Мое завывание - ангел, меня создававший, тварь эдакая, мог бы и посоветоваться, прежде чем впихивать мою злобную душу в это тело - прерывается. Ибо мне хочется выпить еще немного. И прикончить, наконец, эту бездонную бочку виски, которая весьма успешно притворяется бутылкой.
Делая очередной глоток, я рискую подавиться. Причина проста - в пьяную голову рвется голос, которого я не слышала несколько... Давно, в общем. Хотя были моменты, когда мне хотелось услышать - до ломоты в мышцах и стона сквозь зубы.
"Здравствуй". Ну, а куда я денусь. Чем могу быть полезна, дорогой мой лорд, бард, странник, наемник?
"Ну-ну. К чему этот официоз? Мы ведь друзья, не правда ли?" Неправда. Чем-чем, а друзьями мы точно не значились. И ухмылка твоя излишня, но я ее слышу. Нестыковка, мой дорогой друг, нестыковка.
***
Лежащая у камина Леди переворачивает бутылку над стаканом. Ни капли. Она разжимает тонкие пальцы, и только легкий протестующий стук стекла о толстый черный ковер свидетельствует о том, что бутылка не растворилась в воздухе.
Жар от огня бьет в лицо, а черные блестящие волосы треплет ветер, врывающийся с холодными каплями дождя в распахнутое высокое окно. Он рвет тяжелые бархатные занавески, пытается опрокинуть мраморные вазы с вьющимися розами цвета юной крови. А она искренне наслаждается звуками бури, которая ярится за ее окном.
Имя ей - Рысь, и она принадлежит к тем, кто входит в состав... А, впрочем, не все ли равно, как называется эта организация? Ну, скажем, Ложа. Да, точно, Замковая Ложа. Скромная память о масонах...да и не только о них.
Имя ей - Рысь, и титул её - Графиня. Она играет тайнами, загадками, софизмами и иронией, и мало кто может выбраться из безупречных логических лабиринтов ее магии. Ее ценят высоко, но что ей-то до этого?
***
В темном бокале спасительный яд,
Грани стекла холодны,
Но холоднее пронзительный взгляд
Юной кровавой луны...
Все началось с Амулета. Серебро и рубины... Одно из ее любимых сочетаний. Но истинную цену ему знали немногие профессионалы, и она намеревалась добыть артефакт до того, как о нем прознают другие свободные художники.
Да, Советники Ложи не слишком тепло относились к ее сторонним занятиям. Да, иногда она оставляла следы, латать которые любезно позволяла магам более низкого ранга. Да, она нахально переругивалась с самим Герцогом - и итог всегда был один: его обаятельная виноватая улыбка и бокал вина для нее, покачивающийся в нервных аристократичных пальцах. Вино она принимала.
Она была лучшей. И пользовалась этим - умело и беззастенчиво, потому что последние жалкие остатки альтруизма из нее выбили давным-давно. И ей нужен был Амулет.
Рысь приехала в город всего за неделю до отъезда владельца медальона. В такой дурной роскоши, как толпа информаторов, она не нуждалась. Доносчики, перебежчики и шпионы наделены, кроме полезных свойств, массой вредных: обманывать, перебегать назад и продаваться в самый неподходящий момент. В одиночестве ей было куда комфортнее и безопаснее.
Местной таверной она пренебрегла из чувства собственного достоинства. Вернее, комнатой в местной таверне, но не услугами самого заведения. За четыре дня она успела подвергнуть серьезным испытаниям и потенциал трактира, и терпение трактирщика. В тотвечер - было новолуние, и молодая луна цвета роз молча усмехалась в пепельном небе, - остановившись на омерзительном пойле, которое было гордо названо коньяком, она пыталась отвлечься от обычных для нее мыслей, в мирах вроде Земли метко определяемых термином "социопатия".
Судя по вкусу, запаху и прочим параметрам, коньяком в этих краях окрестили некачественный самогон, закрашенный для приличия не то дегтем, не то древесной коры (дубовой, что ли?)отваром. Редкая дрянь... зато превосходно угнетает все мыслительные способности. Главное, преодолеть себя и осушить стакан. Залпом. И лучше при этом не дышать...
Не потрудившись стереть с лица очередную гримасу, она поднесла стакан к губам...
***
Летим в ритме рила дорогой одной:
Гитара, наркотики, эль.
А где-то за снежной и скользкой чертой
Смеется и ждет Азраэль...
Восьмая (девятая?) кружка эля была лишней. Вывод пришел в голову Джая вместе с пониманием того, что бутылка пуста. С некоторым усилием поднявшись из-за стола, парень прошел к стойке.
Подавив желание сделать грязную поверхность своей опорой, противоречиво четким голосом он заказал очередную порцию.
Трактирщик не сумел скрыть брезгливость. Действительно, в потертой кожаной куртке, с растрепанными каштановыми волосами, завязанными в хвост столь небрежно, что лицо с презрительными тонкими чертами оказалось обрамленным длинными прядями, с трехдневной щетиной Джай выглядел не лучшим образом. Выпивка, безусловно, сыграла свою роль. Кроме того,он испытывал смутную уверенность, что обзавелся еще и парой синяков под глазами. Трехдневный запой - неслабая вещь...
- Парень, тебе уже хватит, - процедил трактирщик, пытаясь протереть стойку. Возможно, познай ветошь в его руке хоть одну стирку, процесс прошел бы успешнее.
Джай выровнял пляшущий взгляд раскосых карих глаз и уставился на трактирщика. Забота увяла на корню и, победоносно помахивая бутылкой, парень вернулся за столик, на ходу пытаясь понять, почему так трудно идти прямо.
В эле Джай пытался утопить свою поныне живую и процветающую мизантропию. Кой черт дернул его согласиться на заказ? Приехать в это провинциальное гнездо безвкусицы и бессмысленной суеты?
Ответ на вопрос он, конечно же, знал. Оплата была более чем достойной, хотя за этот серебряный кулон с рубином заказчик выложил бы и много больше. Но Джай жил моментом и слишком ценил возможность презрительно бросить, что ценит свое время больше "этих грошей", чтобы накручивать плату.
В этом и состояла его ошибка. Приехать сюда во время этой трижды проклятой ежегодной ярмарки... Толпы празднично наряженных деловитых людей вызывали в нем нездоровое омерзение, которое Джай безуспешно пытался залить выпивкой, оплакивая отсутствие пары гранат - чуда техногенных миров.
Впрочем, у него был выбор. Выбор всегда был, пусть даже никчемный и не оставляющий, по сути, приемлемых вариантов. Но сейчас он мог или прождать оставшиеся три дня от отъезда пока еще счастливого владельца медальона, выполнить заказ, получить вторую часть денег и укрепить свою славу лучшего из наемников, или налиться элем и покинуть эту мышеловку, сохранив остатки любимого апатичного покоя.
Поразмыслив, что заняло у него еще пару кружек, Джай решил примирить оба варианта, из второго оставив только эль, и приступил к осуществлению сего хитроумного плана.
Когти стальные у шелковых уз,
Ранят больнее, чем плеть.
Крови изысканный матовый вкус -
Терпкая сладкая медь...
Строфа, исполненная с несомненным мастерством, заставила его резко поднять голову и обшарить взглядом зал в поисках исполнительницы - потому что это был медово-вкрадчивый женский голос, более всего напоминающий о мурлыкании сытой рыси.
Девчонка в переднике, претендующем на звание белого и кружевного, на роль певицы не подходила. А более дам в зале не было...
Приглядевшись, Джай увидел ее. Она сидела за самым дальним столом, в тени, и в ее лазурных странных глазах читалось отвращение. Подавив первые вопли возмущенного самолюбия, Джай понял, что отвращение относилось не к нему. Она вела себя так, как будто была одна в этом зале и целом мире. А взгляд был направлен на бутылку с отравой, уверяющей, что она является первосортным коньяком. Она сделала глубокий вдох и одним глотком высадила стакан, презрительно скривившись. И это была вторая причина, заинтересовавшая его.
Джай отвел взгляд и занялся остатками эля. После очередной порции он осознал, что эль успел опротиветь ему, и снова направился к трактирщику, не забывая время от времени рискованно коситься на самоотверженно напивающуюся девушку с лазурными глазами и непокорно вьющимися черными прядями.
Услышав о желании парня сменить эль на бренди, трактирщик побледнел. Посмотрел через стойку на ножны, ласково хранящие черную шпагу, на две кобуры, из которых виднелись инкрустированные рукояти револьверов, и кивнул, подвигая бутылку. Джай благодарно ухмыльнулся и сыпанул горсть монет на стойку. Хозяин таверны ловко сгреб золото, мгновенно обретя прежнюю приветливость, подкрепленную надеждой, что посетитель наконец-то уберется. Парень развеял надежды, прислонившись спиной к стойке. Сделал глоток, наблюдая за незнакомкой. Трактирщик проследил за взглядом.
- Она здесь уже четыре дня, - сообщил, хотя никто не спрашивал. - Ничего не ест, только беспробудно пьет.
Джай покосился на него, прервав поток слов. Перевел лишенный смущения и такта взгляд на девушку, откровенно любуясь.
***
Боль и опасности мне не страшны,
Были бы ветер и дождь.
Сталь и дорога, как прежде, верны.
Что же, рискни, потревожь...
Рысь заметила его сразу. Да и трудно было не увидеть пьяного в дым высокого худощавого парня в потертой кожаной куртке, стоявшего у стойки и вперившегося в нее взглядом. А, впрочем, какого дьявола. Пусть пялится, если охота. Рысь прожила достаточно долго, чтобы привыкнуть к таким взорам.
Без тени тревоги она допила стакан, бросила на стол монеты и ушла, не оглядываясь. Не замечая еще нескольких взглядов...
Она почувствовала их спиной, когда шла по залитой скупым светом просившихся на покой фонарей улице. На свет им, как и ей, было плевать. Вокруг не было ни души, и так легко было ободрать пьяную дуреху, потерявшую инстинкт самосохранения, до последней нитки.
Рысь мысленно улыбнулась. Шаги за ее спиной не приближались, но и не отдалялись. Все-таки ждут темноты... Нарочито кривя походку, она свернула в боковую улочку, по пути отметив, что фонарный столб, лишенный не только свечи в фонаре, но и, собственно, фонаря, здесь излишен. В темноте ее рука уверенно легла на рукоять откованной по заказу шпаги.
Прищурившись, Рысь быстро произнесла кошачью руну, почти физически ощущая, как расширяются ее зрачки. Очертания предметов в темноте мало-помалу обрели четкость...
Их было двое. И подходили они с разных сторон. И весовая категория у них была... побольше, чем у нее. И были они уверены в своей победе.
Рысь рассмеялась, позаботившись о придании голову пьяного оттенка. Ночной ветер развевал волосы, на лицо летели редкие капли начинающегося дождя. Как же хорошо, все силы земные и небесные...
***
Пролетая дорогой лет,
Я услышал безумный смех.
И весельем шальных менад
Озарился полночный ад...
Джай покинул трактир и направился домой. То бишь, в то место, которое временно служило ему домом: скромную комнату, снятую у одного пьяницы. Вернее, у соседей пьяницы, потому что тот бедолага попал в тюрьму незадолго до приезда Джая, а, как сообщили трагическим шепотом соседи, оттуда мало кто возвращается.
Дул холодный ветер, пробиравший до костей. На лоб падали первые капли настоящего ночного дождя. Пошатываясь, парень с завидным упорством шел к своим целям, диапазон которых в данный момент позорно сузился до жесткой койки и теплого одеяла. Еще бы кто кружку эля утром принес...
Размышляя об очередном бездарно проведенном вечере и, конечно, о синеглазой даме, самоотверженно травившейся пойлом, на которое самому Джаю не хватило решимости, и банально размечтавшись об утреннем опохмеле, он не успел избежать столкновения с чем-то, что при ближайшем рассмотрении оказалось фонарным столбом. Без фонаря.
Занятый наложением проклятий на всех и вся, Джай уловил пьяный смех в улочке, криво уходившей в сторону. Но что-то в смехе было не так... Прислушавшись, парень понял, что пьяным он вовсе не был... В хохоте звенело яростное и неподдельное безумие радости.
Упустить шанс увидеть источник такого шального смеха он не мог. Мимолетно подумав о возможной опасности, что заставило непослушное тело работать в нормальном боевом режиме, Джай извлек из ножен шпагу, и один из револьверов - исключительно для подстраховки, ибо к этой модели оружия глушители, увы, не прилагались, а выяснять, насколько опасна местная тюрьма, он не собирался, - и повернул в улочку.
В тупике было темно, хоть глаз выколи. Подумав, что метафора грозит обрести реальную почву, а восстановление зрения - процесс долгий, трудоемкий и болезненный, Джай высвистел стандартную руну света. И увидел ее - девушку из трактира.
Она стояла, перенеся вес тела на левую ногу. В руке блестело игольчатое лезвие шпаги. Джай хорошо знал этот тип оружия - знаменитые "Иглы", их ковали на заказ... немногие мастера могли управляться с ними.
Девушка направила лазурный взгляд на него, и он отчетливо увидел, как сузились ее зрачки.
- Убери свет, идиот, - ласково прошипела она, повадкой снова напомнив ему о кошках.
- И не подумаю - мне ни черта не видно, - нагло заявил Джай, но, покосившись на ее руку, увидел, как уверенно лежат тонкие пальцы, сжимающие "Иглу", и передумал, сменив ослепительно белое сияние на мерцающее серебристое.
- Весьма признательна, - язвительно бросила она и сделала выпад. В тот же момент Джай почувствовал резкое движение за спиной и, обернувшись, пронзил шпагой сердце одного из нападавших. Пьян он был или нет, но рефлексы у него работали всегда.
Ее противник рухнул на колени, зажимая рану на боку. Неопасную, как понял Джай.
- Кретин! - воскликнула девушка, ударом сапога отключая упавшего. Схватила руку Джая и потащила его прочь, лавируя в лабиринте улиц.
-Эй!.. -Джай попытался выразить возмущение. Вырвал руку, быстро спрятал шпагу и револьвер, дабы не нашуметь ненароком.
- Не старайся, - ехидно скривилась она. - Уже нашумел - дальше некуда. Гляди.
Проследив за ее кивком, Джай недвусмысленно чертыхнулся. К ним направлялась когорта местных стражей порядка...
***
Были б дороги - смогла бы уйти,
Цепи не держат волчиц.
Все будет лучше, чем взгляды снести
Лживых, но преданных лиц...
Рысь оборвала мысленное пение и развернулась на каблуках, гневно глядя на недоумка, по вине которого они оказались здесь. Подумать только, прикончить рядового грабителя и навлечь на их голову стражей с их парализующими амулетами!
О, нет, судьба его головы никоим образом не беспокоила Леди. Но ей предстоит побег из самого омерзительного заведения из виденных нею. Придется потратить массу сил, чтобы не тратить время на обдумывание сложных планов, не опирающихся на магию.
Что ж, крепче спаться будет этой ночью, - философски подумала девушка. Тем временем парень подал голос.
- Ну, и?
- Чего? - столь же многословно отозвалась она.
- Долго ты собираешься камеру измерять? - фыркнул он.
- Сиди и ожидай казни, - ласково разрешила Рысь. - Меня на сей подвиг не тянет.
Парень явно не ожидал такого поворота событий. Раскосые карие глаза выразили невинное удивление.
- Какой еще казни?
- Смертной. Разрешённое законом лишение человека жизни в качестве высшей меры наказания, - процитировала Рысь.
- Я знаю множество уголовных кодексов, - оскалился парень.
- Вот и молодец, - миролюбиво хмыкнула она. Подкралась к высокому окну, выходящему в тюремный коридор, повисла на решетке, подтянулась и выглянула.
- Подсадить? - ухмыльнулся парень.
- Обойдусь, - хмыкнула девушка, хотя нужно было сказать "обойдешься". Так, отлично. Рысь соскользнула пол, села, скрестив ноги, и сосредоточилась на мысленном напевании руны. Созданный нею фантом понемногу поднялся с колен за дверью. Рысь закрыла глаза и стала наблюдать глазами призрака. Вытянула руку, указывая путь.
Тень пробиралась по коридорам, направляемая движениями кисти Рыси. Ловко схватила ключи со стола стражей и вернулась к камере. Девушка повернула руку, и ключ умиротворяюще щелкнул в замке. Вынув ключи, Рысь открыла глаза и отпустила фантом.
Связка негромко звякнула, упав на каменный пол. Она обернулась на парня, решая, каким способом отправить его в обморок. Он снова ухмыльнулся.
- Да не собираюсь я вопить. Может, поцелуешь бедного осужденного на прощание? С собой, как я понимаю, ты меня не возьмешь?
Усмехнувшись, вышла из камеры. Подобрала ключи и заперла парня. Наложив руну - хамелеон, прокралась к выходу и исчезла в темноте.
До головы парня ей не было никакого дела.
***
Волосы черной всплеснули волной,
Скрипнули петли в дверях.
Ты пожелала остаться одной,
Я не пойму только, как...
Сказать, что Джай был удивлен - не сказать ничего. Она оказалась одной из Посвященных, причащенных к тайнам Ложи. Она выскользнула из тюремной камеры, изящно, словно играя, пока он, Мур Джаймонт, прозванный Бардом, Виконт Замковой Ложи Келльхира, мрачно и лениво чертыхался, сидя на холодном полу!
Джай снова чертыхнулся. Повторить ее фокус он, конечно, смог бы, но это задело бы его самолюбие. К тому же, был способ попроще.
Парень обвел себя взглядом. Эти самонадеянные ленивцы, верящие в свои амулеты больше, чем храмовые послушницы в Богиню, оставили при нем и пистолеты, и шпагу. Что ж, прекрасно.
Джай извлек шпагу из ножен и пропел заклятие. По лезвию пробежала едва ощутимая вибрация. Парень повернул рукоять, чувствуя, как поворачивается под переплавленным в ключ острием шпаги замок. Начертил кончиками пальцев на шпаге отвращающий знак и легко вынул клинок из двери. Удовлетворенно хмыкнул, осмотрев лезвие - чистое, без единой царапины.
Насвистывая и небрежно крутя ключи на пальцах, парень выглянул в коридор. Похоже, все стражи, опьяненные сознаний могущества их амулетов, легкой ночной добычей - кстати, именно в данный момент добыча намеревалась выскользнуть из капкана и подбирала наилучший способ, - и несколькими квартами эля (чертов эль!), играли в карты, демонстрируя слаженность работы в команде.
Джай ухмыльнулся, увидев, как легко решился вопрос побега. Извлек из кармана собственную колоду, поселившуюся там волей долгой практики в аморальном образе жизни, и свистом предварил напев.
Автором этой руны был он сам. Идея родилась довольно давно, во время весьма неудачной партии в покер. На ее осуществление понадобилось еще несколько лет и множество не менее неудачных, чем знаменитая партия, попыток испытания. Но за следующие пять лет Джай отшлифовал ее до совершенства.
Ехидно улыбаясь, парень разделил колоду пополам: обе части веером легли в ловких руках. Напев был легким, хохочущим, сумасшедшим и прихотливо меняющимся, как сам характер Виконта.
С замыкающей нотой парень разжал пальцы. Глянцевые карты разноцветной стаей опускались на пол, прихотливо кружась в воздухе. Когда последняя из них коснулась шероховатого камня, воздух содрогнулся зримым лишь для Джая зарядом энергии. Стражи за столом уронили карты и кружки, охваченные тяжелым темным сном.
Бард ухмыльнулся, взмахом руки сложил колоду. Вернул ее в карман куртки, запер дверь камеры. Ключи вернулись на стол преданных обществу хранителей его покоя.
Они проснутся на рассвете с больной головой, полной смутных воспоминаний, путающихся со сном.
Он будет спать до полудня, оттягивая неизбежное похмелье и думая во сне о Леди с лазурными глазами.
***
Плещется пламя в вишневых глазах,
Скалятся маски твои.
Мне ли бояться, трепещущий мрак,
Знающей боль пустоты?
Три дня, милостью неизвестного глупца, пролетели для Рыси незаметно. Леди отдыхала и набиралась сил, не выходя из своей комнаты: свечи, книги, раскрытое настежь окно и изумительная стряпня ее радушной хозяйки.
Слава всем силам, эта ночь должна была стать последней ее ночью в этом городе. Легкая сумка собрана и переброшена через плечо. Долги оплачены. Она уйдет, достигнув своей цели, оставив горожанам лишь несколько непонятных воспоминаний...
И с ней будет Амулет.
... Сделать-то нужно было почти ничего: открыть шкатулку, распечатанную от всех охранных рун, в которые она была завернута с неуклюжей тщательностью, выдававшей дилетанта, извлечь Амулет, призывно манивший потоками энергии и покинуть поместье, не привлекая внимания. И Рысь уже протянула руку... и наткнулась в кромешной темноте на чью-то ладонь, обжигавшую жаром.
Графиня выругалась не слишком аристократичным образом и метнулась в сторону, извлекая шпагу из ножен. Вернее, в обратном порядке: тратить время на приятные проявления эмоций она предпочитала на безопасном от угрозы расстоянии.
Ответом было уже знакомое ей проклятие, слышанное уже в городской тюрьме. Рысь раздраженно сдернула с собеседника незримый покров, чтобы убедиться.
Разбить его заклятие ей удалось с трудом, и то, как она подозревала, за счет его замешательства, ибо в следующий миг тьма вокруг него снова сгустилась.
Леди усмехнулась и почувствовала его ухмылку.
- Однако, это судьба, - хмыкнул парень.
Рысь рассмеялась, спрятала клинок и сделала шаг к шкатулке.
- Тсс... - с нахальной вкрадчивой мягкостью прошептал он прямо у ее уха. - Его там уже нет...
Она чертыхнулась и со всей своей неженской силы всадила локоть ему под ребро. Он сдавленно охнул, согнувшись, и Рысь ловко выхватила медальон из его руки.
Парень вернул себе прежнюю осанку, свистнул, и в комнате стало светлее. Рысь издевательски покачала Амулетом перед его носом.
- А вот активировать такую явную магию не стоило, - заметила она весело.
- Почему нет? - расхохотался парень, и Графиня отчетливо осознала, что ответ ему более чем ясен.
- Через несколько минут здесь соберется вся охрана поместья, - фыркнула она, выразив очевидное. Видимо, он был удовлетворен ее ответом. Усмехнувшись, парень устроился в кресле, забросив ногу на ногу.
- Стало быть, у нас есть несколько минут, чтобы познакомиться.
Рысь ехидно подбоченилась.
- Почему ты вдруг решил, что я останусь?
- Поэтому, - улыбнулся он, и его раскосые глаза вспыхнули безумным пламенем.
Она перекатилась в сторону, но было поздно. Волна энергии, пропитанная безумием, смехом и музыкой, накрыла ее с головой, заставив разомлеть...
...Рысь очнулась в кресле. Амулета с ней не было. Парень сидел на подлокотнике кресла, по-прежнему ухмыляясь. В чувственных пальцах соблазнительно поблескивал бокал с вином, мимолетно напомнивший ей об извинениях Герцога, неизменно полных пленительного обаяния. Она цапнула бокал, не забыв быстро просканировать на предмет ловушки.
- Не отравлено, - хмыкнул он, делая глоток из своего кубка.
- Сколько времени прошло? - спросила она.
- Пара минут. Ты быстра.
- Моя благодарность, - скептически хмыкнула девушка, потягивая вино. С возвращением Амулета она разобраться успеет.
- Заслуженна, - кивнул он. - Немногие могут так быстро отойти от моего личного эмпатического выпада. Болезненно ударило?
Вопреки намерениям, она просто покачала головой.
- Боли не было. Было удовольствие. Слишком много.
Парень удивленно присвистнул.
- Удачная у нас вышла встреча.
- Едва ли, - заметила Леди. - Кстати, как ты выбрался? Считай это профессиональным интересом.
Он приподнял руку, прося ее помолчать. Покосился на вычурные настенные часы и хохотнул, подхватив ее на руки.
- Какого дьявола? - возмутилась Рысь, осознав, что не слишком способна сопротивляться. Проклятые эмпатические выходки!
- Пора отсюда убираться, - серьезно пояснил парень, направляясь к балкону. Изящно, словно змея сделала бросок, запрыгнул на балюстраду, балансируя с девушкой на руках.
- Сумас... - только и успела выдохнуть Рысь, потому что он бросился вниз. Успел слевитировать и небрежно шагнул на твердую почву - впрочем, не торопясь ее отпускать.
- ...шедший, - закончила девушка, скрывая восхищение. Или он был мастером телепатии, или страдал запущенной формой нарциссизма.
- Буду считать это комплиментом, - кивнул он, отпуская ее.
Рысь сориентировалась мгновенно. Оказавшись за спиной парня и приставив острие "Иглы" к его позвоночнику, она извлекла свободной рукой Амулет из кармана его куртки. Медовым тоном промурлыкала:
- Весьма признательна за прекрасный полет, милорд. Надеюсь, еще не увидимся.
Он развернулся, улыбаясь и пренебрегая опасностью.
- Забудь. Мне не нужна эта безделушка. А вот охране поместья - нужна, - отвесил церемонный поклон. - Леди не откажет мне в чести видеть ее в моей скромной обители?
- Ведите, милорд, - улыбнулась Графиня. А почему бы и нет?
***
Дороги сплетаются в сеть паука,
Где нити - серебряный лед.
Нас медленно гложет седая тоска,
Но время незримо идет...
Джай проснулся в своем обычном состоянии - жесткой и непреклонной хандры. Его слегка ломало после вчерашнего. Виконт приподнял голову со стола, за которым и уснул.
Кровать, которую он уступил ей, была пуста. Зато дверь в комнату отворилась, чтобы позволить ей войти.
Увидев то, что она несла в руках, Виконт торопливо благословил ее. Кофе! Горячий, сладкий...
- Оставь свое благословение при себе, я более меркантильна, - усмехнулась она.
- Взамен на кофе могу привести в порядок твои волосы, - нахально улыбнулся Джай. - Кстати, доброго утра, и, кстати, Виконт Мур Джаймонт, Бард. К твоим услугам.
- Как мило, - приподняла брови незнакомка. - Морган Максвелл, Рысь. Твоих услуг не вожделею и своих не предложу. Как и ты, впрочем.
Виконт расхохотался.
- Я слышал про одну Рысь. Впрочем, речь, наверное, не о тебе...
Она ехидно изогнула губы в усмешке, и его пробрало. Вот идиот!
Графиня по прозвищу Рысь была легендой во всех Ложах всех миров. Ее ставили в один ряд с наглыми мастерами вроде Джая, и разница в титуле для них не имела цены - они стоили друг друга. Черт, как же он сразу не догадался? Кошачьи руны, изящный, небрежный стиль, медовый голос, от которого по позвоночнику пробегает нервная дрожь. И он мог подумать, что напугает ее прыжком с жалкой высоты в пару-тройку сот футов?
- Я везунчик, - хмыкнул он. - Называю тебя на "ты" и все еще жив. Зачем тебе этот кулон, Морган?
- Зови меня Рысь, Джаймонт.
- Зови меня Джай, Рысь, - парировал Виконт. - Так зачем?
- Ты не знаешь, что это? Этот кулон две тысячи лет использовали при проведении весьма кровавых ритуалов. Это - нод, узел.
Джай едва не поперхнулся кофе.
- Ты собираешься использовать Средоточие смерти? Да ты с ума сошла, дорогая Рысь.
- Кто бы говорил, - заметила она, улыбнулась уголком губ. - Неужели тебя не прельщает эта мысль?
Вздохнув, парень был вынужден признать, что она права. Темная, завораживающая энергия, которой так много... Он был уверен, что сможет ее контролировать без ущерба для разума или физических повреждений.
Виконт подавил новый вздох и, в очередной раз проклиная свое благородство, сообщил девушке, что уступает Амулет ей.
Рысь улыбнулась и подмигнула.
- Знаешь, Джай, у меня возникла одна идея... В обмен на что ты можешь привести в порядок мою прическу.
Которая, как оба прекрасно знали, была в идеальном порядке.
***
У меди осенней вкус крови и сна,
И ветер так волен и пьян.
Нам щурится дико стальная луна,
А сзади хохочет туман.
Он кладет ладонь на струны гитары, заставляя ее замолчать. Бросает взгляд на серебряный кулон с рубином, сыто поблескивающий в пламени камина. Пуст... Они выпили все его силы, истощили, разделив на двоих - и все равно почти обезумели от радостного ощущения Силы, текущей по венам вязким пламенем.
Покинув проклятый провинциальный город и разделив Амулет, пустую оболочку которого она оставила ему как сувенир, они провели, скитаясь по любимым обоими мирам упоительные две недели, отмеченные узорчатым клеймом бесшабашного удовольствия. Без условностей и титулов. Только кружащий вихрь шальной воли.
... Его прозвали Бардом, но не за одну лишь склонность к краткосрочным романам. Никто не умел так использовать песни, как он - вплетая магию и настроение меж строф. Никто не умел с таким мастерством воссоздавать целые миры в чужих глазах. Ни в чьих Напевах иллюзии не оживали так ярко и восторженно, словно откликаясь на странный нрав своего хозяина.
Усталость с каждым годом накатывала на него, давя все тяжелее. Круговерть, дававшая, казалось, необходимый адреналин, приелась. Работа в Ложе была изматывающей и однообразной до зубовного скрежета. Менять миры за мирами, личность за личностью, каждый раз наблюдая в зеркале почти неуловимые изменения во внешности... Цвет и разрез глаз, оттенок волос, изгиб губ, хранящих отстраненно-презрительное выражение... Он почти и не помнил, как выглядел, когда Герцог предложил ему "кое-что более интересное, чем скромное бытие военного инструктора".
Каждое внедрение в тело несчастного, перекраивающее обоих. Каждая смерть, необходимая для освобождения. Он искал спасения в новизне, которая упрямо ускользала от него, подменяя себя дешевыми призраками, рассыпающимися при прикосновении. Все больше он уставал от людей, понемногу увязая в собственном холодном цинизме - и уже начиная ценить его.
Она была такой же... Они были равны, и никто не понимал его лучше. Всего несколько раз они поднимали эту тему, пара вольных безумных одиночек, истосковавшихся по чему-то искреннему, настоящему. Два сердца, давно бьющиеся слишком ровно.
Рысь заставляла его замирать в ожидании. Несмотря на их схожесть, он не мог предсказать ее поступков - как и она. Оставаясь вдвоем, они выпускали на свободу то, что таилось под идеально скроенными масками. И, к счастью, никому не пришло в голову всерьез назвать это дружбой или любовью. Был только искрящийся путь, совпавший на время.
Расставаться было жаль, но оба понимали необходимость.
... Была осень. Медная звенящая осень, залитая золотом и теплом. Он стоял перед ней, чуть склонив голову - она была ниже ростом. И молчали, предоставив шепот легкому ветру, развевающему волосы.
Угольно-черные пряди падали на ее лицо, закрыв прозрачные лазурные глаза, сквозь которые невозможно было прочесть мысли. Графиня улыбнулась, не протягивая руки.
- Если когда-нибудь совпадет, песни соединят нас. А пока - прощай.
Отсалютовала белоснежной кистью, развернулась и пошла прочь. Небрежно-легкий, танцующий шаг.
И шорох листьев...
***
Что тебе нужно, мерцающий бред,
Радуга яви и грез?
Вместо души здесь по-прежнему цвет,
Цвет окровавленных роз.
Нахальные баловни чокнутых сил,
Считаем на сотни года,
Все ярче звенит сумасшествием рил,
Связавший пути навсегда...
"Почему нестыковка?". Я снова слышу твою вечную ухмылку.
"А куда же ей деваться?"
Да, циничный наемник. Чего ты хочешь? Я давно не слышала тебя, с чего вдруг пожелания здоровья - мне?
"Потому что я хочу, чтобы ты здравствовала". Ха. Это что-то новое в наших хрониках.
"Мы ведь влюблены в разнообразие. Знаешь, Рысь, на самом деле ничего не меняется: время, пространство. Это все блажь. Только желание". Неужели. Не хочешь же ты сказать, что...
"Я всегда знаю, чего хочу. Решение за тобой".
Хаос с тобой, вольная, незабвенная, сумасшедшая тварь. Я рада тебе.