Аннотация: Небольшой рассказик про странный и неприятный город на севере.
Конечно, хочется соврать, что вся эта история началась в небольшом домике, с полыхающим камином, с мурчащим котом на теплой каминной полке, в домике, где перед огнем, в уютном кресле, покуривая старую трубку, мудрый маг тонкими аристократическими пальцами перелистывал страницы древнего фолианта. К нему в дом постучался человек и, заламывая пушистую зимнюю шапку, рассказал о том, что....
Такие истории просто не могут начинаться так, хотя бы потому, что они начинались в Дрэге, пожалуй, самом отвратительном и страшном городе, который только можно себе представить. Дрэг - самый большой город на континенте, и, самый больной, наверное. Изначально, он был простым городишкой рядом с северным побережьем, ничего особенного, церквушка, пара домишек, фортец, но потом, с открытием торгового пути северных кланов, он преобразился. Церковь стала храмом, огромным и холодным, величественные каменные стены поднимались на неимоверную высоту, контрофорсы воздушно летели к небу, титанических размеров шпиль блистал на солнце, обшитый бронзовыми листами, а витражи поражали своими яркими и живыми цветами; домишки преобразились в многочисленные кварталы, какие-то стали высотой аж в десяток этажей, какие-то наоборот уходили пол землю на многие десятки метров; форт разросся в крепость, нависавшую над полноводной рекой, огромными орудиями целившийся в любого врага, который мог бы напасть на город. Дрэг расцветал... и загнивал. Почти все припортовые кварталы теперь были кварталами бедноты и прочих людей самого низкого пошиба, здесь не рисковали появляться даже днем в одиночку, ржавый нож, скверная пуля да вонючая удавка легко могла отобрать жизнь смельчака. По разбитым мостовым волочились попрошайки, покрытые язвами самых страшных болезней, бормоча что-то о милостыне полусгнившими ртами, в окнах не было стекол, только мощные решетки там, где их могли позволить, да ставни, плотно запиравшиеся каждый вечер. Мир насилия, рвоты и унижения. Не миновала печальная участь и центр города. Огромный собор теперь запаршивел, на колоннах кое-где не снятые нерадивыми, вечно пьяными служками, болтались куски гнили и плесени, витражи давно потерялись под сальным слоем из грязи и масляных пятен, шпиль еще чистили, но все реже и реже. Тысячи печных труб, выбрасывающих сажу и пепел, убивали его горделивое сияние. Выросшие в округах расползшегося, как язва на теле побережья, угольные шахты кланов, засыпали всю округу терриконами, смрадно дышавшими токсичными испарениями. Только крепость, где жил губернатор города, была в порядке, все также хищно ощетинившийся орудиями на внешний мир. Камень и вонь, песок и гнилое дерево, металл и пожухшая трава в городских палисадниках - вот чем сейчас был Дрэг.
Самым страшным временем года же тут была зима. Даже вонючее, болезненное лето не наводило такого ужаса на горожан. Зимой, когда дикие северные бураны врывались в город, он становился мертвым и смертельно опасным. Замерзнуть на улице было очень легко, но это была даже не самая страшная смерть. Каннибальские команды из трущоб. Бедняки, доведенные до отчаяния, сбивались, как бродячие собаки, в стаи, укрытые лохмотьями, с тупыми ножами, пращами и мыслями лишь о еде, они иногда совершали дерзкие рейды из трущоб на другие кварталы, хватая всех, кто не успевал убегать. Несчастных ждала недобрая участь. Их грабили, женщин насиловали, а потом ели из одного котла похлебку из человечины. Не жалели никого. Что ж, их можно было понять. Но не принять. Иногда они сталкивались с отрядами милицейских дружин. Били их жестоко, насмерть, пленных не брали, просто истребляли, как крыс. Но они не переводились, каждый год, зимой, каннибальские команды снова появлялись и наводили ужас на жителей близких к трущобам кварталов.
Эта зима была не менее опасна и жестока, впрочем, как и всегда.
'Веселый висельник', говоря по правде, был не самым плохим трактиром нижнего города. Да, зал освещался десятком коптящих факелов в кольцах у стен и люстрой с белыми вонючими свечами, висевшей на ржавом крюке под закопченным потолком, да, столы были покрыты липким прокисшим пивом, которое немилосердно воняло, а взгляды посетителей были не самые дружелюбные, зато тут подавали наваристую картофельную похлебку с нечервивым мясом, относительно свежим хлебом и травяной чай, согревавший в темные зимние дни и ночи. И это нравилось Арку. Маг огня сидел в углу, ел похлебку и радовался тому, что еще один день прожит почти без забот, что денег еще хватит почти на неделю, а сегодня можно даже будет кутнуть и зайти к госпоже Твидлл и ее дамочкам. Жадно поедая густую похлебку из деревянной миски, закусывая хлебом и иногда запивая сладким чаем, маг даже не заметил неприятностей, которые степенно приблизились к его столу, брезгливо глядя на посетителей трактира, и примостились на грязной скамье напротив. Неприятности носили имя святого брата Харби, и обычно появлялись когда тому что-то надо было от Арка. Обычно брат Харби разговаривал с магом напыщенно и выспренно, пытаясь отвадить его от богопротивных занятий пиромагией, и эти нотации, которые повторялись уже довольно долгое время, Арка бесили, с другой стороны, святой брат частенько подкидывал магу те или иные делишки, которые и позволяли ему не скатываться в финансовую бездну. Маленькие свиные глазки Харби, глубоко посаженные на мясистом лице, украшенном многодневной щетиной, и десятком подбородков, буквально впились в Арка. Харби сложил руки домиком и облокотился на стол, который жалобно скрипнул. Перед ним же сидел его антипод - невысокий маг, с мышиного цвета глазами, острой бородкой, крепким скуластым лицом, короткие волосы, в отличие от тщательно заплетенной толстой косы святого брата, были давно не мыты. Антипод сидел и торопливо ел, почти не поднимая взгляд на с виду миролюбивого Харби. Впрочем, вид святого брата был обманчив, многие знали его как виртуозного кулачного бойца, способного доставить тысячи неприятностей своим врагам. Арк прекрасно помнил, как прошлой зимой, когда они отражали атаки одной каннибальской банды, Харби ударами кастета ломал надвое черепа нападавших, распевая при этом святые гимны. И летящая в него костяная крошка, капли крови и мозгов ему ничуть не мешали.
- Я бы пожелал тебе приятного аппетита, если бы ты ел богоугодную пищу, но ты опять ешь мясо, а, значит, после смерти будешь гореть в аду,- пробасил он, глядя на быстро пустеющую миску с дымящимся варевом.
- Ммыыргх,- с полным ртом проговорил маг, обдав собеседника брызгами частичек еды,- ыргхм.
Харби недовольно утер жирное лицо, осклабился, обнажая крепкие желтые зубы, больше похожие на зубы какого-то медведя.
- Я говорю, спасибо, брат Харби,- дожевав, сказал маг. Потом он взял оставшийся кусок хлеба грязноватыми пальцами, торчавшими из полуперчаток и тщательно, не упуская ни рисинки, ни картофельной крошки, вычистил миску, не забыв ее облизать.- Вот только гореть,- он щелкнул пальцами, и в ладони заплясал крошечные огонек,- это мое призвание, так что спасибо еще раз на добром слове.
Арк немного ерепенился, но вел себя не очень уверенно - пару лет назад Харби поймал его на контрабанде и отпустил под слово, что тот будет помогать ему в его скорбных мирских делах. Под этим святой брат понимал совсем не выращивание винограда и обучение молоденьких послушниц, а зачастую довольно опасные и грязные задание, которые нельзя было поручить монастырской роте. Эти молодчики, набранные из самых крепких монахов, были руками церкви в городе, ее щитом и, что чаще, стальным сапогом, втаптывающим еретиков в камень мостовых.
- Думается мне, брат Харби, ты пришел сообщить мне, какая на улице метель, и что в монастыре меня ждет теплая койка да свежее постельное бельишко?- снова съязвил маг, попивая чай и не отрывая взгляда от темненьких глазок церковника.
Лениво оглянувшись, святой брат повел руками, размял шею и снова, сложив пальцы-сосиски домиком, оперся на жалобно скрипнувший дурно пахнущий стол. Потом, вдруг, Харби достал грязный платок и промокнул мигом вспотевший лоб, облизал мясистые губы. Глаза мага удивленно расширились, рука крепче сжала жестяную кружку с чаем, он впервые видел, что Харби мог испытывать страх.
- Да, ты правильно понял,- неожиданно тихо сказал тот,- я боюсь, и я пришел к тебе за помощью,- он нервно моргнул.
Арк быстро осмотрел помещение трактира. До двери целых десять столов, за которыми сидят хмурые мужики в потертых одеждах, за спиной крепкая стена, которую просто так не вынести, даже примени он свое магическое искусство. Допустим, плеснуть сейчас в испуганную рожу святого брата чай, вскочить и ринуться к выходу, пока тот будет визжать и протирать глаза, но его обязательно схватят те мужики и побьют. За что? Да просто потому, что нарушил уютное спокойствие, посетившее трактир этим зимним вечером. А потом подойдет святой брат. Выходит, побег был невозможен.
- Какого рода?- он расслабился и откинулся на спинку скамьи, прихлебывая ароматный сбор. Одним из правил жизни Арка было то, что необходимо было получать максимум комфорта везде и всегда, даже если неприятности вот-вот готовы были обрушиться на его задницу.
- Вчера днем, мне сообщили, что в трущобах свила гнездо прядильщица,- не став юлить, сразу сказал его тучный собеседник.
Тут пот прошиб и мага. Прядильщица, страшное создание знойного юга, существо, которое несло за собой столько неисчислимых бед и несчастий, что даже представить себе боязно. Ей пугали маленьких детей и королей. Самое страшное было то, что конкретно про них никто ничего не знал, только отрывочные сведения. И то, что город, в котором поселялась такая тварь, становился безлюдным через год, максимум два. Даже этих отрывочных знаний Арка хватало для того, чтобы он мигом возжелал оказаться за сотни миль от Дрэга.
- И,- рука его затряслась, потянувшись к кружке с чаем, он случайно спихнул ее на пол, разлив напиток, выругался, видя, как горячая жидкость впитывается в посыпанный опилками, черный от грязи пол,- т-ты с-сказал настоятелю?- в конце концов, он все-таки взял себя в руки и перестал заикаться.
- Источник ненадежный,- буркнул Харби,- я хочу, чтобы ты проверил, без доказательств рота и шагу не сделает,- сказав это, он добавил пару настолько богохульных ругательств, что глаза у Арка стали по пять талеров, настолько неожиданно это было слышать от церковника.
- И ты хочешь, чтобы я полез зимой в трущобы и попытался там найти прядильщицу?- маг нервно хихикнул.
- Да, именно это. Плачу двести золотых талеров и ты мне больше не должен,- брат Харби насупился, видимо, с деньгами расставаться ему очень не хотелось.
Арк задумался. С одной стороны, размышлял он, разглядывая стропила над залом, на которых дремал какой-то оборванец, закутанный в выцветший женский шарф, 200 талеров - это такие деньги, которые помогли бы ему либо навсегда свалить из Дрэга, либо заплатить взнос и припеваючи устроиться на ближайшие лет пять в магической гильдии города, которая вела настоящую охоту за такими как он (незарегистрированных магов отлавливали, если они не могли заплатить взнос, им отрубали руки, чтобы те не могли колдовать более). С другой стороны, это задание - верная смерть. Альтернатива ему - тюрьма, из которой никто не возвращался целым. Он прекрасно понимал, что брат Харби будет его шантажировать, а, в случае отказа, легко упечет его в Гнилую утробу, так называли в простонародье тюрьму Дрэга, значит, выбора, считай, не было.
- А если откажусь?- все-таки решил больше для порядка спросить Арк.
Харби насупился еще больше, потом, резко ответил.
- Ты, сученыщ, только попробуй. Во-первых, если откажешься, я тебя точно упеку в тюрягу, во-вторых, что если сведения правдивы? Сдохнешь от прядильщицы через полгода и все, а твой труп съедят шавки из трущоб, если они к тому времени еще будут живы, оно тебе надо?- уже более миролюбиво закончил он.
- Что и требовалось доказать,- маг театрально всплеснул руками.- Я согласен.
Дом на карте, который мне показал святой брат Харби, да сгниет его жирная туша под пирсом, был как назло чуть ли не в самом сердце трущоб. Нет, конечно, разницы нет, когда кого-то посылают в ад, идет ли он на его окраину или в самую глубь. Демоны всегда готовы утащить свежую душу в свой бурлящий кровавый котел. В данном случае в роли демонов выступали бродяги, а в роли ада Сиротский лабиринт. Забавно, что эту часть города прозвали именно так. История, на самом деле, прелюбопытная, Арк когда-то услышал ее от старика архитектора, будучи еще мальчишкой. Много лет назад во время шторма на реке к городу прибило корабль, даже не прибило, о набережные разбило корабль, который перевозил беженцев откуда-то с юга. Осенний шторм не пожалел деревянную посудину и от души поглумился над командой, скинув их в грязную и холодную реку, на чьем илистом и заваленном мусором дне, они почти все нашли свой конец. А корабль разбило в районе трущоб. Начальник порта знал о беженцах и выслал даже поисковую партию на лодках, которая должна была подобрать спасшихся, да, вот незадача, те, кто выжил, а это были в основном женщины и дети, решили переждать непогоду в трущобах. Спасти удалось лишь одного, мальчонку буквально вырвали из рук каннибалов. Почти двести детей в тот вечер попали на столы к баронам трущоб, став отличной закуской к скверно очищенной водке. С тех пор и прозвали трущобы Сиротским лабиринтом.
Арк натянул шляпу с высокой тульей почти на нос, еще раз похлопал себя по карманам куртки, в которых разложил все необходимое, провел пальцами по теплой медной застежке подсумка, где хранилась бесценная карта трущоб, нарисованная на куске старой свиной кожи неизвестным мастером, и накинул на плечи штопаный тысячи раз плащ с высоким меховым воротником. Вещь необходимая, как воздух, лишь такая одежда могла защитить от воющего северного ветра, гуляющего в этот ранний утренний час по улицам. Выходя из каморки, где он обитал, Арк последний раз глянул на часы. Скоро рассвет, и у него будет часов 6, чтобы достичь нужного места, найти доказательства присутствия или отсутствия прядильщицы, и вернуться из трущоб. Нет, днем там было не намного безопасней, но все-таки разной нечисти поменьше, а это хоть что-то, да значило. Маг хлопнул дверью и уже не видел, как минутная стрелка степенно совершила еще один оборот, а потом резко остановилась. Часы затихли, в комнате еще чувствовался запах давно не мывшегося человека, но она уже была покинута и пуста. Сиротливо застеленная кровать, стол с парочкой книг, пером и чернильницей и пустота с тишиной под руку.
Заметало, злая поземка стальной проволокой вилась по улицам, бритвенными снежинками раня открытые участки кожи. Арк торопливо шел по улицам, минуя старые, покосившиеся дома. Какие-то из них нависали над улицей, будто стараясь улучить момент и обрушиться на пешеходов, какие-то устало заваливались в стороны, облокачиваясь на соседей. Из печных труб валил густой, мерзкий, угольный дым - люди старались согреться. Это был еще относительно благополучный квартал. Тут иногда встречались дверные молотки, да и редкие прохожие, спешащие по своим неотложным делам, вышагивали уверенно. Да, они были не самыми богатыми людьми, но суровая северная жизнь приучила держать их голову высоко поднятой, в их глазах проскальзывал оптимизм и радость того, что они пережили еще одну ночь спокойно и без потрясений. Арк им завидовал. До последнего момента он хотел сбежать, полночи пересчитывал свои скромные накопления, раз за разом понимая, что на каюту в корабле не хватит, а в ближайших деревнях брат Харби найдет его без проблем. В конце концов, жадность, любопытство и, что кривить душой, верность своему слову взяли верх над трусостью и нерешительностью.
Поворот, еще поворот, засыпанные местами серым снегом переулки вели все ближе к аду. Как же магу хотелось тут заблудиться, взять и замерзнуть в одном из сугробов. Эта смерть, по крайней мере, была не самой страшной, что ожидала его сегодня, но он упорно прокладывал себе путь, уже подходя к трущобам, он нащупал в кармане подсунутый церковником круг с крестиком, символ святого колеса, на котором казнили двух братьев-пророков. Нет, он не был верующим, но теплый кусочек дерева с вырезанными на нем рунами, придумал ему еще немного уверенности.
- Ты справишься, приятель, справишься, ну что, будто в трущобах не бывал, ей богу, дитя, ты придешь, посмотришь и уйдешь, и все, и все, и все...,- почему-то эти слова запали ему в голову и он неосознанно их повторял, пока не понял, что случайно вспомнил конец старой молитвы: '... и все берет начало от нас, и в нас же кончается...'. С этими невеселыми мыслями он и переступил границу нижнего города и трущоб. Ад раскинулся перед ним во всем своем морозном и смертельном великолепии.
Запах ударил в нос сразу, как только он прошел с десяток метров. Даже мороз не смог заключить в свои оковы эту вонь - квинтэссенцию трупного запаха, гниения, протухших продуктов и вечных скоплений всякой дряни, которую нельзя именовать за отсутствием какой-либо формы и понятии о происхождении. Дома походили на бельмастые лица, иногда у них не было крыш, иногда лишь крыша над прогоревшими стенами. Окна - черные провалы в безумие, за ними слышалось какое-то копошение, то ли крысы, то ли люди. Камни мостовой под ногами сменились незамерзающей даже в лютой мороз грязью, и Арк даже не хотел думать о том, по смеси чего он идет. Приходилось продвигаться очень медленно и аккуратно, чтобы не провалиться в присыпанные снегом ямы, Маг буквально крался вдоль стен домов, чтобы не привлекать лишнего внимания. Хотя он и одел очень старый и поношенный плащ, его пришлось все равно измазать в этом дерьме, чтобы как можно меньше отличаться от здешних обитателей. И все равно нежелательной встречи было не избежать. На углу улицы, травя какие-то скабрезные байки, стояла троица бродяг, греющих руки над большой металлической бочкой, в которой гудело пламя. Оно отбрасывало на них странные тени, лица мужчин, да и мужчин ли, нельзя было рассмотреть полностью. Странные маски, не пойми из чего, не пойми с какими выражениями. Было лишь слышно, что они посмеивались да перекидывались проклятьями. Арк остановился в нерешительности, размышляя, как обогнуть препятствие, но тут один из них заметил его.
- Эй, мужик, подь сюды, дери тебя легавый,- хрипло окрикнул он Арка. Тот застыл, судорожно думая, сбежать или нет.- Я кому сказал, а ну, мигом сюда, пока зенки не выковырял,- бродяга был настроен серьезно, да и двое других повернулись в сторону мага. Шуметь же тот прямо сейчас не хотел, поэтому пришлось подчиниться.
Когда маг подошел к бочке, наступила напряженная тишина. Так всегда бывает, когда в компанию попадает кто-то чужой, а уж тут, где каждый знал каждого, это было неизбежно. Тот, что кричал, видимо, был главой, он внимательно разглядывал лицо Арка, полускрытое полями шляпы, потом посмотрел на плащ, цокнул языком.
- Эва, мужик, ты богато вырядился, на свадьбу что ли собрался?- и две других поддержали его хищное хихиканье. Во рту всех троих едва ли нашлась бы дюжина зубов, зато язв и прочего болезненного добра было достаточно.
- Так я это, таво,- пытаясь копировать выговор нищих, забурчал маг,- вчерась нашел, таво, щляпу и плащ вечерком на улице, как бишь ее, Кротовой, во,- он нелепо замахал руками, пытаясь произвести как можно более мирное и безобидное впечатление. Легенду насчет плаща и шляпы он выдумал, идя в свой 'дом', услышав, что на Кротовой кого-то убили, он решил, что выдаст себя за нищего, стащившего с трупа что-то полезное.- Да и вот, паря, чо нашел там,- жестом фокусника он извлек из-за пазухи початую засаленную бутылку дешевого самогона.
Бродяги сначала недоверчиво смотрели на него, а потом все как один расплылись в улыбках. Что в них было не отнять, так это жизнелюбие, граничащее с безумием, каждый подарок судьбы, вроде такой бутылки, они воспринимали как иные короли рождение наследника или победу в войне.
Ржавая бочка накалилась совсем и теперь стоять рядом было довольно проблематично, от плаща валил вонючий пар, ноги замерзли, но Арк упорно стоял и травил грязные анекдоты в компании с бродягами, он знал, что пока уйти не может, поэтому терпеливо сносил всякие шуточки и утробно ржал на ними вместе с 'хозяевами'. Лишь тот, кто его окликнул на самогон налегал поменьше, да все сильнее вглядывался в Арка, тому это не нравилось, но он ждал. В конце концов, эта пьянка показалась ему законченной, и он махнул рукой, мол, иди. Безумно радуясь этому, он удалился, под пьяный гогот своих собутыльников. Его путь лежал дальше в ад, и эти трое были лишь первым форпостом в нем. Вскоре он завернул за угол, и за спиной все затихло.
- Уф, прорвался,- с облегчением выдохнул он, и в тот же момент почувствовал на своем горле тупую сталь дрянного кинжала.
- Я был там вчера, на Кротовой, хитрец,- его обдало отвратительнейшим запахом изо рта,- что, шавка, вынюхиваешь для дружин?- голос принадлежал давешнему предводителю бродяг.- Я тебя порежу на тысячу кусочков, сука, ты у меня будешь рыдать от счастья, ощущая скорую смерть, но ты ее не полу....
Его тирада была прервана бульканьем. Стилет мага вошел ему точно в солнечное сплетение. Отступив от падающего, Арк покачал головой, а потом его вырвало прямо на труп. Не от отвращения, не от убийства, ему приходилось убивать, а от нахлынувшего страха. Утерев рот рукавом, он сплюнул на него и бегом направился прочь. Скоро его дружки обнаружат тело, а дальше.... Впрочем, он мог не волноваться, когда подельники нашли тело, они лишь пожали плечами, сняли с него ценные вещи и потащили на разделку. Их семьи ждал сегодня хороший мясной обед.
Все дальше и дальше вглубь трущоб. Пробираясь через этот лабиринт мусорных куч, годами не расчищаемых завалов на дорогах, через ямы, канавы, осыпавшиеся колодцы, он подходил к логову баронов-бедняков. О них мало было известно за пределами трущоб, поговаривали, что эти люди подчинили себе все кварталы, что они настоящие короли в своем царстве, что они могут поднять в любом момент мятеж против губернатора Дрэга, что... Многое говорили, и многое было правдой, но все это было общими словами. Как человек, более сведущий в делах этих районов города, Арк знал, что бароны-бедняки на многое способны, многое знают и, что самое главное, могут помочь магу в поисках прядильщицы. Самая же сложная задача заключалась в том, чтобы попасть к нужному барону на 'аудиенцию' живым и не в качестве главного блюда. Ближе к их 'угодьям' дома становились все выше и крепче, улицы даже кто-то расчищал от снега, а один раз он даже заметил застекленное окно - признак величайшего богатства и власти в трущобах. Вот, Арк пересек по горбатый мостик, державшийся на стальных канатах над воняющим куском реки, и остановился. Перед ним было сердце ада. Десяток зданий, окруженных большим пустым пространством - площадь вырванных языков. Именно так тут карали тех, кто шпионил в пользу верхнего города, да и вообще всем, кто был баронам не угоден по настроению. Добротные, сложенные из кирпича здания-башни будто насмехались над окружавшими их халупами, на верхушках водостоков, запорошенные снегом, отшлифованные ветрами и дождями, с незапамятных времен сидели горгульи. Их жуткие каменные морды застыли в вечном оскале, тяжелые брови, острые скулы, длинные носы и чудовищные клыки - казалось, сейчас они оживут и бросятся на Арка, того передернуло. Он был тут третий раз и третий же раз вздрагивал оттого, что на мгновение ловил взгляд этих монстров.
- Они ни капельки не живые,- успокоил он себя, хотя в его словах было больше страха и неуверенности, чем спокойствия.
Было пустынно и тихо. Даже ветер улегся, теперь уже почти не стегая стальной плеткой по лицу. Но он чувствовал на себе сотни взглядов, затаившаяся площадь была полна живыми, один приказ, один легкий взмах рукой, и ад бы захлопнул свои железные челюсти на его горле. Арк стоял и озирался, потом скинул плащ, так как негоже было являться к одному из баронов в этом вонючем отрепье, он медленно развел руки в стороны и прокричал: 'Слава баронам, да будет их правление вечно!'.
Ничего не произошло, он снова повторил свой крик, снова. Лишь на третий раз он понял, что его готовы встретить. Дверь одного из зданий отварилась с отвратительным скрипом, и из нее степенно вышел хромой мужчина на костылях. Несмотря на свой недостаток, а также горб и отсутствие одного глаза, он вышагивал с абсолютным чувством собственного достоинства, косматые волосы ниспадали на мощные плечи, сам он был затянут в какое-то подобие робы с множеством карманов, а на левой руке болталась связка пришитых к рукаву ушей.
- Здрав буде, уважаемый,- спокойно и, стараясь не терять самообладания, сказал маг,- я Арк, друг Богота, одного из баронов, и я пришел к нему по очень важному делу.
Хромой внимательно осмотрел его, потом взял рукой, затянутую в грубую кожаную перчатку, медную потертую монету с подписью барона, протянутую Арком, и принялся ее внимательно разглядывать единственным своим слезящимся глазом. Удовлетворив свое любопытства, герольд мотнул головой в сторону двери.
- Проходи, Богота выслушает тебя, пришелец,- звучно сказал он.
Уже подойдя к двери, Арк заметил небольшую щель в стене, где что-то копошилось. Внимательно присмотревшись, он с ужасом обнаружил, что перед ним был человек, замурованный заживо. Несмотря на отсутствие одежды, он все еще был жив. Его иссохшее, покрытое инеем призрачное лицо посмотрело на Арка, губы разомкнулись, чтобы что-то сказать, но лишь бессильно сомкнулись снова, глаза человека закатились. Арку хотелось верить, что он умер, но он прекрасно понимал, что страдания этого бедняги еще не окончены. С тяжелым сердцем он шагнул внутрь здания, подталкиваемый костылем горбуна, только хмыкнувшего при виде пытаемого.
В абсолютной тишине они поднимались по лестнице. Высокие просторные своды хорошо отапливаемого и, что самое парадоксальное, чистого здания резко контрастировали с тем, что Арк видел на улицах трущоб. Следуя за своим горбатым проводником, ловко скакавшего на кривых и увеченных ногах по каменным ступеням, он мял в руках свою шляпу, то и дело прикасаясь к медной пряжке, наверное, искал у нее сил продолжать этот путь дальше. Все выше и выше, в абсолютной тишине он проходил по этажам. Одни были закрыты толстыми дверьми, из-за них доносился гомон, то ли оргии, то ли там кого-то свежевали, где-то они проходили мимо клетей, доверху заполненных припасами, иногда оружием. Бароны были на самом деле очень и очень богаты, а опираясь на каннибальские команды, они были той силой, с которой губернатору Дрэга приходилось считаться. Двери, окна, с высоты седьмого этажа большая часть трущоб была как на ладони, тем более, сейчас, когда пугливое северное солнце все-таки выползло на небосклон на пару часов, чтобы потом вновь скрыться за метельным горизонтом. От всех этих зданий веяло такой безысходностью, такой тоской и злобой, чтоб маг вздрогнул. Он в который раз представил себе жизнь в этих кварталах, попытки цепляться за нее каждый час, поиск еды, копошение в мусорных кучах, в поисках корки хлеба, радость от поимки крысы и вечный голод их детей, ему было и жаль этих людей, и одновременно с этим боялся и ненавидел их, потому что помнил, какой страх наводили команды на жителей нижнего города. А бароны никогда не знали себе отказа ни в чем. В его голове возник и тот же утонул под напором других мыслей, вопрос - почему они наверху?
- Вот и пришли,- скрипнул горбун, останавливаясь перед вычурной дверью.- Богота вас ждет, проходите, он шутовски откланялся и исчез, отступив в какую-то неприметную нишу в стене, тут же слившись с тенями. Те мягко, по-матерински приняли свое увеченное чадо и скрыли от пытливых глаз мага.
Арк постучался, а затем легко толкнул дверь. Та отворилась. Покои барона Боготы ни на каплю не изменились с того момента, когда он был тут пару лет назад. Пушистые ковры, по которым было даже немного стыдно ступать своими грязными сапогами, массивная мебель, буквально пышущая золотом и искусной резьбой, тонкий запах южных благовоний и свежие цветы в вазе перед большим окном. Барон любил свежие цветы. А вот и он сам. Богота развалился в кресле перед камином. Голый по пояс, высокий, жилистый, он напоминал телосложением жердь, мослы да кости. Его руки обманчиво безвольно свисали с подлокотников кресла, на нем были простые штаны из парусины, в руке он сжимал остаток сигареты, запах которой терялся в аромате благовоний. Лицо неправильной формы было покрыто морщинами, чуть сплюснутый и немного курносый нос, тонкие губы и огромные, глубоко посаженные глаза, василькового цвета. Его голову венчала средней длинны шевелюра, волосы беспорядочно торчали во все стороны. Богота был расслаблен и спокоен, казалось, визит мага его ничуть не интересует, и только огонек интереса, зажегшийся в его глазах, говорил об обратном.
- Давно я тебя не видел, маг,- чуть растягивая гласные, прошипел он,- ну, что стоишь, садись, поговорим,- он указал на кресло перед собой, а потом его рука снова безвольно упала вниз.
- Рад вас видеть в добром здравии,- маг аккуратно уселся на край кресла, стараясь не сильно его запачкать своей несвежей одеждой.
- Да не бойся, друг, новое привезут, мне все привезут, если я захочу, даже жену губернатора,- тихо прохихикал он и был недалек от правды, власть Боготы была очень велика.
Собравшись с мыслями, Арк решил не тянуть кота за хвост и сразу выложил то, зачем он пришел.
- Барон Богота, в ваших, кхм, владениях,- он кашлянул,- в ваших владениях, барон, возможно, видели прядильщицу,- сказав это, он замолчал, наблюдая за реакцией человека, сидящего перед собой
Какое-то время барон молчал, потом нахмурился, но его лицо вскоре опять приобрело индифферентное расслабленное выражение. Он затянулся сигаретой, затем зачем-то взъерошил волосы, хлопнул себя по животу и уставился на мага.
- Я предполагал, что такое возможно, я уже потерял нескольких людей где-то в подземельях, но не думал, что это прядильщица. Откуда знаешь?- слабо проговорил он. Создавалось такое впечатление, что барон вообще не понимает, о чем он говорит, или, он сам тщательно создавал такое впечатление.
- Брат Харби, барон, он снабдил меня этой информацией и послал проверить,- честно сказал Арк, понимая, что сейчас врать и изворачиваться нельзя.
- Ты работаешь на этого жирного прыща?- удивился Богота.- Впрочем, можешь не отвечать, это не обязательно,- он мотнул головой, уронил ее на плечо и искоса начал наблюдать за Арком.- И чего же ты хочешь?
- Барон, осмелюсь предположить, что вам появление твари вам настолько же не на руку, насколько это святому брату, я хотел попросить у вас помощи в этом опасном и жутком деле, барон,- закончил маг и потупил взгляд.
Наступило тягостное молчание, прерываемое лишь треском дров в камине да тиканьем часов. Маг нервно облизывал губы, барон, казалось, впал в транс, никто не шевелился.
- С другой стороны, тут чертовски тепло, да и яблоком можно разжиться,- подумал Арк, и только было потянулся к фрукту, как Богота открыл глаза. Маг отдернул руку в грязной печатке.
- Я дам тебе двух ловчих, парни толковые, умные, а ты - маг, втроем должны справиться, тем более, что она тут недавно, не думаю, что смогла укрепиться, согласен? Они будут ждать у входа в Подземье.
- Да барон, конечно барон,- затараторил маг, мгновенно вскочивший и пятившийся к выходу.
Богота промолчал, его опять поймал дурман ароматов, поймал и увлек куда-то очень далеко от скверного города Дрэга.
За всеми этими разговорами день медленно клонился к своей смерти. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, когда Арк вышел из башни барона. Ему дали новый плащ и охранную грамоту, кусок мятой бумаги с сургучовой печатью барона. Криво сделанный оттиск грел душу и вселял уверенность, что его носителя не тронут, и маг почувствовал себя, чуть ли не королем трущоб в этот момент. Ощущение эйфории и безопасности длилось ровно до того момента, пока за ним не закрылась дверь. Он снова остался один на один с адом, и, что самое страшное, теперь он шел прямо в его сердце, в Подземье. Говорили, что легче сосчитать количество рыбы в порту, чем количество тех способов, которыми смерть может настигнуть человека там. Но, сколько бы ни боялся Арк, а идти надо было, к тому же с ним пойдут двое опытных ловчих.
- Спокойствие, только спокойствие,- маг брел по пустынной улочке в сторону входа в коллектор. Снова поднялся ветер, снег кусал лицо, ранил до крови, но почему-то это лишь раззадоривало мага. Перед смертью что ли такое состояние, думалось ему. Он чувствовал себя сейчас самым одиноким человеком на свете. Почему? Он шел в сердце ада, туда, откуда подобные ему не возвращались, он шел один по этой прямой улочке, даже не чувствуя взглядов тех, кто жил в этих домах, а еще, почему-то именно сейчас он очень пожалел, что у него нет семьи, да и, в сущности, кроме святого брата Харби, нет друзей, и никто не будет устраивать в его честь пьянки на его могиле. Ему было горько и одиноко. Шаг, другой, сапоги подкованными носами легко раскидывают снег, звякают о камни, тулья шляпы загораживает обзор, поправить, пересчитать все то, что он положил в карманы, почувствовать телом каждую мелочь, что он несет с собой, вспомнить, завел ли часы перед уходом. Вспоминая тысячи мелочей, раздумывая над многими мыслями сразу, Арк выгонял из себя страх.
- Помни, мой мальчик,- старый учитель стоял над подростком, только что сотворившим свое первое заклинание,- помни, для мага самое опасное - это страх. Страх - это потеря контроля, потеряешь контроль - ты не маг. Маги не его теряют.
На мгновение он остановился, встряхнулся и протер глаза, ему показалось, что перед ним, в круговерти поднявшейся метели промелькнул призрачный силуэт его старого учителя, который и научил его пользоваться разными заклинаниями. Но силуэт исчез, оставив после себя лишь воспоминания о словах. Арк запрокинул голову к нему.
Обычно низкое, серое и смрадное, теперь оно на какое-то время преобразилось. Огромное и высокое, иссиня-черный купол с серебристыми звездами раскинулся над городом, сея снег. Где-то в одном из разрывов облаков мелькнул острый полумесяц луны. Хороший ли был это знак или нет, Арк не знал.
- Но все равно, спасибо,- зачем-то сказал он,- спасибо, что дали мне увидеть это перед входом туда, вниз,- одними губами прошептал он.
А ноги, тем временем, принесли его к входу в Подземье. Около окованной железом двери стояли и переминались с ноги на ногу два дюжих парня в старых, замасленных бараньих тулупах. В руке каждого из них было по мотку веревки да гарпуны, которыми, как Арк знал из рассказов, ловчие баронов управлялись очень и очень ловко. Оба как на подбор, быть может, чуть младше мага, коротко стриженные, плечистые, скуластые. Их лица не представляли никакого интереса, потому что на них давно застыло выражение каменного подчинения приказам вышестоящих. Одинаковые глаза, одинаковые взгляды, одинаковые мысли. Арк на минуту подумал, что они как детские оловянные солдатики, были отлиты из одной формы.
- Ну, щоа, двинули щоле,- сказал один из них, открывая дверь вниз.
Арк кивнул, стянул плащ и кинул у входа, затем туда же отправил шляпу, они шлепнулись на камни мостовой и, вполне, могли кому-нибудь пригодиться. Видя удивленные взгляды напарников, Арк пожал плечами.
- Ну, на смерть в этом не пойдешь, а другим, возможно, и будет полезно,- объяснил он. Затем взял факел у одного из ловчих, щелчком пальцев подпалил его и шагнул в кромешную тьму Подземья. Игра началась.
Лестница круто по спирали уходила вниз. Каменные ступеньки были покрыты предательски скользким налетом плесени, которая так и норовила выскочить из-под сапога и отправить незадачливого мага в болезненное путешествие вниз, поэтому мага приходилось крепко держаться за древние перила, выступающие из стены. Факел немилосердно чадил, огонь рвался на лоскуты в порывах спертого и смрадного воздуха, вырывавшегося снизу. Следом за ним топали оба ловчих, крепко сжимая в руках остро отточенные гарпуны, пока еще мирно дремлющие, но уже почуявшие будущее кровопролитие. Их тяжелое дыхание, неприкрытая агрессия и нотки страха прекрасно чувствовались вокруг, и Арк подумал, что найти прядильщицу, если она все-таки тут есть, будет не сложно. Сама придет, почуяв этих баранов. Троица спускалась все ниже и ниже, стремясь к самому глубокому уровню Подземья, не обращая внимания на проемы в стенах, черные провалы в ничто, в саму бездну, где водились только святым известные чудовища. Одно из них высунуло короткий нос и что-то проворчало им вслед, роняя мутную слюну на камни, но высунуться полностью и напасть не посмело, свет раздражал слабые глазки твари, покрытой короткой и жесткой шерстью.
С потолка капало, иногда капли попадали в огонь, и раздавалось тихое и злобное шипение. Становилось все теплее и теплее. В конце концов, лестница сделала последний оборот и закончилась. Перед ними был массивный входа в самую старую часть Подземья. Маг шумно принюхался, обернулся к своим спутникам, те могли поразиться тому, как изменился он. Глаза больше не бегали, цепкий и пронзительный взгляд моментально обшаривал каждый квадратный сантиметр видимой поверхности, не было больше нервного облизывания тонких потрескавшихся на морозе губ, они были плотно сжаты в решительную нить, лишь руки выдавали его волнение, да и то, нельзя было сказать, от чего они подрагивают, от страха или от охотничьего азарта.
- Судя по карте,- он достал бесценный кусок свиной шкуры с планом и показал его своим спутникам,- мы находимся метрах в пятистах от нужного нам места,- он ткнул грязным пальцем в крест на карте,- обшарим все вокруг, увидите любые признаки прядильщицы, драпайте наверх и поднимайте тревогу, ясно?
- А ты чо делать буишь?- один из громил барона Боготы напрягся и с недоверием посмотрел на мага, который уже спрятал карту и принялся доставать из перевязи на груди разные скляночки и амулетики, половина из которых, как ни странно, действительно была волшебной.
- А я? Что я? Наконечник от копья,- скривился он и махнул рукой,- вперед, друзья, нельзя терять ни минуты, и, да, если что, не стесняйтесь пользоваться вашими зубочистками.
То ли оружие действительно обладало собственным духом, то ли так сложились отсветы факелов, но Арку показалось, что гарпуны синхронно недобро блеснули на его слова. Он мотнул головой, и видение пропало. Переглянувшись, ловчие кивнули друг другу и смело шагнули вперед, оставляя мага одного.
- Ну, вот и начинается самое интересное,- маг залпом выпил мало аппетитную бурду из пузырька, который достал из перевязи, темнота впереди сразу прояснилась, все выцвело, стало серым и немного тусклым. Во рту царствовал отвратительно горький металлический привкус, но такова была цена. Затем Арк быстро повесил на шею связку мелких амулетов. Он слабо верил, что они смогут ему помочь, буде он встретит прядильщицу, но они, по крайней мере, успокаивали. Закатав рукава, он стянул полу перчатки и сунул их в карманы, затем подошел к стене, набрал из-под вонючего ручейка пригоршню воды и с удовольствием ее выпил. Остатки размазал по лицу и улыбнулся.
- Начнем,- он развел руки в стороны и на пальцах вспыхнули небольшие огоньки, с виду безобидные, но готовые в любой момент с ревом перерасти в огненный шторм, жадно пожирающий все на своем пути.
Лиг, первый из братьев-ловчих, пошедших с Арком, крался вдоль длинного и узкого коридора. В его сердце, по правде говоря, не было страха. Его просто нет у тех, у кого отсутствует воображение, а в голове Лига место было лишь трем вещам: бабам, жратве и хорошей драке, как он ни раз сам заявлял. Поэтому окружающая обстановка ничуть не угнетала его, наоборот, подстегивала охотничий азарт. Краем уха, он услышал какой-то звук в конце коридора, куда он сейчас направлялся. Выставив перед собой факел и занеся гарпун, он медленно приближался к полуоткрытой двери. Размеренное дыхание, спокойные удары мощного сердца, он походил на какого-то доисторического охотника, такого же сильного, выносливого и дикого. Полностью увлеченный дверью, он даже и не заметил, как за его спиной из теней сгустилась тонкая девичья фигурка, он бесшумно протянула к нему руки, затянутые то ли чешуей, то ли темным шелком, и из кончиков пальцев к Лигу устремились сотни нитей. Сначала, он даже не ощутил их, потом подумал, что это паутина, и лишь в последний момент мужчина рванул, стараясь порвать путы, развернулся и уже был готов всадить в чудовище гарпун, как в тот же момент нити обрели стальную прочность и резко сжали жертву. Лиг даже не успел вскрикнуть. Тело за мгновение превратилось в кровавую кашу, расползающуюся по полу, лишь голова глухо стукнула о пол, да зазвенело быстро покрывающееся ржой жало гарпуна. Прядильщица склонили по-птичьи голову, по-детски хихикнула и, легко, будто танцуя, перепрыгнула останки незадачливого ловчего. В следующий момент она уже скрылась за дверью.
Риг слышал какой-то звон, но не придал ему особого значения, мало ли, крысы. Он находился в каком-то просторном помещении. Вокруг выше человеческого роста громоздились бочки неизвестно с чем, местами их дерево было проедено слепыми короедами до состояния трухи, случайно задев одну такую бочку, Риг моментально оказался под слоем трухи, пыли и сгнившего зерна. Ругаясь, он отряхнулся, поднял факел и пошел дальше. В отличии от своего старшего брата, он что-то слышал о прядильщицах, а именно о том, что они выглядят как молоденькие девушки.
- Если я ее поймаю,- мечтал ловчий,- хрен я ее магу отдам, как говорил Богота, скажу, что убил, а сам...,- в его голове возникало множество не самых пристойных картинок, а на лицо наползла глупая ухмылка. В этот миг неверный свет факела выхватил из сочащейся из стен темноты тонкую фигурку. Она стояла прямо перед ним, на проходе, безвольно опустив голову, короткие темные волосы доходили почти до хрупких плеч, завернутых, как показалось Ригу в шелк, она была боса, но, что странно, на миниатюрных ступнях не было ни кусочка грязи. Риг ощерился - добыча сама шла в руки. Умер он тоже счастливым, нити, возникшие у него за спиной, пробили ему грудную клетку, кровь брызнула на пол, а следом упало еще бьющееся сердце. Прядильщица цокнула язычком и была такова.
Дело можно было считать сделанным. Почти все те, кто шел к ее гнезду, уже были убиты и никто, что доставляло ей небольшую толику грусти, если это существо могло знать, что такое грусть, не повеселил ее. Оба амбала умерли быстро и неинтересно, сейчас их тела уже пожирались детьми, но третий. Третий пропал, будто в воду провалился и это тревожило хищника больше всего. Ни острое обоняние, ни чуткий слух не могли подсказать, куда же делся плюгавый маг, шедший первым.
Арк в это же время притаился за колонной в той же зале, только тремя этажами выше, где и стояла его цель. В принципе, его миссия была уже завершена, в руках он держал одного из сдохших детенышей прядильщицы, этого было бы достаточно, чтобы отправить в Подземье всю монастырскую роту. Маг сунул дохлятину, напоминающий смесь крысы и человека в сумку, тщательно вытер руки о полу куртки - клейкая субстанция, покрывающая детеныша была отвратительна, и, хотел было уже выбираться отсюда, но его величество случай, как обычно бывает в таких делах, вмешался в ситуацию. Поднимаясь, Арк не рассчитал и толкнул сапогом камешек. Совсем маленький, но этого хватило прядильщице, чтобы понять, где находится маг...
Тик-так, часы на столе брата Харби показывали почти десять вечера, а вестей от Арка не было. Секундная стрелка в неверном пламени восковой свечи нарезала круг за кругом, брату не спалось.
Тик-так, нити рванулись вверх, целясь в мага, в последний момент тот успел увернуться и прыгнуть в груду ящиков, пропуская смертоносные жала мимо себя, упав на пол, Арк сильно ударился плечом о какой-то кирпич, зашипел.
Тик-так, детеныши в гнезде зашевелились, они почувствовали гнев и ярость матери, которая сейчас ловила кого-то. Слепые, беспомощные, писклявые, они разинули пастишки и неожиданно жалобно и совсем по-детски заплакали. Было что-то жуткое в этих исчадиях ада, которые плакали совсем как те дети, заблудившиеся в трущобах.
Тик-так, маг снова прыгнул, уходя от удара, он понимал, что долго он так не продержится, поэтому решил отдать свою жизнь подороже, набрав в грудь побольше воздуха, в следующем прыжке он выкрикнул треть заклинания, упал на пол и прикусил язык, сплюнул кровью и взвыл от боли в лодыжке - на ее упал выбитый ударом нитей камень. Превозмогая боль, маг выкрикнул вторую часть заклинания.
Тик-так. Цепляясь пальцами за выступы в стене, прядильщица взмыла на уровень третьего этажа, и зависла, поддерживаемая нитями перед магом. Хлесткий удар и человек упал на колени, захлебываясь болью, бьющей из сломанных костей, еще один, Арк завыл, почти выблевывая от боли свои внутренности. Нити захлестнули его, обвивают руки и поднимают в воздух, наполненные запахами потревоженной пыли, каменной крошки, мертвых крыс и гнилого дерева. На лице прядильщицы отразилось удивление и интерес, она посмотрела на корчащегося в его путах мага, в перерывах между агонизирующими вспышками боли, он что-то шепчтал. Повинуясь приказам, нити буквально распнули человека, он повис на сломанных руках, уронив голову на грудь, а по его лбу сползла капелька крови, которая потом медленно скатилась на грязную бороду и упала вниз, туда, где в темноте багровым пятном лежал догорающий факел. Влекомая интересом, прядильщица поднесла к себе мага, тонкие руки взяли его голову, почти нежно, и приподняли ее.
- Что. Ты. Говоришь?- слова дались монстру с неимоверным трудом, но она все-таки их произнесла.
Маг поднял окровавленную голову, невидяще уставился на прядильщицу, а потом, заливаясь полубезумным смехом, сказал последнюю третью часть заклинания.
Тик-так, стол брата Харби вздрогнул, часы упали и разбились, чернильница подпрыгнула и изрыгнула черный поток на белый лист бумаги. Святой брат со всей своей прытью ринулся к окну, уже предполагая, что он увидит. Столб дыма и обломков вздымался над трущобами, выпадая скорбным дождем на головы зевакам и просто мимо проходившим людям. Монах улыбнулся. 200 талеров можно было оставить себе.
Мороз проник даже сюда, сквозь пробитые перекрытия, на глубину почти в сотню метров. Даже в эту адскую дыру, которая образовалась в трущобах пару дней назад, проникали острые снежинки. Они лавировали в лучах рассветного солнца, падали на обломки и сразу таяли под теплым дыханием Подземья. Послышался стон, и из кучи снега и обломков, матерясь и подвывая, кто-то выбрался. Весь в копоти, засохшей крови, со сломанными костями, человек глубоко вздохнул и неожиданно осклабился. Побитый, раненый и ослабший, он все-таки был жив, и сейчас это было самым главным. Оставалось только найти выход из этого ада.