызни не видел столько денег. А они настоящие? Вот сейчас есть шанс проверить: здесь всё по-настоящему, или это, всё-таки, ролевая игра. Если купюры игровые, напечатанные на принтере, на обычной бумаге, значит, всё, что сегодня произошло, - просто ролевая игра городских извращенцев. А если деньги настоящие, значит, ... Даже не знаю, что это будет означать, если деньги настоящие. Ведь миллионами ради игры не разбрасываются.
Кузьмич взял одну из пачек со стола, и, наугад, вытащил одну купюру из середины. Посмотрел на просвет: водяной знак на месте. Посмотрел внимательно на бумагу: бумага волосатая, и плотная, как и положено денежным купюрам. Покрутил туда-сюда, убедился, что цифра 100 меняет цвет. Металлическая полоса, внедрённая внутрь бумаги, рельефный оттиск, чёткость самых мелких деталей рисунка, - всё указывало на подлинность. Кузьмич наугад вытащил ещё одну купюру, из другой пачки. Все признаки подлинности опять оказались на месте.
- Можешь забрать себе все деньги, если хочешь. Мне они всё равно уже не понадобятся. - Сказал Кривошеин, даже не пытаясь приподняться с постели.
Услышав такое предложение Кривошеина, Кузьмич сконфузился, положил на место деньги, вытер пот со лба и сбивчивым тоном сказал:
- Мне чужого не надо. Я только посмотреть...
- Не надо, так не надо, - хмыкнул Кривошеин. - А со мной пора кончать.
- Не умирай, Дедушка! - Расплакалась Марина.
- Кривошеин, не говори так. - Кузьмич поднял глаза и постарался придать своему взгляду убедительный вид, - У тебя очень мощная эрекция, я сам только что видел. А это верный признак того, что мужик ещё долго прожывёт.
- Не умирай, мы тебе пирогов напечём, избу приберём, одежду перестираем, огород вскопаем, минет сделаем, - затараторила Анжелика.
- Цыц! Не сметь мне перечить. Пока я жыв, нужно решить более важные вопросы, чем пироги. Маринка, тебе я передам свои Древние Знания. Ты лучше всех справишься с хранением Древних Знаний. А мне они на том свете всё равно не понадобятся.
Кривошеин откинул в сторону одеяло, которым так заботливо накрыла его Анжелика. Член Кривошеина вновь задёргался, набух, и, после девяти сердечных толчков, заторчал колом.
"Вот это да! В его-то возрасте! Силён Дед!" - Подумал про себя Кузьмич. - Буквально несколько минут назад Кривошеин эякулировал в Анжелику. И вот: опять! Из рассказов деревенских, Кузьмич знал, что деды возраста Кривошеина, в лучшем случае, трахают своих бабок раз в месяц. Да и то, если со здоровьем повезёт. А Кривошеин восстановил мужскую энергию буквально за несколько минут.
Пока Кузьмич размышлял о скоротечности жызни человеческой, Кривошеин указал перстом на Марину, а потом на свой член. Марина моментально перестала плакать, утёрла слёзы, выпустила из объятий Анжелику, встала со стула и быстро разделась до гола. Остановившись в метре от кровати Кривошеина, она в нерешительности посмотрела на его эрегированный член, опустила глаза и облизнулась.
- Действуй, сестричка! Мы с тобой! - Поддержала Марину Цубаса, не выпуская из объятий Анжелику.
Марина, не так ловко и не такими изящными движениями, как Анжелика, но, всё же, достаточно быстро, залезла на Кривошеина, насадилась на его кол своей нежной, влажной щёлочкой и стала двигаться вверх-вниз.
Кузьмич привстал, переместился на стул, на котором только что сидела Марина, и обнял Анжелику вместо неё.
"Однако, застенчивость сильно мешает Марине наслаждаться жызнью". - Отметил про себя Кузьмич. - Вот и сейчас, она как будто, стыдится своей радости. Прячет улыбку, прикусывает губы, отводит глаза. Анжелика, на её месте, вела себя гораздо свободнее. Искренне радовалась, широко улыбалась, двигалась легко и раскованно, постанывала в такт своим сладостным ощущениям.
Когда Анжелика постанывала, создавалось ощущение, будто её наслаждение из самого сердца просто выплёскивается сквозь голосовые связки. Марина же издаёт звуки, больше похожие на пыхтение. Но в Марине тоже есть своя красота. Огромные сиськи, с каждым движением вверх-вниз, подпрыгивают, бьются то об жывот, то о подбородок. А её глубокомысленный взгляд создаёт ожидание оргазма, который будет не только в гениталиях, но и в самых глубинах подсознания.
Кузьмич опять ощутил приближение оргазма у Кривошеина. Второй раз за сегодня возникло это мистическое ощущение, которое законы материализма никак объяснить не могут. Хотя, это же обычное сочувствие. Сопережывание человеку, который волею судьбы оказался рядом, и сейчас занимается сексом с Мариной.
Сочувствие... Что же это такое? Вроде, всем известное понятие. В книгах, журналах, кино... да буквально везде, такое понятие, как сочувствие, упоминается в самых разных контекстах. Вот сейчас, я испытываю сочувствие к Кривошеину. Но как понять это сочувствие? Где оно? Как его пощупать? Каким органом я его ощущаю?
Пока Кузьмич размышлял над древними философскими вопросами и созерцал гигантские сиськи Марины, которые подпрыгивали в такт её движениям вверх-вниз, Кривошеин кончил, и, вместе с оргазмической энергией, передал Марине свои Древние Знания.
- Ну как? - С интересом спросила Цубаса у Марины, сразу после того, как та слезла с Кривошеина.
- Подожди, мне надо подумать, - ответила Марина, разыскивая свою одежду на полу. Движения Марины сделались ещё более неуклюжими. Судя по динамике движений Марины, она, как будто, потяжелела на сто килограммов. Хотя, внешне, она никак не изменилась.
Цубаса выпустила из объятий Анжелику, встала, подошла к Кривошеину, и, с величайшей нежностью, укрыла его одеялом. Аккуратно подоткнула углы, поправила подушку, поцеловала Кривошеина, и только после этого помогла Марине одеться.
Марина, пошатываясь, села на стул Цубасы и обняла Анжелику, которая по прежнему пребывала в кайфовой медитации. Цубаса, видя такую идиллию, вытащила из-за стола стул, на котором прежде сидел Кузьмич, поставила его справа от Марины, села, и сладко-сладко обняла Марину.
- Теперь, мои маленькие, слушайте мои последние наказы, - Кривошеин повернул голову к собравшимся у него в избе, - Слушайте внимательно, Я через шестьсот лет воплощусь вновь и проверю. Кузьмич, ты останешься за главного в избе. Заботься о девках и о населении окрестных деревень. С Полковником мериться Силой не пытайся. Ты только через четыре тысячи лет сравняешься с ним в Силе. Полковник, хоть и сволочь, но честь знает. Ежели он давить на тебя будет, напомни ему о клятве, которую он дал мне. Ты относишься к рассе Расичей, и потому, во исполнение клятвы, он обязан сделать всё, что в его силах, чтобы ты жыл нормально. А если слишком обнаглеет, скажи ему, что за своих родственников Я даже с того света могу отомстить. Он знает, что это правда. Цубаса! Ты научишь моего внука расширять сознание. А ежели кто из пространства расширенного сознания посягнёт на моего внука - достанешь, то, что ты припрятала, сама знаешь, о чём Я, и отрубишь врагам все тентакли. Анжелика! Ты обучишь моего внука управлять энергией Хозяина. Марина, ты будешь учить моего внука Древним Знаниям. Потом, через шестьсот лет, когда Я воплощусь заново, ты вернёшь мне мои Древние Знания. И тогда Я уже сам продолжу учить Кузьмича. Кузьмич! Как только Я умру, сожги мой труп. Девки - существа слишком эмоцианальные, Я не могу доверить им такое ответственное дело. Но ты мужик, и у тебя не дрогнет рука! Цубаса, Я всегда хотел умереть в оргазме. И этот оргазм будет от тебя. Всё. Пора прощаться.
- Не умирай, Дедушка! - Завопила Анжелика. Кузьмич даже не заметил, как она вышла из кайфовой медитации.
- Как же мы без тебя о твоём внуке позаботимся? Он вона какой раздалбай! - Пролепетала Цубаса сквозь слёзы.
- Дедуля, мы тебя очень любим. Лучше забери нас с собой, - Марина высвободилась из объятий Кузьмича, упала вперёд со стула, и на коленях подползла к кровати Кривошеина, упала головой на его грудь и зарыдала.
Вслед за Мариной, к кровати бросились Анжелика и Цубаса. Цубаса упала на колени рядом с Мариной, обняла Кривошиена, и, сквозь слёзы, залепетала неразборчиво: не умирай! останься с нами, пожалуйста! Анжелика обошла кровать с другой стороны, тоже упала на колени, положила голову на грудь Кривошеина и завыла: Лучше убей нас, и забери с собой.
Кузьмич тоже заплакал, лихорадочно пытаясь соображать: они это серьёзно? Но зачем? Почему? Что у них тут, вообще, происходит? И почему я плачу? Я ведь почти не знал Кривошеина. И я не верю в то, что он действительно умирает. Но, не смотря на это, я всё равно плачу. И не могу унять слёзы.
Девушки, тем временем, развопились не на шутку. Они стенали, вопили, бились головами о кровать Кривошеина и об него самого, поливали одеяло горючими слезами. Это могло бы продолжаться очень долго, если бы Кривошеин не рявкнул на них своим низким басом:
- А ну, прекратить вопли! Вы были мне, как родные внучки. Прощай, Цубаса. Твои чувства были самыми проникновенными, и Я буду любить тебя даже сквозь границу мира мёртвых. Прощай, Анжелика! Ты была моей самой тёплой любовницей. И воспоминания о твоей душевной теплоте будут согревать меня даже на том свете. Прощай, Марина! Ты самая кавайная пампушечка из всех земных девушек. И воспоминания о твоих пышных формах материализуются в мягкую постель для меня на том свете. Прощай, Кузьмич! Не опозорь тот подарок, что я оставлю тебе по наследству. Не забудь сжечь мой труп. Теперь, хватит выть! - Кривошеин приподнялся на кровати, безцеремонно оттолкнул Марину и Анжелику, взял Цубасу за подбородок и поднял её. Цубаса послушно встала. - Раздевайся! - Приказал Кривошеин Цубасе. - Пришло время моего последнего оргазма в этой жызни.
Продолжая стенать и плакать горючими слезами, Цубаса задрала свой белый халатик, но расплакалась ещё сильнее, и у неё не хватило сил задрать халатик выше головы. Вместо этого, она упала на пол возле кровати Кривошеина и зашлась надрывным плачем. Рядом с Цубасой упала на пол Марина. Марина стала бить кулаками в дощатый пол и повторять надрывным голосом: "не умирай, пожалуйста!"
С другой стороны кровати упала на пол Анжелика, она тоже стала бить кулаками в пол и стенать: "пожыви ещё! Ну, хоть немного!"
- Смотри, внучок: с бабами всегда так: если у них эмоции зашкаливают, они даже простейшее дело сделать не могут. - Кривошеина, казалось, нисколько не тронули слёзы девушек, - Помоги-ка Цубасе раздеться.
Сам не понимая, почему, Кузьмич встал, поднял под локотки Цубасу, и поставил её прямо. Цубаса не сопротивлялась, только тряслась всем телом от плача. Кузьмич тоже подхватил общую эмоциональную волну, слёзы из его глаз катились одна за другой, но, несмотря на это, Кузьмич задрал халатик Цубасы через голову и отбросил его в сторону. Затем он спустил белые трусики Цубасы на пол, легонько подтолкнул её, чтобы она сделала шаг вперёд, стянул один белый носочек вместе с тапочком с её ножки, высвободил одну ногу из отверстия трусиков. Затем Кузьмич также мягко заставил Цубасу сделать ещё один шаг, и, воспользовавшись моментом, стянул со второй ноги девушки белый носочек, тапочек, и высвободил вторую ножку из отверстия трусиков.
До кровати Кривошеина оставался буквально один шаг, и Кузьмич сделал этот шаг, ведя Цубасу под локоток. Кривошеин скинул с себя одеяло, и, как и в прошлые разы, у него возникла эрекция. "Вот это круто! В третий раз за сегодня, в его-то возрасте!" - Восхитился про себя Кузьмич.
- Тихо, милая, тихо. Ты ведь знаешь, что так надо. Без твоей помощи я не смогу умереть. - Тихой скороговоркой проговорил Кривошеин.
От истерики Цубаса еле держалась на ногах, и Кузьмич помог ей перекинуть левую ногу через тело Кривошеина. Кривошеин взял Цубасу за её худенькую попку и насадил её на свой кол. Она всхлипнула и упала грудью на Кривошеина. Кривошеин обнял Цубасу одной рукой за попку, а другой на уровне груди, и стал трахать, снизу вверх.
"А дед боевой", - Подумал про себя Кузьмич. Если он от чего-то и умрёт, то это не от старческой немощности. Не понимая, что делать дальше, Кузьмич отошёл назад и сел обратно на свой стул. Анжелика и Марина продолжали биться в истерике на полу, по обе стороны от кровати. Кривошеин не обращал на это внимания, и продолжал трахать Цубасу, резкими движениями приподнимая и опуская свои тазобедренные суставы. Цубаса рыдала навзрыд, но не пыталась высвободиться из цепких объятий Кривошеина.
Прошла минута, другая. Кузьмич даже успел немного привыкнуть к женским стенаниям и плачу. Сознание Кузьмича, как бы, отодвинуло в сторону стенания и плач, хотя уши продолжили слышать их. "Вот. Кривошеин скоро кончит. Я опять чувствую это." - Отметил про себя Кузьмич.
И, действительно, Кривошеин достиг оргазма.
- Пусть Сила моя перейдёт к внуку моему, Петру Кузьмичу. Прощайте! - Проговорил Кривошеин, содрогаясь от последнего в жызни оргазма.
В следующую секунду, после слов Кривошеина, раздался жуткий грохот, будто в избе бомба взорвалась. Кузьмич в испуге накрыл голову руками, поджал ноги, и сполз под стол. Просидел под столом несколько секунд, немного пришёл в себя, и бросился к девушкам. К счастью, с девушками ничего не произошло. Но в избе был тотальный разгром. Все шкафы попадали, стулья разлетелись, всё, что стояло на столе, включая миллион долларов, разметало по избе. Ножки кровати, на которой лежал Кривошеин, подломились, и матрас с телом теперь лежал на полу. Дверь, через которую заходил Полковник с приспешниками, выбило, и она валялась метрах в десяти во дворе. Крышу с избы снесло, и над Кузьмичём зияло пасмурное небо. Стены, впрочем, выстояли.
Опасливо озираясь на обломки, разбросанные по избе, Кузьмич подошёл к телу Кривошеина и попытался прощупать пульс в сонной артерии, под бородой. Пульса не было. Кузьмич попытался прощупать пульс под бородой с другой стороны, попытался прижимать палец к шее под разными углами. Пульс не обнаружился.
Мёртв. Где-то в глубине сознания Кузьмич чувствовал, что Кривошеин совсем мёртв. И внешние признаки подтверждали это: дыхание отсутствовало, глаза остекленели, язык вывалился. На всякий случай Кузьмич поводил раскрытой ладонью перед глазами, чтобы убедиться в том, что зрачки не реагируют.
Аккуратно, Кузьмич закрыл глаза на теле Кривошеина, вложил язык обратно в рот и прижал нижнюю челюсть к верхней.
Девушки, словно почувствовав опору в Кузьмиче, который пытался осмыслить произошедшее, приподнялись с пола, подползли к телу Кривошеина и зарыдали с новой силой. Только стенания сменились на что-то вроде: "На кого ты нас покинул", и "Как мы без тебя". Анжелика схватила тело Кривошеина за бока и стала трясти его:
- Ожывай! Ты ведь можешь! Я знаю! Ты можешь! Ожывай, родненький!- Завопила Анжелика истошным голосом.
Её вопль подхватили Марина с Цубасой:
- Ожывай! Ты ведь умеешь!
- Вернись в тело! Ну пожалуйста, Дедушка, вернись! - Заскулила Марина и завалилась на бок.
"Что же мне делать с тремя вопящими бабами, и с трупом? Хоть бы Гришка пришёл. Вместе с верным другом разгребать всё это было бы легче". - Тяжело вздыхая, подумал про себя Кузьмич и зачем-то поднял взор к небу.
Буквально через пару секунд в дверной проём вошёл Гришка косой. В телогрейке, в тряпичных штанах и в кирзачах. Неподдельное удивление исказило лицо Гришки, когда он окинул взглядом избу. Вернее, то, что осталось от избы, ибо изба без крыши - это уже не изба.
Три молодые девушки, одна из которых абсолютно голая, истерично плачут над мёртвым телом. Тело без одежды, лежит на обломках кровати. Повсюду разбросаны обломки мебели и нехитрое барахло, которое хранилось в избе Кривошеина. Барахло густо перемешано с пачками сто долларовых купюр.
- Что здесь произошло? И как я очутился здесь? - Спросил Гришка, удивлённо почёсывая затылок.
- Кривошеин умер. Выяснилось, что он мой дед. И твой дед тоже. Так что, мы с тобой внучатые братья. - Коротко обрисовал ситуацию Кузьмич.
Гришка похлопал глазами и с удивлением уставился на девушек.
- Это правда. - Проговорила Марина сквозь слёзы. - Дедушка трахал твою бабку, и вы родственники.
- Ээээ, какую? - Гришка поднёс сжатый кулак ко рту и кашлянул, - по отцовской или по материнской линии?
- Обеих! - ответила Марина сквозь слёзы, и продолжила рыдать над телом Кривошеина.
От такого ответа Гришка опешил, ещё раз осмотрел разгромленную избу, поднял глаза к небу, которое хмурилось свинцовыми тучами прямо над головой, и глубоко вздохнул.
- Тут дело такое... Помоги мне успокоить девушек. И собрать погребальный костёр. - Кузьмич взял Гришку за руку и подвёл его к стенающим бабам. - Я боюсь, как бы у них сердце не разорвалось от горя.
- Пусть моё сердце разорвётся. Пусть!, - Завопила Анжелика, - Хочу к Дедушке!
Вдвоём, Кузьмич и Гришка, подняли с пола Анжелику и оттащили её в соседнюю комнату. Как ни странно, в соседней комнате обнаружилась целёхонькая кровать, шириной метра два. С помощью друга, Кузьмич уложил Анжелику на кровать, и вернулся к телу Кривошеина.
Затем они подняли голую Цубасу и потащили её к Анжелике. Но Анжелика выскочила из соседней комнаты навстречу, упала на грудь бездыханного тела Кривошеина, и продолжила вопить, стенать, и поливать мёртвое тело горючими слезами.
Кузьмич с Гришкой уложили голую Цубасу на ту же кровать и вернулись за Мариной. Марина была тяжеловата, и, пока друзья тащили Марину в соседнюю комнату, Цубаса вернулась к телу Кривошеина, и, даже не думая одеваться, продолжила вопить.
- Так дело не пойдёт, - сказал Кузьмич, - надо как-то успокоить их.
- Я знаю, как успокаивать девушек, - ответил Гришка.
- Делай что угодно. Только бы они не умерли от горя, - согласился Кузьмич.
Следующим ходом Кузьмич с Гришкой подхватили Цубасу, оттащили её на кровать в соседней комнате, и, поскольку она была совсем голая, Гришка занялся с ней сексом.
И это сработало! Цубаса почти успокоилась, лишь изредка всхлипывая, она осталась на кровати, и не стала возвращаться к телу Кривошеина, пока Кузьмич с Гришкой тащили на ту же кровать Анжелику. На кровати Гришка раздел Анжелику и занялся с ней сексом. Затем друзья притащили на кровать Марину. Марина была инертна, и её пришлось почти волоком затаскивать на кровать в соседней комнате. На кровати Гришка раздел Марину, и успокоил её тем же нехитрым народным методом, что и Цубасу с Анжеликой.
В комнате нашлось большое одеяло, друзья накрыли им девушек, и стали кумекать, что делать с телом Кривошеина:
- Покойный просил сжечь его тело сразу после смерти. - Сказал Кузьмич.
- Не по-людски это как-то. - Ответил Гришка. - Надо бы похороны организовать, поминки...
- Дедушка просил сжечь его тело. Это была последняя воля покойного. Я не могу не уважить его последнюю просьбу.
- Эээ. - Только и сумел возразить Гришка.
- Пойдём, поищем дрова. - Сказал Кузьмич.
Гришка ещё раз оглянулся на девушек. Те, утомлённые длительным плачем и воплями, прижались друг к дружке под одним большим одеялом, и почти задремали. Почти, означает, что они всё ещё изредка всхлипывали.
К счастью, дрова искать пришлось недолго. Большая поленица, накрытая ржавым куском листового железа, нашлась на заднем дворе.
В течение часа Кузьмич с Гришкой перетаскивали дрова на относительно ровный и чистый участок земли в яблоневом саду, складывали поленья колодцем, пока не получилось продуваемое насквозь подобие ложа из дров размером метр на два и высотой метра полтора.
Затем, аккуратно, с двух сторон, Кузьмич и Гришка подняли тело Кривошеина со сломанной кровати, перетащили на погребальный костёр, положили сверху ещё сотню поленьев.
Кузьмич сходил к своему бульдозеру, слил из него в канистру солярку. Полил этой соляркой дрова.
Пришло время прощаться с покойным. Но ни Кузьмич, ни Гришка как-то не решались...
- Надо бы девушек позвать, чтобы они попрощались с телом, - робко сказал Гришка. Кузьмич коротко кивнул и пошёл в дом за девушками.
- Анжелика, Цубаса, Марина, подойдите в яблоневый сад. Попрощайтесь... - Кузьмич не договорил. Скупая мужская слеза покатилась по грубой щеке. Кузьмич отвернулся, пытаясь скрыть слёзы от девушек. Но они всё поняли. Вылезли из-под одеяла, быстро оделись в свою треккинговую одежду.
- Нужен факел, - коротко проговорила Анжелика.
С угрюмым и сосредоточенным видом, Анжелика покопалась в барахле, которое разметало по избе в момент последнего оргазма Кривошеина, нашла метлу, предназначенную для ночных полётов, упёрлась ногой в веник на конце метлы, выдернула черенок из веника, затем сняла с себя рубашку, накрутила её на черенок метлы. Марина, тем временем, сбегала на кухню, принесла подсолнечное масло и полила этим маслом рубашку, накрученную на черенок. Цубаса чиркнула зажигалкой и подожгла импровизированный факел.
Медленно, даже не пытаясь скрывать слёзы на глазах, Анжелика вышла во двор с факелом в руке. Цубаса, Марина и Кузьмич шли следом. Все в слезах, подавленные, сгорбленные.
- Прощай Дедушка, - проговорила Анжелика, когда подошла к погребальному костру.
- Прощай, - повторили Цубаса и Марина.
- Прощай, Кривошеин. Прости деревенских, за то, что они говорили всякие глупости. Ты на самом деле был хорошим мужиком. - Печально проговорил Гришка.
- Прощай и прости, если что, - сказал Кузьмич.
- Прощай, мой добрый учитель, - раздался слева незнакомый голос.
Кузьмич оглянулся и с удивлением обнаружил мужика в широких серых штанах. Того самого, который пытался остановить его на пути к земле Хозяина. Расспрашивать мужика в серых штанах, кто он такой, момент был неподходящий. И все расспросы Кузьмич решил отложить на потом.
Вшестером, шестью руками, Кузьмич, Гришка, Цубаса, Анжелика, Марина и мужик в серых штанах, взяли факел с горящей рубашкой Анжелики на конце, и подожгли погребальный костёр. Дрова, политые соляркой, разгорелись моментально.
Странно, но Кузьмич почувствовал облегчение на душе. Куда-то пропал груз сомнений. Куда-то исчезло непонимание смысла происходящего. В глубине души Кузьмич осознал, зачем он был вынужден управлять бульдозером пятнадцать лет. Зачем он возился с железками, зачем пачкался машинным маслом и соляркой столько лет подряд. Зачем нужно было жыть вместе с тупыми и грубыми деревенскими мужиками.
Теперь всё будет по-другому. Теперь у него есть верные друзья: Гришка был верным другом ещё с детства. Мужик в серых штанах станет верным другом и соратником на всю оставшуюся жызнь.
- Меня зовут Сергей. Кривошеин научил меня медитировать. И я медитировал в землянке, там, - Мужик в серых штанах представился и указал взглядом куда-то в сторону земли Хозяина.
- А Я Пётр Кузьмич. Но друзья называют меня просто: Кузьмич. Теперь Я полномочный представитель Хозяина на этой земле. - Представился в ответ Кузьмич и пожал Сергею руку.
Костёр горел жарким пламенем. Не хотелось ни плакать, ни печалиться. Ясность наполнила сознание Кузьмича: Всё так, как и должно быть. Кривошеин отправился именно туда, куда ему нужно. Через 600 лет он родится вновь, и душа его будет чистая и отдохнувшая.
Кузьмич распростёр объятия. Анжелика, Цубаса, Марина, Гришка и Сергей обняли Кузьмича, и, пока горел погребальный костёр, они стояли в обнимку, вшестером, медитировали в потоке ясности и осознавали высший смысл происходящего.
Когда погребальный костёр догорел, все пошли в дом, в глубокой задумчивости. "Оказывается, Свет не воюет с Тьмой", - осознали все шестеро в самой глубине души. Это только в низкопробных рассказах жанра фэнтази Свет вечно противостоит Тьме, временами дополняя противостояние массовой резнёй. На самом деле, высший небесный Свет наполняет смыслом существования подземную Тьму. Свет делает это гармонично, в соответствии с законами, которые установили Боги, временами дополняя процесс проникновения Света в Тьму оргазмами.
Для закрепления этого осознания, Сергей поочерёдно занялся сексом с Цубасой, Анжеликой и Мариной. А затем ушёл медитировать в свою землянку.
- Милые дамы, может расскажете мне, кто вы на самом деле? - Спросил Кузьмич у девушек.
- Этого знать невозможно. А даже если кто и знает ответ на этот вопрос, объяснить это словами невозможно. - Ответила за всех Анжелика.
- Вы внучки Кривошеина? - Задал наводящий вопрос Кузьмич.
- Отчасти да. Но это не совсем то родство, какое бывает у людей земных. - Ответила Марина.
- Значит, вы с другой планеты?
- Нет. Мы не с планет вовсе. И ты тоже не с планеты, и Гришка, и Сергей, и даже Полковник. Мы все, - создания другого Творца. Не того, который творил планеты. - Металлическим голосом проговорила Цубаса.
- Ладно. - Кузьмич решил не перегружаться столь глубинными вопросами после пережытого душевного волнения. - Цубаса, что ты припрятала, чем ты должна рубить тентакли, о которых говорил Кривошеин?
Вместо ответа, Цубаса встала, скинула трусики из-под юбки, раскорячилась, и вытащила из своего влагалища длинный цилиндрический предмет, сделанный толи из металла, толи из серой керамики.
- Что это? - Спросил Гришка.
- Световой меч, - хладнокровно ответила Цубаса.
- Да ну, - усмехнулся Гришка, - как у рыцарей Джэдаев?
- Гораздо круче! - Ответила Цубаса. - Вот только заряда в моём мече осталось всего минут на десять. А подзарядить аккумулятор на этой отсталой планетке негде. Источники трахионной энергии ещё не изобрели. Можно, в принципе, уговорить Полковника свозить меня к ближайшей зарядной станции. Но лететь туда 57 лет. И Полковник хочет за эту услугу пятнадцать миллиардов долларов.
- Покажи, как он действует, - попросил Кузьмич.
- Пойдём, - игриво ответила Цубаса, и, не дожидаясь ответа, встала и пошла за ограду.
Кузьмич, с любопытством, пошёл вслед за Цубасой. После всего, что было, световой меч уже не казался чем-то невероятным, и посмотреть, как он действует, было очень любопытно.
- Смотри! - Громко сказала Цубаса, - и, прежде чем Кузьмич успел что-либо понять, Цубаса с молниеносной скоростью метнулась к бульдозеру, на ходу включая свой световой меч. Из меча вырвался луч ослепительно-яркого света.
Раздался низкий гул, разящий луч удлинился до размеров бульдозера, Цубаса нанесла удар сверху вниз, и бульдозер развалился на две половинки. На этот удар Цубаса потратила менее одной секунды заряда меча.
- Ты что наделала, дура! - Вскричал Кузьмич.
- Спокойно, Кузьмич, спокойно. - Ответила Цубаса. - Дедушка наказал мне учить тебя расширять сознание. И вот тебе мой первый урок: Всегда, когда формулируешь просьбу, всегда! расширяй сознание на все возможные варианты её исполнения.
- Но что теперь делать с бульдозером?!
- Ну, ты ведь знаешь, как загадывать желания. - Игриво ответила Цубаса и потёрла ножкой землю. - Трахни меня, и, когда будешь кончать, пожелай, чтобы бульдозер восстановился.
- Но я сегодня уже кончил три раза. Один раз с тобой. Я уже мужик не молодой, как бы не повредить здоровье чрезмерной потерей энергии... - попытался отмазаться Кузьмич.
Он вспомнил о миллионе долларов, который разбросан среди старого барахла в доме. Кривошеин разрешил взять эти деньги. Заплатить за бульдозер точно хватит.
- Трахни! Ну, пожалуйста! Я сегодня пережыла великое горе. И только хороший трах поможет мне восстановить душевное равновесие. - С этими словами Цубаса разделась догола, упёрлась в левую половинку бульдозера руками, призывно повернула попку к Кузьмичу и стала вилять ей.
Кузьмич с сомнением прислушался к ощущениям в своих гениталиях и разочарованно покачал головой:
- Я по-прежнему люблю тебя, дорогая. Но на сегодня резервуар исчерпан.
- Используй Силу, Кузьмич. Отпусти сомнения, Кузьмич, доверься Силе. - Внезапно услышал проникновенный шёпот возле своего левого уха Кузьмич. Он оглянулся, но никого не увидел. Осмотрелся по сторонам: никого.
- Ладно, я это, я. - Ухмыляясь, сказала Анжелика.
Буквально секунду назад её не было. И вот она здесь. Уже надела новую рубашку.
- Дедушка наказал мне учить тебя управлять энергией. И вот тебе мой первый урок: просто направь Силу в эрекцию и отпусти сомнения.
- Но я сегодня уже трижды эякулировал. Как бы здоровье не повредить. - С сомнением ответил Кузьмич.
- После того, как Дедушка передал тебе свою Силу, ничто не сможет повредить твоё здоровье. И, даже если что-нибудь повредит тебе, ты просто направишь Силу в механизм исцеления, который есть в твоём теле. И твоё здоровье быстро восстановится. - С этими словами Анжелика обняла Кузьмича сзади, расстегнула ремень на его штанах, и сбросила их вниз, вместе с трусами.
Кузьмич сделал, как сказала Анжелика. И, о чудо! Он ощутил, как девять толчков из сердца вошло в половой член, и возникла великолепная, устойчивая эрекция.
Цубаса заметила, что Кузьмич готов, прекратила вертеть голой попкой, посильнее упёрлась руками в половинку бульдозера, прогнула талию вниз, и пошире раздвинула ягодицы.
Кузьмич, маленькими шажками, чтобы не споткнуться о свои штаны, подошёл к Цубасе сзади, вставил в её бесстыдно оттопыренную дырочку свой твёрдый член, взял Цубасу за её худенькую попку своими ручищами, натренированными трудностями сельской жызни, и стал трахать её.
Анжелика и Марина подошли с двух сторон и закрыли любовников от холодного весеннего ветра своими тёплыми телами. Когда Кузьмич достиг оргазма, он натужно проговорил:
- Пусть мой бульдозер восстановится, как новенький!
Низкий гул разнёсся по полю. Пространство между двумя половинками бульдозера заполнилось синевато-белым светом. Обе половинки бульдозера поднялись в воздух и соединились. Цубаса испуганно отскочила назад. Кузьмич тоже попытался дать задний ход, но споткнулся о спущенные, но не снятые штаны, и повалился на Анжелику с Мариной.
Пятнадцатитонный бульдозер не причинил никому вреда, повисел в воздухе несколько секунд, две половинки соединились, как бы всасывая в себя синевато-белый свет, и бульдозер мягко опустился на землю в паре метров от Кузьмича.
- Ни хрена себе! - Только и смог вымолвить Кузьмич, лихорадочно натягивая свои штаны.
Он осторожно, изготовившись отпрыгнуть назад и пригнувшись, подошёл к своему бульдозеру. Осмотрел его со всех сторон, пощупал то место, где был разрез от светового меча. Попинал гусеницу. Обошёл сзади и попытался подёргать за буксировочный крюк, как будто у него был шанс сдвинуть пятнадцатитонную машину голыми руками. Бульдозер, разумеется, даже не шелохнулся.
После этого Кузьмич осмелел, залез в кабину и попытался завести бульдозер. Бульдозер заурчал стартёром, но не завёлся.
- Топливо на нуле! Эх, вся солярка вытекла, - Разочарованно проговорил в окно Кузьмич.
- Дело не в этом. - Ответила Цубаса. К этому моменту она уже успела одеться. - Ты же сам заказал бульдозер, как новенький. И вот: новенький он не был заправлен. Его заправили только перед началом эксплуатации.
- Стоп! Стоп! - Вмешалась Анжелика. - Ты хочешь отогнать этот бульдозер в колхоз? Но руководство колхоза прекрасно знает, что бульдозер не был новым. Что ты скажешь, когда тебя спросят: откуда новый бульдозер и куда делся старый?
Кузьмич вылез из кабины и критически осмотрел бульдозер: Да, действительно, сложно не заметить разницы: Краска везде ровненькая, без царапин, ржавчины нигде нет, отвал ровненький, а старый был весь драный и с выбоинами. Обивка на сиденье в кабине новая, а в старом бульдозере была протёрта почти до дыр.
- Если рассказать правду, в психушку упекут, - задумчиво сказал Кузьмич.
- Правду нельзя говорить. Но не потому, что в психушку упекут. А потому что древняя традиция запрещает рассказывать про Силу примитивным планетарным жытелям. - Сказала Марина.
- Бульдозер надо переделывать. И ты уже знаешь как. Подумай хорошенько, как желание сформулировать, и вперёд! - С этими словами Анжелика разделась до гола, игриво виляя попкой, подошла к бульдозеру, нагнулась, упёрлась руками в отвал бульдозера, оглянулась на Кузьмича через плечо, и весело подмигнула.
- Но Кузьмич загадал неправильное желание именно со мной! Значит, со мной и исправлять! - С этими словами Цубаса разделась до гола, подошла к отвалу бульдозера слева от Анжелики, нагнулась, и упёрлась руками в отвал.
- Желание надо переделывать, потому что древняя традиция велит скрывать знания о Силе. Поскольку я сейчас хранительница древних знаний о Силе, трахать нужно именно меня! - С этими словами Марина разделась до гола, подошла к Анжелике справа, нагнулась, и упёрлась руками в отвал.
- Девушки, вы меня сводите с ума, - с добродушной улыбкой сказал Кузьмич.
Затем он снял штаны вместе с трусами. Помня неуклюжее падение, случившееся из-за того, что он только спустил, но не снял штаны, Кузьмич снял кирзачи и полностью избавился от штанов. Затем одел кирзачи обратно, потому что ходить босиком по холодной мокрой глине не хотелось. Направил Силу в эрекцию, как учила Анжелика, в девять толчков сердца достиг твёрдости, посмотрел на три попки и сделал свой выбор: Анжелика! Её попка самая округлая. Попка Цубасы излишне костлявая, как бы яйца не отбить об её тазовые кости, торчащие сквозь ягодицы. Марина полновата. Не то, чтобы у неё был целлюлит. Но нечто вроде целлюлита уже ощущается, если посмотреть в глубину.
"Вау! Это что-то новенькое. Оказывается, я теперь могу видеть глубинную сущность женских попок" - Отметил про себя Кузьмич. Попка Цубасы слишком жёсткая. И дело тут не в худобе. Есть нечто пронзительное в глубинной сущности её попки. Когда смотришь, ощущение от глубинной сущности её попки как будто пронзает насквозь все прочие чувства. Или, не совсем так. Подобно тому, как стальной отвал бульдозера сдвигает мягкую глину, ощущение от глубинной сущность попки Цубасы сдвигает в сторону все прочие чувства. Это странно. Надо будет потом расспросить Цубасу об этом подробнее.
- Анжелика, я иду к тебе! - Громко возвестил Кузьмич. Анжелика обернулась через плечо и радостно улыбнулась. Пониже прогнула свою талию и потянулась попкой навстречу члену.
Кузьмич вошёл во влажную дырочку Анжелики сзади, и обнял за попки Цубасу и Марину. Марина с Цубасой осознали, что выбор пал не на их попки, распрямились, обняли Кузьмича с двух сторон и закрыли его от холодного весеннего ветра.
Кузьмич посмотрел по сторонам, и осознал, что Марина с Цубасой закрывают его от ветра не столько своими телами, сколько чем-то эфемерным. Чем-то, что незримо окружает их тела, и, подобно мягкой перине, обволакивает Кузьмича и Анжелику. Благодаря этому трахать Анжелику так уютно и тепло. Будто это происходит не на улице, а в натопленном доме, на мягкой постели.
Цубаса перехватила взгляд Кузьмича, склонилась к его уху и сказала:
- После того, как Дедушка передал тебе свою Силу, ты можешь видеть мир шире и можешь трахать нас глубже. Глубже, чем физический секс.
Кузьмич попытался трахнуть Анжелику глубже, чем физический секс. И, ВНЕЗАПНО, мир изменился. И он сам изменился. Кузьмич осознал себя гигантским витязем. Ростом метров пятьдесят. А может и сто. Посмотрел вниз и увидел Анжелику. Как она была красива! Как красива! Никаких слов не хватит, чтобы описать эту красоту. Посмотрел вверх и увидел целый рой призраков. "Воплоти меня!", "Нет, меня!", "Я достоин стать твоим сыном!", "Я буду хорошим ребёнком, роди меня!" - Проникновенно зашептали голоса в голове.
- Кыш! - Рядом появился гигантский боевой робот и прогнал всех призраков. - Не обращай внимания, это обычные духи, ожидающие возможность воплотиться. Не смотри на них. Смотри на задницу Анжелики.
- Цубаса?!?! - Изумился Кузьмич.
- Да, это Я. Не отвлекайся, трахай Анжелику.
Кузьмич опустил свой взор на задницу Анжелики и почти сразу кончил, ибо задница Анжелики была сверхъестественно красива.
- Пусть мой трактор станет таким, каким он был за секунду до того, как его разрубила Цубаса своим световым мечём. - Прокряхтел Кузьмич в оргазме.
Сразу после оргазма видение исчезло. Кузьмич вновь обнаружил себя стоящим возле своего бульдозера. Бульдозер был весь исцарапан, ржавые потёки в некоторых местах, отвал весь драный и с выбоинами. Всё так же, как и было в начале дня. Девушки начали одеваться, и Кузьмич тоже разыскал свои штаны.
- Цубаса, так кто же ты, блин, в натуре? - Спросил Кузьмич.
- Пять тысяч лет назад была Великая война. Я была гигантским боевым роботом. - Начала свой рассказ Цубаса, пока Кузьмич застёгивал штаны. - Во время битвы космических империй мне прямо в зад влетела ракета с термоядерной боеголовкой. Больно было ужасно. И обидно было, хуже смерти. Я обещала командиру держать сектор противоракетной обороны, но не смогла защитить от ракеты даже свою задницу. Я не смогла перехватить обычную ракету и подвела сестёр по оружию. Такой позор можно было смыть только падением на планету. И я пала.
- Ты была пилотом космического корабля, который выглядел, как гигантский боевой робот? - Попытался уточнить Кузьмич.
- Нет. Я просто была гигантским боевым роботом. Так же, как ты сейчас осознаёшь себя телом из мяса и костей. - Продолжила Цубаса. - После того, как ядерная ракета взорвалась у меня в заднице, остались только некоторые, наиболее защищённые узлы робота. Почти все системы испарились в термоядерном взрыве. Я могла позвать на помощь сестёр по оружию, и мою душу вытащили бы. Потом, как-нибудь, подобрали бы мне новое воплощение. После такого позора не стоило даже надеяться на воплощение в гигантском боевом роботе. Но можно было получить воплощение души в виде сельскохозяйственного робота. Или, в виде робота-уборщика на космической станции. Ощущение позора было невыносимо. И я пала на эту планету. Каждый раз, когда вспоминаю об этом, так больно на душе. Кузьмич, трахни меня, пожалуйста, ещё раз, чтобы хоть как-то облегчить душу.
Кузьмич трахнул Цубасу ещё раз, просто так, не загадывая никаких желаний. И Цубаса продолжила рассказ:
- Спасибо. Ну а потом.... - Цубаса расплакалась.
- Поплачь, сестрёнка, поплачь, слёзы облегчают душу. - Марина обняла Цубасу и стала гладить её по голове.
- Потом Дедушка нашёл место падения обломков Цубасы. - Продолжила рассказ Анжелика. - Это не далеко отсюда. Там до сих пор воронка диаметром в километр. В википедии написано, что это река размыла углубление. Мыла-мыла со времён ледникового периода и размыла воронку. Хех. Но мы-то знаем, что это на самом деле след от падения обломков Цубасы на планету. Глубина воронки за пять тысяч лет уменьшилась, сейчас всего метров сорок. Кольцеобразную насыпь с краёв воронки бульдозерами сдвинули вниз. Когда Дедушка нашёл обломки Цубасы, он сразу понял, что в этих обломках томится страдающая душа. Он трахнул меня и загадал желание: чтобы душа Цубасы легко и безболезненно освободилась от связи с обломками гигантского боевого робота. Потом он трахнул Маринку и загадал желание: чтобы у Цубасы появилось тело, годное для жызни на этой планете. С тех пор Цубаса жывёт вместе с нами, как родная сестра. А обломки гигантского боевого робота Полковник откопал из воронки и разобрал на зап. части.
- То есть, как? У Цубасы просто появилось человеческое тело? - Спросил Кузьмич.
- Хозяин создаёт тела так же легко, как ты создаёшь эротические фантазии в своём уме. - Ответила Анжелика и продолжила: - Световой меч каким-то чудом пережыл взрыв термоядерной боеголовки в заднице у Цубасы. Видимо, Цубаса хранила его вдали от своей задницы. И теперь световой меч - это её память о славных былых временах. Если смотреть на Цубасу взглядом обычного человека, - она выглядит, как обычная девушка. Но если посмотреть глубже, можно увидеть, что она - душа гигантского боевого робота.
- Две тысячи лет назад на нас напал гигантский тентаклистый монстр. Цубаса порубила его световым мечом, как капусту. Мы очень благодарны нашей сестрёнке за спасение от тентаклей монстра. - Добавила Марина, продолжая гладить по голове Цубасу.
- Цубаса, но ты говорила, что это имя дали тебе родители, потому что они очень любили хентай. Разве существовал хентай пять тысяч лет назад? - Спросил Кузьмич.
- Хентай вечен. - Марина сказала, как отрезала.
- Смеркается, а нам ночевать негде. - Грустно сказала Анжелика.
И правда, смеркалось. За всеми этими разговорами Кузьмич не заметил, как солнце село, и на небе появились звёзды. Похолодало. Гришка попрощался и пошёл домой, к жене и детям.
- Пойдёмте, девушки. Я знаю, как починить вашу избу. - Сказал Кузьмич.
Медленно и грустно, девушки шли обратно, в избу без крыши. В избе Кузьмич раздел Марину, повалил её на кровать, занялся с ней любовью и загадал желание:
- Пусть изба Кривошеина восстановится, как она была за минуту до смерти Кривошеина.
Неведомо откуда прилетела крыша, вся окутанная синевато-белым светом, и приладилась на избу сверху. Выбитая ударной волной дверь вернулась на петли. Вся мебель окуталась синевато-белым светом и восстановилась. Барахло само собой разложилось по местам. И даже миллион долларов, оставленный Полковником, сложился аккуратными стопками на столе.
"Ну и денёк", - подумал про себя Кузьмич, засыпая в обнимку с тремя девушками, которым было более пяти тысяч лет от... от чего, интересно? Рождались ли они хоть когда-нибудь? Эти девушки обладают очень высоким уровнем сознания, и, благодаря этому, они легко преодолевают сексуальные комплексы. Теперь всё наладится. Здесь смысл моей жызни. Здесь я буду соединять духовное с телесным. Курить теперь вообще не хочется. А бульдозер... Завтра бригадир сам придёт, сам отгонит его в колхозный гараж.
љ Овольд, 2019 год.
Оффициальный сайт автора www.ovold.com
Исходный текст в формате rtf: http://ovold.com/rasskazi/Den_buldozerista.rtf
|