Kaito Kuroi Rico Лена : другие произведения.

4) Мой потерянный ангел

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "У каждого человека после рождения появляется ангел-хранитель, который бережёт и охраняет своего подопечного от любых напастей до самой смерти. Это самый большой подарок, который Небеса когда-либо дарили человечеству. Но у всего есть своё "но". И ангела так же легко потерять, как и получить..." Питер/Чарли
   Питер
  
  У каждого человека после рождения появляется ангел-хранитель, который бережёт и охраняет своего подопечного от любых напастей до самой смерти. Это самый большой подарок, который Небеса когда-либо дарили человечеству. Но у всего есть своё "но". И ангела так же легко потерять, как и получить. Когда человек начинает тонуть в грехах, его Хранитель отворачивается от своего подопечного и уходит. Навсегда. Теперь я это знаю...
  
   ***
  
  Я помню первый раз, когда увидел его. Мне было семь. Я не знаю, почему он решил появиться передо мной, быть может, я это чем-то заслужил.
  Я играл в парке: бегал по нему, как угорелый, собирая цветы. Когда я потянулся за очередным цветком, меня опередила чья-то рука. Я резко обернулся.
  - Привет, - произнёс, улыбаясь мне, незнакомый парень и протянул мне сорванный цветок. - Я Чарли.
  Я долго рязглядывал незнакомца. Он был старше меня как минимум на десять лет, сероглазый. А ещё у него были русые волосы чуть ниже плеч. Я очень хорошо это запомнил. Я ещё удивился тогда, потому что мама мне всегда говорила, что такие длинные волосы носят только девочки.
  - Привет, - я смущённо уставился на цветы в своих руках. - Мама не разрешает мне говорить с незнакомцами.
  - Но я не незнакомец, Питер.
  Меня очень удивило, что он назвал меня моим полным именем, а не "Питом", как меня называли все остальные.
  - Откуда ты знаешь, как меня зовут? - я подозрительно посмотрел на юношу. - Ты шпион?
  Чарли рассмеялся.
  - Ага, самый-самый главный шпион.
  Я насупился:
  - Не смейся надо мной.
  Парень улыбнулся:
  - Не буду. Пойдём, я помогу тебе собирать твой букет.
  Чарли повернулся ко мне спиной и зашагал вправо, к цветам, к которым я только-только хотел подойти. На нём были белые штаны и такого же цвета рубашка. Сзади на рубашке, на спине, было два одинаковых разреза. Зачем? Заметив какое-то свечение за спиной парня, я понял: он ангел.
  Странно, но никто из находившихся рядом людей не видел Чарли. Лишь потом я узнал почему. Ангела-хранителя может видеть только его подопечный.
  
   ***
  
  Он приходил ко мне ещё пару раз. Постоянно улыбался и придумывал какую-то чушь. Специально для меня. В стиле: "Мне кажется, на заднем дворе закопан клад" или "Хочешь поиграем в догонялки". Чарли всегда поддавался. Нет, серьёзно, он же ангел. Как он вообще мог проиграть?
  Но всё хорошее быстро заканчивается, и я потерял его. Я не знаю, как это объяснить и можно ли вообще такое объяснить, но...я просто чувствую это. Он ушёл.
  Ты начинаешь взрослеть, пытаешься найти себя, познать мир... В этом-то возрасте большинство людей и теряет их, своих ангелов. Это видно в лицах подростков, в их глазах, в том, что их никто не спасает, когда приходит конец, в том, что они умирают сами, не спасённые никем. Новые друзья, увлечения, интересы, крутые компании... Но одно остаётся неизменным: ты так и не можешь забыть его, твоего ангела.
  
   ***
  
  Я просыпаюсь от звонка будильника, встаю, иду в ванную. Зекрало говорит мне то же, что и тысячу раз до того: потерянный несчастный подросток. Иногда я спрашиваю себя: почему я не могу быть как те, правильные люди, которых иногда показывают по телевизору, которые никогда не пробовали курить или пить, которые никогда не думали плохо о других, не причиняли никому боль, не предавались унынию, не сквернословили..? Почему мне никто никогда не говорил, чего мне это будет стоить? Воистину блаженен тот, кто не ведает. Дети.
  Я верил, я так сильно верил, что он всегда будет со мной.
  
   ***
  
  - Пит.
  - Мм? - я подымаю голову с парты и смотрю на стоящего передо мной Джейка.
  - Так ты пойдёшь завтра? - видимо не в первый раз уже спрашивает он у меня.
  - Куда?
  Да-да, я знаю, какой я плохой, и не надо смотреть на меня таки злющими глазами.
  Джейк хмурится:
  - В клуб. Оторвёмся. Выпивка, девчонки...
  - И кто это продаст выпивку такому молокососу, как ты? - ехидно спрашиваю я, а затем замолкаю.
  - Пит?
  - Прости, Джей, я не могу. Мне надо...помочь маме...по дому.
  Мой друг недоверчиво закатывает глаза, но молчит. Мы оба знаем, что это всего лишь глупая отмазка. Но я просто не могу веселиться. Особенно так. Больше не могу.
  
   ***
  
  Годы летят, не замедляя свой бег, и вот тебе уже двадцать, мир яко бы у твоих ног и ты всё так же одинок.
  Однажды я спросил у своего ангела, почему он всё время носит рубашки с длинными рукавами. Он ответил, что это из-за того, что при жизни у него на руках были стигматы, следы от которых так и не исчезли до конца. Я тогда не знал, что означает это слово. А теперь... Если ты должен столько страдать ради того, чтобы стать ангелом, а потом ещё постоянно прятать свои "божьи метки", то что же тогда хорошего в этом, в том, чтобы жить на Небесах? Разве это того стоит? Из-за каких-то крыльев? Хотя если бы я стал ангелом, возможно, мы бы хоть ещё раз, но встретились с Чарли.
  
   ***
  
  "Где ты, мой маленький миленький ангел?" Когда я услышал песню с такими словами, то очень долго смеялся. Как будто этого достаточно: спросить - и он тут же придёт. Нет. Наверное, он уже и забыл обо мне. Да и зачем ему может понадобиться вспоминать меня? А я его помню. Возможно, я бы даже и выучил молитву "своим ангелам-хранителям", но это бесполезно.
  - Папа, - зовёт меня трёхлетний карапуз.
  Представляешь, Чарли, у меня есть сын. А, казалось, ещё совсем недавно я сам был точно таким карапузом.
  - Папа, расскажи мне сказку.
  И я рассказываю. О красивом вечно юном ангеле с русыми волосами.
  Возможно, Хранитель моего сына тоже чем-то похож на Чарли.
  
   ***
  
  Порой мне снятся сны. Прекрасные яркие сны про ангелов. У них красивые белоснежные крылья и тёплые глаза и улыбки. Но это также и грустные сны. Потому что, сколько бы я не пытался, я не могу разглядеть в них тебя.
  Прошло ещё пять лет и порой мне кажется, Чарли, что я тебя забываю. То, какими были черты твоего лица, одежду, которую ты носил... Если бы я был художником, то мог бы сохранить твой облик хотя бы на бумаге. Но ты же знаешь, как я всегда рисовал. К тому же мне никогда не передать блеск твоей улыбки и глаз. Потому что они были особенными. Для меня.
  Знаешь, семья это конечно хорошо, но, ответь мне, почему я всё равно чувствую себя так, как будто я всё ещё один?
  
   ***
  
  Дети взрослеют. Мой сын, он тоже вырос. Жена развелась со мной ещё несколько лет назад. Чарли, ответь мне, почему я так несчастен? Я знаю, после того, как люди теряют ангелов, они ведь всё равно могут жить нормально. Улыбаться, смеяться...быть просто счастливыми. Так почему, Чарли, почему я не могу так же?
  Я старею, мне страшно, я запутался... Где ты сейчас, Чарли? Забери меня с собой.
  
   ***
  
  Это было неизбежно. Ты знаешь, я жил все эти годы с мыслью об этом моменте. И вот, когда он настал... Чарли, знаешь, я счастлив. Потому что я могу сделать так...
  Я расставляю руки в стороны и падаю назад. И пару секунд я лечу, но потом я перестаю ощущать падение, и это странно. Я открываю глаза.
  Он обнимает меня за плечи, но я совсем не ощущаю его рук. То же лицо, глаза, волосы, одежда, крылья... Всё-таки я не забыл.
  - А ты совсем не изменился, Чарли, - я улыбаюсь.
  Он улыбается в ответ, но в его глазах я вижу такую боль...
  - Ты идиот, Питер. Зачем?
  Я пожимаю плечами. Он пришёл. И это главное.
  
  
   Чарли
  
  Это было...непривычно. Я из молодых ангелов, ставших святыми после смерти на земле, и это был первый раз, когда мне поручили такое важное задание. Меня предупредили, что будет сложно, что надо хранить инкогнито, но...
  Я помню, он закричал, спустя несколько дней после рождения. Операция прошла не очень гладко, и малыш с матерью остались ещё на какое-то время под присмотром врачей.
  Он плакал и так сильно... И почему-то совсем никого из персонала больницы не было рядом. Я знал, что это было запрещено, но я подошёл к нему ближе, вынул из кроватки и прижал к себе. Малыш тут же замолчал. Я положил его обратно. Питер...он смотрел на меня и молчал. В его глазах я видел своё отражение. И это было словно приговор.
  
   ***
  
  Долгие разбирательства, временное отстранение от обязанностей. В итоге всё закончилось хорошо, но сколько нервотрёпки, сколько несправедливых слов я услышал в свой адрес... После этого меня предупредили, чем обычно заканчивается такое проявление доброты и заботы о своём подопечном. Мне пригрозили потерей крыльев. Надо же, оказывается, в наше время за доброту платят именно так.
  Но я не был бы собой, если бы смирился и больше никогда не появлялся рядом с ним в моменты, когда я так ему нужен.
  
   ***
  
  - Питер Джонсон. Семь лет. Вы появились перед ним, открыли свой облик. Скажите, Чарльз, ваш подопечный нуждался в тот момент в помощи, был на грани между жизнью и смертью? - противно спрашивает у меня Октавиус. - Или это всё было ради забавы? Вы же понимаете, что за такие проступки мы с лёгкостью можем лишить вас права быть ангелом. Если вы столь мягкотелы и безразличны к правилам, быть может, вам лучше снова стать человеком? Мы это можем. Для нас это не проблема...
  Я закрываю глаза и считаю до десяти. Что они понимают, эта жалкая кучка снобов? Ни один из них, скорее всего, сам никогда и не был Хранителем. Как это вообще можно объяснить? Почему я позволил мальчишке увидеть себя? Почему? Я в отличие от некоторых не могу спокойно смотреть, как мой человек гуляет совсем один, как он смотрит по сторонам, ищет хоть кого-нибудь, кто бы с ним поиграл, как он грустно улыбается, срывая очередной цветок...
  Меня уже отстраняли, судили за каждый мой предыдущий проступок отдельно, но теперь я нахожусь на большом суде. Они всерьёз думают, что Питер именно из-за моих поступков превратился в грешника. Это неправда. Яко бы именно из-за моих действий он, вероятно, будет лишён ангела. Но в чём здесь моя вина? Я и сам не понимаю, почему Питер стал таким. Ведь я хотел, как лучше, а он... Хотя, быть может, люди и должны постоянно разочаровывать своих ангелов. Я слышал об этом от других Хранителей, которых предавали люди. В последнее время люди стали слишком часто лишаться своих ангелов. Конечно, намного проще обвинить во всём именно нас.
  
   ***
  
  - Десять лет. Появиться, соврать о каком-то кладе и позволить ребёнку испортить вид заднего двора. Простите, Чарли, но вы действительно уверенны, что знаете, что входит в обязанности Хранителя?
  Когда это звучит именно так, то все эти действия действительно кажутся глупым, бессмысленным вредительством. Но разве это было именно так? Я помню счастье на лице Питера, в его глазах, жизнерадостную улыбку. После этого "нарушения" он больше не был таким несчастным, таким одиноким. Разве за это я должен чувствовать свою вину? Если моё присутствие делает его счастливым, имею ли я право не появляться перед ним? Даже если ценой этому счастью станут мои крылья.
  
   ***
  
  Длинный-длинный список, литры сарказма и издёвки, килограммы-тонны нравоучений - и вот приговор: пожизненное отстранение. Это...больно. Нет, конечно, Питера всё равно бы лишили ангела, но я бы мог хоть иногда... И всё-таки он меня предал.
  
   ***
  
  Я никогда не понимал людской тяги к разговору с людьми...существами, которые не находятся с ними рядом. Да, я был человеком, но никогда не считал, что такие разговоры могут дать какой-то результат. Мёртвые не восстанут, бросившие не вернутся. Но он говорил. Каждый день. И я не знаю, кому из нас двоих эти разговоры причиняли большую боль.
   ***
  
  Когда он изменился, стал более правильным? Просто в один из дней Питер проснулся другим: не ходил в сомнительные места, не общался со странными людьми. Но что это могло изменить? Ведь было уже слишком поздно.
  Он взрослел. Я каждый день наблюдал за тем, как изменяются черты его лица, как грубеют руки и формируются мускулы. Это было...забавно. Я почти уже и забыл, как это: быть человеком.
  
   ***
  
   Это было...странно и немного неправильно. Я будто бы подглядывал день за днём в замочную скважину. За тем, как Питер знакомился с милой симпатичной девушкой, играл с ней свадьбу... А затем у них появился сын. Если бы я только мог, я бы так хотел стать Хранителем этого малыша. И пусть бы это было предательством, но я бы смог хоть так быть поближе к моему настоящему подопечному.
  Но Хранителем сына Питера назначили другого ангела.
  - Как он, Аноки?
  Аноки улыбается, наблюдая за тем, как я нервно меряю шагами комнату:
  - Кто именно? Отец или малыш Чарли?
  Я вздыхаю и застываю на месте:
  - Чарли. Вот как.
  Аноки продолжает улыбаться:
  - Они хорошо, Чарли, хорошо.
  Порой я так завидую этому улыбчивому ангелу. Он может наблюдать за Питером не только с облаков. Он может видеть его... и даже касаться. Если бы захотел.
  
   ***
  
  Я стою на краю облака и смотрю в небо. Ещё три года прошло.
  - Он читал сказку.
  Я оборачиваюсь:
  - Я знаю, Аноки. Я слышал.
  Он смотрит на меня и кивает:
  - Как сам?
  Я пожимаю плечами:
  - Не знаю.
  Аноки нерешительно мнётся.
  - Что такое? - спрашиваю его я.
  - А если бы ты мог выбрать: быть с ним и стать человеком либо смотреть на него только с небес, то что бы ты выбрал?
  Я удивлённо смотрю на него:
  - Аноки...я не знаю. Да и в любом случае я не смогу быть с ним. У него же семья. Кем я буду для него? Я даже не его друг.
  Аноки смотрит на меня, кивает каким-то своим мыслям и исчезает.
  
   ***
  
  - Ты жесток с ним.
  Октавиус удивлённо смотрит на своего соседа, на своего друга:
  - Жесток? С кем?
  - С Чарли, - отвечает Аноки. - Он был рождён человеком. Он до сих пор продолжает чувствовать. Чарли не похож на нас, рождённых с приглушёнными эмоциями. Он более...человечен. И его подопечный не так уж плох. Я знаю, как ты не любишь всех грешников и не почитающих ангелов, но Питер не такой. Он другой, он исправляется.
  Октавиус устало вздыхает:
  - Аноки, я конечно понимаю, что ты моя совесть, но я и так пошёл тебе на уступку. Ты и сам прекрасно знаешь, что обычно работа в медпункте не совместима с обязанностью Хранителя.
  Аноки усмехается:
  - Ты же всё равно знаешь, кто в итоге победит в этом споре.
  Октавиус улыбается:
  - Ты обаятельный, но очень наглый мальчик.
  
   ***
  
  "Возможно, Хранитель моего сына тоже чем-то похож на Чарли". Кроме наличия крыльев и жизни на Небесах? Ничем. Аноки кажется всегда таким правильным. Живёт с этим Октавиусом. Они оба необычные. Лучший врач и...в принципе хороший судья. А я? А я никто. У меня нет обязанностей, после этого позорного суда почти не осталось и прав. Я просто неудачник.
  Сын Питера совсем не похож на своего отца в детстве. Питер всегда был особенным, всегда улыбался, и он очень любил весь мир просто за то, что он есть. Питер был...а, может, всё дело в том, что для Хранителя существует только один человек, их подопечный. Всё остальные для них просто обычные и ничем не примечательные.
  
   ***
  
  Питер видит сны. Нет, не так. Он может видеть сны. Это чудесно. Видит ангелов... Что я должен чувствовать в связи с этим? Что он хочет, чтобы я чувствовал? Вину? Он хочет, чтобы я думал, будто своими появлениями я сломал ему жизнь?
  - Чарли, - Аноки кладёт руку мне на плечо и садится рядом на облако. - Снова наблюдаешь за ним?
  Я киваю. Бессмысленно отпираться.
  - Вот поэтому мы и не появляемся перед людьми, - тихо говорит мне он. - Чтобы не привязаться, чтобы они не сделали нам ещё больнее, чем могут сделать. Своим предательством, своими поступками. Всё из-за того, что ты ещё слишком юный ангел, слишком человечный, слишком ранимый.
  Аноки обнимает меня и прижимает к себе.
  - Возможно, Отец действительно слишком рано сделал тебя ангелом.
  Я вздыхаю и упираюсь лбом ему в плечо:
  - Ты добрый. В отличие от Октавиуса.
  Аноки смеётся:
  - Ты просто плохо меня знаешь. И его.
  
   ***
  
  Проходит ещё несколько лет и Питеру кажется, что он начинает меня забывать. Если бы я мог хоть на миг забыть о нём, не смотреть на него каждый день с небес... Это даже хуже, чем зависимость. Это особые узы, связывающие ангела и его человека. Странно, я видел ангелов, которых предавали люди, но они не убиваются так из-за этого, как я.
  - Чарли.
  Я оборачиваюсь:
  - Снова ты.
  Аноки улыбается:
  - А тебя не так сложно найти.
  - Вот объясни мне. Почему я всё ещё помню его?
  Аноки снова садится рядом со мной:
  - Я же говорил: ты слишком человечный. Ты сразу же привязался к нему, возможно, даже успел подружиться. Мы же, ангелы, относимся к этому всему больше как к работе. У некоторых из наших братьев было по несколько подопечных. Если каждому отдавать хотя бы частичку себя, то в итоге от тебя ничего не останется.
  - Аноки, зачем ты стал Хранителем сына Питера? Это ведь не просто так.
  Он улыбается и поднимается с облака:
  - Не скажу.
  
   ***
  
  Питер чувствует себя одиноким, особенно когда его жена уходит, забрав сына с собой. И это не удивительно, ведь их отец живёт встречей с каким-то несуществующим, давно пропавшим Чарли, "предположительно другом".
  А затем сын Питера вырастает, у него появляется своя семья, свои дети. Ему больше не до отца. Питер чувствует себя ещё несчастнее. Он снова чувствует себя никому не нужным, одиноким... А какого мне? Питеру кажется, что он просто не может больше быть счастливым. Без меня. Он хочет, чтобы я забрал его с собой...
  - Чарли.
  Я закрываю лицо ладонями:
  - Аноки, ты не вовремя.
  Он усмехается:
  - Знаешь, а мне почему-то кажется, что как раз наоборот.
  Я тру ладонями лицо:
  - Если это очередная лекция на тему, какой я неправильный ангел, то давай как-нибудь в другой раз.
  Аноки кладёт руку мне на плечо:
  - Это важно. Я, кажется, знаю, как решить вашу проблему.
  
   ***
  
  Питер падает. Я еле успеваю вовремя. Я крепко прижимаю его к себе. Я слегка дрожу. Мне даже страшно представить, что бы случилось, если бы я не успел.
  Он открывает глаза:
  - А ты совсем не изменился, Чарли.
  Этот придурок улыбается. Я только что нарушил столько правил из-за него, а ему всё равно.
  - Ты идиот, Питер. Зачем?
  Он пожимает плечами. Я устало вздыхаю, качаю головой и взмахиваю крыльями.
  
   ***
  
  Я появляюсь с Питером в одной из заброшенных небесных квартир. Там, где мы договорились встретиться с Аноки. Аноки ещё нет. Я слегка расслабляюсь и оборачиваюсь к Питеру. Он удивлённо смотрит на меня:
  - Где мы?
  - На Небесах, - отвечаю ему я.
  - Я умер?
  Я качаю головой:
  - Нет.
  - Значит это сон.
  Я с непониманием смотрю на него:
  - Почему сон?
  - Ну как, почему? - Питер пожимает плечами: - Я с тобой на Небесах.
  Я улыбаюсь и дотрагиваюсь до его щеки. Он действительно постарел, у него появились морщины. Я так давно не видел Питера так близко...
  - Кхем.
  Внезапный кашель заставляет меня отдёрнуть руку. Я оборачиваюсь. Аноки. Я до сих пор так и не определился до конца со своим отношением к этому ангелу.
  - Простите, что прервал ваше радостное воссоединение, - вежливо произносит Аноки. - Рад наконец-то познакомиться с тобой, Питер.
  Питер дотрагивается до моей ладони. Я киваю ему, подбадривая:
  - Это Аноки. Он друг. К тому же Хранитель твоего сына.
  - Бывший Хранитель, - поправляет меня Аноки.
  Я удивлённо смотрю на Питера. Тот кивает, подтверждая:
  - Бывший Хранитель бывшего сына. Инфаркт. И это в двадцать пять лет!
  Аноки опускает взгляд:
  - Мне очень жаль, Питер. Я не мог ничего сделать. Но с его семьёй всё будет хорошо.
  Питер горько усмехается:
  - Ты не виноват. Видимо, Богу он нужен здесь больше.
  Я улыбаюсь. Питер всё равно остаётся маленьким наивным мальчиком, верящим в сказки. Даже спустя многие годы. Его сын... Он просто умер. И тут нет никакого тайного замысла Отца.
  Аноки подходит к окну.
  - Чарли, я говорил, что знаю, как решить вашу проблему, но... - он медлит.
  - Аноки?
  Ангел не смотрит на меня и делает вид, что его очень интересует вид за окном:
  - Ты ведь не против того, чтобы стать человеком? Теперь, после всего. Ты сам понимаешь, что на Небесах вам вместе не быть никогда. А жить с человеком на земле... Питер стареет, Чарли. Ты же знаешь, он умрёт через десять лет, двадцать, тридцать... И что тогда случится с тобой?
  Я кусаю губы. Питер смотрит на меня испуганно, Аноки так и стоит ко мне спиной. А на какой ответ он рассчитывает? Он же знает, я не могу отказаться хоть от какой-то возможности на счастье. Наше счастье.
  - Я не против. Я готов стать человеком.
  Аноки поворачивается ко мне. На его лице улыбка:
  - Хорошо. Тогда слушай внимательно.
  
   ***
  
  - И это всё? - удивляюсь я.
  Аноки кивает.
  - Витиеватое заклинание и магический "танец дождя"?
  - Не танец, а несколько последовательных движений руками, - поправляет меня Аноки.
  Я хмурюсь:
  - Но я думал, что всё намного сложнее.
  - Ну, если хочешь, - Аноки улыбается, - мы можем организовать суд, после которого тебе со всеми церемониями отрубят крылья, но, думаю, что метод, который предложил я, намного гуманнее.
  Я киваю. Аноки подходит ко мне ближе и хлопает по плечу:
  - Ничего, всё будет хорошо.
  Питер смотрит на меня с сомнением и отчаянно пытается что-то сказать, но постоянно передумывает. И что бы ни говорили люди, но мы, ангелы-хранители, не умеем читать людские мысли.
  - Ладно.
  - И ещё одно, - Аноки снова улыбается. - Я не хотел говорить, чтобы не вселять напрасную надежду, но, знаешь, иногда, когда ангел становится человеком, высвобождается много энергии... Я думаю, после всех слов и жестов тебе стоит прикоснуться к Питеру. Просто поверь мне.
  А что мне ещё остаётся? Я подхожу к Питеру, робко улыбаюсь и начинаю произносить древние слова. Питер смотрит на меня с болью. Конечно, теперь он винит себя во всём. Даже в том, к чему не имеет ни малейшего отношения. Это мой выбор, Питер. Только мой. Ещё несколько движений рукой. Как хорошо, что у ангелов очень сильно развита память. Затем я кладу ладонь Питеру на грудь. Секунд пять ничего не происходит, а затем всё вокруг озаряет яркая вспышка света, и я закрываю глаза.
  
   ***
  
  Когда свет исчезает, так же быстро, как и появился, я не спешу открывать глаза. Если честно, то мне страшно. Хоть страх и не свойственен ангелам, но, как говорил Аноки, я слишком человечен. А теперь и подавно.
  Как бы я ни старался оттянуть этот момент, я всё равно открываю глаза. И застываю в недоумении. Я закрываю глаза, снова открываю их, моргаю... Но картинка не меняется. На меня смотрит улыбающееся молодое лицо Питера. На вид ему восемнадцать-двадцать. Я растерянно поворачиваю голову и смотрю на Аноки.
  - Видимо эта...энергия почувствовала, что вам нужно, - поясняет мне он. - Конечно, возраст, когда ты покинул его, смотрелся бы эффектнее, зато сейчас тебе не надо заморачивать голову оформлением опеки над несовершеннолетним.
  Питер растерянно переспрашивает:
  - Несовершеннолетним?
  Я усмехаюсь и подвожу его к откуда-то взявшемуся в комнате зеркалу. Он растерянно смотрит, поднимает руки, ощупывает своё лицо... Да, я тоже удивлён. Я задумчиво смотрю в зеркало. Я впервые вижу своё отражение. Не в чьих-то глазах, а в полный рост. Так непривычно видеть себя рядом с Питером. Но мы довольно неплохо смотримся вместе.
  Когда Питер убирает руки от лица, я снова оборачиваюсь к Аноки.
  - Как мы попадём в мир людей?
  Аноки улыбается, подходит к нам ближе и кладёт руки нам с Питером на плечи:
  - Нет ничего проще.
  Через мгновение мы оказываемся уже не земле. Аноки рядом нет. Мы стоим одни, и лишь вечер шепчет нам: "Удачи".
  
   ***
  
  Аноки стоит на небесах, смотрит вниз на землю и улыбается. Понадобилось столько времени на то, чтобы уговорить Октавиуса. Но это стоило того. Все эти ссоры...
  "- Ну, Октавиус.
  - Нет.
  - Ну, пожалуйста.
  - Я сказал: нет! "
  - Все эти жесты, слишком много непонятных слов... Неужели нельзя было просто сказать, что это для того, чтобы снять боль? И эта волшебная "энергия". Сказал бы просто, что отдал ему немного своей силы и помог вернуть Питеру юность.
  Аноки оборачивается и улыбается:
  - Да ладно тебя. Пусть мальчики верят в сказки.
  - Сказал ещё один мальчик.
  Аноки смеётся и шутливо пихает Октавиуса в бок.
  - Кстати...
  - О, нет, - Октавиус с опаской смотрит на Аноки. - Я знаю этот взгляд. Только не говори, что ты опять что-то задумал.
  - Нет, что ты, - возражает Аноки. - Просто я тут подумал... Октавиус, а, может, сделаешь поправочку, чтобы Хранители могли изредка показываться своему подопечному?
  - Что ещё ты хочешь?
  - Ну, раз уж ты спросил, то, может, будем возвращать исправившимся или пытающимся исправиться людям их ангелов?
  - Нет.
  - Октавиус, ну, пожалуйся.
  - Нет!
  - Ну...пожалуйста-пожалуйста.
  Стон:
  - Только не начинай сначала.
  Аноки улыбается. Нет, Чарли был совсем неправ насчёт Октавиуса. Он очень добрый.
  
   ***
  
  Питер улыбается и тянет меня за руку:
  - Чарли, давай быстрее. Дождь уже начинается.
  И я торопливо спешу за ним.
  Уже дома, когда мы удобно располагаемся на диване, Питер вдруг спрашивает:
  - Чарли, я давно хотел тебя спросить, а дождь - это потому, что Бог сердится?
  Я улыбаюсь:
  - Нет, он просто плачет из-за проигранной партии в покер.
  - Но дождь идёт часто, - удивляется Питер.
  - Он плохой игрок, Питер.
  Юноша улыбается:
  - Можно просто Пит.
  - Пит...честно говоря, я просто не знаю, почему идёт дождь.
  Юноша улыбается и кладёт голову мне на плечо. А за окном всё продолжает лить дождь.
  
   ***
  
  А где-то далеко-далеко на Небесах седовласый мужчина стирает со щеки очередную слезу. Он просто очень любит счастливые финалы.
  
   (17.07.10 - 3.08.10)
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"