Мой дом в самом сердце болот и мертвых трясин,
Сюда никто не дойдет, нет, сюда никто не дойдет.
Полночь. Мягко ползет туман между чахлых осин
Неслышно с собой забирая тех, кто в него войдет.

Ночи тяжелый плащ, смяв багровую ткань заката
Лег, проколотый соснами, скупо блеснул серебром. 
В саже ночной неслышные тени спешат куда-то,
Зрачками алыми жадно следя за небесным серпом.

Мои болота не спят, ночь над ними смерти сестра.
Истошно хохочет выпь, раздирая тишь на волокна,
Мертвецы собирают ветки для полуночного костра,
И гулко зевает трясина, открывая бездонные окна.

Но знахарей манят мои ядовитые хрупкие травы -
Вижу будущих слуг, им мнится, что шаги их легки,
А болото беззвучно и тихо находит на них управу,
Отправляя им путь указать блуждающие огоньки.

Сюда никто не дойдет, нет, сюда никто не дойдет.
Пока болота хранят мой дом, ненасытны и строги,
Глядя на бабочек над костром прощальный полет,
Я могу со свирелью сидеть на скрипучем пороге.