Аннотация: Прошёл год, новая встреча, в Перми с крымской моей Спутницей и её дочей. Вспоминаю, как открываю старую книгу, откроешь переплёт, и горечью пахнёт, возможная, когда-то, невозможность.
Пермь, поздний вечер. Стою на условленной улице, в нише между домами. Ребёнок, в шубке, шапочке - девочка. Девчушка медленно, заглядывая между домами, проходит по улице, встречается со мной взглядом, споткнувшись на мгновение, идёт дальше, до конца проулка, выглянула за поворот, в одну сторону, другую, бегом пролетает обратно. Две женщины, с ними та же девчушка, не спешно двинулись по проулку, дошли до моей ниши, одна осталась стоять, другая, мгновенно, как сквозь пространство, оказалась в нише, и, остолбенев, замерла со светящимися глазами, в полуметре от меня. Боясь поверить себе, продираюсь сквозь эти 50 см. плотного воздуха, натыкаюсь губами на её раскрытые, мягкие губы ... Боже мой!
Мы расстались в Москве, сразу после "Путча", в августе 1991 г., а сейчас март 1992 г. И в Перми метёт метель. Так долго ни звонка, ни письма, и вдруг в канцелярию Института приходит письмо на бланке Пермской научной библиотеки, на моё имя..., простое информативное письмо, но с припиской: несколько цифр от руки - номер телефона?
Замечаю её подобревший стан, грудь, поднявшуюся под просторной нутриевой шубой.
Подтягивает ленточки на башлычке девочки, поправляет ей шубку:
- Не от тебя. От тебя было бы уже видно, во-от так, или ... родила бы уже. От него.
Это сестра моя, Алла, ты на её телефон звонил, а с Маришей Вы знакомы.
Подхватываю девчушку, поднимаю, чувствую, как ручки замыкаются вокруг моей шеи, как прижимается ко мне, растворяется во мне этот тёплый, родной комочек, и уже невозможно ни отнять от себя, ни поставить на землю - всё равно, что оторвать от себя живую свою плоть - кровью истечёшь.
- Дядя Костя, не уезжайте больше, пожалуйста.
- Знаешь, я так ждала! Каждый день себя в зеркало смотрела, утром встану боком и смотрю: всё было точно так же, как с Маришкой ходила, - даже мясного так же хотелось, всё время. И вдруг месячные. Я так разозлилась, даже твой адрес порвала и телефон. Алла говорит, давай я в Новосибирск съезжу, найду его. И вдруг снова началось. Снова грудь заболела и всё остальное, а потом уже, у нас профосмотр был, и говорят, что поздно уже, ещё можно, но уже поздно. Сама не знаю как. Ему надо раз в обед за сто лет. Я его утром потрогаю, а он говорит, это я не тебя хочу, это я хочу отлить. И вот, так получилось. Говорит, если пацан будет - рожай, а девку, говорит, мне не надо.
Алла от дороги что-то произнесла, доча соскользнула с моих рук, все втроём быстро ушли вверх по проулку, раздражённый мужской голос, женский, шум машины ...
И возвращение в гостиницу, трель! - - хватаюсь за телефон, сердце не даёт ни услышать, ни сказать, - прорывается воркующее: Ваши друзья, скрасим Ваш досуг .. - швыряю трубку .
Ночью снова звонок - Алла.
Как сложно, оказывается, иногороднему получить временный пропуск в Пермскую научно-техническую библиотеку, как тянется и тянется время - или это я умираю от ожидания?
Третий этаж, читальный зал, книгохранилище, стеллажи, стеллажи, стеллажи и губы, и слёзы на глазах, и поворот ключа в двери.
- Ни кто не зайдёт, сюда ни кто не заходит.
- Нет, не повредишь, я знаю, ну знаю же, я не могу уже, не могу-у.
Какая-то тахта, валик под её животиком. И первое, что делаю - целую её в попу, везде целую, и первое, что слышу, её плач, навзрыд.
- Нет, мне хорошо, очень.
И уже потом, перед самым закрытием зала,
- Помнишь, как в Крыму, в первый раз, ты мне так целовал? Я тогда решила, что вот сейчас ты уйдёшь, а я повешусь. Не было никогда такого и больше не будет. А потом Маришку стало жалко.
И были рабочие будни, и ожидание оказии для командировки в Пермь. Оказия выпала на сентябрь, в Пермский Госуниверситет, ни кто ехать не захотел - у всех картошка, сады-огороды - поехал я.
За Университетом - бурьян, металлолом, ржавые гаражи-склады, продираемся, хватая репьи, более менее чистая полянка, расстилаю поверх сухой травы старые, забитые чертёжные синьки ( целый рулон подарили в КБ ). Кто-нибудь, когда-нибудь использовал вот так "сверх секретные" материалы строго учёта? Обоими руками, легонечко, сжимаю грудь вокруг соска: из семи - восьми дырочек струйки молока вперёд, в разные стороны.. Смеётся:
- Вот сколько, на целый детсад хватит...
- Я уеду, вдруг остановится?
- Не будет ничего, у меня все кофты мокрые насквозь , до подола.
Купаюсь в её нежности, в перинке её животика, зарываюсь лицом меж отяжелевших грудей, вдыхаю запах её промежности, нахожу вход - почему-то неожиданно тугой - между роскошными, невыносимо роскошными бёдрами. Это - счастье? Ничего больше и не нужно!
- Нет, я не порвалась вообще, легко - легко родила, сразу же. Это я потом упросила - для него - что бы подшили чуть-чуть. Такую большую - большую кетину** врачу подарила. Какие вы все разные - ему всё равно широко, как в пустоту, говорит, а тебе - узко.
Целую неделю после родов лежала, все лежим в палате, все семь баб, и всю неделю на тех же простынях, как рожали, и описанные , и обкаканные. А это Васька старалась, её увезут от меня - ей ничего не надо, а как ко мне кормить, так сразу и по большому и по маленькому. Перед родами УЗИ делала - там такие яйца! - Хоть фотографируй, в рамочку и на стенку., Васькой назвали, а родилась Василиса, такое вот УЗИ. Боялась, что не станет забирать из роддома, Алку просила - обещала, нет, приехал, забрал.
А сейчас вообще не работает, им за этот год не платили, все в отпусках без содержания, кто где. У нас денег немного было, шесть ложечек серебряных сдали, он у себя на заводе выкупил два мотоблока поломатых, всё лето с ними возился, руки- то есть у него, а их не покупают, никому не нужны. Сейчас ездит вокруг города, ищет, где земля ничейная, сам, говорит, распашу и весной картошку посадим. А семена-то ещё купить надо.. .
- Ой! Ты! Ты! Ой!
Невозможно сказать, нет таких слов, как откуда-то из позвоночника, из грудины начинаешь, начинаешь переливаться , заполняешь самим собой любимое, любящее, то что вот сейчас одно целое с тобой, и навсегда.
Рубашка, свитерок промокли от молока.
- Это Васька с тобой поделилась, ничего ?
- Господи, конечно ничего!
Как легко и спокойно, и какое чистое небо.
Выходим к асфальтовой дорожке, от скамейки - Алла с коляской, доча.
Так и идём к автобусной остановке, я с Маришкой на руках, Алла и спутница, и коляска со спящим ребёнком. И листья, листья на дорожке, листья под ногами, пытаюсь вспомнить формулу превращения зелёного хлорофилла в жёлтые и красные его таутомеры.
- Знаешь, вдруг всё плохо, - мы приедем ?
Обнимаю за плечи, прижимаю к себе
- Только, знаешь, третьего я рожать уже не буду. Я и так поправилось, он меня уже свиноматкой зовёт, шутя, а после третьего - так разнесёт...
Я книжку читала, парагонией называется, у меня ведь только двое и были, он да ты, может и в Ваське от тебя есть, правда ведь?
Киваю. Молчу. Я знаю эти исследования "парагония" или "телегония" - ни одна капля генетического материала, попавшего в женщину не исчезает бесследно, так, либо иначе формирует генотип её детей, на животных это доказано.
Василиса два года назад появилась в "Одноклассниках", представила свою графику, авторских кукол.., но появилась только единственный раз и больше не заглядывала на свою страничку.
Что было потом ? На самом деле было многое, были и ещё встречи, и слёзы. Были письма, очень много писем. Спутница моя стала практически единственным моим корреспондентом, которому я посылал свои "Эссе" - многостраничные, на 10 - 12 машинописных листов и более ( не было Интернета, а желание сказать и быть услышанным было и не в пример сегодняшнему!) и на политические, и религиозные ( а были мы в вопросах религии как слепые котята, как сказала однажды Спутница: взяли за шиворот, ткнули носом в чашку с молоком.. м-м-м, вкусно!) - и годами получал от неё ироничные "рецензии" и не было мне дороже тех слов. И Васька росла, помню как переживала спутница за её явно преждевременное развитие - ранняя грудь, слишком ранний интерес к мальчикам , я как мог её (Спутницу) успокаивал, что всё нормально, что это - акселерация. В ответ слышал со слезами в голосе, нет, это мы сами виноваты, в ТО время ( пока она Васька была в животике) не тем занимались и вот у неё гормональный сдвиг. Потом всё вошло в колею, Васька увлеклась рисованием, шахматами, участвовала в чемпионатах города, области.. и неизбежный стресс : она на соревнование приезжает, в том же платье, что в школу, я ей , для её мозгов, конфет накатаю из сахарной пудры и сухого молока, а соперница её с собственными тренерами, с психологом, с диетологом.. ну как ей сражаться, когда она изначально себя грязью чувствует? Уже растоптана нашей нищетой? Потом шахматы ушли, рисование ушло, остался Васькин Институт. И всё реже и реже письма, и совсем не звучали телефонные звонки. Затем Хор. Пение. Народные песни - это то, в чём нашла себя моя Спутница..И Германия. Через Институт Гёте выезжала в Германию, устраивала приезды немцев по всевозможным культурным программам в Россию. Даже операцию - попала в больницу с эндометриозом- делала в Германии. Однажды, с немцами, приехала в Новосибирск. Я снял на дни её приезда номер и для себя в её гостинице. Готовился. Тогда только-только появилась "Виагра". Господи, сколько я этой "Виагры" съел ожидая встречи со спутницей, в ожидании чудес, в ожидании - идиот- повторения дней нашей молодости! Первый день появления Спутницы в кругу Иностранных Гостей, на минутку покинула их, вся в " духах и туманах" появилась в моём номере , объятия, поцелуи. Исчезла - её ждут. Двое суток я умирал в снятом мною номере, Спутница появлялась на три - четыре минуты и исчезала, на второй день наше свидание растянулось более часа, случилось подобие близости - больно было понимать, что обнажается она как бы из обязанности, долг передо мной, что ли, без радости ни до, ни после.. Затем телефон, очередная презентация в очередном творческом коллективе - она убежала, и потом, издали, я провожал её в аэропорт.. . Как то, на этом сайте я удивился, почему мои сверстницы, женщины вокруг 60 не пишут о своих "сексуальных переживаниях", не пишут о своих желаниях и чувствах.. , понимаю, глупость сморозил.
Сегодня 09:41