Лебединский Дмитрий Юрьевич : другие произведения.

Кешка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


  -- КЕШ­КА
  
   Кеш­ка во дво­ре на­ше­го до­ма поя­вил­ся позд­ней осе­нью 1948 или 1949 го­да, как мне ка­жет­ся, в пер­вой де­ка­де но­яб­ря. Вер­нее ска­зать, поя­вил­ся не он сам, а мы, дво­ро­вые маль­чиш­ки, за­та­щи­ли его мок­рое, ко­че­нею­щее, оск­лиз­лое, об­ле­п­лен­ное ка­кой-то дря­нью те­ло в па­рад­ную на­ше­го до­ма, имею­щую вы­ход на Двор­цо­вую на­бе­реж­ную Не­вы. Нев­ский па­рад­ный вход на­ше­го до­ма, за­дол­го до это­го, по ро­ж­ден­но­му в чьей-то дре­му­чей дом­упра­вов­ской го­ло­ве обы­чаю, был за­крыт на ви­ся­чий за­мок, как го­во­ри­ли ста­ро­жи­лы до­ма, еще с до­во­ен­ных вре­мен. Па­рад­ной, од­ним сло­вом, дол­го не поль­зо­ва­лись. Не­за­дол­го до это­го осен­не­го дня бы­то­вая цен­ность зам­ка ко­го-то со­блаз­ни­ла, и он ис­чез, от­крыв пря­мой дос­туп жиль­цам до­ма к на­бе­реж­ной Не­вы. Пре­иму­ще­ст­ва этой па­рад­ной бы­ли оце­не­ны все­ми жиль­ца­ми до­ма, и в пер­вую оче­редь - маль­чиш­ка­ми, сквоз­ной про­ход до­ма для ко­то­рых соз­да­вал мно­же­ст­во до­пол­ни­тель­ных удобств при не­об­хо­ди­мо­сти свое­вре­мен­но­го "де­ла­нья ног": что от ми­ли­ции, что от двор­ни­ка - от ко­го при­дёт­ся.
   В тот но­ябрь­ский день бы­ло обыч­ное осен­нее на­вод­не­ние. Штор­мо­вой ве­тер сту­чал об­рыв­ком жес­ти по кры­ше со­сед­не­го до­ма, выл в про­во­дах, и ос­тер­ве­не­ло дре­без­жал стёк­ла­ми хло­паю­щих фор­то­чек. Се­рые об­ла­ка рва­ны­ми па­ру­са­ми, низ­ко, над са­мы­ми кры­ша­ми до­мов, не­слись на вос­ток, сбра­сы­вая на го­род при­горш­ни во­дя­ной пы­ли. Из­ред­ка в их раз­ры­вах хо­лод­но го­лу­бе­ло око чис­то­го не­ба, тут же при­кры­вае­мое ве­ком на­бе­жав­шей ту­чи. Не­ва взду­лась и вста­ла, при­жа­тая к гра­ни­ту бе­ре­гов мощ­ным осен­ним штор­мом. Свин­цо­во-се­рая вод­ная мас­са ре­ки вы­бе­ли­лась се­ды­ми кос­ма­ми ба­раш­ков, бе­гу­щих на­встре­чу те­че­нию, а за­ли­тые поч­ти до вер­ха на­бе­реж­ные спус­ки, го­то­вы бы­ли вы­пус­тить на мос­то­вые и тро­туа­ры, рву­щие­ся на сво­бо­ду мут­ные её по­то­ки. На­бе­реж­ные бы­ли пус­тын­ны, ес­ли не счи­тать вре­мя от вре­ме­ни под­бе­гаю­щих к её па­ра­пе­там маль­чи­шек, ин­те­ре­сую­щих­ся хо­дом на­вод­не­ния. В от­ли­чие от взрос­лых, же­лав­ших ско­ро­го его пре­кра­ще­ния, маль­чиш­ки ис­пы­ты­ва­ли не­кое рев­ни­вое чув­ст­во со­при­ча­ст­но­сти че­му-то не­обыч­но­му. Они втай­не да­же рас­страи­ва­лись от­то­го, что, ска­жем, от­мет­ки на цо­ко­ле Эр­ми­та­жа, сви­де­тель­ст­вую­щие о тра­ги­че­ских на­вод­не­ни­ях про­шлых лет, нын­че не дос­тиг­ну­ты. Де­ло взрос­лых пе­ча­лить­ся об их по­след­ст­ви­ях, маль­чи­ше­чье де­ло - сви­де­тель­ст­во­вать, чем они и за­ни­ма­лись, то и де­ло вы­бе­гая на на­бе­реж­ную, где по сту­пень­кам за­ли­то­го во­дой бли­жай­ше­го спус­ка от­ме­ча­ли ско­рость на­сту­п­ле­ния на го­род раз­бу­ше­вав­шей­ся сти­хии. В один из та­ких мо­мен­тов кто-то из нас уви­дел плы­ву­ще­го вдоль па­ра­пе­та гряз­но-се­ро­го ко­та, ко­то­рый, от­кры­вая ро­зо­вый рот, сла­бо, хри­п­ло и мо­но­тон­но мяу­кал. До спус­ка бы­ло еще 5-6 мет­ров, но вы­бив­ший­ся из сил кот, те­ло ко­то­ро­го все вре­мя би­ло вол­ной о гра­нит­ную стен­ку на­бе­реж­ной, впе­ред, не­смот­ря на все свои уси­лия, поч­ти не про­дви­гал­ся. Кот яв­но то­нул. До не­го бы­ло не бо­лее по­лу­то­ра мет­ров, но под­нять его бы­ло не­чем. Кто-то до­га­дал­ся, и, сбе­гав че­рез до­ро­гу во двор до­ма, при­та­щил от­ту­да ста­рую боль­шую тряп­ку, ко­нец ко­то­рой был тут же опу­щен пе­ред но­сом то­ну­ще­го ко­та. Тот вце­пил­ся ког­тя­ми в тряп­ку и был от­бук­си­ро­ван до са­мо­го спус­ка, от­ку­да и был из­вле­чен на твердь зем­ную. Мы унес­ли ко­та на ле­ст­ни­цу сво­ей па­рад­ной, где, плот­но ог­ла­див его ла­до­ня­ми, со­гна­ли с шер­сти лиш­нюю во­ду. При­та­щи­ли сухую тряп­ку, и ею, по воз­мож­но­сти, про­су­ши­ли шерсть мел­ко дро­жа­ще­го жи­вот­но­го. Кто-то из до­ма при­нес рыб­ку, кто ещё что-то, в об­щем - по­мог­ли жи­во­ти­не. Ин­те­рес­но, что в спа­се­нии это­го ко­та и пер­вом ухо­де за ним при­ни­ма­ли уча­стие мно­гие из тех ре­бят, кто спо­кой­но не мог прой­ти ми­мо ко­шек и ко­тов, на­се­ляв­ших дво­ры на­ше­го до­ма. При­вя­зы­ва­ние пус­тых кон­серв­ных ба­нок к их хво­стам бы­ло де­лом обыч­ным. Пе­рио­ди­че­ски от­лав­ли­вае­мым ко­там ма­за­ли их яй­ца зе­лен­кой или фук­си­ном, от­че­го они при­вле­ка­ли вни­ма­ние взрос­лых жи­те­лей на­ше­го до­ма и под­ви­га­ли тех в за­щи­ту ко­шек драть уши сво­им ча­дам. Пу­щен­ный в кош­ку ка­мень пре­сту­п­ле­ни­ем не счи­тал­ся и был де­лом обыч­ным, прав­да, да­ле­ко не для всех из нас. А тут вдруг - спа­се­ние ко­та. Групп­ка ре­бят, ог­ла­жи­ваю­щая спа­сён­ное жи­вот­ное, при­влек­ла вни­ма­ние под­ни­маю­щих­ся по ле­ст­ни­це в свои квар­ти­ры взрос­лых, и они, ин­те­ре­су­ясь, ос­та­нав­ли­ва­лись, спра­ши­ва­ли, в чём, дес­кать, де­ло, и, по­лу­чив разъ­яс­не­ние, мно­гие из них воз­вра­ща­лись из сво­их квар­тир с про­дук­то­вым да­ром для уто­п­лен­ни­ка. Кот, уже на­ре­чен­ный кем-то Кеш­кой, был страш­но худ. Его ху­до­ба, под­черк­ну­тая об­со­сан­ной вла­гой шер­ст­кой, бы­ла по­тря­саю­щей - ко­жа и кос­ти. Но, что­бы столь­ко сло­пать за один при­сест, - это­го мы се­бе пред­ста­вить не мог­ли. Ел он с дос­то­ин­ст­вом, не жад­ни­чая, спо­кой­но и де­ло­ви­то, - но сколь­ко! Жи­вот его на гла­зах ок­руг­лял­ся, пре­вра­ща­ясь в шар, и пе­рио­ди­че­ски, по­доз­ри­тель­но гром­ко ур­чал. Не­ко­то­рое вре­мя спус­тя Кеш­ка пе­ре­стал дро­жать и, раз­ва­лив­шись бо­ком на по­до­кон­ни­ке, не клуб­ком, как по­ря­доч­ные кош­ки, а вы­тя­нув­шись во всю дли­ну, он впер­вые сде­лал по­пыт­ку вы­ли­зать свою шер­ст­ку. Од­на­ко сей труд его одо­лел на пер­вой же ла­пе. На жи­вот и бо­ка у не­го си­лы не хва­ти­ло, да и гиб­ко­сти для этих за­ня­тий уже не бы­ло, - раз­дув­ший­ся без­образ­но жи­вот ме­шал ему при­нять нуж­ную для та­ко­го де­ла по­зу.
   На сле­дую­щий день Ке­ша встре­тил нас все на том же по­до­кон­ни­ке вто­ро­го эта­жа па­рад­ной. Но это был уже со­всем дру­гой Ке­ша. Шерсть его ока­за­лась на удив­ле­ние бе­лой, без еди­но­го чу­же­род­но­го пят­ныш­ка и, что ещё боль­ше нас уди­ви­ло, до­воль­но гус­той и пу­ши­стой, под ней его ху­до­ба не бы­ла столь яв­ст­вен­на. Впро­чем, она до­воль­но бы­ст­ро, ста­ра­ния­ми жиль­цов до­ма, при­няв­ших жи­вое уча­стие в его судь­бе, бы­ла ли­к­ви­ди­ро­ва­на, и Ке­ша, что на­зы­ва­ет­ся, во­шел в те­ло. Кеш­ку кор­ми­ли все. При­ня­тое на­ми уча­стие в его тра­ги­че­ской судь­бе вы­де­ли­ло его сре­ди всех дру­гих ко­шек на­ше­го до­ма, что по­зво­ли­ло ему со­хра­нить в озор­ной маль­чи­ше­ской ком­па­нии боль­шую часть сво­его дос­то­ин­ст­ва. Не­че­го го­во­рить, что брен­чал­ка из кон­серв­ной бан­ки его хво­ста не ка­са­лась и кам­ня­ми в не­го ни­кто не швы­рял. Спра­вед­ли­во­сти ра­ди, сле­ду­ет ска­зать, что с по­яв­ле­ни­ем во дво­ре Кеш­ки и к ос­таль­ным кош­кам от­но­ше­ние ре­бят из­ме­ни­лось в луч­шую сто­ро­ну. Од­на, прав­да, де­таль Ке­ши­ных ста­тей ос­та­ва­лась для нас со­блаз­ни­тель­ной и по­сто­ян­но ис­поль­зуе­мой в афи­ши­ро­ва­нии его дос­то­инств - это бы­ли Ке­ши­ны яй­ца. Два чуд­ных, круг­лых, по­кры­тых ко­рот­кой, под плюш, бе­лой шер­ст­кой яй­ца, сияю­щие сво­ей не­вин­но­стью под все­гда под­ня­тым тру­бой хво­стом, - они оли­це­тво­ря­ли Кеш­ки­ну по­ло­вую мощь, чем про­зрач­но на­ме­ка­ли на гру­ст­ную про­зу на­ше­го ещё бес­по­ло­го су­ще­ст­во­ва­ния. По этой при­чи­не Кеш­ки­ны при­чин­да­лы, поч­ти все­гда но­си­ли сле­ды твор­че­ских му­че­ний юных ту­пей­ных ху­дож­ни­ков. Ке­шин язык не­ред­ко нёс на се­бе сле­ды сли­зы­вае­мой им крас­ки, будь то си­няя, зе­лё­ная или ядо­ви­то-крас­ная. Все эти по пре­иму­ще­ст­ву сво­ему ме­ди­цин­ские кра­си­те­ли не об­ла­да­ли боль­шой стой­ко­стью, за ис­клю­че­ни­ем, раз­ве что креп­ко­го рас­тво­ра мар­ган­цов­ки, но она не от­ли­ча­лась нуж­ной нам яр­ко­стью и ин­те­ре­со­ва­ла нас ред­ко. Очень ско­ро по­кла­ди­стый Ке­ша при­вык к на­шим ще­ко­чу­щим его при­чин­да­лы уп­раж­не­ни­ям. Пе­ре­вер­ну­тый где-ни­будь на по­до­кон­ни­ке на спи­ну, и со­блаз­няе­мый од­ним из нас во­ди­мой пе­ред его но­сом ко­рюш­кой или са­ла­кой, он аб­со­лют­но не об­ра­щал вни­ма­ния на со­пя­щих в твор­че­ском по­ры­ве над его вы­пук­ло­стя­ми ма­ло­лет­них раз­гиль­дя­ев, кра­сив­ших его при­чин­ные мес­та в раз­ные цве­та: ска­жем, в зе­ле­ный и крас­ный. По­сле окон­ча­ния се­ан­са Ке­ша по­лу­чал свою рыб­ку и, не­ред­ко за­быв вы­ли­зать­ся, ше­ст­во­вал, за­драв хвост во двор, где вы­зы­вал у дев­чо­нок сму­щен­ное хи­хи­ка­нье, а у взрос­лых - ехид­ные за­ме­ча­ния в свой ад­рес. Ке­ша был не­обид­чив. Он всем всё про­щал, тем бо­лее что про­ще­ние его бы­ло сдоб­ре­но по­дач­кой тех, кто пом­нил, бу­ду­чи в ма­га­зи­не, о его су­ще­ст­во­ва­нии. Все­об­щее ува­же­ние, ко­то­рым он поль­зо­вал­ся, он умел за­слу­жить не­на­вяз­чи­вой рек­ла­мой сво­их охот­ничь­их дос­ти­же­ний. Под­ва­лы и квар­ти­ры на­ше­го до­ма бы­ли за­по­ло­не­ны рас­пло­див­ши­ми­ся по­сле вой­ны кры­са­ми, и борь­ба с ни­ми бы­ла боль­шей ча­стью бес­плод­ной. Воз­мож­но, те кош­ки, что оби­та­ли в на­ших под­ва­лах, своё де­ло по час­ти ис­треб­ле­ния крыс де­ла­ли, - но кто это ви­дел? Ке­ша умел по­ка­зать то­вар ли­цом. С за­вид­ным по­сто­ян­ст­вом от­лов­лен­ную где-ни­будь в под­ва­ле и при­ду­шен­ную кры­су он вы­тас­ки­вал на се­ре­ди­ну дво­ра и уса­жи­вал­ся ря­дом, слов­но ку­пец, пред­ла­гаю­щий свой то­вар. Он де­мон­ст­ри­ро­вал пол­ное рав­но­ду­шие к про­хо­дя­щим ми­мо не­го хо­зяй­кам с сум­ка­ми. Имен­но это не­на­вяз­чи­вое рек­ла­ми­ро­ва­ние сво­их спо­соб­но­стей за­став­ля­ло та­ять в бла­го­дар­но­сти серд­ца жи­те­лей до­ма, и они ода­ри­ва­ли Ке­шу по­бу­ж­дае­мой им ду­шев­но­стью и ры­бёш­кой. Двор­ни­ки не це­ни­ли Кеш­ки­ной за­стен­чи­во­сти, не по­зво­ляв­шей ему ка­ню­чить харч, пред­по­чи­тая че­ст­но за­ра­ба­ты­вать его и, по­это­му, под­це­пив на ло­па­ту жерт­ву че­ст­но­го биз­не­са, уно­си­ли её в му­сор­ный ба­чок, от­ку­да, ес­ли крыш­ка бач­ка плот­но не за­кры­ва­лась, Ке­ша та­щил её на преж­нее ме­сто. В про­тив­ном слу­чае ему при­хо­ди­лось ис­че­зать со дво­ра на де­сять - пят­на­дцать ми­нут, что­бы за­тем вер­нуть­ся с но­вой жерт­вой рек­ла­мы в зу­бах.
   Он был все­об­щим лю­бим­цем, в том чис­ле и сре­ди дво­ро­вых ко­шек, ко­то­рые с его по­яв­ле­ни­ем в до­ме ко­ти­лись, как пра­ви­ло, ко­тя­та­ми, ма­стью, но­ся­щей на­след­ст­вен­ную до­ми­нан­ту Ке­ши. Взрос­лые це­ни­ли в нём охот­ни­ка, а мы - бла­го­дар­ную при­вя­зан­ность за не­ко­гда спа­сен­ную его жизнь. Его при­вя­зан­ность к нам бы­ла в чем-то не срод­ни ко­шачь­ей. Ле­том он не ле­нил­ся со­про­во­ж­дать нас че­рез Ки­ров­ский мост на дру­гую сто­ро­ну Не­вы, на пляж у Пе­тро­пав­лов­ской кре­по­сти, где из-за его при­су­щей всем кош­кам туа­лет­ной при­вя­зан­но­сти к чис­то­му пе­соч­ку мы име­ли под­час мас­су не­при­ят­но­стей, в том чис­ле, свя­зан­ных с бить­ём на­ших фи­зио­но­мий. Од­на­ко Ке­ша, сам ни­ко­гда по­стра­дав­шей мор­дой не был.
   Ис­то­рия Ке­ши мог­ла бы про­дол­жать­ся вме­сте с го­да­ми его жиз­ни - сколь угод­но дол­го, но од­на­ж­ды, в тё­п­лый пол­день, ра­зо­млев­ше­го на солн­це и, как все­гда, объ­ев­ше­го­ся ры­бой Ке­шу за­да­вил сво­ей ма­ши­ной по­се­ляв­ший­ся в наш дом но­вый жи­лец. Раз­дав­лен­ный таз и зад­ние ла­пы Ке­ша та­щил че­рез весь двор к па­рад­ной - пер­во­му и по­след­не­му сво­ему при­ста­ни­щу в на­шем до­ме. Там же, в па­рад­ной, на по­до­кон­ни­ке вто­ро­го эта­жа он и умер. Хо­ро­ни­ли мы его ве­че­ром под кус­том си­ре­ни, на Мар­со­вом по­ле. Я, как и мно­гие из нас, пла­кал. Слав­ный был Ке­ша...
   Ле­нин­град - Сейм­чан 1952, 1982 го­ды
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"