Серая равнина взлетной полосы вытолкнула аэробус в облачное небо и растаяла в обнявшем планету предутреннем тумане. Контракт по развитию кардиологической клиники в Канаде завершен, Василий Соколов летел домой.
"Еще немного, еще чуть-чуть...", как некогда пелось о фронтовой юности, и он наконец-то увидит покинутую прошлогодним, последним в уходящем тысячелетии февралем, родню. Любимого внука, тоже Василия, который полдесятка лет назад сам стал дедом неугомонному Славику. Родители пацана сейчас в командировке, потому семейный круг будет узок, состоять только из квартета представителей "сильного пола". От старшего поколения - пара Василиев Петровичей. От юного - по капризу женщин вопреки семейным традициям крещеный в Вячеслава бузотер пяти лет и появившийся уже после отъезда "самого старого деда" годовалый Тимофей. Итого, "двое Вась и остальные...". Деды за встречу, по обычаю, нальют коньячок, молодежь будет тренироваться на соках-сливках. Вот по российской молочке, кстати, Соколов сильно соскучился. Североамериканская, по крайней мере, ему доступная, была настолько переработана, что даже не сквашивалась, оставь ее специально для этой цели в теплом месте. Что было в корне неправильно.
Авиаперелеты выматывали старого, уже девятый десяток, кардиохирурга больше, чем консультирование дюжины операций. Потому он сразу определился - никаких отпусков, один раз приехал, один уехал. А для общения с родными умные люди придумали телефонию со всеми ее наворотами. Говорили, что скоро даже можно будет нечто вроде видеоконференций по бытовой связи проводить. Только что отпразднованное третье тысячелетие так подстегнуло технический прогресс, что, не исключено, и такое еще успеется увидеть.
Нокья напомнила о себе, тенькнула смс-кой.
"Деда приезжай я скучаю очень жду Тема тоже"
То, что Славик освоил мобильник, не удивляло, скоро младенцы уже с пеленок начнут в чатах зависать. А вот грамотность пра- и так далее внука порадовала. С пунктуацией, конечно, проблемы. Но филологи считают синтаксические ошибки вторичным гендерным признаком мужчин. То есть, сексуальная ориентация складывается в правильном направлении. Чему самый старший Соколов, наглядевшийся в Канаде на толерантные во всей их широте и глубине отношения, был тоже рад.
Стюардесса принесла плед и подкову-подушку. Пассажиров немного, сиденья рядом пустовали, потому можно было наискосок вытянуть ноги и вполне комфортно подремать. Через проход расположилась полная азиатка в цветастом, в оборках, одеянии. Попутчиком у нее числился средних размеров флегматичный кот, причем почему-то, в нарушении всех правил, без ящика-переноски. Впрочем, соседей у женщины тоже не было, так что никому пушистик не мешал. Серо-дымчатый, той же масти, как и тот, что несколько раз в войну спасал от неминуемой смерти тогда еще не всемирно известного кардиолога, а простого сержанта, для друзей "счастливчика" и "Сокола".
Потом, много позже приходилось слышать песню известного барда, что "в бою не бывает чудес". Бывают. Вот только рассказывать о них считается плохой приметой. Потому как именно оно и может удачу спугнуть.
Питомец соседки был очень похож на того, более полувековой давности. Не только цвет шерсти. Но и белый воротничок на шее. И поведение. Такой же ухоженный и безмерно уверенный в своем праве и месте во Вселенной. И смотрит так же, будто наперед знает все, что произойдет. Тот же самый? Да нет, четвероногие столько не живут.
Хотя, от того можно ожидать всего, чего угодно...
Первый раз они пересеклись ноябрьским вечером на освобожденной от оккупации Брянщине. Влага в прифронтовой полосе пропитывала все - от обглоданных осенью и войной верхушек деревьев, мстящих людям холодными черпаками брызг, до склизских, почти плесневеющих шинелей и земли. На ноги наворачивались огромные глинистые пласты, превращавшие движение во что-то похожее в ходьбу по болоту в мокроступах.
Василий, отстояв в карауле, добрался до землянки и как раз боролся с налипшей к подошвам смесью из почвы, травяных брылей и увядшей листвы. Счищал саперной лопаткой, матеря погоду, разбитые техникой дороги и протекторы ленд-лизовских ботинок, не желающих расставаться с русской землицей. Более-менее справился, напоследок "обстучал" ступни о, как сказал старшина, "специально обученный этому" пенек. Шагнул к прикрывающей вход плащ-палатке.
И чуть ли не споткнулся от внезапного возмущенного мява. Сначала даже показалось, что это фрицы "сработали" по расположению каким-то новым экзотическим снарядом.
Нет.
Просто кот. В полудюжине шагов, под потерявшей свое облачение метелкой хлипкой осинки.
- Чего орем? - добродушно поинтересовался сержант. К пушистикам в войсках относились хорошо. Главная ударная сила в борьбе с докучавшими бойцам грызунами. Вдобавок, почти никакого расхода по пищевому довольствию, ведь когтистые охотники находились на полном самообеспечении.
Зверюга был незнакомым. Вдобавок, необычно выглядел. Пушистая, чистенькая, волосок к волоску, шерстка. Откормленный так, что почти светится. Ухоженный, будто только что с подушки безмерно любящей его мадам. В окопах таких не бывает. Какой-то из штабных приблудился?
Ладно, его проблемы.
Только взялся за полог плащ-палатки, снова мяв. Еще более негодующий, хотя после первого раза показалось, что куда громче.
- Чего возмущаемся? - повернул голову сержант. - Жрать что-ли, хочешь? Так у нас только гороховая каша из концентратов. Тебе точно не подойдет!
Кот дернул башкой, словно досадуя на непонятливость собеседника.
Крутанулся, вздыбив флагом пышный хвост.
Повернул голову, дважды, показалось, мотнул ей, будто призывая следовать за ним.
- А, хочешь, чтобы я с тобой сходил? Там что-то у тебя есть?
"Мя...", - было ответом. И Василий был готов поклясться, что это "мя" очень сильно похоже на русское "да".
- Ну, ладно, пойдем, - решился Соколов. Благо, маршрут предлагался не по грязи, а по пусть пожухлой, но все же траве.
Через дюжину шагов догадался. - Так ты, наверное, кошка? Там у тебя котята?
От такого предположения четвероногий споткнулся, похоже, сразу всеми всеми лапами, едва не вылетев из собственной шкуры.
И тут сзади ГРОХНУЛО,
Да так, что теперь Соколова чуть не вытряхнуло из самого себя, отправив в полет на полдесятка метров. Ладно, что финишировал не в крепкий ствол, а приземлился в ветвистый кустарник, и потому все обошлось ушибами да царапинами.
- Твою мать, - выдохнул вбитый в грудину воздух сержант.
Выпутался из впившихся в шинельку сучьев.
Оглянулся.
Помотал головой.
На месте землянки дымились развалины. То ли случайный снаряд залетел. То ли бомба с пилонов летящего за облаками самолета сорвалась. Ладно, что внутри никого не было. Однако вещички потеряны. И новое место базирования, причем на ночь глядя, придется искать. Особенно жалко было не вещевое довольствие, с ним к осени 43 более-менее навели порядок. А вчера дошедшую посылку с шерстяными носками, вязаным свитером и другими необходимыми к зиме вещичками, да ... впрочем, снявши голову, по волосам не плачут.
Едва ведь смерти избежал. Полминуты, меньше, все решили. Спасибо...
А где кот?
Четверолапого спасителя не было. И потом, так и не нашелся. Хотя с неделю Соколов всех окружающих выспрашивал, хотел найти, отблагодарить банкой тушенки, выменянной на трофейный фрицевский кинжал.
С полгода вспоминал эту историю сержант, пересказывал однополчанам. Пока снова не пересекся с котярой. Уже летом, в наступлении, и за сотни верст от разнесенной взрывом землянки...
Юнкерсы накрыли взвод в доставшихся от фрицев окопах. Хорошо, хоть эти подвернулись. Если бы в чистом поле попали - совсем кисло было.
"Лаптежникам" никто не мешал, на рассыпаную по трофейному укрепрайону роту они заходили, тщательно выцеливая отлично наблюдаемые с высоты скопления бойцов. А все отделение Соколова как раз в одной траншее, метров пять длиной и с небольшой загогулиной вбок, и сидело.
Первые три пикировки прошлись по другим взводам. Из неполного штафеля юнкерсов оставалось еще столько же.
И тут Василий вновь услышал знакомый мяв.
Не поверил.
Поднял голову.
На бруствере, брезгливо по очереди поджимая лапы, сидел знакомый кот.
Знакомо мотнул башкой.
На этот раз Соколов раздумывать не стал.
Заорал, - уходим!
Выметнулся из окопа.
Повернул голову к озадаченно смотрящим на него сослуживцам.
- Быстро, мать вашу! Уходим!!
Не глядя, следуют за ним или нет, пригибаясь, поспешил за улепетывающим серым пятном. Не удивился, когда сзади грохнуло, и в спину полетели комья земли. Ладно, осколками не задело - грязь счистить не проблема.
Тогда из его отделения уцелела ровно половина. Только те, кто выполнил приказ командира. Остальных накрыла ювелирно уложенная пикировщиком в окоп бомба.
Что интересно, кота, кроме Василия, никто не увидел. Потому сержант решил о нем больше не распространяться. А то решат, что галлюцинации ловишь, доверять перестанут. А отношение тех, с кем порой не только из одного котелка, а приходилось, и одной ложкой фронтовую судьбу хлебать - штука первостепенная...
... самолет встряхнуло, впрочем, "Боинг" выправился, продолжил ровный полет. Соколов глянул на кота. Тот, тревожности не проявлял. Флегматично зевнул. Свернулся в клубок, отгородившись пышной шубкой. С другой стороны, а случись что, - грозовой разряд, взрыв, террористы - ну куда с борта денешься? Тут только судьбу смиренно принять, какой бы она не была. Но шевелилась где-то внутри мыслишка, что неспроста все это. И отметилось - ведет себя кошак как-то слишком независимо от хозяйки. Да и та на подопечного внимания не обращает - ни разу не то что не погладила, но даже и не дотронулась, будто чужой ...
... Третий, и последний раз "спасательный" кот проявился еще через месяц, в том же 44-ом году. Тогда часть входила в некогда польский городок, менее двух лет побывший под советской властью и вот теперь, после в полтора раза более долгой оккупации, вновь менявший сюзерена.
Небольшой аккуратный кирпичный домик на тихой улице выглядел на диво сохранившимся на фоне соседей. Потому комроты и выбрал его для своей резиденции.
- Осмотр! - скомандовал группе сопровождения во главе с Василием.
Сержант двинулся к выкрашенному белым крыльцу.
Замер.
Из полуоткрытой двери выскользнул кот. Тот самый.
Предупреждающе зашкворчал.
- Не пойду! - слова вылетели прежде, чем Соколов успел их обдумать.
- Что?! - шея старлея налилась красным Прекословия он не любил. И Василия, за строптивость характера, тоже. Потому и держал ближе к себе - чтобы ловить на нарушениях воинской дисциплины. Поводы для чего, сам же с выдумкой порой и конструировал.
- Нарушение приказа, значить, - зловещим полушепотом выдохнул побагровевший уже почти до самых пределов комроты, - совсем, Соколов, охамел? В штрафники хочешь? Так я быстро оформлю!
Мало того, стал лапать правой рукой кобуру. В которой, к слову, в нарушение устава вместо положеного "ТТ" находился трофейный "вальтер".
- Вот сейчас шлепнет меня из него, а потом скажет, что фрицы, - догадался Василий.
Нехотя зашагал к шипящему закипающим чайником и все более раздувающемуся в шар коту. Которого, кроме Соколова, похоже, никто не видел.
За полтора метра до крыльца мохнатый спаситель тоскливо мявкнул, обреченно дернул лапой и неожиданно сам юркнул во мрак домика. Откуда почти сразу грохнул взрыв. Ладно, что сержант к подобному был готов и мгновенно нырнул рыбкой в сторону. Впрочем, осколками да обломками справа по ребрам и ноге ему прилетело не слабо. Хорошо, что жизненно важных органов не задело, и медсанбат оказался недалеко. Где Соколов познакомился с недоучившейся студенткой медакадемии Люсей, с которой потом и прожил всю жизнь. А вот с кошачьим племенем у него "не срослось". Не получалось держать четверолапых в своем доме, некомфортно с ними было. Видимо, выросло да окрепло чувство вины - ведь мог же, мог отказаться! Не пойти в тот дом, ну, здраво подумать, ничего бы серьезного ему комроты все равно приписать бы не смог. Да и стрелять на глазах сослуживцев, тоже вряд ли решился.
Родные этого отношения Василия Петровича не понимали, но не прекословили.
... Посадку кардиолог проспал, открыл глаза, только когда стюардесса слегка потрепала его за плечо.
- Все, выходим, прилетели, - улыбнулась продремавшему почти весь полет пассажиру.
В салоне уже никого не было
- А соседка где? - спохватился Василий Петрович. - Ну, азиатского вида женщина. Которая с котом.
- С каким котом? - чуть сморщила аккуратные бровки девушка.
- Ну, такой, серый с голубым ... Без переноски который летел!
- Без переноски животных не провозим!- категорично заявила стюардесса. - И вообще, в этот рейс никаких котов и собак на борту не было!
Улыбнулась. Добавила. - И даже, рыбок.
Участливо спросила.- Вам помощь не нужна? Может, дежурного медика вызвать?
Хорошо, что не санитаров, ругался про себя, спускаясь по лестнице, Соколов. Лучше про такие дела вообще молчать, а то ведь, реально под психиатрическую экспертизу угодишь. а к этим коллегам в лапы только попади, потом не выпутаешься!
И еще гнездилась мыслишка, что и в этот раз кот его спас. Только каким образом, отчего и почему все это происходит - непонятно.
В себя Василий Петрович окончательно пришел, только садясь в машину внука.
По дороге традиционно обсудили-осудили современных политиков, лгущих на каждом шагу, общество, предпочитающее комфорт патриотизму, молодежь, что бросает малолетних детей ради интересной-выгодной работы. Пришли к выводу, что мы-то такими не были и понятно, никогда не станем. Но вся надежда (в чьи руки страну отдаем?) только на совсем последнее поколение. Опять же, ежели его правильно воспитать!
- Славик по тебе сильно соскучился. - Порадовал Василий Петрович-2. - Все время о тебе всем рассказывает. Приходящей няне. Соседке Арине, она иногда забегает с малыми повозиться-поиграть. Ну а Темке-то постоянно, даже когда тот спит. Этому деться некуда, потому слушать вынужден.
- Что говорит? - заинтересовался патриарх.
- Ну, что очень хочет, чтобы скорее вернулся. Что вообще здорово, что ты у него есть, потому что он не знает, как без тебя. Что лучше тебя никого в мире нет. Что ты спас больше людей, чем иные в жизни видели. Это Слава меня цитирует, если что.
- Американцы как-то подсчитали, что по моим методикам вылечили больше их соотечественников, чем их же генералы положили во Вьетнаме, - хмыкнул кардиолог.
- Эт если вьетнамцев не считать, - скривил рот собеседник. - Вот и приехали!
... Славик выкатился в коридор, смешно переваливаясь, поспешил навстречу, обезьянкой стал карабкаться по штанине, полам куртки, потому был сразу вскинут на руки.
- Ой. Деда наконец то, - затараторил, проглатывая гласные, - ты приехал, а у нас опять с Тимуркой беда...
Василий Петрович замер, рассматривая - за дверью в гостиную, на мягком кресле...
... он пропадает в квартире найти не можем потом откуда-то в грязи ..., - частил внук.
... Там, в полумраке, серо-дымчатый кот, задрав по собачьи лапу, энергично драл ею у себя за ухом. А потом, мотнув мохнатой башкой, за секунды истаял в воздухе. Последней исчезла вздернутая, словно в приветствии, лапа с то ли царапиной, то ли раной вдоль светло-коричневых подушечек.
Однако, кроме Василия Петровича - старшего, и на этот раз никто ни появления, ни исчезновения Темки, похоже, не заметил.