Лебединский Дмитрий Юрьевич : другие произведения.

Кладбище

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


КЛАД­БИ­ЩЕ

   Мис­ти­че­ское воз­дей­ст­вие клад­би­ща, на лю­бо­го ре­бён­ка все­гда без­ра­до­ст­но, и, что там го­во­рить, прак­ти­че­ски все­гда, оно жут­ко­ва­то. Не из­бе­жал этих ощу­ще­ний и я, но мои стра­хи бы­ли по­дог­ре­ты ви­зу­аль­ным под­твер­жде­ни­ем вся­кой чер­тов­щи­ны тво­ря­щей­ся в ноч­ное вре­мя на клад­би­щах. К 9-10 го­дам, я уже де­сят­ки раз пе­ре­чи­тал Го­го­лев­ский, пол­ный мис­ти­че­ско­го ужа­са рас­сказ "Страш­ная месть", с по­тряс­шей моё во­об­ра­же­ние ил­лю­ст­ра­ци­ей к не­му, на ко­то­рой бы­ла изо­бра­же­на плы­ву­щая по ре­ке ми­мо клад­би­ща лод­ка, с си­дя­щи­ми в ней дву­мя муж­чи­на­ми, с ужа­сом ог­ля­ды­ваю­щих­ся на бе­рег, над кру­чей ко­то­ро­го, вски­нув над со­бою ру­ки сто­ял ог­ром­ный ске­лет. "Вдруг кре­сты на мо­ги­лах по­шат­ну­лись, и,.." - ци­ти­ро­вал­ся под ри­сун­ком от­ры­вок из тек­ста, с тех пор за­стряв­ший в мо­ей впе­чат­ли­тель­ной па­мя­ти. Ко­ро­че го­во­ря: к клад­би­щен­ской мис­ти­ке, я от­но­сил­ся не то что­бы с до­ве­ри­ем, но с оп­ре­де­лён­ным, весь­ма ос­то­рож­ным, поч­те­ни­ем; ма­ло ли что в жиз­ни слу­ча­ет­ся. Го­голь, на ме­ня в те го­ды, ока­зы­вал весь­ма силь­ное влия­ние, а в со­че­та­нии с ри­сун­ка­ми та­лант­ли­во­го ил­лю­ст­ра­то­ра, как в дан­ном слу­чае; все его рас­ска­зы при­об­ре­та­ли пред­мет­ное под­твер­жде­ние вся­че­ской чер­тов­щи­ны, во­дя­щей­ся на клад­би­щах, к ко­то­рым я от­но­сил­ся с оп­ре­де­лён­ным стра­хом, скры­вае­мым, впро­чем, от сво­их дво­ро­вых при­яте­лей. В раз­го­во­рах друг с дру­гом, мы, прав­да, ес­ли де­ло ка­са­лось клад­би­щен­ских ис­то­рий, хва­ст­ли­во за­яв­ля­ли, что все эти рос­сказ­ни при­ду­ма­ны взрос­лы­ми, что­бы пу­гать ими сво­их ма­ло­лет­них де­тей. Се­бя, ко­неч­но, мы из это­го ма­ло­лет­не­го спи­ска дав­но вы­черк­ну­ли, но что, по-на­стоя­ще­му, тво­ри­лось в ду­ше ка­ж­до­го из нас - ве­дал толь­ко Бог, да мы са­ми. Смерть, в сво­ей био­ло­ги­че­ской су­ти, слиш­ком да­ле­ка бы­ла от нас, да­же тех, кто за вре­мя пе­ре­не­сен­ной ими бло­ка­ды, ещё в со­стоя­нии был пом­нить сам её про­цесс. Хо­ди­ли, прав­да, слу­хи, о том, что на клад­би­щах жи­вут лю­ди с кри­ми­наль­ным про­шлым и на­стоя­щим, и, пер­вым в этом ря­ду, на­зы­ва­лось Вол­ков­ское клад­би­ще, на ко­то­ром, мно­же­ст­во ещё со­хра­нив­ших­ся скле­пов, по на­ше­му мне­нию, мог­ло дать при­ют, ко­му угод­но; и не толь­ко по­кой­ни­кам.
   Ле­том 1948 го­да, ед­ва про­стив­шись на­все­гда со сво­им школь­ным при­яте­лем Ко­лей, от­пра­вив­шим­ся на пло­ту в Крон­штадт, я до­воль­но бы­ст­ро со­шел­ся с дру­гим лю­би­те­лем ноч­ных ры­ба­лок, на этот раз, с Ку­зей: три­на­дца­ти­лет­ним маль­чиш­кой, жив­шим на дру­гом кон­це ули­цы Хал­ту­ри­на - ближе к Марсову полю, ко­то­ро­го я час­то ви­дел ло­вя­щим ры­бу с па­ра­пе­та, близ­ко­го от уг­ла, об­ра­зо­ван­но­го им, у мес­та впа­де­ния в Не­ву "Зим­ней ка­нав­ки". Ло­вил ры­бу, он, как и я, - на дон­ку, за­бра­сы­вая её са­мо­дель­ным по­до­би­ем спин­нин­га, сля­пан­но­го, - абы как; но с на­стоя­щей, хо­тя, и ста­рой, ка­туш­кой. Ры­ба­ком он был, вро­де ме­ня; не слиш­ком удач­ли­вым, од­на­ко, то по­до­бие на­стоя­щей сна­сти, ко­то­рое бы­ло в его ру­ках, за­став­ля­ло ме­ня от­но­сить­ся к его ре­ко­мен­да­ци­ям, в час­ти лов­ли ры­бы, с не­ко­то­рым ува­же­ни­ем, а его че­ты­рёх­лет­нее стар­шин­ст­во на­до мною, оп­ре­де­ля­ло уже и оп­ре­де­лён­но­го ро­да до­ве­рие к не­му. Я по-преж­не­му ос­та­вал­ся са­мым млад­шим в ры­бачь­ей ко­ман­де, осед­лав­шей наш оваль­ный спуск, у слия­ния "Зим­ней ка­нав­ки" с Не­вой, и в этой взрос­лой, в ос­нов­ном, ко­ман­де, дру­гих лю­дей, год­ных для ме­ня в при­яте­ли - не на­хо­ди­лось. Им и стал для ме­ня Ку­зя. Я так и не уз­нал, что оз­на­ча­ло его про­зви­ще: со­кра­щён­ную та­ким об­ра­зом фа­ми­лию Кузь­мин, или имя - Кузь­ма, и, по­это­му, как и все, на­зы­вал его Ку­зей, на что он ни­ко­гда не оби­жал­ся. В от­ли­чие от Ко­ли, Ку­зя был ме­нее скло­нен к де­мо­кра­тии в пла­не на­ших взаи­мо­от­но­ше­ний, и гла­вен­ст­во в них, вся­че­ски под­чёр­ки­вал, не стес­ня­ясь ко­ман­до­вать мною, что я, до вре­ме­ни, тер­пел. На­ша с ним друж­ба, за­вя­зан­ная на со­вме­ст­ной ры­бал­ке, дли­лась не дол­го, и за­кон­чи­лась осе­нью то­го же, 1948 го­да, и при­чи­ной окон­ча­ния её, ста­ло Вол­ков­ское клад­би­ще.
   Я все­го не­де­лю на­зад вер­нул­ся из де­рев­ни, на­хо­дя­щей­ся в Псков­ской об­лас­ти, и в пер­вый же день во­зоб­но­вив­ше­го­ся мое­го об­ще­ния с Ку­зей, по­хва­стал­ся пой­ман­ным мною в это ле­то го­лав­лём, вес ко­то­ро­го, от­кро­вен­но го­во­ря, уве­ли­чил вдвое, про­тив ис­тин­но­го, чем, по­жа­луй, рас­стро­ил сво­его на­пар­ни­ка, про­вед­ше­го это ле­то в го­ро­де. Ана­ло­гич­ное мо­ему хва­стов­ст­во, с его сто­ро­ны, не мог­ло прой­ти не­про­ве­рен­ным мною, так как сви­де­те­ля­ми на­ших ры­ба­лок, бы­ли все ры­ба­ки эр­ми­таж­но­го спус­ка, а уж они-то, - весь­ма рев­ни­вые сви­де­те­ли на­ших ус­пе­хов, сов­рать лю­бо­му из нас - не по­зво­лят. Ку­зя, в пер­вый же день по­се­то­вал на воз­ник­шие про­бле­мы с клё­вом ры­бы, объ­яс­нив это от­сут­ст­ви­ем долж­но­го ка­че­ст­ва чер­вей, ко­то­рых, по его сло­вам, в чер­те го­ро­да днём с ог­нём не сыс­кать.
   - За го­род, что ль, ехать пред­ла­га­ешь за ни­ми? - спро­сил я, с не­ко­то­рым со­мне­ни­ем в го­ло­се.
   - За­чем, за го­род? На клад­би­щах, все­гда мож­но най­ти мес­та, где чер­вей ви­ди­мо-не­ви­ди­мо, а к ве­че­ру, так и вы­полз­ков мож­но там же на­со­би­рать. Для это­го ну­жен толь­ко фо­на­рик.
   Вспом­нив, что у ме­ня фо­на­рик есть, но по­ка толь­ко его пус­той кор­пус, я по­обе­щал сна­ря­дить его ба­та­рей­кой и лам­поч­кой, и при­го­то­вил­ся на сле­дую­щий день от­пра­вить­ся с Ку­зей на вы­бран­ное им для это­го Вол­ков­ское клад­би­ще, ко­то­рое, как го­во­рил он, ему дос­ко­наль­но из­вест­но. Ку­зя был не слиш­ком то­ро­п­лив в сво­их сбо­рах; всё ему что-то ме­ша­ло ус­ко­рить наш вы­езд к клад­би­щу, ко­то­рый со­сто­ял­ся толь­ко в пя­том ча­су ве­че­ра. Сра­зу с клад­би­ща, мы со­би­ра­лись от­пра­вить­ся на ры­бал­ку, и, по­это­му, я свои удоч­ки за­нёс к не­му до­мой, что­бы не вы­ну­ж­дать ма­му на лиш­ние во­про­сы, и при­ну­ж­де­ние к ужи­ну. Мои уве­ре­ния её в том, что за то вре­мя, ко­то­рое на не­го тра­тит­ся, вся ры­ба уже пе­ре­ста­ёт кле­вать, - она иг­но­ри­ро­ва­ла. Убе­ж­де­ния ма­мы в этом, на неё не толь­ко прак­ти­че­ски не дей­ст­во­ва­ли, а, на­обо­рот; мог­ли при­вес­ти к за­пре­ту на ры­бал­ку в эту ночь. По­это­му, ос­та­вив для неё за­пис­ку, о том, что до­ма я по­яв­люсь толь­ко ут­ром, я ушел к Ку­зе.
   Ве­чер был пас­мур­ным, но без до­ж­дя, с тё­п­лым, но мгли­стым влаж­но­ва­тым воз­ду­хом, со слад­ко­ва­тым за­па­хом пре­лых ли­сть­ев, и, по­че­му-то, гри­бов. Со всех сто­рон нас ок­ру­жа­ли ста­рые, пре­иму­ще­ст­вен­но, над­гро­бья, на не­ко­то­рых из ко­то­рых со­хра­ни­лись эпи­та­фии по­ки­нув­шим этот мир, и мне ка­за­лось, что над­пи­си, про­слав­ляв­шие по­кой­ных, им долж­ны быть при­ят­ны, слов­но, не жи­вым, а мёрт­вым они по­сла­ны; знай­те, мол, - мы о вас пом­ним. От этих над­пи­сей мне ста­но­ви­лось не по се­бе. Мы поя­ви­лись на клад­би­ще уже в шес­том ча­су ве­че­ра, и ви­де­ли толь­ко еди­нич­ные фи­гу­ры лю­дей, как мне ка­жет­ся, то­ро­п­ли­во по­ки­даю­щих это уг­рю­мое ме­сто. То­ро­пи­лись и мы; сра­зу на­чав об­ход клад­би­ща по его пе­ри­мет­ру, где на­дея­лись най­ти ку­чи пре­лых ли­сть­ев, под ко­то­ры­ми по­ла­га­ет­ся быть от­лич­ным зем­ля­ным чер­вям. Нам по­вез­ло да­ле­ко не сра­зу, и пер­вые пол­ча­са мы по­тра­ти­ли по­пус­ту, пе­ре­бе­гая от од­ной ку­чи ли­сть­ев, к дру­гой. В све­жих ку­чах лис­та чер­вей не бы­ло, и это мы по­ня­ли не сра­зу, а по­няв это, тут же уг­лу­би­лись в центр клад­би­ща, где под од­ним из ста­рых скле­пов, цо­коль ко­то­ро­го был об­ле­п­лен тон­ким сло­ем неж­но­го, слов­но бар­хат, влаж­но­ва­то­го слоя мха, я на­шел ста­рое за­хо­ро­не­ние ли­сть­ев, в ко­то­ром и на­шел то, что ис­кал. Ку­зя, пре­ду­пре­див ме­ня, что бу­дет здесь же, не­по­да­лё­ку; ку­да-то ис­чез, а бы­ст­ро сгу­щаю­щие­ся су­мер­ки не по­зво­ля­ли мне от­вле­кать­ся на его по­ис­ки. По­зо­вёт, - ес­ли что, - ре­шил я, и про­дол­жил сбор чер­вей, ока­зав­ших­ся дей­ст­ви­тель­но зна­чи­тель­но луч­ше­го ка­че­ст­ва, чем на­ши - под­валь­ные чер­ви. Сколь­ко вре­ме­ни я про­си­дел над этой ку­чей ли­сть­ев, мне про­сле­дить не уда­лось. Ча­сов у ме­ня не бы­ло, и Ку­зи ря­дом нет - спро­сить не у ко­го. Мне уже с боль­шим тру­дом уда­ва­лось раз­ли­чать что-ли­бо в на­сту­пив­шей тем­но­те, и то­гда я вспом­нил о сво­ём фо­на­ри­ке, ко­то­рый тут же дос­тал из кар­ма­на, сра­зу вклю­чив его свет. По­ка что, я поч­ти ни­ка­ких вол­не­ний не ис­пы­ты­вал, весь от­дав­шись за­хва­тив­ше­му ме­ня азарт­но­му по­ис­ку. Свет фо­на­ри­ка, был на­дёж­ным ус­по­кои­тель­ным сред­ст­вом, а мне пред­сто­ял ещё по­иск вы­полз­ков: ог­ром­ных чер­вей, имею­щих при­выч­ку вы­пол­зать из зем­ли в тём­ное вре­мя су­ток, на ко­то­рых, по уве­ре­нию бы­ва­лых ры­ба­ков, охот­ней все­го клю­ёт лещ. Ле­ща пой­мать - бы­ло мо­ёй дав­ней меч­той, для осу­ще­ст­в­ле­ния ко­то­рой, я го­тов был на всё. С по­ка ещё не­яс­ным чув­ст­вом тре­во­ги, я бро­дил ме­ж­ду мо­ги­ла­ми, ос­ве­щая фо­на­ри­ком пре­иму­ще­ст­вен­но вы­топ­тан­ные в го­лой зем­ле до­рож­ки, и за­гля­ды­вая под ка­ж­дый куст, под ко­то­ры­ми тра­ва не бы­ла гус­той. Ино­гда, из тьмы ок­ру­жаю­щей ме­ня, до ме­ня до­но­си­лись не­от­чёт­ли­вые зву­ки, и я вся­кий раз вздра­ги­вал, тре­вож­но вы­прям­ля­ясь, и тут же вновь вздра­ги­вая, как толь­ко ощу­щал свои­ми ло­пат­ка­ми хо­лод­ное при­кос­но­ве­ние к ним че­го-то же­ст­ко­го, слов­но, кос­тя­ные паль­цы то­го - на­ри­со­ван­но­го жут­ко­го ске­ле­та. С ещё боль­шей тре­во­гой, и поч­ти в па­ни­ке, я вновь ог­ля­ды­вал­ся, то­ро­п­ли­во во­дя лу­чом фо­на­ря во­круг се­бя, но, ни­че­го, кро­ме ка­кой-ни­будь на­ви­саю­щей на­до мною вет­ки кус­та, свет мое­го фо­на­ри­ка не вы­све­чи­ва­ет; и я на ми­ну­ту ус­по­каи­вал­ся. Бы­ло, всёж-та­ки, жут­ко­ва­то. Сколь­ко вре­ме­ни про­вёл в по­ис­ках чер­вей, - я пе­ре­стал по­ни­мать, и толь­ко на­сту­пив­шая, поч­ти вне­зап­но для ме­ня, пол­ная ти­ши­на во­круг, да бы­ст­ро ту­ск­нею­щий свет фо­на­ри­ка, за­ста­ви­ли ме­ня оч­нуть­ся от чер­вяч­но­го на­ва­ж­де­ния. Я под­нял го­ло­ву. Кру­гом кро­меш­ная тьма, с кое-где, чуть вы­све­чи­ваю­щи­ми­ся кон­ту­ра­ми бе­ло­мра­мор­ных кре­стов, да та­ких же над­гроб­ных фи­гур, уси­ли­ваю­щих мою тре­во­гу. Свет фо­на­ри­ка, на­ко­нец, пол­но­стью ис­чез. На­хо­дясь в цен­тре клад­би­ща, я дав­но по­те­рял на­прав­ле­ние, в ко­то­ром на­хо­дил­ся вы­ход из не­го, и уже ко­то­рый раз на­ты­кал­ся на ог­ра­ды мо­гил и скле­пы, ка­ж­дый раз вздра­ги­вая, ко­гда слы­ша­лись мне ка­кие-то не­яс­ные шо­ро­хи в тра­ве. Вот тут-то мне и вспом­ни­лась, со­всем не ко вре­ме­ни, та са­мая ил­лю­ст­ра­ция из Го­го­лев­ской "Страш­ной мес­ти". Страх мой уси­лил­ся, по­сте­пен­но пе­ре­рас­тая в па­ни­ку. По­на­ча­лу, мой страх был без­ад­рес­ным, и боль­ше был по­хож на страх ре­бён­ка, про­слу­шав­ше­го на ночь страш­ную сказ­ку. Од­на­ко, вспых­нув­шая где-то в от­да­ле­нии спич­ка, а, за­тем, и ого­нёк рас­ку­ри­вае­мой па­пи­ро­сы, на­пом­ни­ли мне рас­ска­зы дво­ро­вых при­яте­лей о том, что имен­но Вол­ков­ское клад­би­ще яв­ля­ет­ся ме­стом ноч­но­го оби­та­ния бан­ди­тов, Имен­но они - эти рас­ска­зы, воз­бу­ди­ли во мне уже не страх, а ужас, а толь­ко бы­ло воз­ник­шее у ме­ня на­ме­ре­ние по­звать Ку­зю, - тут же за­глох­ло, и я за­та­ил­ся. В тем­но­те, мне ста­ли слы­шать­ся ка­кие-то не­яс­ные го­ло­са, и чей-то хри­п­лый смех, и ме­тал­ли­че­ский скре­жет, с по­сле­до­вав­шим вслед за ним хлоп­ком. Ме­ня бу­к­валь­но тош­ни­ло от стра­ха. В се­ре­ди­не но­чи, я уже яв­ст­вен­но ус­лы­шал ша­ги двух че­ло­век, про­шед­ших мет­рах в де­ся­ти ми­мо ме­ня. Су­дя по их уве­рен­ной по­ход­ке в пол­ной тем­но­те, так они мог­ли ид­ти толь­ко по до­воль­но ши­ро­кой до­рож­ке. Один из них, по­сто­ян­но каш­лял, и сплё­вы­вал мок­ро­ту. Бан­ди­ты! - ре­шил я, или мерт­ве­цы, и ещё с пол­ча­са от­си­жи­вал­ся в сво­ей за­са­де, по­сле че­го, из­ряд­но уже про­мёрз­нув, по­шел на­ощупь в сто­ро­ну, от­ку­да мною слы­ша­лись ша­ги про­шед­ших ми­мо ме­ня муж­чин. Дей­ст­ви­тель­но, че­рез не­сколь­ко мет­ров я на­ткнул­ся на до­воль­но ши­ро­кую до­рож­ку, и по­шел по ней в про­ти­во­по­лож­ную сто­ро­ну, той, ко­то­рой уш­ли эти двое. На­чал се­ять мел­кий до­ж­дик, но сплош­ная те­мень ста­ла ис­че­зать, сме­нив­шись ед­ва на­ме­тив­шим­ся се­рым рас­све­том. К трам­вай­ной ос­та­нов­ке я вы­шел с по­яв­ле­ни­ем пер­во­го трам­вая. Сон­ная кон­дук­тор­ша, с удив­ле­ни­ем воз­зри­лась на ме­ня, за­дав, по су­ти сво­ей, за­кон­ный во­прос: "Где ж это те­бя чер­ти но­си­ли, па­рень?" От влаж­но­го хо­ло­да, ме­ня из­ряд­но ко­ло­ти­ло, а зу­бы сту­ча­ли как кас­тань­е­ты.
   - На клад­би­ще! - от­ве­тил я, и, уви­дев вы­ра­же­ние ли­ца этой, по всей ве­ро­ят­но­сти, сер­до­боль­ной жен­щи­ны, - не­воль­но за­сме­ял­ся, толь­ко сей­час ощу­тив сча­стье, из­бе­жав­ше­го опас­но­сти че­ло­ве­ка. До сво­его до­ма я до­б­рал­ся до­воль­но ра­но, и из эр­кер­но­го ок­на па­рад­ной, вы­хо­дя­щей на ули­цу Хал­ту­ри­на, ус­пел про­сле­дить вы­ход из до­ма ма­те­ри, спе­ша­щей на ра­бо­ту. От­чим по­ки­нул дом ча­сом рань­ше. По­зав­тра­кав, я от­пра­вил­ся к до­му Ку­зи, так как пе­ре­жи­вал за не­го, опа­са­ясь; как бы он не по­пал в ру­ки бан­ди­тов, и, ху­же то­го, страш­ных ске­ле­тов, ви­зу­аль­ное под­твер­жде­ние при­сут­ст­вия ко­то­рых, мне ка­за­лось, толь­ко кро­меш­ная тьма не да­ла мне по­лу­чить. Вот эти-то, что про­хо­ди­ли ми­мо ме­ня, один из ко­то­рых всё вре­мя каш­лял, - мог­ли быть и ске­ле­та­ми, Бог зна­ет, сколь­ко вре­ме­ни от­ле­жав­ши­ми в сы­рой зем­ле, и про­сту­див­ши­ми­ся. Дверь от­кры­ла ба­буш­ка Ку­зи, вста­вав­шая в до­ме рань­ше всех.
   - Что в рань та­кую вско­ле­сил­ся? - спро­си­ла она ме­ня, - спит ещё твой при­ятель, тре­тьи сны, по­ди, ви­дит. Вче­ра-то, в две­на­дца­том ча­су но­чи до­мой из­во­лил зая­вить­ся; за чер­вя­ми, го­во­рит, ез­дил. Ты-то, что с ним не по­ехал?
   Я не от­ве­тил ста­рой жен­щи­не, но по­про­сил её вы­не­сти мне мои удоч­ки.
   Этим же ве­че­ром, со спус­ка, уви­дев Ку­зю, стоя­ще­го, как обыч­но, на сво­ём при­выч­ном мес­те, я не от­ве­тил на его при­вет­ст­вие, и боль­ше ни­ко­гда не здо­ро­вал­ся с ним. Ку­зе до Ко­ли - бы­ло очень да­ле­ко. Раз­ны­ми они бы­ли людь­ми!
   Го­ды спус­тя, ес­ли мне слу­ча­лось ока­зы­вать­ся на клад­би­щах в ве­чер­нее вре­мя, я не­из­мен­но вспо­ми­нал ночь про­ве­ден­ную на Вол­ков­ском клад­би­ще, и то чув­ст­во поч­ти не пре­кра­щав­ше­го­ся ужа­са той но­чи, обя­за­тель­но вспо­ми­на­лось мне, по­вто­ре­ни­ем зноб­ко­го хо­ло­да, сколь­зя­ще­го по мо­им ло­пат­кам.
   ст. Мир­ный 2010 год
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"