- Заноси! Заноси! - Вопил Сов, бегая возле постамента.
Кот и Бобр с огромным трудом волокли огромное зеркало. Оба тяжело дышали и не отвечали Сову. Зеркало в тяжкой раме черного дерева с металлическими уголками весило, должно полагать, как среднего размера носорог.
- Заноси! Заноси! - Еще громче завопил Сов, бегая возле постамента еще быстрее.
Кот и Бобр, влекомые инерцией зеркала, с трудом стали его заносить.
- Куда заноси?! - С трудом проговорил Бобр, когда оба стали выбиваться из сил.
- "Прямо к самым небесам"! - Процитировал в сердцах Сов кого-то из великих.
- Э? - Выдавил запыхавшийся Бобр. Зеркало, тем часом, явно ожидал сокрушительный удар об угол постамента. Кот и Бобр стояли по его другую сторону и не видели, куда они тащат тяжеленный предмет. Стояло громовое сопение.
- Заноси, э! - Осерчал, наконец, Сов.
- Куда? - Из последних сил спросил, наконец, Кот.
- А я разве не сказал? - Смутился Сов, - гм, да. Влево, конечно, влево заноси!
Кот и Бобр стали заносить влево, Сов взлетел над ними и неистово заорал, спустя несколько мгновений: "Закручивай! Закручивай!"
Кот и Бобр подняли к нему измученные взоры. "Чего закручивать?" - Спросил на последнем издыхании Бобр, стоявший уже, как и Кот, на согнутых лапах.
- Заткнись и закручивай! - Завопил Сов, - это цитата такая. Правда, уместно?
- Да ты, - начал было Кот, но сбился, ему не хватило дыхания. Сов сел на постамент и нахохлился.
- Валяй, оскорбляй меня, не стесняйся! Но зачем же так пугать бармена? - Спросил он.
- Снова цитата? - Прошептал Бобр, близкий к падению. Они с котом пыхтели, как два кашалота, поднявшихся с пятикилометровой глубины.
- Да! - Радостно подтвердил Сов, - а зеркало уже ставьте, осторожно, не уроните.
Тут он изящнейшим образом слетел с постамента и посмотрел сперва в зеркало, потом на постамент, потом опять в зеркало.
- Да, именно тут. Зеркало поставили. Огнеупертый щит! - Провозгласил он.
- Здесь! - Выговорил Бобр, который все еще старался отдышаться, - а он точно огнеупертый?
- Сейчас проверим, - пообещал Сов, запалил сухую ветку и стал подносить ее к огнеупертому щиту. Тот брезгливо отворачивался, пожимался, ежился, отодвигался, а под конец так уперся, что вчуже делалось завидно.
- Да, вполне себе огнеупертый, - признал Бобр.
- Значит, он у нас есть. Огнеупертый щит? - Снова, будто в первый раз, спросил Сов.
- Есть! - Провозгласил Бобр.
- Хоккейные щитки!
- Нет щитков. В спортзале сказали, что сейчас лето и дали только три пары футбольных трусов.
Сов пожал плечами с видом совершенного спокойствия.
- Надеть! - Скомандовал он, надевая, в свою очередь трусы, - пусть никто не скажет, что мы не старались изо всех сил. Давайте-давайте, веселее!
Бобр натянул трусы, Кот немного подумал и последовал общему примеру. Они стали напоминать тройку запасных какого-нибудь известного футбольного клуба. Кот и Бобр сидели за столом, стараясь прийти в себя после доставки зеркала, а Сов прохаживался перед ними бодрым, пружинистым шагом.
- Зеркало есть, огнеупертый щит есть, трусы есть, так. Ага. Карамельки?
- Положены! - Басом провозгласил Бобр, сверившись с постаментом.
- Шоколадки? - Продолжал выспрашивать Сов.
- Положены! - Басом провозгласил Бобр, сверившись с постаментом.
- Прекрасно! - Восхитился Сов, - мы готовы, как никогда! А мармеладки положишь в последний момент.
- Это когда? - Стеснительно уточнил Бобр.
- Это в тот момент, когда понимаешь, что других таких моментов больше не будет. По крайней мере, в эти моменты. Ты меня понимаешь? - Зачем-то спросил он Бобра.
- Опять цитата? - Спросил Бобр.
- Да, - очень самодовольно отвечал Сов.
- А про момент?
- Пока нет. Но когда издадут твои стенограммы, я уверен, что это будет цитатой, - отвечал Сов и покосился краем глаза на себя в зеркало.
- А все же? - Робко, но настойчиво допытывался Бобр. Обычно он клал мармеладки по наитию - ибо только он рисковал класть мармеладки - но сегодня все было бесконечно ответственно и серьезно, а потому он решил не рисковать.
- Гм. Ну, клади, когда Малаховый Эмм начнет загустевать на постаменте, - решил Сов. Бобр радостно кивнул.
- Так. Все готово. Не хватает только Малахового Эмма. Фотоаппарат! - Вдруг проговорил он так быстро, что Кот и Бобр отвернулись, решив, что Сов разразился грязной руганью. Сов недоуменно посмотрел на них.
- Фотоаппарат, я говорю! - Произнес он еще быстрее и сделал движение, будто поджигал магний. На сей раз Кот и Бобр совершенно смутились и потупились. Повисла неловкая пауза.
- Я говорю, где фотоаппарат? - Спросил Сов раздельно и медленно. Кот протянул лапу и указал на фотоаппарат, стоявший напротив постамента на треноге, рядом с Совом. Тот недоверчиво посмотрел на аппарат, подумал и кивнул. Бобр перевел дыхание.
- В общем, я бы так сказал. Но не скажу, - Сов замолчал. Кот и Бобр пожали плечами и тоже промолчали. Снова возникла пауза.
В наступившей паузе Сов поднялся, проверил изучатель, заправил в него новый рулон пергамента, проверил обнюхиватель и осматриватель на стойке, а потом бережно достал из лакового футляра пузырютель. Тот немедленно распростер стрекозиные свои крылышки и негромко завел какую-то дивную мелодию. Сов поставил пузырютель на стол. Точнее, тот завис невысоко над столом. Полюбовавшись пузырютелем, сел Сов обратно за стол, рядом с Котом и Бобром. Помолчали еще.
- Началось! - Негромко воскликнул Сов, простирая крыло в сторону постамента, - все по местам!
Кот кинулся к левой стороне постамента, к зеркалу, а Бобр - к правой, ближе к огнеупертому щиту.
Воздух над постаментом подернулся рябью и стал сгущаться. Сов подскочил к постаменту, держа пузырютель наизготовку. Воздух сгустился в комок и в нем стал явно сгущаться Малаховый Эмм - спутать его с чем-то другим было бы просто невозможно. Это был именно Малаховый Эмм. Да и потом, кто бы потерпел на постаменте кого-то еще? Вопрос праздный, я бы сказал, риторический и потому вредный.
Из Чащобы внезапно донеслось: "Бубу! Бу-у-у-у, буб, бу-у-убу, бууб, бу-уб!" сказанное ужасным басом. Сов переменился в клюве (тот на миг, как почудилось (или не почудилось. Или почудилось?) Бобру, вытянулся, как у выпи)) и с тревогой посмотрел на сгущавшегося все больше Малахового Эмма - не спугнул ли его страшный бас. Обычно, правда, Малаховому Эмму было наплевать, но сегодня был крайне ответственный день, о чем он, правда, не знал, но знал Сов, а потому пришел в крайнее беспокойство. Малаховый же Эмм продолжал густеть.
- Мармеладки! - Страшным шепотом, сиплым и протяжным, проговорил Сов, обращаясь к Бобру, - ты чем думаешь?!
Бобр, отбежав от огнеупертого щита, стал торопливо раскладывать на постаменте мармеладки. "Одна, две, три" - негромко считал Кот. Сов смотрел на выключенный секундомер с крайне напряженным вниманием.
- А если начнет модничать? - Недоверчиво спросил Кот.
- Тогда все пропало, - отвечал Сов успокоительно.
- Почему? - Недоверчиво спросил Кот.
- Потому, что тогда он нас сразу уроборосит и зря мы тут канителились с приготовлениями.
Против такого возразить было попросту невозможно.
- Зеркало! - Проговорил Сов, когда Малаховый Эмм сгустился окончательно и теперь, сидя на постаменте, вытягивал лапы - одну за другой.
Кот молниеносно протер зеркало в несчитанный раз и уставился в него. Сов с тревогой ждал ответа. Кот, налюбовавшись собой, посмотрел на Сова, спохватился и снова уставился в зеркало.
- Есть, - неторопливо кивнул Кот, - не отражается.
- Совсем? - Уточнил Сов сиплым шепотом, которым предпочитал говорить лишь изредка. Табло на сосне, рядом с постаментом, помимо числа, месяца, года, часов, минут и секунд показывало "Изредка". Так что все было в порядке. По крайней мере, с этим.
- Совсем. И даже и не думает. Не отражается, - проговорил Кот, проверив, на месте ли Малаховый Эмм. Малаховый Эмм был на месте и теперь в разные стороны вытягивал шею.
Спустя несколько минут Малаховый Эмм перестал потягиваться, и тихо сияя, стоял на постаменте в блистающей своей чешуе и сверкающих перьях.
- Фотоаппарат! - Скомандовал Сов совершенно нормальным, обычным голосом.
Бобр кинулся к аппарату и так шарахнул магнием, что отдачей его отнесло в кусты.
- Ну?! - Страшным сиплым шепотом спросил Сов.
- Нет его тут! - Отвечал Бобр, вытащив карточку из аппарата, - не сфотографировался Малаховый Эмм. Только постамент, - дальше-то что?
- А перс его знает, - отвечал как-то странно Сов, внезапно поняв, что дальнейшее как-то даже и не обсуждалось. Из кустов высунулся смуглый перс и без малейшего акцента и стеснения вымолвил: "Нет, не знаю", после чего снова скрылся в кустах.
Тут Бобр, набравшись впрок храбрости из Специальной Корзинки, высоко подпрыгнул и изо всех сил дернул Малахового Эмма за длиннющий чешуйчатый хвост, сужавшийся к концу и кончавшийся хищным жалом. Моментально нагнувшись, Малаховый Эмм так жахнул Бобра изогнутым клювом промеж ушей, что тот сел в травы и совершенно спокойно, негромко, уверенно произнес: "Ой". Но глаза его съехались к переносице.
- Выбыл! - Оценил Сов ситуацию, - но опыт был смелый, главное, удачный - мы узнали сразу три вещи. Малахового Эмма нельзя дергать за хвост. Малаховый Эмм дерется. Малаховый Эмм не кусается. Напуганный Малаховый Эмм не отбрасывает хвост. Браво!
- Разве не четыре вещи? - Спросил Кот недоверчиво. Как всякий ученый, он был недоверчив, как барсук на пожаре конфетной фабрики.
- Три, - успокоительно отвечал Сов, накапав Коту успокоительного, - он ведь никого не укусил! Не в счет, значит.
- Но не рано ли заявлять, что он не кусается? - Настаивал Кот.
- Нет, самое время, - успокоительно отвечал Сов, посмотрев на огромные серебряные часы-луковицу с репетиром, - уже много, много времени. Да и потом, я же говорил, что он, возможно, дерется и кусается. А он только дерется. Значит, не кусается.
- Но он-то не знал, что вы это говорили? - Недоверчиво спрашивал Кот.
- Но мы-то с вами знали? - В свою очередь спросил и Сов, дружелюбно глядя на Кота.
- Логично, - подумав, отвечал недоверчиво Кот.
- Спасибо, - отвечал Сов.
- А Малаховый Эмм разве напуган? - Спросил Кот недоверчиво.
- Нет, конечно! - Возмутился Сов, - станет Малаховый Эмм пугаться Бобра! У нас тут не простой Эмм! А Малаховый. Да. Вот. Так.
- А тогда почему речь о напуганном Малаховом Эмме?
- Если бы у нас был напуганный Малаховый Эмм, он бы хвост не отбросил. Заключаю из того, что он не отбросил его и не будучи напуган. А это намного труднее! С напуганного взятки гладки, отбросил, не отбросил, одна разница. А вот ненапуганный ведет себя так, как поведет и в любом ином состоянии. Ибо это состояние чистое, незамутненное и свободное от эмоций, - выговорив все это, Сов уставился на Кота.
- Логично, - признал Кот уважительно.
- Благодарю, коллега, - вежливо кивнул Сов. Бобр тем часом встал на четвереньки и пополз за зеркало.
Эмм же пугающе стал раздуваться. Атмосфера наэлектризовалась и потрескивала. Глаза его - все восемь - побагровели.
- Огнеупертый щит! - Скомандовал духу не сронивший Сов. Кот кинулся за щитом, но тот недаром звался огнеупертым - он скакал по поляне, увертывался, уклонялся, а под конец уперся так, что Кот плюнул и вернулся к постаменту, совершенно запыхавшись.
- Есть! - Проговорил он.
Сов кивнул, спорить было некогда, да и глупо. Щит-то у них и в самом деле есть, не велика беда, что он уперся. Малаховый Эмм дохнул синим пламенем.
- "Саечка" за испуг! - Простонал Бобр, хотя пугаться никто и не подумал.
- Бу-буу-у-у-у! Бу-у! Буб! Буб! Бу-уб! - Страшным басом сказал кто-то из Чащобы.
- З-заткнись! З-заткнись! - Заикаясь и даже подергиваясь от ненависти проговорил Сов. Кот посмотрел на его удивленно и Сов взял себя в лапки.
- Цыц! - Рявкнул он вполне привычным сердитым тоном и у Кота отлегло от сердца и куда-то ушло.
Трещала электричеством атмосфера, Малаховый Эмм ел карамельки, лапой придвигая к себе шоколадки и косясь на мармеладки, а Сов и Кот заходили к нему с разных сторон. В одном крыле Сов держал наготове пузырютель, который трещал крылышками и вел какую-то дивную мелодию. Отважно кинулись они на Эмма, схватили его и с огромным бережением поместили в изучатель.
- Халат! - Крикнул Сов.
- Тапки! - Отвечал Кот, - вам на "и"!
- Ирокез! - Отвечал Сов,- вам на "з"
- Завтрак! - Отвечал Кот, проголодавшийся от переноса тяжестей.
- Калабух! - Отвечал Сов, погружаясь в пучины местечковых жаргонов.
- Халат! - Отвечал Кот и смолк. Сов наслаждался победой.
- А я что говорил? - Спросил он очень самодовольно, - халат! Даже - два халата!
Они надели халаты (Кот - белый, медицинский, а Сов - роскошный бухарский) и встали по обе стороны от изучателя, который, прокашлявшись, стал выдавать пергаментную ленту.
- И зачем нам рецепт весеннего рассольника? - Спросил Сов в никуда, ознакомившись с лентой.
- И всегда он что-то напутает! - С сердцем (он держал в лапах плюшевое набивное сердце-подушку) сказал Кот.
- Тут еще история сотворения мира, но про рассольник написано интереснее, - признался Сов.
Бобр же, тем часом, от всех треволнений и обид крепко заснул и спал у постамента, подергивая лапою. Вот он исполошно завопил, не просыпаясь: "Амеба! Амеба! Бурундук!" и снова затих. В ответ из Чащобы страшным басом ему отвечали (ни у кого не было никаких сомнений, что отвечают именно ему, а меньше всех сомнений на этот счет было у отвечавшего - в конце концов, его не было видно, а потому сомнений у него было видно меньше всего): "Бубу! Бу-уб! Бу-уб! Бу-уб!"
Тут Малаховый Эмм и брызнул молниями во все стороны. Молнии висели в воздухе, извиваясь. Раздавался страшный грохот. Сов выпалил в никуда из пузырютеля и молнии погасли. Грохот стих. Малаховый Эмм имел крайне удовлетворенный вид.
- Пишите, коллега, - устало сказал Сов, - пузырютель как-то связан с Малаховым Эммом, новое дело.
- "Новое дело" тоже писать? - Деловито спросил Кот, ничуть не осерчав на то, что ему поручили Боброво дело, писанину.
- Нет, не писать. Читать, - устало сказал Сов, - пузыри из пузырютеля тушат молнии Малахового Эмма. Пузырютель у нас появился, когда нас уроборосил Малаховый Эмм, совершив удрамствие и побегствие. Они связаны друг с другом.
При этих его гениальных словах проснулся всколоченный Бобр и пошел к ним, а Малаховый Эмм, бранясь, вылез из изучателя, ворча, сел на деревянную лошадку и ускакал по направлению к северу. Никто не посмел его остановить, они просто, в несчитанный раз в жизни, почувствовали себя отвратительно уроборошенными.
- "И хочется к Северу. Очень хочется к Северу", - процитировал Сов кого-то из великих.
Бобр, неуверенно со сна ступая, подошел к ним, забрал у Кота пергамент и перо и записал последние слова.
Помолчали.
- Сегодня крайне удачный день, коллеги, - сказал Сов устало. - У нас масса наблюдений, но одно остается невыясненным - кто же, все-таки, нам преподнес пузырютель, когда нас уроборосил Малаховый Эмм? А ведь они связаны навеки, навсегда, неразрывно, надежно, навечно, - тут Сов опомнился и закончил: "Если бы пузырютель нам оставил Малаховый Эмм, то он бы лежал на постаменте с самого начала, когда Эмм исчез. Но он появился внезапно".
- Заткнись! - Хором заорали Сов и Бобр. Кот сел в кресло-качалку и развернул "Таймс" за девятнадцатый век.
Спорить никто не стал.
- Таким образом, - неожиданно бодро подытожил Сов, - у нас новое дело. Кто положил на постамент пузырютель и какое отношение он имеет к нашему Малаховому Эмму?