Аннотация: Как технический директор кошачье дерьмо вместо рабочих вытер. Традиция таких историй восходит к средневековью.
Даже и не знаю, в чем мы с напарником провинились перед этой кошкой, даже и не знаю, перед которой из них, потому что у нас в котельной их восемь. Впрочем догадаться не трудно, если залезть в ее, кошкино, сознание и поразмыслить немного, как она. Ведь именно мы с напарником отвечаем за кошачью популяцию в котельной и ограничиваем их, так сказать, ареал распространения. Сношаются кошки, как кошки, и кому-то надо было взять на себя эту общественную нагрузку. Когда родилась очередная партия котят, все смены дружно сказали: "Не-ет! Только не мы!" Я тоже сказал "нет" и добавил своему напарнику:
- Остаешься, Сергей Сергеевич, ты.
- Почему я? - набычился он.
- Сам посуди. Вот сколько нас тут работает - семь человек без тебя - у каждого есть кошка или собака, мы животных любим, не можем мы таким делом заниматься. А у тебя нет никого. Кому же, блин, как не тебе.
Такая логика показалась моему напарнику убедительной. Мужик он простой.
- Мужик я простой, - сказал он, - надо значит надо. На прошлой работе тоже кошек развелось...
Я скорчил рожу и замахал руками:
- Бе-бе-без подробностей!
- Вот если бы еще доплачивали... - добавил он.
Так и повелось. Популяция не разрасталась. Я же выполнял роль милостивого небожителя, время от времени примечая наиболее красивого котенка, а значит, и удачливого, вымаливая ему жизнь. Иногда самых удачливых из удачливых получалось даже пристроить.
И вот перед проходом между двумя нашими котлами в трех метрах от щитов автоматики, возле которых мы сидим, прямо у нас под носом, можно сказать, какая-то из этих кошар нагадила. Нельзя было даже сказать - какая. Потому что, во-первых, все они у нас на одно лицо, то бишь морду и масть, от одного кота-производителя, поймать которого никогда не удавалось, он ведь знает, что мы ему оторвем, если поймаем. Во-вторых, за самим процессом дефекации нам наблюдать не пришлось - отошли куда-то по работе.
Серега сразу сказал, что ЭТО он убирать не будет, мол, хватит с него и котят, мол, и без того за три года этой, блин, общественной нагрузки всего один раз магарыч поставили да еще, блин, спирт, и такой, блин, что от него, блин, чуть, блин, зенки не повылазили.
Следующим по идее должно было быть мое выступление, но я отмолчался, и как-то мы спустили это дело на тормозах. Ну, открыли дверь пошире, чтобы свежего воздуха больше поступало, притерпелись, в общем. К чему только человек не притерпится! Вообще-то могли у нас и вовсе смену с таким подарочком не принять: чем не аварийная ситуация - дерьмо посреди котельной! Однако нас меняла вечером добрая тетенька, которая как раз и заведовала всеми этими кошками, и мы справедливо рассудили, что, значит, ей и убирать. А мы уж как-нибудь до вечера, думали, прокантуемся.
Но... Да-да, человек располагает... А к нам пришел технический директор. Он частенько заглядывал к нам в котельную по одной прозаической причине. Единственная техника на нашей фабрике чудес, в которой он разбирался, была именно в котельной. Где-то на Камчатке он возглавлял целую сеть котельных, пока его не вытащил к себе генеральный директор нашей фабрики, и сам-то очутившийся в директорах по кумовству. И тот и другой - бывшие военные, когда-то служили вместе. И вот, чтобы не выглядеть дураком на незнакомом ему производстве, этот дурак ошивался в котельной, внедряя в нашем маленьком коллективе воинскую дисциплину.
Естественно, мы с Сергей Сергеевичем тут же подскочили со стульев и пробормотали:
- Здравствуйте, Псибзибздей Бзипсибздеевич...
Никогда не встречал более непроизносимого имени-отчества. По-настоящему звали его, конечно, по-другому, но произнести это на одном вздохе, - да еще когда начинает челюсть дрожать и внезапно запершит в горле, - произнести это так как надо никогда не получалось, потому и вылетали эти "бздеи". А за глаза все звали его по фамилии. Зато и хороша же была она у него: Порошин. Сразу так и веет зимою и стужей, сразу тройка русская представляется, да как в степи ямщик замерзал напевается. Да и сам технический директор был хоть куда: пусть и за сорок, а подтянут, высок, чисто выбрит, с благородной сединой в волосах, и халат на нем бел, чист и отутюжен. Одно слово - бывший военный. А вот рядом с ним начальник нашего парового цеха Валерий Васильевич ну совсем не смотрится: на две головы ниже, уши из-под фирменной фабричной бейсболки торчат, был когда-то кругленький, да усох, видно, от трудов, и одет в ту же синюю робу, что и мы.
Ввалились они оба в котельную как всегда неожиданно.
- А, опять газетки, дерьмо собачье!
"Дерьмо собачье" это у господина Порошина присказка такая по любому поводу. Это он еще наше кошачье дерьмо не заметил. Как придет бывало в котельную, да как начнет нас строить: "А это что за дерьмо собачье?! Устранить! А тут почему парит, дерьмо собачье?!" - парит-то понятно, пар, а не дерьмо собачье, там и запятую я поставил, но у Порошина получалось без запятых и везде одно - оно, дерьмо собачье.
Пришли они - Валерий Васильевич чуть сзади - выяснить кто работал на смене позапрошлой ночью. Я полез в журнал, полистал, посмотрел, докладываю четко, по-военному: тра-та-та, - а сам вдруг поймал Серегин взгляд, он стоит сзади Порошина и чуть левее и глазами мне на кошачье дерьмо показывает, что, мол, делать будем? Я ему тоже глазами: вжик, справа-налево. Сергей Сергеевич бывает тугодумом, но тут сразу смекнул. Сделал два приставных шага и заслонил кошачье дерьмо собой, своим телом, так сказать. Я-то на самом деле глазами ему другое показывал: возьми, мол, совок, какую-нибудь палку и убери дерьмо прямо на глазах у начальства, да видно, Сергей твердо вознамерился передать дерьмо по смене.
- Что это ты косишься? - подозрительно воззрился на меня Порошин и посмотрел в ту же сторону, что и я. Там уже стоял Сергей Сергеевич и премило улыбался. Я, конечно, понимаю, он недавно вставил себе новые зубы и собой был когда-то хорош, но, если честно, улыбка у него дурацкая. Порошин развернулся и подошел к моему бедному напарнику.
- Я не понял... - начал он, и вдруг его взгляд уставился за спину маленького Сергея Сергеевича, - а это что за дерьмо собачье?!
- Это дерьмо... - начал мямлить Сергей Сергеевич. За спиной технического директора я прихлопнул себе рот рукой: молчи! Я же ясно видел, что Порошин не заметил маленькой какашки, он смотрел на горелку, а на горелке лежала себе пыль!
Обычный человек, пожелав пройти за спину другому человеку, обойдет его, конечно. Но не наш технический директор. Правой рукой он схватил моего напарника за правое плечо, отодвинул вправо и сделал первый шаг. Второй на полном уже ходу пришелся как раз на кошачье дерьмо. Нога поехала вслед за другой, которая уже делала шаг третий. Грохота мы не слышали, потому что у нас в котельной и без того шумно, только слышно было бормотание струхнувшего Сергея Сергеевича:
- Это кошечки нагадили-с...
"Нагадили-с"! Никогда не замечал за своим напарником, чтобы он увлекался чтением литературы девятнадцатого века, так - газетки, детективчики, потому смею предположить, что все-таки сильна в нашем сознании плебейская сила наших предков, употреблявших словоерсы.
Никогда я не видел и таких красных начальников. Однако дальше все было как в сказке. Оттолкнув моего напарника, который помогал ему подняться, Порошин выскочил из котельной. Сзади у него на белоснежном халате тянулся длинный коричневый след. Все-таки нагадила кошечка изрядно.
Через пару часов к нам зашел Валерий Васильевич и принес чистую бумагу для наших объяснительных. Поведал нам, что, хоть Порошин уже и в другом белоснежном халате, в кабинете его все еще пованивает. А от себя добавил, что, видно, больше выражения "дерьмо собачье" мы не услышим, и не только потому, что случай легко излечивает человека от вредных привычек, но и потому, что отдел кадров начал подыскивать новую кандидатуру на должность технического директора. Ну, сказка прямо!
В объяснительной мы с напарником написали, что кошачье дерьмо появилось перед самым приходом начальства. Я еще приписал: вероятно, от вида входящего начальства. А потом мы до конца смены рассуждали на близкие темы: Сергей предположил, что коль призываешь все время дерьмо, кошачье, собачье - неважно, оно обязательно вылезет. Я же выдвинул версию, что кто-то из предков Порошина нашел способ изменить в своей фамилии две буквы для благозвучности, но дерьмовые ассоциации так и передавались по наследству.
Кстати, к приходу нашей сменщицы, той доброй тетеньки-кошатницы, остатки кошачьего дерьма, так удачно подтертого техническим директором, окончательно высохли, не осталось и следа, мы ей даже ничего и не говорили.