В субботу Оксана Николаевна варила борщ. Настоящий, украинский - по местному, из поколения в поколение передающемуся рецепту. Наваристый и аппетитный до умопомрачения, с плавающими сверху в капельках золотистого жира шкварками и зеленью. Нюхнёшь случайно в своё удовольствие - потом никак невозможно удержаться, чтобы тарелочку-другую не оприходовать. Супруг, который скоро придёт со смены из своей шахты, как раз такой и любил.
Во дворе дома напротив, истошно, истерически завыл кот. Надо же - словно в конце осени, перед самым снегоставом, вдруг опять наступил март месяц. Женщина усмехнулась, помешала большой деревянной ложкой до одури ароматное содержимое кастрюли. А потом не без вздоха, нехотя отодвинула в сторону очередной номер Космополитэн, который урывками читала. Борщ доходит, тут никак нельзя упустить. Да и Сашка, сорванец, опять где-то лазит...
В сенях грюкнула дверь, дробно затопотали по добротному дощатому полу каблуки, и хозяйка по звуку безошибочно узнала соседскую бабу Маню. Старушка жила через два дома, перебивалась с пенсии на торговлю семечками. Но в шахтёрском посёлке известна была прежде всего тем, что если хочешь растрезвонить какую-то новость - сообщи её баб-Мане. Сарафанное радио успевало повсюду, причём со скоростью, наверняка повергнувшей бы в уныние почтовых курьеров.
Точно, она. Старушка со своей примечательной клюкой наперевес нырнула в комнаты, привычно перекрестилась было на красный угол. Но ввиду отсутствия там икон только сплюнула беззлобно. И тут же, заслышав погромыхивание металлической крышки, метнулась на кухню. Крючковатый нос бабы Мани безошибочно нацелился на кастрюлю.
- Укропу чуть меньше ложи, - запыхавшись буркнула она и на всякий случай перекрестила борщ.
Оксана Николаевна, преподававшая в местной школе русскую литературу, привычно хотела её поправить - "клади" вместо "ложи". Однако только грустно усмехнулась и мысленно махнула рукой. Здесь, в Донбассе, куда её некогда привёз молодой муж, испокон веков так говорят. На базаре скупляются, спать лягают. А если что не так - та ну? И хоть ты кол на голове теши, не переубедить...
Однако, баба Маня оказалась чем-то настолько взволнованной, что чуть не подпрыгивала от возбуждения на месте. Вот ещё! Оксана Петровна представила - как длинные серые юбки запутываются и взметаются, а старушка с крючковатой палкой падает с грохотом на пол - и на всякий случай забеспокоилась.
- Слышь, это... Оксана - ты только не тово... - осторожно начала гостья, ускользающе виляя взглядом.
В наступившей тишине стало слышно, как где-то на улице соседка звонко зовёт свою дочь - "Ирка! А ну ходь сюды!" Женщина привычно насторожилась и в ожидании новостей выжидательно уставилась на старушку. Наверняка что-то учудил опять запропастившийся Сашка. В прошлом году сын изобретал вечный двигатель. И что-то вроде у него таки получилось - потом целый день света не было, а вечером муж пробки в счётчике менял. А этой весной кабинет химии в родной школе и вовсе полыхал ясным пламенем. Понятно, что Сашка после вдумчивой беседы с батей полдня не мог сесть и вёл себя тише травы...
- Ну, и что там мой отпрыск опять натворил? - хотя Оксана Николаевна и подбоченилась эдак воинственно, с по-прежнему зажатой в ладони ложкой, но в голосе её промелькнула безысходность. Эти мужчины раньше времени в гроб загонят. Хотя, в тридцать четыре вроде рановато?
Поначалу она не поверила. Ну скажите на милость - как такое возможно? Однако, кое-как дослушав до конца, выключила газ под утробно и мирно побулькивающей кастрюлей да шагнула в коридор. Привезённый из Чехии пуховик тут же слетел с крючка и покорно обернул теплом женские плечи.
Подмораживало. Оксана Николаевна шагала по улице и хмуро слушала охотно повторяемую семенящей рядом бабой Маней историю. Так мол, и так, утром пьяный шоферюга чуть не задавил чудом успевшую выскочить из-под колёс Никитишну. А та старушка правильная, богомольная - все посты соблюдает. И если выходил спор, какого ж числа в этом году святки или Никола-угодник, непременно осведомлялись именно у неё. Короче, Никитишна тогда в сердцах и пожелала от всей души, чтоб тот верзила в промасленной телогрейке сквозь землю провалился.
- Ну, а он взял и действительно, тово... - почтительно прошептала баба Маня и тут же на всякий случай юркнула за спину.
Посреди перекрёстка и впрямь зияла затянутая подозрительным туманом дырища. Да такая, что туда не то что здоровяка-шофёра - слоняру и то утащить можно. Серой пованивало, но всё же терпимо. Рядом, задумчиво склоня голову, теребил свою бороду батюшка в длинной чёрной рясе. А смущённо переминающегося с ноги на ногу краснорожего участкового Петренко азартно чехвостила рыжая соседка. Как раз Иркина мать.
Ну, тут всё понятно. Если где-то проистекали какие-то непонятки, то даже и думать тут нечего - либо Сашка, либо Ирка неизменно оказывались заводилами. А когда они объединялись в поисках шалостей, тут уж как говорится, ховайтесь все! "Хм-м, ещё год-два", - подумалось некстати Оксане Николаевне, - "И берегите, мамы-папы, своих сыновей от бедовой девчонки! Перепортит всех..."
Соседка оставила терзать смущённо потеющего участкового, который в порыве служебного рвения уже хватался за кобуру. Однако, каждая собака на посёлке знала, что вместо табельного пистоля усатый Петренко таскал там четвертинку да бережно завёрнутый в тряпицу огурец.
- Слыхала, Ксанка, чё наши опять учудили? Сиганули туда, и все дела, - против ожидания, в голосе соседки особого страха и тем более отчаяния не слышалось.
В самом деле, если кого тут и приходилось пожалеть, то как раз бедных обитателей потустороннего мира - они ещё не представляли, с кем им придётся столкнуться. Сашка и Ирка, умыслившие на пару сделать шкоду, это хуже атомной войны.
- Понятно, - усмехнулась мать и, отвернувшись от вдумчивого созерцания дыры, повернулась опять к соседке. - Пошли, Наташка - у меня борщ поспел. А то ведь, потом поесть не дадут спокойно, оглоеды тинэйджерские...
Как бы в подверждение правоты спокойствия матерей, из провала в незнамо куда выскочил чёрт. В том, что это оказался именно он, сомнений не возникало ни малейших. Небольшой, толстенький, рогатый и неимоверно гадкий, он светился тускло-багровыми сполохами. Его длинный хвост испуганно хлестал по сторонам, а под глазом стремительно наливался великолепный синяк.
- Помогитя-я, люди добрые! - бес заюлил, кинулся в ноги. - Энти ж паразиты на нас из самопала охотятся!
При упоминании о знаменитой Сашкиной рогатке всякая четвероного-хвостатая живность, заинтересованно подтянувшаяся полюбопытствовать на такое диво как чёрт, дружно насторожилась и тут же порскнула в стороны.
Поверхность тумана в дыре взвихрилась, пыхнула дымом наподобие маленького вулкана, и из клубов выскочили Сашка за руку с Иркой. Девчонка залихватски свистела и улюлюкала, а парень в другой руке тащил какую-то ослепительно светящуюся трубу. Едва они выбрались на потрескавшийся асфальт, как отец Афанасий шагнул вперёд.
- Изыди! - зычным голосом провозгласил он, и сделал жест, словно и в самом деле собирался сотворить над чёртом крест животворящий.
Понятное дело, сереющему и истекающему от страха едким потом бесу такое не понравилось. Он тут же скукожился, скособочился, и какая-то неведомая сила принялась быстренько тащить его обратно - в постепенно затягивающуюся дыру.
- Куда? - заверещала рыжая и чумазая Ирка, и тут же кошкой прыгнула следом. Поймала обречённо поникшего демона за хвост, и для надёжности даже намотала на руку. - Может, я всю жизнь мечтала, чтобы у меня штаны из чёртовой кожи были?
Старший Иркин брат как раз пришёл из армии, и теперь рокерствовал во всю ивановскую. Оксана Николаевна вспомнила его чёрный кожаный прикид, да со стальными заклёпками. А когда парень проносился по улице на своей Хонде, уже соображающие что почём куры бросались врассыпную за два квартала... да уж, лукавому поганцу не позавидуешь...
Гнилая и слякотная здешняя осень всё-таки закончилась, и в воскресенье наконец хорошо подморозило. Стёкла во всех окнах покрылись нарядными узорами, а где-то за ними, в церкви заунывно и настойчиво бумкали в колокола. Однако Оксана Николаевна, будучи причисляемой к женщинам просвещённым, туда не ходила. Она как раз была занята чрезвычайно важным делом - пироги с картошкой, грибами и потрошками требуют аккуратности. А потому настроение у женщины оказалось спокойным и чуточку торжественным.
В сарае у дома напротив истерически завыл демон. Дурным и насмерть перепуганным голосом, словно с него и впрямь снимали шкуру на штаны. Мать заглянула в сынову комнату - так и есть. Сашка опять умотал куда-то. А той сияющей, притащенной из преисподней трубы, из которой сын намеревался сделать себе меч джедая, тоже не наблюдалось. Ну, тут всё понятно - жизнь продолжается, и чудесам её числа нет...
На обратном пути Оксана Николаевна мельком уловила своё отражение в зеркале, всмотрелась пристальнее. Ага - тут что-то вроде подозрительное намечается? И тут... Так, голубушка, шутки в сторону! Надо и себе нагрузочки устроить.
Женщина неторопливо вытерла присыпанные мукой руки о передник, и выудила из кармана мобилку.
- Алё, Натаха? Алё! Да утихомирь ты того чёрта, ни черта не слышно! Ага, вот... Слышь, как снег станет, давай опять смотаемся туда? А то у меня на бёдрах от спокойной жизни жирок вроде... батюшка тоже хотел поучаствовать? Ещё и ролевики из Орки-клуба подъедут? Так вообще чудесно...
Две амазонки мирно беседовали о предстоящей вылазке. В потайном шкафу, о котором не знали домочадцы, радостным сиянием уже наливалась тонкая и изящная эльфийская кольчуга, а рядом с ней длинный тонкий меч с вычурным эфесом уже трепетал в предвкушении взявшейся за его рукоять ладони. И мрачный Харон на своей ладье тогда ещё ни о чём таком не догадывался.
А над шахтёрским городком, вчудную перемешавшись с колокольным звоном и растревоженными галками, в морозном воздухе летел вой заживо ободранного чёрта. Похоже, рыжая Ирка захотела себе ещё и куртку, да сапоги - и всерьёз вознамерилась содрать с орущего благим матом бедняги все семь шкур. Отрастёт, мол - ещё и Сашке хватит. Вот уж злющая ведьма, прости-господи...