Лебединский Дмитрий Юрьевич : другие произведения.

Риголетто

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


РИ­ГО­ЛЕТ­ТО

   Ри­го­лет­то, - это не имя пер­со­на­жа зна­ме­ни­той опе­ры Вер­ди, а про­зви­ще про­фес­со­ра Ав­дее­ва Кон­стан­ти­на Пет­ро­ви­ча, за­ве­дую­ще­го ка­фед­рой ино­стран­ных язы­ков Ле­нин­град­ско­го пе­ди­ат­ри­че­ско­го ме­ди­цин­ско­го ин­сти­ту­та, в ко­то­ром он пре­по­да­вал мно­гие го­ды, и был весь­ма ува­жае­мым че­ло­ве­ком в ака­де­ми­че­ских кру­гах. Сту­ден­ты, Бог весть ка­ких, пред­ше­ст­во­вав­ших на­ше­му по­ко­ле­нию вы­пу­ск­ни­ков ЛГПМИ, по всей ве­ро­ят­но­сти, не слиш­ком уг­луб­ля­лись в пси­хо­ло­ги­че­ские чер­ты это­го пер­со­на­жа из­вест­ной опе­ры, взяв за ос­но­ву ис­поль­зо­ва­ния его име­ни в ка­че­ст­ве про­зви­ща, ко­то­рым они на­гра­ди­ли про­фес­со­ра, чис­то внеш­нее сход­ст­во то­го и дру­го­го, по-ви­ди­мо­му, ре­шив, что вы­ра­жен­ная су­ту­лость спи­ны Кон­стан­ти­на Пет­ро­ви­ча, бо­лее все­го сбли­жа­ет его с мсти­тель­ным шу­том.
   Ка­фед­ра ино­стран­ных язы­ков на­ше­го ин­сти­ту­та, бы­ла од­ной из са­мых труд­но­про­хо­ди­мых в пер­вые го­ды обу­че­ния в нём. Де­ло во­все не в том, что ла­тынь са­ма по се­бе труд­на в изу­че­нии её, а в том де­ло, что по­ста­нов­ка во­про­са изу­че­ния её, бы­ла дос­та­точ­но же­ст­кой, и не по­ощ­ря­ла ни­ка­ких по­бла­жек сту­ден­там, про­явив­шим да­же ми­ни­маль­но де­мон­ст­ри­руе­мую не­доб­ро­со­ве­ст­ность в её изу­че­нии. В этом ком­по­нен­те, Ри­го­лет­то был пре­дель­но по­сле­до­ва­тель­ным, хо­тя я ни ра­зу не мог бы вспом­нить, ка­ких-ли­бо внеш­них про­яв­ле­ний с его сто­ро­ны форм пред­взя­то­го от­но­ше­ния к не­ра­ди­во­му сту­ден­ту, ка­ким я се­бя в ту по­ру пом­ню. Вспо­ми­нае­мые мною не­ко­то­рые мо­мен­ты обу­че­ния, и, имен­но на этой ка­фед­ре, по­пив­шей мо­ей сту­ден­че­ской кро­ви, до сих пор, во­пре­ки мо­ему, в то дав­нее вре­мя не­га­ти­виз­му, про­яв­ляе­мо­го к ней, имя Кон­стан­ти­на Пет­ро­ви­ча со­хра­ня­ет как од­но из са­мых при­ят­ных вос­по­ми­на­ний тех лет. Че­ст­ность, и мак­си­маль­ная по­ря­доч­ность, - бы­ли ос­но­вой его от­но­ше­ний со сту­ден­та­ми, - и ни­ка­кой ме­лоч­ной мсти­тель­но­сти к адеп­там ле­ни, да­же к са­мым рев­но­ст­ным по­чи­та­те­лям этой ре­ли­гии. В этом мне не­од­но­крат­но при­хо­ди­лось убе­ж­дать­ся, и, бо­лее то­го, я, с по­да­чи Кон­стан­ти­на Пет­ро­ви­ча, ста­рал­ся ис­поль­зо­вать в от­но­ше­ни­ях с ним, те же фор­мы об­ще­ния, в про­из­воль­но воз­ни­кав­ших ме­ж­ду на­ми кол­ли­зи­ях, от­ве­чая ему пол­ным до­ве­ри­ем, что, воз­мож­но, он це­нил во мне, од­но­вре­мен­но, дос­тав­ляя се­бе удо­воль­ст­вие от мо­ей, под­час, изо­щрён­ной изо­бре­та­тель­но­сти. Од­на­ко, - обо всём по по­ряд­ку.
   В рас­ска­зе "AVE NATALI!", я уже упо­ми­нал о при­чи­нах по­бу­див­ших ме­ня фак­ти­че­ски пол­но­стью про­гу­лять вто­рой се­местр обу­че­ния в ин­сти­ту­те, по­пут­но объ­яс­нив и то, че­го мне сто­ил мой дли­тель­ный про­гул, ко­то­рый я ком­пен­си­ро­вал ми­ни­му­мом от­ды­ха, и су­ма­сшед­шей на­груз­кой в пе­ри­од сда­чи мно­же­ст­ва от­ра­бо­ток прак­ти­че­ски на всех ка­фед­рах, долж­ни­ком ко­то­рых я чис­лил­ся. Ла­тынь, сре­ди ка­фед­раль­ных за­дол­жен­но­стей, стоя­ла на пер­вом мес­те, и ка­ж­дую от­ра­бот­ку по ней, я дол­жен был сда­вать про­фес­со­ру лич­но, и в его ка­би­не­те, - пись­мен­но под­твер­ждая своё уме­ние об­ра­щать­ся с "мёрт­вым" язы­ком. Всё, что про­ис­хо­ди­ло в ка­би­не­те Ри­го­лет­то, бы­ло уст­ра­шаю­ще про­сто об­став­ле­но, и, ка­за­лось бы, ли­ша­ло от­ра­бот­чи­ков за­дол­жен­но­стей, вся­кой на­де­ж­ды на поль­зо­ва­ние вспо­мо­га­тель­ны­ми сред­ст­ва­ми; про­ще го­во­ря, - шпар­гал­ка­ми. Вось­ми­мет­ро­вый ка­би­нет про­фес­со­ра вме­щал в се­бя ста­рин­ный ду­бо­вый двух­тум­бо­вый пись­мен­ный стол, не­боль­шой пло­ский книж­ный шкаф, и три ко­жан­ных крес­ла, два из ко­то­рых стоя­ли по обе­им сто­ро­нам пись­мен­но­го сто­ла, а тре­тий за­ни­мал угол ка­би­не­та, спра­ва от вхо­да в не­го. Пер­вые от­ра­бот­ки, сда­вае­мые мною про­фес­со­ру, про­хо­ди­ли для ме­ня в ком­па­нии ещё не­сколь­ких пред­ста­ви­те­лей се­мей­ст­ва "хво­ста­тых", раз­ме­ще­ние ко­то­рых в тес­ном ка­би­не­те, по­тре­бо­ва­ло до­пол­ни­тель­ных стуль­ев, соз­дав, тем са­мым, до­пол­ни­тель­ную тес­но­ту в по­ме­ще­нии. Вой­дя в ка­би­нет пер­вым, и бы­ст­ро оце­нив об­ста­нов­ку в нём, я за­нял ме­сто в уг­ло­вом крес­ле, ос­та­вив пе­ред со­бою сво­бод­ный стул, ко­то­рый тут же был за­нят од­ним из со­ис­ка­те­лей за­чё­та, к спи­не ко­то­ро­го я при­кре­пил бу­лав­кой свою пер­вую шпар­гал­ку, ви­деть ко­то­рую Ри­го­лет­то не мог, из-за край­ней тес­но­ты в ка­би­не­те. Сдаю свою ра­бо­ту од­ним из пер­вых, чем про­фес­сор яв­но удив­лён. Его во­прос, об­ра­щён­ный ко мне, под­твер­жда­ет его со­мне­ние в мо­их зна­ни­ях.
   - Спи­са­ли? - спра­ши­ва­ет он, гля­дя в мои гла­за по­верх оч­ков. Встре­ча­юсь с ним гла­за­ми, и рот мой рас­тя­ги­ва­ет­ся в не­про­из­воль­ной улыб­ке, но сов­рать я ему не мо­гу, под­твер­ждая его со­мне­ния ко­рот­ким кив­ком го­ло­вы.
   - За­чёт за эту от­ра­бот­ку, - я вам по­став­лю, но, с ус­ло­ви­ем, что вы мне по­ка­же­те спо­соб, ко­то­рым вы вос­поль­зо­ва­лись для спи­сы­ва­ния.
   Я со­гла­ша­юсь на этот об­мен, и мы рас­ста­ём­ся вза­им­но обо­га­щён­ны­ми: он - мо­им опы­том, я - за­чё­том по от­ра­бот­ке.
   - Ко­гда вы на­ме­ре­ны сда­вать сле­дую­щую от­ра­бот­ку? - спра­ши­ва­ет про­фес­сор.
   - Зав­тра, ес­те­ст­вен­но!
   - Ну, что ж! Зав­тра я вас жду, но ме­сто ва­ше бу­дет тем, ко­то­рое се­го­дня за­ни­мал ваш не­чая­ный по­мощ­ник. Те­перь, я на­де­юсь, вы у ме­ня в ка­би­не­те спи­сать не смо­же­те, и, по­ка по-на­стоя­ще­му не сда­ди­те мне все от­ра­бот­ки, об­ще­го за­чё­та вы у ме­ня не по­лу­чи­те. Го­товь­тесь, друг мой!
   В этот мо­мент план оче­ред­ной шпар­галь­ной ак­ции, у ме­ня уже со­зрел, и я до­воль­но спо­кой­но под­твер­дил про­фес­со­ру свою го­тов­ность про­ти­во­сто­ять ему, не же­лая, впро­чем, тра­тить вре­мя на слиш­ком тру­до­ём­кое изу­че­ние ла­ты­ни, тре­бую­щее боль­шо­го его ко­ли­че­ст­ва, ко­то­ро­го у ме­ня в это вре­мя бы­ло бу­к­валь­но в об­рез. До­ма раз­гла­жи­ваю утю­гом чуть смя­тую шпар­гал­ку, не за­быв, од­на­ко, ещё раз оз­на­ко­мить­ся с её со­дер­жа­ни­ем.
   На сле­дую­щую от­ра­бот­ку по­яв­ля­юсь с пап­кой в ру­ке, и, вновь пер­вым за­ни­маю ме­сто, ко­то­рое на­ка­ну­не ука­зал мне про­фес­сор. За его спи­ной, по­ка он за­пус­кал в ка­би­нет дру­гих от­ра­бот­чи­ков, и снаб­жал их тес­то­вы­ми тек­ста­ми, ук­ла­ды­ваю лист со шпар­гал­кой на пол, про­пи­хи­вая её нос­ком бо­тин­ка под бли­жай­шую тум­бу сто­ла про­фес­со­ра. Ко­гда Кон­стан­тин Пет­ро­вич за­нял своё ме­сто за сто­лом, ви­деть мо­их ма­ни­пу­ля­ций со шпар­гал­кой, он уже не мог. Слиш­ком тес­ным бы­ло по­ме­ще­ние ка­би­не­та, что­бы он су­мел про­тис­нуть­ся в нём, не по­тре­во­жив свои­ми пе­ре­ме­ще­ния­ми си­дя­щих плот­но сту­ден­тов, ра­бо­таю­щих над пе­ре­во­да­ми тек­стов. В те­че­ние 40-50 ми­нут в ка­би­не­те ца­рит ти­ши­на, и, толь­ко из­ред­ка, в при­от­кры­вае­мую дверь ка­би­не­та про­тис­ки­ва­ет­ся ка­фед­раль­ная ла­бо­рант­ка, ко­то­рая, бу­к­валь­но ба­лан­си­руя те­лом, с ты­ся­чью из­ви­не­ний за бес­по­кой­ст­во при­чи­няе­мое обол­ту­сам, про­би­ра­ет­ся к про­фес­сор­ско­му сто­лу, и ста­вит на его край оче­ред­ной ста­кан в под­ста­кан­ни­ке с креп­ко за­ва­рен­ным ча­ем. Про­фес­сор чай лю­бил, и с во­ж­де­ле­ни­ем стра­даю­ще­го от жа­ж­ды, по­тя­ги­вал его, бро­сая по­верх оч­ков взгля­ды на ра­бо­таю­щих сту­ден­тов, осо­бен­но, как мне ка­за­лось, об­ра­щая своё вни­ма­ние на ме­ня. При­жи­мая угол лис­та нос­ком бо­тин­ка, из­влек­шим его из-под сто­ла, я са­мым бес­со­ве­ст­ным об­ра­зом поль­зу­юсь шпар­гал­кой, лишь из­ред­ка бро­сая в сто­ро­ну Ри­го­лет­то на­сто­ро­жен­ный взгляд, но, опять же, не под­ни­мая при этом го­ло­вы. Кон­стан­тин Пет­ро­вич, как мне ка­жет­ся, до­во­лен мо­ей усид­чи­во­стью, лишь од­на­ж­ды, чуть при­под­няв­шись со сво­его мес­та, он гля­нул на мои ко­ле­ни, на ко­то­рых ле­жа­ла моя пап­ка с лис­том бу­ма­ги, на ко­то­ром я пи­сал пе­ре­во­ди­мый текст. В это вре­мя, я де­мон­ст­ра­тив­но, дву­мя ру­ка­ми под­нял пе­ред со­бою пап­ку и лист кон­троль­ной ра­бо­ты, и с обе­их сто­рон по­ка­зал их про­фес­со­ру, ко­то­рый, как мне по­ка­за­лось, сму­тил­ся, и тут же сно­ва сел в крес­ло, по­гру­зив­шись в не­го всем те­лом. Сно­ва сдаю свой текст од­ним из пер­вых, и, со­би­ра­ясь вый­ти из ка­би­не­та, "слу­чай­но" ро­няю на пол руч­ку, под­ни­мая её вме­сте со сво­ей шпар­гал­кой, ко­то­рую пря­чу за пап­ку, по дру­гую от про­фес­сор­ских глаз сто­ро­ну её.
   - Вы не то­ро­пи­тесь? - этот во­прос за­дан мне, и я за­ми­раю у две­ри.
   - По­до­ж­ди­те ме­ня не­сколь­ко ми­нут, - все­го на па­ру слов! - Го­лос Кон­стан­ти­на Пет­ро­ви­ча ров­ный, с ин­то­на­ция­ми че­ло­ве­ка бо­лее чем вос­пи­тан­но­го. В нём не слыш­но при­ка­за, но толь­ко прось­ба, об­ра­щён­ная рав­но­го к рав­но­му ему.
   Ус­по­каи­ва­ясь, по­ки­даю ка­би­нет, и, стоя на ле­ст­ни­це, - ку­рю, в ожи­да­нии во­про­са, раз­ре­ше­ние ко­то­ро­го ин­те­ре­су­ет про­фес­со­ра. Жду, по­ка все сдаю­щие от­ра­бот­ку по­ки­нут ка­би­нет, и, ед­ва по­след­ний из них по­ки­нул его, за­хо­жу в не­го сам, при­кры­вая за со­бою дверь.
   - При­са­жи­вай­тесь! - ру­ка про­фес­со­ра ука­зы­ва­ет на крес­ло стоя­щее по дру­гую сто­ро­ну сто­ла. - Мо­жет, чаю же­лае­те? - В го­ло­се про­фес­со­ра ни ка­п­ли уко­ра, или ехид­ст­ва.
   - Из­ви­ни­те! - от­ве­чаю, - Мне сей­час не до чае­пи­тий!
   - Хо­ро­шо! - ки­ва­ет го­ло­вой Кон­стан­тин Пет­ро­вич. - Се­го­дня я до­во­лен ва­шей ра­бо­той, ко­то­рую вы сде­ла­ли хо­ро­шо, а, глав­ное, без вся­ких шпар­га­лок! - Вновь в гла­за мои смот­рят гла­за Кон­стан­ти­на Пет­ро­ви­ча, и, опять по­верх оч­ков. - Ведь, я прав се­го­дня?! Вы не спи­сы­ва­ли?! - Он ждёт от ме­ня от­ве­та, те­перь уже точ­но зная, что я не сол­гу ему.
   - Спи­сы­вал! - от­ве­чаю я, раз­во­дя при этом ру­ка­ми.
   - Уч­ти­те! Я вас се­го­дня не пре­ду­пре­ж­дал о том, что ус­ло­вия на­ше­го вче­раш­не­го до­го­во­ра ос­та­ют­ся в си­ле, и свой за­чёт по те­ме, вы уже по­лу­чи­ли. Од­на­ко, вы мне, по то­му же ус­ло­вию, обя­за­ны по­ка­зать то, как вы су­ме­ли на этот раз спи­сать.
   По­жи­мая пле­ча­ми, от­кры­ваю свою пап­ку, и, дос­тав из неё лист бу­ма­ги со шпар­гал­кой, кла­ду его на пол око­ло тум­бы сто­ла, вновь, нос­ком бо­тин­ка сме­щая его под неё.
   - Ге­ни­аль­но! - с ви­ди­мым вос­хи­ще­ни­ем про­из­но­сит Кон­стан­тин Пет­ро­вич.- Всё ге­ни­аль­ное - про­сто! По­зволь­те! - он про­тя­ги­ва­ет ру­ку к под­ня­то­му с по­лу лис­ту бу­ма­ги со шпар­гал­кой, ко­то­рый я ему от­даю. - Из­ви­ни­те, - но это мой тро­фей! - го­во­рит он, - а вы, по­тру­ди­тесь, ес­ли не хо­ти­те обыч­ным об­ра­зом учить ла­тынь, на­пи­сать, хо­тя бы, оче­ред­ную шпар­гал­ку, при на­пи­са­нии ко­то­рой, я на­де­юсь, что-то в ва­шей го­ло­ве ося­дет, вви­де зна­ний, пре­неб­ре­гае­мых ва­ми. Зав­тра, друг мой, вы зай­мё­те са­мое по­чёт­ное ме­сто в мо­ём ка­би­не­те: за мо­им сто­лом, на­про­тив ме­ня. Бу­дем си­деть VIS-A-VIS, как го­во­рят фран­цу­зы. Не воз­ра­жае­те?
   - Не воз­ра­жаю!
   - Ус­ло­вия, как вы по­ни­мае­те, - преж­ние! Од­на­ко хо­чу вас пре­ду­пре­дить о том, что в слу­чае по­им­ки мною вас на мес­те пре­сту­п­ле­ния, вы бу­де­те то­гда долж­ны от­ра­бо­тать не толь­ко, ес­те­ст­вен­но не­за­чтён­ную вам от­ра­бот­ку, но, и ещё од­ну - до­пол­ни­тель­ную. Та­ким об­ра­зом, мы хо­тя бы урав­ня­ем на­ши шан­сы, тем бо­лее что это, я на­де­юсь, в кон­це кон­цов, за­ста­вит вас об­ра­тить долж­ное вни­ма­ние на ла­тынь.
   - Ла­тынь из мо­ды вы­шла ны­не... - на­чал, бы­ло, я.
   - Ос­тавь­те, Ле­бе­дин­ский, не­сча­ст­но­го Оне­ги­на в по­кое. Вас с ним род­нит, по­жа­луй, толь­ко при­род­ная лень, на опи­са­ние ко­то­рой, для вас Алек­сан­д­ра Сер­гее­ви­ча не най­дёт­ся.
   Сей­час я си­жу как раз в том крес­ле, ко­то­рое зав­тра дол­жен бу­ду за­нять, и план оче­ред­но­го поль­зо­ва­ния шпар­гал­кой, - уже за­хва­тил ме­ня, пре­вра­тив на­ше про­ти­во­стоя­ние, во что-то по­хо­жее на спор­тив­ное еди­но­бор­ст­во: кто ко­го одо­ле­ет; моя ли лень, и изо­бре­та­тель­ность в её под­дер­жа­нии, ли­бо, - упор­ст­во про­фес­со­ра, взду­мав­ше­го всё-та­ки, на­ста­вить на путь ис­ти­ны бес­тол­ко­вое ча­до Гос­под­не.
   На сле­дую­щий день, я за­ни­маю ме­сто в крес­ле, пря­мо на­про­тив про­фес­со­ра, при­не­ся с со­бою но­вый лист со шпар­гал­кой, пре­ду­смот­ри­тель­но не вло­жен­ной в мою пап­ку, а при­жа­той к ней паль­цем, с об­рат­ной её сто­ро­ны - не ви­ди­мой про­фес­со­ром. Лист снаб­жен ку­соч­ком пла­сты­ря, ко­то­рым, по­ка про­фес­сор за­нят раз­да­чей за­да­ний дру­гим сту­ден­там, я кре­п­лю его к тум­бе сто­ла, ближ­ней к ок­ну, под на­ви­саю­щей над нею сто­леш­ни­цей. Са­дясь на своё ме­сто, Кон­стан­тин Пет­ро­вич про­сит ме­ня не бес­по­ко­ить­ся в от­но­ше­нии лис­та бу­ма­ги, на ко­то­ром я дол­жен бу­ду вы­пол­нить за­да­ние се­го­дняш­ней от­ра­бот­ки. Че­рез стол он про­тя­ги­ва­ет мне чис­тый лист пис­чей бу­ма­ги, и, хит­ро улы­ба­ясь, за­гля­ды­ва­ет под стол, ви­дя, впро­чем, толь­ко про­стран­ст­во ме­ж­ду его тум­ба­ми.
   - Ото­двинь­те, по­жа­луй­ста, своё крес­ло к са­мой сте­не! Я хо­чу ви­деть вас це­ли­ком, а не фраг­мен­тар­но, - про­сит он ме­ня, и сно­ва улы­ба­ет­ся, яв­но не по­доз­ре­вая то­го, что это улуч­ша­ет мою по­зи­цию, с ко­то­рой я мо­гу ви­деть шпар­гал­ку.
   Я по­слуш­но ото­дви­гаю крес­ло к са­мой сте­не, поч­ти за­дви­гая его в са­мый угол ка­би­не­та.
   - Да, - го­во­рит он, - так да­же луч­ше! - и сно­ва за­гля­ды­ва­ет под стол. По­хо­же, на­ша иг­ра в "ка­за­ки - раз­бой­ни­ки" за­хва­ти­ла и про­фес­со­ра, ко­то­ро­му эта иг­ра ста­ла нра­вить­ся. Те­перь в его ка­би­не­те толь­ко три ве­ли­ко­воз­ра­ст­ных обол­ту­са, и ещё дво­им, как и мне, пред­сто­ят му­че­ния с до­ка­за­тель­ст­вом пра­ва про­дол­жить обу­че­ние в ин­сти­ту­те. Сно­ва, пи­шу бы­ст­ро, и, поч­ти не под­ни­мая го­ло­вы от то­го тек­ста, ко­то­рый пи­шу. За­ин­те­ре­со­ван­но сле­дя­щий за мною про­фес­сор, вновь, уже в тре­тий раз за­гля­ды­ва­ет под стол, но, и на этот раз, не най­дя при­чин для под­твер­жде­ния сво­их по­доз­ре­ний, пе­ре­ги­ба­ет­ся всем те­лом че­рез стол, рас­смат­ри­вая мои ко­ле­ни и пап­ку, ко­то­рую я тут же под­ни­маю с них, де­мон­ст­ри­руя обе её сто­ро­ны. Ви­деть лист со шпар­гал­кой, на­клее­ный на тум­бу его сто­ла - он не мо­жет, так как на­ви­саю­щая над нею сто­леш­ни­ца, скры­ва­ет её. Слег­ка сму­тив се­бя про­яв­ле­ным не­до­ве­ри­ем, про­де­мон­ст­ри­ро­ва­ным мне, Кон­стан­тин Пет­ро­вич сно­ва сел в крес­ло. Вско­ре, я по­вто­рил обыч­ную фор­му сда­чи ра­бо­ты, и пе­ре­дви­нул её по стек­лу по­кры­ваю­ще­му стол, к про­фес­со­ру. По­ка Кон­стан­тин Пет­ро­вич раз­би­ра­ет мои ка­ра­ку­ли ла­тин­ско­го тек­ста, лист со шпар­гал­кой пе­ре­ко­чё­вы­ва­ет с тум­бы сто­ла, на об­рат­ную сто­ро­ну мо­ей пап­ки, к ко­то­рой и при­клеи­ва­ет­ся.
   - По­си­ди­те, по­жа­луй­ста! - про­сит ме­ня про­фес­сор, и я, си­дя на сво­ём мес­те, жду его окон­ча­тель­но­го вер­дик­та.
   - Не воз­ра­жае­те, ес­ли я по­про­шу вас пе­ре­сесть в дру­гое, - даль­нее крес­ло? - спра­ши­ва­ет он, и я по­слуш­но пе­ре­хо­жу в крес­ло, ко­то­рое за­ни­мал в день пер­вой сво­ей от­ра­бот­ки. Са­дясь в не­го, я, по­ка Кон­стан­тин Пет­ро­вич от­влёк­ся про­вер­кой ра­бот мо­их то­ва­ри­щей по не­сча­стью, пе­ре­мес­тил лист со шпар­гал­кой с зад­ней по­верх­но­сти сво­ей пап­ки, в её не­дра, и, те­перь пол­но­стью ус­по­ко­ил­ся. Вы­про­во­див обо­их ви­зи­тё­ров, Кон­стан­тин Пет­ро­вич пе­ре­сел в то крес­ло, ко­то­рое я за­ни­мал, вы­пол­няя от­ра­бот­ку, и, на­ко­нец, об­ра­тил­ся ко мне с при­выч­ным во­про­сом: "Спи­сы­ва­ли?" Я мол­ча ки­ваю го­ло­вой, и де­мон­ст­ра­тив­но рас­кры­ваю свою пап­ку, из ко­то­рой дос­таю толь­ко что спря­та­ный в неё лис­ток со шпар­гал­кой, по­пут­но рас­кры­вая ме­тод её ис­поль­зо­ва­ния.
   - По­слу­шай­те, Ле­бе­дин­ский, не­у­же­ли вам, по­тра­тив­ше­му столь­ко вре­ме­ни и уси­лий на то, что­бы изо­брес­ти но­вый спо­соб спи­сы­ва­ния, лень по­тра­тить их на то, что­бы вы­учить ла­тынь?
   Во­прос, за­да­ный мне про­фес­со­ром, яв­но от­но­сит­ся к чис­то ри­то­ри­че­ским, и у ме­ня на не­го нет от­ве­та, о чём я его и уве­дом­ляю мол­ча­ли­вым по­жи­ма­ни­ем пле­чей.
   - За­чёт по этой от­ра­бот­ке, я, как и пре­ду­пре­ж­дал, - вам по­став­лю, но, где пре­дел ва­ших воз­мож­но­стей? Сно­ва по­жи­маю пле­ча­ми, так как от­ве­та и на этот во­прос я по­ка не знаю.
   - Зав­тра вы у ме­ня бу­де­те си­деть за мо­им сто­лом, и я, в кон­це кон­цов, на­де­юсь на то, что спи­сать на этот раз вам не уда­сть­ся!
   Мне не по­нят­но упор­ное не­же­ла­ние Ри­го­лет­то вос­поль­зо­вать­ся мо­им уст­ным от­ве­том, вы­слу­шав ко­то­рый, он вы­яс­нил бы с мак­си­маль­ной дос­ко­наль­но­стью уро­вень мо­ей "ла­тин­ской" под­го­тов­ки. Че­рез два дня, сдав по­след­нюю от­ра­бот­ку, и по­лу­чив об­щий за­чёт, я спро­сил его об этом, и ус­лы­ша­ный мною от­вет, уди­вил ме­ня чёт­кой по­сле­до­ва­тель­но­стью его от­но­ше­ния к сту­ден­там.
   - Те, кто во­вре­мя сдал свои ра­бо­ты, де­ла­ли их в том же, - пись­мен­ном ви­де, а ус­лож­нять ва­шу жизнь, уст­ны­ми за­чё­та­ми, - я не счи­таю се­бя впра­ве.
   По­ка что, я ос­мат­ри­ваю про­фес­сор­ский стол, при­ки­ды­вая воз­мож­но­сти ис­поль­зо­ва­ния его, как плац­дарм для сво­их вы­хо­док, со­вер­шен­ст­во­ва­ние ко­то­рых ста­ло для ме­ня обя­за­тель­ным по­сле окон­ча­ния ка­ж­дой но­вой от­ра­бот­ки, пол­но­стью за­хва­тив­шим ме­ня азар­том про­ти­во­стоя­ния, без­ус­лов­но, ува­жае­мо­му мною че­ло­ве­ку.
   Позд­ним ве­че­ром, я сел за пи­са­ние но­вых шпар­га­лок, те­перь, уже двух, очень мел­ко на­пи­са­ных, так как я по­ни­мал, что ис­поль­зо­вать обыч­ные, стан­дарт­ные их ва­ри­ан­ты, год­ные для чте­ния их из­да­ле­ка, мне в этот раз воз­мож­ность не бу­дет пре­дос­тав­ле­на, по при­чи­не край­не близ­ко­го об­ще­ния с про­фес­со­ром, ко­то­ро­го я сам спро­во­ци­ро­вал, от­кро­вен­но объ­яс­няя ему свои ме­то­ды поль­зо­ва­ния ими. Кста­ти, по­ка я пи­сал эти свои шпар­галь­ные ми­ниа­тю­ры, я сам для се­бя от­ме­тил, что те­перь уже ре­же за­гля­ды­ваю в учеб­ник, и де­лаю это ча­ще для то­го толь­ко, что­бы под­твер­дить, ча­ще все­го знае­мое мною. Прав, ока­зы­ва­ет­ся, был Кон­стан­тин Пет­ро­вич, как-то, по­сле вто­рой мо­ей де­мон­ст­ра­ции шпар­гал­ки, ска­зав­ший мне: "Пи­ши­те их, Ле­бе­дин­ский, - пи­ши­те! На­де­юсь, хоть та­ким спо­со­бом вы за­пом­ни­те то, что иным да­ёт­ся обыч­ным уст­ным за­учи­ва­ни­ем!" На­ка­ну­не, си­дя на­про­тив про­фес­со­ра пе­ред его сто­лом, я об­ра­тил вни­ма­ние на то, что под стек­лом, по­кры­ваю­щим сто­леш­ни­цу, ле­жа­щие под ним бу­ма­ги, с мое­го мес­та бы­ли во­все не вид­ны. Сле­до­ва­ло пред­по­ло­жить, что и с мес­та, ко­то­рое за­ни­ма­ет за сто­лом про­фес­сор, моя по­ло­ви­на сто­ла, по­кры­то­го стек­лом, ему то­же не вид­на. По­это­му, осо­бен­но не ут­ру­ж­дая се­бя, я из­го­то­вил сра­зу две шпар­гал­ки, сде­лав од­ну из них, как бы про за­пас, вто­рую, ре­шив по­ло­жить под стек­ло, ря­дом с за­ни­мае­мым мною ме­стом, ис­поль­зуя, ес­ли бу­дет нуж­но, этот, - вто­рой ва­ри­ат, со­хра­нив его в тай­не от Ри­го­лет­то.
   Сле­дую­щий день, встре­тил ме­ня поч­ти опус­тев­шей ка­фед­рой, так как за­чёт­ная сес­сия, для боль­шин­ст­ва сту­ден­тов за­кон­чи­лась, и в бли­жай­шие 3 - 4 дня, долж­на на­чать­ся сес­сия эк­за­ме­на­ци­он­ная. Се­го­дня, я по­ка един­ст­вен­ный пред­ста­ви­тель раз­гиль­дяй­ско­го пле­ме­ни, и Кон­стан­тин Пет­ро­вич встре­ча­ет ме­ня поч­ти ра­душ­ной улыб­кой.
   - Столь ран­ний при­ход ваш на ка­фед­ру - ме­ня ра­ду­ет. Чув­ст­вую, весь­ма, с ва­шей сто­ро­ны, по­хваль­ное рве­ние к по­зна­вае­мой ва­ми ла­ты­ни. Се­го­дня, моё вни­ма­ние бу­дет все­це­ло по­свя­ще­но вам, и я на­де­юсь, что вы это по дос­то­ин­ст­ву оце­ни­те. - Го­лос Кон­стан­ти­на Пет­ро­ви­ча по­лон бла­го­ду­шия, но мне оно не очень нра­вит­ся, так как для вы­пол­не­ния за­ду­ман­но­го мною пла­на, мне не хва­та­ет не­воль­но­го ас­си­стен­та - на­пар­ни­ка, спо­соб­но­го на не­сколь­ко се­кунд от­влечь от ме­ня вни­ма­ние про­фес­со­ра. Но он при­шел ко мне на по­мощь сам, по­про­сив ме­ня по­быть в его ка­би­не­те од­но­му, что­бы, как он ска­зал, ос­во­ить­ся в нём. Про­фес­сор вы­шел из ка­би­не­та, и две мои шпар­гал­ки пе­ре­ко­че­ва­ли к не­му на стол: од­на - под стек­ло, по­кры­ваю­щее его, где вы­гля­де­ла впол­не ес­те­ст­вен­но сре­ди мно­же­ст­ва дру­гих бу­маг, ле­жа­щих в ви­ди­мом бес­по­ряд­ке, дру­гая, - под ближ­ний ко мне край мра­мор­но­го пресс-па­пье, на­хо­дя­ще­го­ся поч­ти пе­ре­до мною. Уло­жив шпар­гал­ку под пресс-па­пье, я, на­жав ру­кой на про­ти­во­по­лож­ный от се­бя его край, - при­под­нял свой, от­ме­тив про се­бя, что от­крыв­шая­ся часть шпар­гал­ки, боль­шей сво­ею ча­стью, для ме­ня дос­та­точ­на, что­бы в слу­чае че­го, я мог ею вос­поль­зо­вать­ся. Этим я и удов­ле­тво­рил­ся. Встав из-за сто­ла, я вы­гля­нул в ко­ри­дор, где уви­дел ла­бо­рант­ку ка­фед­ры, обыч­но при­но­сив­шую про­фес­со­ру чай. По­про­сив её про­сле­дить за ос­тав­ле­ным от­кры­тым ка­би­не­том про­фес­со­ра, я под­нял­ся на чет­вёр­тый этаж, и за­шел в ку­рил­ку. Пси­хо­ло­ги­че­ская по­до­п­ле­ка это­го мое­го по­ступ­ка, в гла­зах про­фес­со­ра, воз­мож­но, и вы­гля­дев­ше­го бо­лее или ме­нее дерз­ким, но, по боль­шо­му счё­ту, он мог вы­гля­деть впол­не не­вин­ным, по­зво­ляю­щим Кон­стан­ти­ну Пет­ро­ви­чу ви­деть толь­ко не­дос­та­точ­ность мое­го вос­пи­та­ния, - и, не боль­ше то­го. Един­ст­вен­ное, че­го я опа­сал­ся в этот мо­мент, бы­ло то, что в от­сут­ст­вие дру­гих от­ра­бот­чи­ков, ос­тав­ших­ся с "хво­ста­ми", он из­ме­нит своё ре­ше­ние в пла­не мое­го раз­ме­ще­ния в ка­би­не­те. На­ско­ро, два­ж­ды за­тя­нув­шись си­га­ре­той, я спус­тил­ся на ка­фед­ру, и, за­став в ко­ри­до­ре ла­бо­рант­ку, по­ин­те­ре­со­вал­ся у неё, не вер­нул­ся ли в ка­би­нет про­фес­сор.
   - Толь­ко что вер­нул­ся! - от­ве­ти­ла она, со­чув­ст­вен­но улыб­нув­шись мне. - Уда­чи!
   По­бла­го­да­рив за по­же­ла­ние, от­кры­ваю дверь в ка­би­нет, где за­стаю и Кон­стан­ти­на Пет­ро­ви­ча, и вче­раш­не­го не­удач­ни­ка, "за­ва­лив­ше­го" на­ка­ну­не кон­троль­ную. Про­фес­сор уже в сво­ём крес­ле, и ждёт, по­ка я уся­дусь на своё ме­сто.
   - При­двинь­те, по­жа­луй­ста, своё крес­ло вплот­ную к сто­лу, и чув­ст­вуй­те се­бя, как до­ма! Се­го­дня про­фес­сор са­мо бла­го­ду­шие, и это ме­ня не­сколь­ко тре­во­жит. Ме­ж­ду мною и про­фес­со­ром на­хо­дит­ся толь­ко пресс-па­пье, слу­жа­щее чем-то вро­де по­гра­нич­но­го стол­ба, де­ля­ще­го стол ме­ж­ду на­ми, поч­ти по­ров­ну. Ру­ка про­фес­со­ра тя­нет­ся к пресс-па­пье, и я, по­ни­мая его же­ла­ние пе­ре­не­сти это не­зна­чи­тель­ное пре­пят­ст­вие на дру­гое ме­сто, сам сдви­гаю его вле­во от се­бя, плот­но при­жи­мая к стек­лу зло­по­луч­ную бу­маж­ку. Про­стран­ст­во, раз­гра­ни­чи­ваю­щее нас, ста­но­вит­ся пол­но­стью от­кры­тым, и Кон­стан­тин Пет­ро­вич, по­ощ­ряя мою по­нят­ли­вость, пре­ду­пре­див­шую его же­ла­ние, одоб­ри­тель­но ки­ва­ет го­ло­вой. От­ки­нув­шись спи­ной на спин­ку мяг­ко­го крес­ла, он ко­рот­ко про­из­но­сит: "Мо­же­те при­сту­пить к ра­бо­те!" - по­сле че­го, на мгно­ве­ние при­кры­ва­ет гла­за, но, тут же вновь под­няв ве­ки, встре­ча­ет­ся со мною взгля­дом: "Ра­бо­тай­те, Ле­бе­дин­ский! Ждать вам боль­ше не­че­го!" Се­го­дня я не то­ро­п­люсь, и, де­лая пе­ре­во­ды, в ос­нов­ном, поль­зу­юсь сво­ей па­мя­тью, лишь из­ред­ка зо­вя на по­мощь шпар­гал­ку спря­та­ную под пресс-па­пье. Ле­вая моя ру­ка слег­ка от­ки­ну­та в сто­ро­ну, и по­ло­же­на на пресс-па­пье, ко­то­рое я, как бы в за­дум­чи­во­сти, рас­ка­чи­ваю, не сме­щая, впро­чем, его в сто­ро­ну, что вы­гля­деть долж­но впол­не без­обид­но. Из­ред­ка, паль­цы мои за­ми­ра­ют, про­дол­жая на­жи­мать на даль­ний ко­нец пресс-па­пье, а бро­шен­ный ис­под­ло­бья ко­рот­кий взгляд, при­выч­но оты­ски­ва­ет нуж­ное мне сло­во на­пи­са­ное на шпар­гал­ке. Гла­за про­фес­со­ра не­от­рыв­но сле­дят за мною.
   - Се­го­дня, я чув­ст­вую, вам слож­нее пи­шет­ся! - в го­ло­се про­фес­со­ра нет со­чув­ст­вия. Ско­рее, в нём при­сут­ст­ву­ет до­ля удов­ле­тво­рён­но­го са­мо­лю­бия, по ко­то­ро­му я на­но­сил уда­ры ка­ж­дой не­пра­вед­но за­чтён­ной мне от­ра­бот­кой.
   - Се­го­дня, - да, - мне мно­го слож­нее! - от­ве­чаю я.
   - То-то, я смот­рю, вас на иг­руш­ки по­тя­ну­ло. С пресс-па­пье иг­рае­те. Мо­жет, уб­рать его, - что­бы не ме­ша­ло вам?
   - Да, нет, - оно мне не ме­ша­ет. Я час­то, по­ка что-ли­бо чи­таю, сту­чу паль­ца­ми по сто­леш­ни­це, что, как мне ка­жет­ся, ок­ру­жаю­щим не нра­вит­ся. - От­ве­чаю я, слов­но драз­ня судь­бу, не­ос­то­рож­но про­из­не­ся клю­че­вое сло­во "чи­таю", но это сло­во про­фес­сор про­пус­тил ми­мо сво­его соз­на­ния.
   На­ко­нец, я, за­кон­чив свою ра­бо­ту, при­дви­нул лис­ток со сво­им тек­стом к Кон­стан­ти­ну Пет­ро­ви­чу, и он уг­лу­бил­ся в его чте­ние, па­ру раз что-то в нём под­черк­нув крас­ным ка­ран­да­шом.
   - В об­щем-то, не­пло­хо на­пи­са­но, но, не столь безу­преч­но, как в про­шлые ра­зы. - "уко­лол" он ме­ня на про­ща­нье. - Те­перь вид­на ва­ша са­мо­стоя­тель­ная ра­бо­та, и без вся­ких шпар­га­лок! - ска­зал он, впро­чем, про­из­не­ся по­след­нюю часть фра­зы не слиш­ком уве­рен­но, на что от­ве­том ему бы­ла моя, поч­ти тор­же­ст­вую­щая улыб­ка.
   - А за­чёт по от­ра­бот­ке?
   - За­чте­но! Но, не­у­же­ли, вы и се­го­дня спо­до­би­лись спи­сать? - Спра­ши­вая ме­ня, Кон­стан­тин Пет­ро­вич де­мон­ст­ри­ру­ет не­скры­вае­мую от ме­ня рас­те­рян­ность, но пы­та­ет­ся при этом, не ве­рить в ве­ро­ят­ность по­доб­но­го.
   - Су­мел! - ко­рот­ко от­ве­чаю я, и под­тас­ки­вая к се­бе по стек­лу пресс-па­пье, не­за­мет­но от про­фес­со­ра ро­няю на свои ко­ле­ни чет­вер­туш­ку бу­маж­но­го лис­та, ис­пи­сан­но­го мел­ким по­чер­ком.
   - Где же ва­ша шпар­гал­ка? - В го­ло­се про­фес­со­ра всё: и лю­бо­пыт­ст­во, и не­до­ве­рие.
   Я сни­маю со сво­их ко­лен об­ро­нен­ную на них шпар­гал­ку, и про­тя­ги­ваю её че­рез стол Кон­стан­ти­ну Пет­ро­ви­чу.
   - Но, она бы­ла на ва­ших ко­ле­нях, на ко­то­рые вы да­же гля­нуть не мог­ли, - не сда­ёт­ся он. Я же всё вре­мя сле­дил за ва­ми!
   Сво­ей ру­кой, про­тя­ну­той че­рез стол, я под­тас­ки­ваю вновь к се­бе шпар­гал­ку, ук­ла­ды­вая её тек­стом к про­фес­со­ру, и на­кры­ваю её пресс-па­пье, од­но­вре­мен­но, на­жи­мая на свой край это­го не­за­мы­сло­ва­то­го при­бо­ра. Ли­цо про­фес­со­ра вы­ра­жа­ет что-то вро­де пол­ной рас­те­рян­но­сти, но, толь­ко на од­но мгно­ве­ние.
   - Зав­тра, Ле­бе­дин­ский, вы зай­мё­те то же ме­сто, что и се­го­дня, но, уч­ти­те, ни од­но­го пред­ме­та, ко­то­рый вы смог­ли бы ис­поль­зо­вать в сво­их не­бла­го­вид­ных це­лях, на этом сто­ле вы не най­дё­те!
   Я, крот­ко, как толь­ко мо­гу, улы­ба­юсь ему, и мы про­ща­ем­ся до зав­тра, обе­щаю­ще­го стать по­след­ним днём на­ше­го за­тя­нув­ше­го­ся об­ще­ния.
   Этот по­след­ний день, стал дос­той­ной ил­лю­ст­ра­ци­ей на­ив­ной ве­ры по­жи­ло­го чу­да­ка в не­воз­мож­ность по­сто­ян­но­го изо­бре­та­тель­ст­ва спо­со­бов до­бы­чи ин­фор­ма­ции, тем пу­тём, ко­то­рый он счи­тал кри­ми­наль­ным. Мне же, край­не хо­те­лось до­ка­зать ему об­рат­ное, что я и про­де­мон­ст­ри­ро­вал Кон­стан­ти­ну Пет­ро­ви­чу. Его ка­би­нет, ко­гда я во­шел в не­го, встре­тил ме­ня иде­аль­ной пус­то­той сто­ла, обыч­но, за­гру­жен­но­го раз­лич­ны­ми пап­ка­ми, и от­дель­но ле­жа­щи­ми блок­но­та­ми. Ис­чез­ло да­же зло­по­луч­ное пресс-па­пье, и пап­ка, из ко­то­рой, он, вре­мя от вре­ме­ни, от­кры­вая её, обыч­но дос­та­вал ка­кие-то лис­ты ис­пи­сан­ной бу­ма­ги, и что-то пра­вил в их тек­стах. Стек­ло, по­кры­ваю­щее стол, бы­ло до иде­аль­но­го бле­ска про­тёр­то ла­бо­рант­кой, и эта под­чёрк­ну­тая чис­то­та сто­ла, по всей ве­ро­ят­но­сти, убе­ж­да­ла про­фес­со­ра в сте­ри­ли­за­ции воз­мож­но­стей сту­ден­та из­влечь ин­фор­ма­цию из этой пус­то­ты. Го­во­ря от­кро­вен­но, за дни, ко­то­рые я по­свя­тил не­од­но­крат­ным пе­ре­пи­сы­ва­ни­ям шпар­га­лок, я до­воль­но ос­но­ва­тель­но су­мел вы­учить то, что от ме­ня тре­бо­ва­лось, и се­го­дня по­мощь шпар­гал­ки мне бы­ла поч­ти не нуж­на. Од­на­ко, те­перь я ввя­зал­ся в про­ти­во­стоя­ние про­фес­со­ру, ко­то­рое, и для не­го, и для ме­ня, ста­ло фор­мой не про­сто об­ще­ния, но, - иг­рой, но­ся­щей свое­об­раз­ные про­те­ст­ные чер­ты. Се­го­дня пред­стоя­ло за­кон­чить её, и за­кон­чить дос­той­но, со­об­ра­зу­ясь с ко­дек­сом на­ше­го по­един­ка. Мой взгляд, об­ра­щён­ный на про­фес­сор­ский стол, под­твер­дил мне дет­скую на­ив­ность ста­ро­го ори­ги­на­ла, ре­шив­ше­го, что на­руж­ная чис­то­та по­верх­но­сти сто­ла, ре­ша­ет прак­ти­че­ски все про­бле­мы. Под стек­лом, по­кры­ваю­щим сто­леш­ни­цу, сре­ди мно­же­ст­ва бу­маг на­хо­див­ших­ся там, ле­жа­ла и моя зло­сча­ст­ная шпар­гал­ка, те­ряю­щая­ся в об­щем, яв­но, функ­цио­наль­но объ­яс­ни­мом хао­се. Улыб­нув­шись, я про­шел на своё ме­сто, и за­нял крес­ло, вплот­ную при­дви­нув его к сто­лу. Текст за­да­ния вы­дан­но­го мне, уже ле­жал пе­ре­до мною, что сви­де­тель­ст­во­ва­ло в поль­зу то­го, что про­фес­сор весь­ма за­ин­те­ре­со­ван­но го­то­вил­ся к на­шей встре­че, и я, ре­шив по­ды­грать ему, де­мон­ст­ра­тив­но за­ка­ты­ваю ру­ка­ва ру­баш­ки, слов­но фо­кус­ник - ма­ни­пу­ля­тор, вы­сту­паю­щий пе­ред цир­ко­вой ау­ди­то­ри­ей. Не вы­дер­жав, Кон­стан­тин Пет­ро­вич рас­сме­ял­ся: "Не пе­ре­усерд­ст­вуй­те, Ле­бе­дин­ский!" Се­го­дняш­нее за­да­ние я пи­шу дос­та­точ­но бы­ст­ро, лишь два­ж­ды ис­пы­тав за­труд­не­ния с за­пу­тав­ши­ми ме­ня свои­ми окон­ча­ния­ми гла­голь­ны­ми фор­ма­ми вы­пол­няе­мо­го пе­ре­во­да. Оба раза, я вы­ну­ж­ден был све­рить­ся со сво­ей шпар­гал­кой, и, в кон­це кон­цов, с их по­мо­щью, одо­лел тек­сты. Лист с за­вер­шен­ной ра­бо­той, че­рез стол про­тя­ги­ваю Кон­стан­ти­ну Пет­ро­ви­чу, и жду его окон­ча­тель­но­го вер­дик­та, на­халь­но вы­ло­жив на стол свою за­чёт­ку. Де­лая вид, что он не за­ме­ча­ет мо­ей вы­ход­ки, но­ся­щей не­сколь­ко эпа­ти­рую­щий ха­рак­тер, про­фес­сор уг­луб­ля­ет­ся в текст, за­тра­тив на его изу­че­ние чуть боль­ше ми­ну­ты, и, на­ко­нец, про­тя­ги­вая ру­ку к мо­ей за­чёт­ке, смот­рит мне в ли­цо, как обыч­но, по­верх оч­ков.
   - Се­го­дня Ле­бе­дин­ский, вам не убе­дить ме­ня в том, что вы поль­зо­ва­лись шпар­гал­кой! - Ли­цо про­фес­со­ра пол­но рас­слаб­лен­но­го бла­го­ду­шия. - Я смот­рел на вас, не от­ры­ва­ясь, всё то вре­мя, по­ка вы пи­са­ли. - В го­ло­се про­фес­со­ра зву­чит уже яс­но слы­ши­мое тор­же­ст­во пра­вед­но­сти, одер­жав­шей верх над по­ро­ком, а ме­ня под­мы­ва­ет же­ла­ние чу­точ­ку раз­оча­ро­вать его. Раз­оча­ро­вать, но, ни в ко­ем слу­чае - не оби­деть. Имен­но это я и пы­та­юсь сде­лать, так как вы­хо­дить из иг­ры по­бе­ж­дён­ным, я и сам не же­лаю.
   - Кон­стан­тин Пет­ро­вич, - об­ра­ща­юсь я к про­фес­со­ру, ко­то­рый тут же на­сто­ра­жи­ва­ет­ся, се­го­дня, я и прав­да, в ос­нов­ном, ра­бо­ту сде­лал са­мо­стоя­тель­но, и за­чёт, ско­рее все­го, мною че­ст­но за­ра­бо­тан...
   - Что оз­на­ча­ет ва­ше - "в ос­нов­ном"? - пре­ры­ва­ет ме­ня про­фес­сор, и в го­ло­се его слы­шит­ся тре­во­га, за­со­мне­вав­ше­го­ся в сво­ём вы­иг­ры­ше иг­ро­ка.
   - Ни­че­го осо­бен­но­го, Кон­стан­тин Пет­ро­вич, - от­ве­чаю я, - но два­ж­ды, - толь­ко два­ж­ды, я за­гля­нул в шпар­гал­ку, и один раз, бла­го­да­ря ей, ис­пра­вил свою ошиб­ку.
   Про­фес­сор от­ки­ды­ва­ет­ся спи­ной на спин­ку крес­ла, и, поч­ти с воз­му­ще­ни­ем спра­ши­ва­ет ме­ня: "Где же вы умуд­ри­лись на этот раз раз­мес­тить свою шпар­гал­ку? Я точ­но ви­дел, что вы ни­че­го из сво­их кар­ма­нов не дос­та­ва­ли, с то­го са­мо­го мо­мен­та, ко­гда вы се­ли за стол. Тем бо­лее, что и ру­ка­ва ва­шей ру­баш­ки бы­ли за­ка­та­ны. Я, знае­те ли, люб­лю смот­реть вы­сту­п­ле­ния Иго­ря Кио, но, не в сво­ём же ка­би­не­те! Рас­ска­жи­те, и, будь­те лю­без­ны, по­ка­зать мне ва­ши фо­ку­сы со шпар­гал­кой. За­чёт, вы уже по­лу­чи­ли, и вам не­че­го боль­ше опа­сать­ся".
   - Не се­го­дня, Кон­стан­тин Пет­ро­вич, - вче­ра я по­ло­жил под стек­ло, по­кры­ваю­щее ваш стол, свою шпар­гал­ку! - Спич­кой я вы­ко­вы­ри­ваю из-под стек­ла свой лис­ток со шпар­гал­кой, и от­даю его став­ше­му не­сча­ст­ным, Ри­го­лет­то. Он раз­оча­ро­ва­но взды­ха­ет, и мне хо­чет­ся уте­шить ста­ри­ка, что я и пы­та­юсь сде­лать.
   - Бла­го­да­ря вам, Кон­стан­тин Пет­ро­вич, я прак­ти­че­ски са­мо­стоя­тель­но вы­пол­нил се­го­дняш­нюю ра­бо­ту, и, ес­ли хо­ти­те, мо­гу её по­вто­рить, в дру­гом, ко­неч­но, ва­ри­ан­те, - по ва­ше­му вы­бо­ру, и без вся­кой шпар­гал­ки!..
   - Нет уж, - уволь­те ме­ня от по­вто­ре­ний! Воз­мож­ность от­ли­чить­ся на на­шей ка­фед­ре, у вас ещё бу­дет - во вре­мя эк­за­ме­на по ла­ты­ни, на ко­то­ром, вам, друг мой, при­дёт­ся очень труд­но. Уж вы по­верь­те мне на сло­во!
   - Охот­но ве­рю, - от­ве­чаю я на­халь­но, но, - эк­за­мен я сдам!
   - Бог вам в по­мощь! - и мы оба сме­ём­ся, оба, по­жа­луй, с ви­ди­мым об­лег­че­ни­ем.
   Со­би­ра­ясь вый­ти из ка­би­не­та, я ос­та­нав­ли­ва­юсь в его две­рях, и, по­вер­нув­шись к про­фес­со­ру ли­цом, спра­ши­ваю его: "Кон­стан­тин Пет­ро­вич, а что там на стен­де за ва­шей спи­ной на­хо­дит­ся?" Он не­до­умен­но смот­рит на ме­ня, пе­ре­во­дя на ко­рот­кое мгно­ве­ние свой взгляд на стенд, ви­ся­щий за его крес­лом на сте­не.
   - Гра­фи­ки ра­бо­ты со­труд­ни­ков ка­фед­ры, и те­мы их за­ня­тий со сту­ден­та­ми. А что слу­чи­лось?
   - Вы час­то смот­ри­те на этот стенд?
   - Не час­то, ко­неч­но, - ведь я всё это знаю наи­зусть, так как сам их со­став­ляю. В чём, соб­ст­вен­но, де­ло? - По­яс­ни­те мне!
   - Де­ло в том, что на этом стен­де мож­но по­мес­тить хо­ро­шую шпар­гал­ку, на­пи­сан­ную круп­ны­ми, ви­ди­мы­ми из­да­ле­ка бу­к­ва­ми, а вы не сра­зу это за­ме­ти­те!
   - Иди­те, Ле­бе­дин­ский, с Бо­гом, - зай­ми­тесь свои­ми де­ла­ми, ко­то­рых, как я знаю, у вас ещё не­по­ча­тый край!
   Вы­хо­дя из ка­би­не­та, я в по­след­ний раз обо­ра­чи­ва­юсь. Кон­стан­тин Пет­ро­вич сто­ит, по­вер­нув­шись спи­ной к сво­ему сто­лу, и, улы­ба­ясь, раз­гля­ды­ва­ет стенд.
   Осе­нью то­го же го­да, на пер­вом эта­же кор­пу­са, в ко­то­ром раз­ме­ща­лась ка­фед­ра ино­стран­ных язы­ков, ме­ня ос­та­но­вил один из сту­ден­тов ино­стран­цев, учив­ших­ся у нас. Он по­про­сил, под­ска­зать ему, как пра­виль­но на­звать имя и от­че­ст­во про­фес­со­ра ка­фед­ры. "Ри­го­лет­то Пет­ро­вич." - ска­зал я, и про­шел во след ему, под­няв­шись на этаж за­ни­мае­мый ка­фед­рой, где и ос­та­но­вил­ся в фойе, вы­хо­дя­щем на ле­ст­нич­ную пло­щад­ку, же­лая по­смот­реть ожи­дае­мое раз­ви­тие дей­ст­вия. В ко­ри­до­ре, пе­ред две­ря­ми про­фес­со­ра, го­лос сту­ден­та гром­ко на­зы­ва­ет за­ве­дую­ще­го ка­фед­рой Ри­го­лет­то Пет­ро­ви­чем, и я, же­лая уви­деть в ли­цах этот спек­такль, с не­за­ви­си­мым ви­дом про­хо­жу к стен­ду, ук­ре­п­лён­но­му на сте­не око­ло две­ри ас­си­стент­ско­го ка­би­не­та. Слы­ша го­ло­са про­фес­со­ра, и это­го сту­ден­та, по­во­ра­чи­ваю го­ло­ву в сто­ро­ну ко­ри­до­ра, и встре­ча­юсь взгля­дом с гла­за­ми Кон­стан­ти­на Пет­ро­ви­ча, го­то­во­го к вы­хо­ду на ули­цу. Здо­ро­ва­юсь с ним. Про­фес­сор при­под­ни­ма­ет в при­вет­ст­вии шля­пу, и де­ла­ет лёг­кий по­лу­по­клон, од­но­вре­мен­но, с лёг­кой, и, как мне ка­жет­ся, уко­риз­нен­ной ус­меш­кой, по­ка­чи­вая го­ло­вой. Всё он, ко­неч­но, по­нял, а мне ещё пред­сто­ит эк­за­мен по ла­ты­ни. Что-то бу­дет!
   Эк­за­мен, Кон­стан­ти­ну Пет­ро­ви­чу, я сдал без осо­бых про­блем, хо­тя, - и не бле­стя­ще. Он был стро­гим эк­за­ме­на­то­ром.
  
   Ст. Но­во­ла­за­рев­ская 53 РАЭ 2009 год
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"