Лебединский Дмитрий Юрьевич : другие произведения.

Трое

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


ТРОЕ

Сла­ва бе­зум­цам, ко­то­рые ос­ме­ли­ва­ют­ся лю­бить,

зная, что все­му при­хо­дит ко­нец!

Е.Шварц /Обык­но­вен­ное чу­до/

  
   На­вер­ное, тем, кто ри­ск­нул оз­на­ко­мить­ся хо­тя бы с тре­мя - че­тырь­мя мои­ми рас­ска­за­ми, уви­де­лась в них оп­ре­де­лён­ная тен­ден­ция; из­ла­гать их в ми­нор­ном клю­че, слов­но бы я спе­ци­аль­но по­дыс­ки­ваю те­мы для них, на­хо­дя их в раз­ва­лах че­ло­ве­че­ских су­деб, и ис­пы­ты­ваю при этом удов­ле­тво­ре­ние. Во мне нет ни­че­го по­доб­но­го этим пред­по­ло­же­ни­ям, но че­ло­ве­че­ские судь­бы, сви­де­те­лем и хро­ни­кё­ром ко­то­рых я ста­но­вил­ся, от­кры­ва­лись мне там, где са­ма об­ста­нов­ка не рас­по­ла­га­ла к ба­ла­ган­но­му или за­столь­но­му ве­се­лью, а, сле­до­ва­тель­но, и боль­шую часть мо­их со­бе­сед­ни­ков ред­ко по­ощ­ря­ла к шут­ли­во­му из­ло­же­нию про­ис­хо­див­ших с ни­ми со­бы­тий. Боль­ни­ца, да и са­мо хи­рур­ги­че­ское от­де­ле­ние, за­час­тую дей­ст­ву­ет на боль­ных уг­не­таю­ще, вы­зы­вая в них чув­ст­во поч­ти апо­ка­лип­си­че­ской опас­но­сти для сво­ей жиз­ни, тре­бую­щей, с це­лью сво­ей за­щи­ты от неё, свое­об­раз­но­го ка­тар­си­са, ос­но­вой ко­то­ро­го ста­но­вит­ся ис­по­ведь. В этом пла­не, хи­рур­ги­че­ское от­де­ле­ние, как мне ка­жет­ся, бли­же к хра­мо­вой ис­по­ве­даль­не, ку­да с ве­ли­кой ра­до­стью лю­ди обыч­но не хо­дят, а са­ми вра­чи, не­ред­ко бе­рут на се­бя функ­ции не­воль­но­го ис­по­вед­ни­ка, и по­след­не­го уте­ши­те­ля, убы­ваю­ще­го ту­да, от­ку­да воз­вра­тив­ших­ся не бы­ва­ет. Рас­ска­зы­вая о сво­ей жиз­ни, нам боль­ные весь­ма ред­ко лгут, ибо об­ста­нов­ка от­де­ле­ния к это­му не рас­по­ла­га­ет, как не рас­по­ла­га­ет к это­му, в рас­ска­зах о се­бе, и мой воз­раст, при­бли­зив­ший ме­ня к то­му по­ро­гу, у ко­то­ро­го лгать не при­ня­то. Мне при­хо­ди­лось ста­но­вить­ся сви­де­те­лем, как вы­со­кой ду­хов­но­сти и му­же­ст­ва лю­дей, так и сме­си са­мой по­шлой ни­зо­сти, с пол­ной по­те­рей че­ло­ве­че­ско­го об­ли­ка, увы, иной раз, про­яв­ляе­мых близ­ки­ми род­ст­вен­ни­ка­ми лю­дей, впол­не дос­той­ных иной уча­сти, чем та­кое род­ст­во. Я бы, с ку­да боль­шим удо­воль­ст­ви­ем пи­сал о сча­ст­ли­вых мо­мен­тах в жиз­ни сво­их па­ци­ен­тов, но, да­же вы­здо­ро­вев­ший боль­ной, край­не ред­ко по­зво­ля­ет се­бе по­шу­тить над об­ма­ну­той им судь­бой. Од­на­ж­ды, один из мо­их без­на­дёж­ней­ших боль­ных, ко­то­ро­му во мно­гих кли­ни­ках стра­ны от­ка­зы­ва­ли в опе­ра­ции, на­зы­вая её аван­тю­рой низ­ко­го по­ши­ба, вы­ну­дил ме­ня взять его на опе­ра­ци­он­ный стол. Кто-то, из мо­их, "опе­рён­ных ор­ли­ны­ми перь­я­ми" кол­лег, но не слиш­ком отя­го­щён­ных со­блю­де­ни­ем при­ли­чий, от­кро­вен­но ска­зал боль­но­му о том, что по­сле опе­ра­ции ему ни за что не вы­жить, и, бо­лее то­го, что его поч­ти на­вер­ня­ка с опе­ра­ци­он­но­го сто­ла не сни­мут. Ус­по­каи­вая его, я по­обе­щал: "Про­снёшь­ся ут­ром, зна­чит, - вы­жил!" Ут­ром, на сле­дую­щий день по­сле весь­ма тя­же­ло про­те­кав­шей опе­ра­ции, он встре­тил ме­ня ши­ро­чай­шей улыб­кой: "А я, док­тор, жив!" В этот мо­мент ли­цо его бы­ло бе­лее на­во­лоч­ки, и я ещё три не­де­ли та­щил его из без­воз­врат­но­сти. На под­мо­ст­ках хи­рур­ги­че­ских от­де­ле­ний обыч­но ра­зыг­ры­ва­ют­ся дра­мы, а, под­час, и тра­ге­дии. На них не на­хо­дит­ся мес­та для лег­ко­жан­ро­вых спек­так­лей. Та­ков уж наш удел! И я, - ту­да же: опи­сы­ваю боль­шей ча­стью, пе­чаль­ные об­стоя­тель­ст­ва, с ко­то­рых на­чи­на­ет­ся лю­бое моё зна­ком­ст­во с ка­ж­дым па­ци­ен­том, но, про­шу по­ве­рить мне, лю­бу­юсь мно­ги­ми из них, ос­та­вив­ших по се­бе до­б­рую па­мять. Не­ко­то­рые, весь­ма не­боль­шие прав­ки в чу­жие по­ве­ст­во­ва­ния - я вно­шу, но де­лаю их ис­клю­чи­тель­но для то­го, что­бы они - эти лю­ди, не бы­ли уз­на­вае­мы то­гда, ко­гда лю­бая пуб­лич­ность па­мя­ти о них, мо­жет стес­нить близ­ких им лю­дей, а то, и ос­кор­бить. Не обес­судь­те!
   Ут­рен­ний об­ход па­лат от­де­ле­ния, я, по ус­та­но­вив­шей­ся дав­но при­выч­ке, за­вер­шаю в па­ла­те, где ле­жит кто-ли­бо из "без­на­дёж­ных" боль­ных, раз­го­во­ры с ко­то­ры­ми тре­бу­ют наи­боль­ше­го уча­стия к их прось­бам, а, иной раз, и тре­бо­ва­ни­ям. Им, уже от­ме­чен­ным пе­ча­тью про­мельк­нув­ше­го для них бы­тия, от­ка­зы­вать в чём-ли­бо, я ни­ко­гда не счи­тал для се­бя воз­мож­ным. Се­го­дняш­ний мой па­ци­ент, со­ро­ка с не­боль­шим лет, ле­жа­щий в изо­ли­ро­ван­ной от все­го ос­таль­но­го от­де­ле­ния па­ла­те; ис­то­щён­ный бо­лез­нью муж­чи­на, - внеш­не спо­ко­ен, но гла­за его туск­лы, и смот­рят на ме­ня с ед­ва за­мет­ным сар­ка­сти­че­ским при­щу­ром, де­мон­ст­ри­рую­щим не­до­ве­рие ко мне, и мо­им сло­вам. Моя фаль­ши­вая уве­рен­ность в го­ло­се и сло­вах, про­из­но­си­мых мною, се­го­дня на па­ци­ен­та влия­ния не ока­зы­ва­ет, и рот его пе­ре­ка­ши­ва­ет уже от­кро­вен­ная, и, яв­но не­до­вер­чи­вая улыб­ка. Вче­ра, во вре­мя ут­рен­не­го об­хо­да, он реа­ги­ро­вал на мои сло­ва со­вер­шен­но ина­че. По­ка я го­во­рил па­ци­ен­ту о том, что че­рез день - два, вы­пи­шу его до­мой, - улыб­ки на его ли­це я не ви­дел, но, с то­го мо­мен­та, ко­гда я стал объ­яс­нять ему, что че­рез два - три ме­ся­ца де­ла его пой­дут на по­прав­ку, и его бу­дет ожи­дать вто­рой, - за­клю­чи­тель­ный этап опе­ра­ции, по­сле ко­то­рой он смо­жет счи­тать се­бя окон­ча­тель­но вы­здо­ро­вев­шим, - с это­го мо­мен­та, его рот рас­тя­ги­ва­ет­ся в уже от­кро­вен­ной ух­мыл­ке, от ко­то­рой мне ста­но­вит­ся "не по се­бе".
   - Спа­си­бо вам, Дмит­рий Юрь­е­вич, на доб­ром сло­ве! Уте­ши­ли вы ме­ня! - на­ко­нец, ти­хим го­ло­сом про­из­нёс он. Тон, ко­то­рым бы­ла про­из­не­се­на им эта фра­за, яв­но де­мон­ст­ри­ру­ет от­кро­ве­ние че­ло­ве­ка, знаю­ще­го на­стоя­щее по­ло­же­ние дел с его здо­ровь­ем, и я не­воль­но пре­кра­тил бод­рое из­лия­ние лжи, го­то­вой, с про­дол­же­ни­ем мое­го мо­но­ло­га, к сво­ему раз­ви­тию.
   - Ес­ли вам не труд­но, най­ди­те, по­жа­луй­ста, де­сять ми­нут для раз­го­во­ра со мною, так как у ме­ня есть к вам прось­ба, с ко­то­рой я ни к ко­му в по­сёл­ке об­ра­тить­ся не мо­гу.
   - Хо­ро­шо! - сра­зу со­гла­ша­юсь я, - Се­го­дня я де­жу­рю по боль­ни­це, и боль­шую часть вре­ме­ни бу­ду на­хо­дить­ся в ор­ди­на­тор­ской. Ес­ли бу­ду сво­бо­ден от экс­трен­ных опе­ра­ций, - я к ва­шим ус­лу­гам!
   Он, мол­ча, кив­нул, и за­крыл гла­за, об­ры­вая, тем са­мым, даль­ней­ший раз­го­вор с ним. С ви­ди­мым об­лег­че­ни­ем, я по­ки­нул его па­ла­ту, и про­шел к се­бе в ка­би­нет. Си­дя за сто­лом, и за­пол­няя ис­то­рии бо­лез­ней па­ци­ен­тов от­де­ле­ния, я поч­ти по­сто­ян­но мыс­ля­ми воз­вра­щал­ся к это­му боль­но­му, ис­то­рию ко­то­ро­го от­ло­жил в сто­ро­ну, что­бы ею за­кон­чить опи­са­ние ре­зуль­та­тов сво­его ут­рен­не­го об­хо­да. Ме­ня все­гда раз­дра­жа­ла двой­ст­вен­ность по­ло­же­ния вра­ча, в си­туа­ции, как у это­го боль­но­го, ин­ку­ра­биль­но­сти смер­тель­но­го за­бо­ле­ва­ния, ко­то­рым он стра­да­ет. Я дол­жен был по­сто­ян­но лгать ему: на­кру­чи­вая од­ну ложь на дру­гую, за­по­ми­ная ню­ан­сы сво­ей лжи, что­бы, не дай Бог, не сбить­ся в ней, при тре­буе­мых от ме­ня разъ­яс­не­ний тех или иных ос­лож­не­ний, не­из­беж­но со­пут­ст­вую­щих даль­ней­ше­му раз­ви­тию па­то­ло­ги­че­ско­го про­цес­са. Де­сять дней на­зад, ко­гда этот, ис­то­щён­ный бо­лез­нью че­ло­век поя­вил­ся у нас в от­де­ле­нии, уже то­гда я знал при­чи­ну имею­щих­ся у не­го рас­стройств пи­та­ния, что и под­твер­ди­ло: как пре­до­пе­ра­ци­он­ное об­сле­до­ва­ние, так, и са­ма опе­ра­ция, за­кон­чив­шая­ся вы­ну­ж­ден­ным пал­лиа­ти­вом: на­ло­же­ни­ем га­ст­ро­сто­мы, че­рез ко­то­рую его те­перь кор­ми­ли. За все дни его пре­бы­ва­ния в ста­цио­на­ре, боль­но­го ни­кто не на­вес­тил, а ко­гда я на­ка­ну­не ос­то­рож­но на­пом­нил ему об этом, он ска­зал, что у не­го, кро­ме ма­мы, ни­ко­го боль­ше нет, а ма­ма жи­вёт слиш­ком да­ле­ко от на­ших мест, и её луч­ше не бес­по­ко­ить его про­бле­ма­ми. "Серд­це у неё пло­хое!" - до­ба­вил он, но пе­ред тем, как ска­зать о том, что ма­ма у не­го един­ст­вен­ный близ­кий ему че­ло­век, сам он слег­ка за­дер­жал­ся с от­ве­том, и, про­дол­жив его, два­ж­ды по­вто­рил сло­во "един­ст­вен­ный", как бы под­чёр­ки­вая ис­тин­ность это­го при­скорб­но­го фак­та. Со­би­рая при по­сту­п­ле­нии в ста­цио­нар, его анам­нез, я вы­яс­нил, что жи­те­лем на­ше­го по­сёл­ка, он стал чуть боль­ше трёх лет на­зад, а до это­го, при­мер­но столь­ко же лет ра­бо­тал в од­ном из при­бреж­ных рай­онов Ма­га­дан­ской об­лас­ти. Сам он, как и я, был ко­рен­ным жи­те­лем Ле­нин­гра­да, но кон­крет­но­го ад­ре­са его ма­мы, ос­то­рож­ны­ми, боль­шей ча­стью, на­во­дя­щи­ми во­про­са­ми, я вы­яс­нить не су­мел. Знал толь­ко то, что жи­ли они раз­дель­но, в раз­ных квар­ти­рах, хо­тя, и в от­но­си­тель­ной бли­зо­сти друг от дру­га. Ко­ро­че: го­ло­во­лом­ка, с мно­же­ст­вом не­из­вест­ных, так как его со­стоя­ние, в са­мом бли­жай­шем бу­ду­щем, та­ко­вым пе­ре­ста­нет быть, и он, ещё ка­кое-то, дос­та­точ­но про­дол­жи­тель­ное вре­мя, бу­дет ос­та­вать­ся для сво­ей ма­те­ри жи­вым сы­ном.
   Око­ло вось­ми ча­сов ве­че­ра, в дверь ка­би­не­та кто-то ос­то­рож­но по­сту­чал, и я от­клик­нул­ся, раз­ре­шив вой­ти в не­го. В при­от­крыв­шую­ся на­по­ло­ви­ну дверь во­шел имен­но тот, ко­го я ждал - этот мой па­ци­ент, ре­ше­ние судь­бы ко­то­ро­го ста­но­ви­лось мо­ей го­лов­ной бо­лью. Он ос­та­но­вил­ся в двер­ном про­ёме, не при­кры­вая са­му дверь, буд­то в опа­се­нии, что я его не при­му.
   - При­са­жи­вай­тесь! - по­ка­зы­вая ру­кой на ди­ван, го­во­рю я ему, тут же от­ме­чая для се­бя его страш­ную ху­до­бу, и столь яв­ст­вен­ную его сла­бость, уси­лив­шую­ся за про­шед­шие по­сле опе­ра­ции дни, что она вы­ну­ж­да­ет это­го - мо­ло­до­го ещё че­ло­ве­ка, дви­гать­ся мед­лен­но вдоль сте­ны, сколь­зя паль­ца­ми по ней, яв­но, в стрем­ле­нии удер­жать се­бя от па­де­ния.
   - Стоп! - го­во­рю я, - да­вай­те, вер­нём­ся к вам в па­ла­ту, и там мы по­го­во­рим.
   Лёг­кий ки­вок го­ло­вы - знак со­гла­сия с мо­им пред­ло­же­ни­ем, и я, под­хва­тив боль­но­го под ру­ку, ве­ду его в па­ла­ту, рас­по­ло­жен­ную чуть на­ис­ко­сок от две­ри ор­ди­на­тор­ской, по дру­гую сто­ро­ну ко­ри­до­ра. Ока­зав­шись в па­ла­те, я за­став­ляю боль­но­го лечь в по­стель, а сам уса­жи­ва­юсь на стул стоя­щий воз­ле его кро­ва­ти. Пе­ред тем, как снять с се­бя пи­жа­му, из её кар­ма­на боль­ной вы­нул кон­верт, су­дя по все­му, с пись­мом, и не­боль­шую ко­ро­боч­ку, из тех, в ко­то­рых обыч­но про­да­ют раз­лич­ные ук­ра­ше­ния в юве­лир­ных ма­га­зи­нах, по­ло­жив то и дру­гое на при­кро­ват­ную тум­боч­ку. Не­ко­то­рое вре­мя он мол­чит, раз­гля­ды­вая моё ли­цо, по всей ве­ро­ят­но­сти, ощу­щая ка­кое-то не­удоб­ст­во от пред­стоя­ще­го ему раз­го­во­ра, на­ча­ло ко­то­ро­го бы­ло для ме­ня не­сколь­ко не­ожи­дан­ным.
   - Дмит­рий Юрь­е­вич, про­шу вас, не оби­жать­ся на ме­ня, и не ру­гать сес­тёр ва­ше­го от­де­ле­ния. Я про­чи­тал про­то­кол опе­ра­ции, и окон­ча­тель­ный ди­аг­ноз, зву­ча­щий не луч­ше, чем при­го­вор к смерт­ной каз­ни. Я знаю, что мо­ти­вы ва­шей про­фес­сио­наль­ной лжи ви­дят­ся ва­ми гу­ман­ны­ми, но вам, труд­но, по­жа­луй, по­нять со­жа­ле­ния че­ло­ве­ка, упус­тив­ше­го свой по­след­ний шанс, что-то до­де­лать ра­нее не­за­вер­шен­ное в его жиз­ни. От­нять этот шанс у ме­ня, бы­ло бы бес­че­ло­веч­ным с ва­шей сто­ро­ны. Вы не на­хо­ди­те это­го?
   Я, кив­нул го­ло­вой, под­твер­ждая тем са­мым его сло­ва, и, од­но­вре­мен­но ощу­щая, на­ко­нец-то, сво­бо­ду от соб­ст­вен­ной еже­днев­ной лжи, по­да­рен­ной им мне.
   - Го­во­ри­те! Я вас слу­шаю!
   - Сла­ва Бо­гу! Вы по­ня­ли ме­ня! - про­дол­жил он, - зна­чит, я в вы­бо­ре вас, как по­сред­ни­ка мною не­за­вер­шен­ных дел, су­дя по все­му, не ошиб­ся!
   В го­ло­ве мо­ей про­мельк­нул во­прос; что за по­сред­ни­че­ст­во, и в чём, он мне его пред­ла­га­ет? Од­на­ко жду его даль­ней­ших разъ­яс­не­ний по это­му по­во­ду.
   - С мо­ей прось­бой, я не ре­шил­ся об­ра­тить­ся к мед­сё­ст­рам от­де­ле­ния: жен­щи­ны, - как вы по­ни­мае­те, да в по­сёл­ке, где все обо всех всё зна­ют, при всём сво­ём до­ве­ри­тель­ном от­но­ше­нии к ним, - мне, для ре­ше­ния мое­го во­про­са, - не под­хо­дят. Я от­даю пред­поч­те­ние вам, - муж­чи­не, как я на­де­юсь, бо­лее на­дёж­но­го ис­пол­ни­те­ля мо­ей прось­бы. По­сле мо­их разъ­яс­не­ний, ду­маю, - вы пой­мё­те ме­ня. Ещё раз про­шу про­стить ме­ня за то, что я от­ры­ваю вас от де­ла! - Гла­за его сно­ва ос­та­нав­ли­ва­ют­ся на мо­ём ли­це, яв­но, в ожи­да­нии мое­го от­ве­та.
   Сно­ва мой ки­вок го­ло­вой, как бы по­ощ­ряю­щий его к про­дол­же­нию раз­го­во­ра.
   - У ме­ня не од­на, - три прось­бы, но пер­вая из них, от вас мо­жет по­тре­бо­вать ми­нут­но­го раз­го­во­ра с но­та­риу­сом, ко­то­рый мне ну­жен здесь, - в ва­шем от­де­ле­нии, и со все­ми не­об­хо­ди­мы­ми до­ку­мен­та­ми, ко­то­рые мо­гут по­тре­бо­вать­ся для оформ­ле­ния мое­го за­ве­ща­ния, и до­ве­рен­но­сти, - ес­ли по­на­до­бит­ся.
   - Сде­лаю это! - по­втор­но ки­ваю я го­ло­вой.
   - Вто­рое, что мне не­об­хо­ди­мо, - от­прав­ле­ние до­мой пись­ма мо­ей ма­ме. Оно ле­жит здесь, - на тум­боч­ке.
   Сно­ва, мой ки­вок, но уже без слов.
   - Тре­тья прось­ба: и есть, - то ос­нов­ное, ра­ди че­го я про­сил вас о се­го­дняш­ней бе­се­де со мною. - Он за­мол­чал.
   - Я слу­шаю вас!
   - Мне не­об­хо­ди­мо рас­ска­зать вам не­боль­шую пре­дыс­то­рию этой прось­бы, что­бы вы по­ня­ли её зна­че­ние для ме­ня. - Он по­тя­нул­ся ру­кой к тум­боч­ке, и снял с неё ко­ро­боч­ку, ко­то­рая бы­ла пред­ва­ри­тель­но вы­ло­же­на на кон­верт с пись­мом. От­крыв ко­ро­боч­ку, он про­тя­нул её мне. Я уви­дел два об­ру­чаль­ных коль­ца с гра­ви­ров­кой по внут­рен­ней их по­верх­но­сти. На бо­лее ши­ро­ком, - яв­но муж­ском коль­це, бы­ло вы­гра­ви­ро­ва­но "Оль­га", на мень­шем - "Ан­д­рей".
   - Эти коль­ца нуж­но ко­му-то от­дать?
   - Имен­но об этом, я и хо­тел вас по­про­сить. В день мое­го по­сту­п­ле­ния в ва­ше от­де­ле­ние, я ска­зал вам, что кро­ме ма­мы, у ме­ня дру­гих близ­ких нет, но, - это не со­всем вер­но. Ше­ст­на­дцать лет на­зад, я за­кан­чи­вал ЛИ­СИ (Ле­нин­град­ский строи­тель­ный ин­сти­тут), а моя не­вес­та - Оль­га, с ко­то­рой я дру­жил ещё со школь­ной ска­мьи, за­кан­чи­ва­ла уни­вер­си­тет. Её отец тре­бо­вал от нас не то­ро­пить­ся со свадь­бой до окон­ча­ния Олей уни­вер­си­те­та, а она бы­ла че­рес­чур по­слуш­ной до­че­рью. За­яв­ле­ние в ЗАГС мы по­да­ли, при­уро­чив день на­шей свадь­бы, ко дню мо­ей за­щи­ты ди­плом­но­го про­ек­та. Мы с нею не ви­де­лись все­го пять дней, ос­та­вав­ших­ся до мо­ей за­щи­ты, и этих дней ей хва­ти­ло, что­бы уе­хать с вскру­жив­шим ей го­ло­ву ва­шим мо­ло­дым кол­ле­гой, - вы­пу­ск­ни­ком ВМА (Во­ен­но-ме­ди­цин­ской Ака­де­мии), с ко­то­рым она и ука­ти­ла в не­из­вест­ном для ме­ня на­прав­ле­нии. Отец её к это­му вре­ме­ни уже умер, а мать с се­ст­рой поч­ти два го­да ад­ре­са её мне не да­ва­ли, из опа­се­ния, что я мо­гу раз­ру­шить её се­мью. Ад­рес её мне они да­ли толь­ко то­гда, ко­гда она, раз­ве­дясь со сво­им му­жем, уе­ха­ла в Тю­мень, вме­сте со сво­ей доч­кой Ирой, ко­то­рой к это­му вре­ме­ни уже ис­пол­нил­ся год. Со­рвал­ся сле­дом за ни­ми и я, бро­сив пре­стиж­ную ра­бо­ту, и на­ча­тую дис­сер­та­цию. На­шел их до­воль­но бы­ст­ро, но раз­го­во­ра у ме­ня с Олей не по­лу­чи­лось, и, кро­ме слёз со­жа­ле­ния о про­изо­шед­шем, я от неё ни­че­го не до­бил­ся. Жи­ли они край­не не­обу­стро­ен­но, но от мо­ей по­мо­щи она ка­те­го­ри­че­ски от­ка­зы­ва­лась, хо­тя, и по­зво­ля­ла мне, в дни сво­ей бо­лез­ни, во­дить де­воч­ку в яс­ли, а позд­нее, - в дет­ский са­дик. В тот - пер­вый год, Оля час­то бо­ле­ла, а мои кон­так­ты с ма­лень­кой Ирой, при­ве­ли к то­му, к че­му и долж­ны бы­ли при­вес­ти: я её по­лю­бил, как дочь, и са­ма Ира при­вык­ла ко мне, не­од­но­крат­но ста­вя Олю в не­лов­кое по­ло­же­ние, на­зы­вая ме­ня при по­сто­рон­них, сво­им па­пой, от че­го, я, впро­чем, ни­ко­гда не от­ка­зы­вал­ся, про­дол­жая ве­рить в то, что ко­гда-ни­будь, так оно и бу­дет. Од­на­ко Оля, как и пре­ж­де, раз­го­во­ра о со­вме­ст­ной с нею жиз­ни - не тер­пе­ла; на­чи­ная сра­зу пла­кать, и про­ся про­стить её за своё "пре­да­тель­ст­во", как она на­зы­ва­ла тот - пред­сва­деб­ный по­бег от ме­ня, и уве­ря­ла в том, что не мо­жет те­перь смот­реть в гла­за ни мне, ни мо­ей ма­ме, очень лю­бив­шей её. А по­том, - но­вый по­бег, но уже в Ма­га­дан­скую об­ласть, по ко­то­рой и мне при­шлось по­ко­ле­сить, два­ж­ды ра­зы­ски­вая её в раз­ных рай­онах, по­ка она не осе­ла здесь, где я, по­жа­луй, ос­та­но­вил свою по­го­ню за нею. Един­ст­вен­ным че­ло­ве­ком, со­хра­нив­шим стой­кую при­вя­зан­ность ко мне, ос­та­лась Ира, счи­таю­щая ме­ня сво­им от­цом. Все про­шед­шие го­ды, я хра­ню эти об­ру­чаль­ные коль­ца, в на­де­ж­де, что они мо­гут быть вос­тре­бо­ва­ны по сво­ей при­над­леж­но­сти. С ни­ми-то, я и хо­тел про­сить вас на­вес­тить Олю с Ирой; они жи­вут здесь не­да­ле­ко, в ча­ст­ном сек­то­ре, где сни­ма­ют ком­на­ту в ста­рой хи­ба­ре. На луч­шее жи­льё, им на­де­ять­ся не­че­го. Не слад­ко им и здесь жи­вёт­ся.
   - Что же они не воз­вра­ща­ют­ся в Ле­нин­град?
   - С Оли­ной ма­мой жи­вёт её се­ст­ра, с му­жем и сы­ном-под­ро­ст­ком, а квар­ти­ра - не раз­бе­жишь­ся, - двух­ком­нат­ная. Для это­го, я и про­шу вас вы­звать сю­да но­та­риу­са. За про­шед­шие го­ды, я су­мел при­об­ре­сти коо­пе­ра­тив­ную двух­ком­нат­ную квар­ти­ру в Ле­нин­гра­де, да она пус­ту­ет, лишь эпи­зо­ди­че­ски сда­вае­мая вна­ём на не­про­дол­жи­тель­ное вре­мя. Ма­ма моя - че­ло­век впол­не обес­пе­чен­ный, да и Олю она хо­ро­шо зна­ет, и до сих пор лю­бит. В пись­ме, на­пи­сан­ном мною ей, я про­шу ма­му, в па­мять обо мне, ни­ко­гда не по­ми­нать Оле её по­бе­га от ме­ня, а Иру, счи­тать сво­ей внуч­кой, как я её счи­таю сво­ей до­че­рью.
   - А они зна­ют, где вы сей­час на­хо­ди­тесь?
   - Нет! Ира, да, на­де­юсь, и Оля, дав­но бы­ли бы здесь!
   - Хо­ро­шо! Зав­тра же я бу­ду у них.
   Ан­д­рей кив­нул го­ло­вой, и при­крыл гла­за. Дли­тель­ный раз­го­вор уто­мил его, но, пре­ж­де чем за­снуть, он чуть слыш­ным го­ло­сом по­бла­го­да­рил ме­ня, до­ба­вив на про­ща­нье: "Я не зря до­ве­рил­ся вам!"
   В обе­ден­ный пе­ре­рыв сле­дую­ще­го дня, я по­про­сил ра­бот­ни­ков на­шей боль­нич­ной "ско­рой по­мо­щи" под­вез­ти ме­ня по на­зван­но­му Ан­д­ре­ем ад­ре­су. В раз­гар ле­та, я на­де­ял­ся на то, что хо­тя бы де­воч­ку, до­ма, в это вре­мя, я за­ста­ну. Рас­чет мой ока­зал­ся вер­ным. Дверь до­ма мне от­кры­ла сим­па­тич­ная де­вуш­ка, тех са­мых пят­на­дца­ти лет, о ко­то­рых по­ми­нал в раз­го­во­ре мой па­ци­ент. Она с не­ко­то­рым не­до­уме­ни­ем по­смот­ре­ла на ме­ня, си­лясь, ви­ди­мо, вспом­нить, где она мог­ла ви­деть моё ли­цо. А я её уз­нал, так как она при­хо­ди­ла в хи­рур­ги­че­ское от­де­ле­ние к сво­ей, ле­жав­шей у ме­ня под­ру­ге, - и не еди­но­жды, а так­же, бы­ла сре­ди тех, для ко­го в шко­ле я про­во­дил, так на­зы­вае­мый, фа­куль­та­тив­ный урок, по­свя­щён­ный оз­на­ком­ле­нию с ме­ди­цин­ски­ми про­фес­сия­ми. Я не стал до­жи­дать­ся, по­ка она вспом­нит, где ви­де­ла ме­ня, сам, на­пом­нив ей о сво­ей спе­ци­аль­но­сти.
   - Что с ма­мой? - за­да­ла она тре­вож­ный во­прос.
   - С ма­мой тво­ей, на­де­юсь, всё в по­ряд­ке, но в на­шем от­де­ле­нии ле­жит Ан­д­рей Сер­гее­вич...
   - Па­па! - ре­ак­ция мгно­вен­ная, - что с ним?
   - С тво­им па­пой всё очень пло­хо, и он про­сил ме­ня пе­ре­дать тво­ей ма­ме вот эти коль­ца! - Я про­тя­нул Ире ко­ро­боч­ку с коль­ца­ми, но она от­толк­ну­ла мою ру­ку от се­бя.
   - Пусть он ма­ме САМ их от­даст, а ОНА их возь­мёт. Я ЗНАЮ ЭТО!
   Эти две ко­рот­кие фра­зы, бы­ли про­из­не­се­ны де­воч­кой с не­ожи­дае­мой мною же­ст­ко­стью в го­ло­се, что за­ста­ви­ло ме­ня бо­лее вни­ма­тель­но гля­нуть в её ли­цо, ко­то­рое она тут же за­кры­ла обеи­ми ру­ка­ми, из-под ко­то­рых на под­бо­ро­док уже ска­ты­ва­лись обиль­ные слё­зы. Ира от­вер­ну­лась от ме­ня, и я сра­зу по­ки­нул при­хо­жую, при­крыв за со­бою дверь.
   Вер­нув­шись в от­де­ле­ние, я за­шел в па­ла­ту к ожи­дав­ше­му ме­ня Ан­д­рею, и по­ло­жил ко­ро­боч­ку с коль­ца­ми на при­кро­ват­ную тум­боч­ку.
   - Не взя­ла? - со­рвав­шим­ся на си­п­лый ше­пот го­ло­сом, спро­сил он ме­ня.
   - Оли до­ма не бы­ло, а Ира обе­ща­ла, се­го­дня же, вме­сте с ма­мой, быть у вас, с тем, что­бы вы са­ми от­да­ли сво­ей Оле эти коль­ца. Ира ска­за­ла, что Оля от вас эти коль­ца при­мет, и у ме­ня нет ос­но­ва­ния, не ве­рить ей.
   - Я то­же ей ве­рю! Она пра­виль­ная де­воч­ка! Моя доч­ка!
   Два ча­са спус­тя, я вновь уви­дел Иру, при­шед­шую в хи­рур­ги­че­ское от­де­ле­ние вме­сте с ма­те­рью; сред­них лет жен­щи­ной, со­хра­нив­шей и внеш­нюю ми­ло­вид­ность, и фи­гу­ру. По её ли­цу бы­ло за­мет­но, что со­всем не­дав­но она пла­ка­ла, а до­воль­но не­бреж­ный ма­ки­яж, не смог скрыть это­го фак­та. Они про­бы­ли у ме­ня чуть бо­лее де­ся­ти ми­нут, ко­то­рые я по­тра­тил на разъ­яс­не­ния им обе­им то­го, что про­ис­хо­дит с не­со­сто­яв­шим­ся му­жем Оль­ги, - Ан­д­ре­ем Сер­гее­ви­чем. Не­сколь­ко раз под­ряд за­дан­ный Оль­гой во­прос: "Не­у­же­ли ни­че­го нель­зя сде­лать для не­го?" - по­ка­зал мне сте­пень её ог­лу­шен­но­сти. До её соз­на­ния ни­как не до­хо­дил тот факт, что всё в их дол­гом, став­шим при­выч­ным по­бе­ге од­но­го, и из­брав­шим се­бе сте­зю от­верг­ну­то­го, но не ве­ря­ще­го в свою от­вер­жен­ность - дру­го­го, всё при­шло к за­вер­ше­нию: гру­ст­но­му фи­на­лу лю­бо­го, да­же са­мо­го бла­го­го де­ла. Её по­сто­ян­ное, и мно­го­крат­ное по­вто­ре­ние сло­ва "не­у­же­ли", пре­ры­вае­мое сле­за­ми, - ни­как не увя­зы­ва­лось с мо­им, до то­го мо­мен­та соз­дан­ным об­ра­зом жес­то­ко­серд­ной жен­щи­ны, об­ма­нув­шей быв­ше­го сво­его же­ни­ха, и раз­ру­шив­шей его жизнь. И толь­ко её не­сколь­ко фраз, ска­зан­ных пе­ред тем, как по­ки­нуть мой ка­би­нет, из­ме­ни­ли моё пред­став­ле­ние о ней, и за­ста­ви­ли по­ве­рить в то, что их не­сча­стье бы­ло обо­юд­ным.
   - Мне все­гда бы­ло стыд­но пе­ред ним за моё пре­да­тель­ст­во, и я не от не­го, - от се­бя бе­жа­ла, в на­де­ж­де, что он оду­ма­ет­ся, и най­дёт се­бе дру­гую, - дос­той­ную его жен­щи­ну! Ира, прой­ди к па­пе в па­ла­ту, - сей­час и я к не­му при­ду. Ко­рот­кое сло­во - па­па, про­зву­чав­шее поч­ти обы­ден­но, да­ло мне по­нять, что в их до­ме оно зву­ча­ло не­од­но­крат­но. Де­воч­ка вы­шла из ор­ди­на­тор­ской, а мать, поч­ти ско­ро­го­вор­кой, за­хлё­бы­ва­ясь сло­ва­ми, за­вер­ши­ла то, что, по всей ве­ро­ят­но­сти, уг­не­та­ло и му­чи­ло её, но, од­но­вре­мен­но, как бы слу­жи­ло для неё оп­рав­да­ни­ем сво­их по­ступ­ков. - Я, док­тор, по­ня­ла, что Ан­д­рей вы­ну­ж­ден был рас­ска­зать вам, мо­жет быть, и не всё, о том, что у нас с ним ко­гда-то про­изош­ло. Как бы там ни бы­ло, но в мо­ей жиз­ни бы­ло толь­ко двое муж­чин: он, и мой муж, с ко­то­рым я жи­ла весь­ма ко­рот­кое вре­мя. Пой­мё­те вы ме­ня, или нет, - я не знаю, но тот пер­вый мой по­бег про­хо­дил в ка­ком-то мо­ём бес­па­мят­ст­ве, и, все­го че­рез ме­сяц по­сле не­го, я, слов­но оч­нув­шись, на­ко­нец-то, осоз­на­ла то, что со­вер­ши­ла, и бу­к­валь­но воз­не­на­ви­де­ла сво­его му­жа, но, до­вер­шив на­ча­тое, всё-та­ки по­шла с ним в ЗАГС, по­ни­мая, что для ме­ня об­рат­ной до­ро­ги нет. Ни­ка­ких под­твер­жде­ний бы­то­вой фор­му­ле: стер­пит­ся, - слю­бит­ся, - я не на­шла, и раз­ве­лась с му­жем. Не слю­би­лось! Но, всю свою даль­ней­шую жизнь я му­ча­юсь в оди­но­че­ст­ве. В мо­ём до­ме боль­ше ни­ко­гда не бы­ло муж­чин. Это ста­ло для ме­ня чем-то вро­де епи­ти­мии, доб­ро­воль­но на­ло­жен­ной мною на се­бя. Ан­д­рей, - че­ло­век, не от ми­ра се­го, а я не счи­таю се­бя дос­той­ной его.
   - Дай­те ему ус­по­кое­ние, - ес­ли вы лю­би­те его!
   Ко­рот­кий её взгляд в моё ли­цо, ки­вок, - и она вы­шла из ор­ди­на­тор­ской.
   Я ушел в опе­ра­ци­он­ную, от­ку­да, вер­нув­шись че­рез два ча­са, за­стал в ко­ри­до­ре ожи­дав­шую ме­ня Иру.
   - Па­па и ма­ма про­си­ли вас зай­ти к не­му в па­ла­ту. По­жа­луй­ста! - до­ба­ви­ла она, и от­вер­ну­лась ли­цом к ок­ну.
   В па­ла­те я за­стал кар­ти­ну со­всем не ожи­дае­мую мною. Ли­цо мое­го, страш­но ис­то­щён­но­го па­ци­ен­та, с вва­лив­ши­ми­ся гла­за­ми, све­ти­лось, ед­ва ли, не сча­сть­ем, и толь­ко Оль­ги­на спи­на, ссу­ту­лив­шая­ся над ле­жа­щим пе­ред нею Ан­д­ре­ем, - это сча­стье, от­нюдь, не де­мон­ст­ри­ро­ва­ла. Паль­цы её сколь­зи­ли по кис­ти Ан­д­рея, ле­жав­шей по­верх одея­ла, гла­дя её лёг­ки­ми и неж­ны­ми при­кос­но­ве­ния­ми.
   - На­чав доб­рое де­ло, - труд­но пре­рвать его, док­тор. Я вы­ну­ж­ден про­сить вас ещё об од­ном одол­же­нии. - Ан­д­рей ви­но­ва­то улыб­нул­ся. - Олень­ка, вый­ди, по­жа­луй­ста, на не­сколь­ко ми­нут. Мне нуж­но с док­то­ром пе­ре­го­во­рить, кой о чём.
   По­сле то­го, как Оль­га по­ки­ну­ла па­ла­ту, мой па­ци­ент в оче­ред­ной раз на­чал свою речь с мас­сы из­ви­не­ний за то, что от­ры­ва­ет ме­ня от де­ла. Од­на­ко, те­перь уже моё соб­ст­вен­ное лю­бо­пыт­ст­во, вы­зван­ное не­три­ви­аль­но­стью ис­то­рии, в раз­ре­ше­нии ко­то­рой, сви­де­те­лем и уча­ст­ни­ком я ста­но­вил­ся, по­бу­ди­ло ме­ня пре­рвать его мно­го­слов­ные из­ви­не­ния, при­бли­зив тем са­мым, из­ло­же­ние, су­дя по все­му, оче­ред­ной прось­бы. Слов­но со­би­ра­ясь с но­вы­ми си­ла­ми, боль­ной на до­воль­но дли­тель­ное вре­мя за­мол­чал, но, на­ко­нец, за­го­во­рил сно­ва.
   - Для ре­ше­ния всех мо­их про­блем, ко­то­рые обу­слов­ле­ны, во мно­гом, мо­им за­бо­ле­ва­ни­ем, мне не­об­хо­ди­мо офор­мить в два - три дня, - вы до­га­ды­вае­тесь, - по­че­му, то, без че­го воз­мож­ность по­лу­че­ния Олей и Ирой мо­ей квар­ти­ры, бу­дет для них со­пря­же­на с дол­гой во­ло­ки­той, и, воз­мож­но, су­деб­но­го по­ряд­ка. Я хо­чу ог­ра­дить их от это­го. По­это­му, про­шу вас по­мочь нам с Олей офор­мить брак, в са­мое бли­жай­шее вре­мя, ми­нуя обыч­ные вы­жи­да­тель­ные фор­маль­но­сти, од­на­ж­ды уже ли­шив­шие ме­ня же­ны. Воз­мож­но, для ус­ко­ре­ния за­вер­ше­ния этих фор­маль­но­стей, по­тре­бу­ет­ся ва­ше ме­ди­цин­ское за­клю­че­ние.
   - Без­ус­лов­но!
   - В за­вер­ше­ние все­го это­го, я и про­сил се­го­дня но­та­риу­са про­из­ве­сти оформ­ле­ние нуж­ных до­ку­мен­тов о на­сле­до­ва­нии, сра­зу по­сле за­клю­че­ния на­ми бра­ка.
   - В та­ком слу­чае, - ска­зал я ему, - мне ка­жет­ся, бу­дет пра­виль­ней, ес­ли ва­ше пись­мо ма­ме, от­пра­вит са­ма Оля, или Ира. Се­го­дня, мне бы­ло не­ко­гда схо­дить на поч­ту, и ва­ше пись­мо сей­час на­хо­дит­ся у ме­ня. - Я вы­ло­жил пись­мо на крыш­ку тум­боч­ки.
   - Это дей­ст­ви­тель­но по­мо­жет мно­гое ре­шить, осо­бен­но, ес­ли Оля са­ма пе­ре­даст пись­мо мо­ей ма­ме, и бу­дет ка­кое-то вре­мя ря­дом с нею.
   О том, как всё это про­ис­хо­ди­ло, - пи­сать не хо­чет­ся. Всё со­стоя­лось с по­мо­щью лю­дей, вник­ших в не­ор­ди­нар­ность си­туа­ции, и с их до­б­рым уча­сти­ем. Крат­кое, все­го не­дель­ное дея­тель­ное воз­бу­ж­де­ние Ан­д­рея, бы­ло по­след­ним вспле­ском его ак­тив­но­сти, за ко­то­рым по­сле­до­ва­ло стре­ми­тель­ное уга­са­ние. В од­ну из но­чей его не ста­ло. Умер он у се­бя до­ма, в ок­ру­же­нии лю­бя­щих его лю­дей. На­де­юсь, что в час смер­ти сво­ей, он чув­ст­во­вал се­бя сча­ст­ли­вым.
   Вы­да­вая Оль­ге справ­ку о его смер­ти, я по­ин­те­ре­со­вал­ся тем; зна­ет ли ма­ма Ан­д­рея о его кон­чи­не.
   - Мы уле­та­ем от­сю­да в Ле­нин­град, - ска­за­ла она, - на­все­гда! Ан­д­рей ле­тит с на­ми. Ни­на Ан­то­нов­на, - ма­ма Ан­д­рея, - по­ка ни­че­го не зна­ет. Я, по прось­бе Ан­д­рея, её од­ну не ос­тав­лю, и этот удар она долж­на пе­ре­жить при мне, что­бы быть под мо­им при­смот­ром, и с мо­им уча­сти­ем. Боль­ше ни­че­го об этой не­со­сто­яв­шей­ся се­мье - мне не из­вест­но.
   Стран­ные, под­час, по­ступ­ки со­вер­ша­ем мы. Не все­гда объ­яс­ни­мые
   Ст. Но­во­ла­за­рев­ская 2008 год
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"