Повторяется все кольцевым рефреном,
Но не то, в чем бы хотелось участвовать
Вспышкой, каплей, сгустком нетленным
Энергии, стремящейся быть причастною

К водовороту, к круговерти этого бытия.
Искра времени отведенного вопрошает:
"Это "Я" - оно точно ли первое мое "Я"?
Искры спрашивают, искры же и решают,

И все о своем - христиане, евреи, индусы, 
Ну, а суть, как ни странно, остается одной -
Всеобщий конец, равны храбрецы и трусы,
Напоследок утешась невиданною войной -

С ревом сгорят земля, небеса, вселенная,
С теми, кто верил с прачеловеческих дней
В очищение, в воскрешение, в обновление,
Чтобы не сгнило все это до самых корней.

И миллиарды лет немого "ничто и нигде",
Там от этой Вселенной не останется пыли,
Но рефрен в беспросветном своем труде,
Вернет состояние: "Есть", "Будет" и "Были".

Жуткой карой была б сохраненная память,
Если представить, что мы не раз уходили,
Что нам удавалось королевства возглавить,
Воевали, прощали, ненавидели и любили -  

Вот это все - бесчисленное количество раз.
Или все это надежда многоклеточной гнили,
Что каждое "Я" - бесценный для мира алмаз,
Что нас возвращают, что про нас не забыли?

Это Жизнь отчаянно хочет жить, хоть мышью,
Требуя чистки, когда грязью ее переполнили.
Лишь единицы, титаны из круговорота вышли,
Меньше всего беспокоясь, чтобы их помнили.

А наше грешное дело - верить в возвышенное,
Думать о Долге, чтобы хоть часть исполнили.
***
Самое горькое из желаний - чтобы услышали.
Самое горькое из желаний - чтобы запомнили.