Аннотация: Вечер каждого дня можно назвать маленькой осенью этого дня, а когда вечер, да еще осени, то тут только жить и остается. Жить в полную грудь, на одних вдохах.
Проклиная мир,
Не забудь упомянуть о себе.
Вдохни в жизнь надежду на лёгкую смерть.
Никита Емельянов
В последние дни августа становятся холодными ночи. Теперь жаркий по-летнему день сменяет осенняя ночь. Именно так, прокрадываясь в темноте, осень, залезая в календарные владения лета, начинает жить. Я люблю такую пору. Не потому, что осень любили поэты и художники, не потому, что осень любил Пушкин. Нет, я даже ненавидел ее всей душой, когда ходил в школу, и обожал лето - время расстегнутых цепей, моей свободы. И только став старше, я понял насколько любима мной осень. Конечно же, здорово ходить, сколупнув с себя обертки одежд, подставляя солнцу плечи и спину, но уж больно оно ядреное - человеку все не слава Богу. Но как-то незаметно проплывают деньки в июне, июле, то есть дни полной свободы, а как только приходит тревога: скорого кончится лето - начинаешь ловить каждое мгновение свободы - опять-таки такова природа человека. Но все это в большей мере социально, да и субъективно.
Рассказать вам, что такое осень? Нет, лучше просто...
Летнее буйство трав и цветов сходит на нет стараниями самой природы или ее разумными пасынками. Краски, которые ярко контрастируют, конкурируя между собой, затухают. Такую смену буйства флоры можно объяснить, наверное, скорой смертью. Все выросло, пофлиртовало, поиграло, размножилось, и теперь ждет...
Словно на картинах живописцев я вижу коричневые спины коней на фоне светло-желтых стогов. Очень похоже, но только живое. Не обязательно ловить мгновение - кони жуют спокойно, не торопясь и нет необходимости запоминать каждый миг, а можно обнимать просто всю картину разом. Вечер каждого дня можно назвать маленькой осенью этого дня, а когда вечер, да еще осени, то тут только жить и остается. Жить в полную грудь, на одних вдохах.
Метелки травы склоняются любопытно на дорогу. Старый асфальт медленно отдает дневное тепло и незаметно пружинит под ногами. Еле видные впереди стожки соломы с каждым шагом подпрыгивают и движутся, словно огромные темные слизняки. Конечно, это я двигаюсь навстречу им, но кажется, что я-то как раз стою, движется все вокруг. Правда, сомневаюсь, что хоть кто-нибудь из этой ленивой картины двинется ради моего удовольствия, слишком уж довольны они в своем бездействии.
Они - это открывшиеся, наконец, и облегченные поля. Собранные в едино, скирды, кони, коровы, пастух, неяркое солнце, яблоневый сад и прелое болотце с зелеными лягушками.
Шагая через это довольство и спокойствие приглушенных красок, как будто на яркую лампу одели абажур, я замечаю, что здесь, чуть-чуть в стороне от цивилизации, не раздражают звуки автомобилей, шуршащих по шоссе.
Хочется тишины? Пожалуйста, отойди на пару километров от кипения жизни и слушай. Потому что тишина тоже должна быть неполной, и даже ночью, когда августовские звезды давят и уносят ввысь, - держись за землю, слушай цикад, будь насекомым.