Калибр у снайперской винтовки большой, так что, если прилетело...
Говорят, что перед глазами умирающего человека проносится прожитая жизнь. Елисей не увидел ёлку в детском саду, букет для первой учительницы, выпускной бал, обманувший ожидания список в фойе института. Пухлых Ленкиных губ, шептавших про любовь, тоже не увидел...
Корректировщик с позывным "Ель" умер мгновенно.
***
Его в спешке отправили в эту точку вместо раненного бойца. Четвёртый этаж в старом панельном доме, лестница почти цела, и, главное, в стене пролом - снайперы в первую очередь смотрят по окнам, так мозг устроен. Поставили задачу отслеживать возможные передвижения противника. Раз в две минуты он приподнимал голову, наблюдал в прибор. Но снайпер, хрен глазастый, всё равно засёк.
Оборванным воспоминанием колыхалась на ветру чудом уцелевшая штора. Белая пыль позёмкой припорошила побитую мебель. На полу, среди осколков стекла и бетона, розовел женский тапочек. У пролома в стене сломанной куклой в бронежилете и каске раскинулось тело с развороченным лицом.
***
Смотреть на себя не хотелось, также не появилось желание плакать, стенать: "Нет! Только не это!" Его сотни раз убивали, он убивал - геймеры... они такие. Культ смерти прочно вошёл в жизнь его поколения, пустил корни в массмедиа, в брендах-трендах. Ха, даже на его трусах скалились черепа. Фронт воспринимал как очередную компьютерную войнушку. Казалось, то, что случилось сейчас, лишь часть игры, и его всего лишь отбросило на прежний уровень.
Взрывная волна тряхнула стены. Ель сделал то, что категорически запрещено, - выглянул из окна. Напротив, через заваленный подбитой техникой проспект, в одной из уцелевших высоток кутался в чёрный дым верхний этаж. Рот оскалился в злорадной ухмылке - снайпера накрыло! Штора колыхнулась и... прошла сквозь плечо.
Заверещал, завизжал, как девчонка - только сейчас дошло, что УМЕР! Кто он теперь? Призрак, дух, душа? Как это называется, твою мать? Сейчас черти из пола появятся и утащат в ад или ангелы унесут на небеса? Подождал - ни тех, ни других не было.
"Надо идти домой", - Ель не понял, это мысль его или кто-то подсказал.
Склонился над своим телом, чертыхнулся - штаны в промежности намокли. "Лежу, будто лезгинку танцую - руки раскинуты, одна нога согнута. В скрюченных пальцах бинокль. - Через силу бросил взгляд на кровавое месиво под каской. - Блин, в закрытом гробу хоронить будут".
- Ну, я пойду. Надеюсь, тебя скоро заберут. - Елисей махнул себе на прощанье и, не оглядываясь, ушёл.
***
При выходе наружу обдало жаром, еле устоял на ногах - с противным хрустом сквозь него в подъезд забежали бойцы родного подразделения. Пока приходил в себя, подумал глупое: "Сейчас меня найдут, а я обоссанный и без лица. Стрёмно". За полгода боевых действий что только не видел! Понимал, мокрые штаны - последнее, о чём нужно переживать, но в глубине души надеялся, что с ним такого не случится.
Вообще, Ель чувствовал себя как обычно, не считая неприятных мгновений у выхода из подъезда. Ноги сами шли куда-то, по привычке обходя препятствия. Пригибался, продвигался перебежками, стараясь держаться укрытий.
За спиной кто-то насмешливо окликнул:
- Эй, корректировщик, от пули прячешься?
Ель вздрогнул, оглянулся и обалдело уставился на бойца, одетого в форму вражеской армии. Шеврон на рукаве нагло бил в глаза яркими красками. Хотел схватиться за оружие, но его не было. Непонимающе осмотрелся по сторонам - почему враг спокойно ходит по занятому взводом Еля району?
- Не кипишуй, - враг приподнял руки, показывая, что безоружен, - я такой же, как и ты.
- В смысле? - затупил Ель.
- В смысле, - передразнил враг, - мертвяк! Я тоже мертвяк. Ты корректировщик вон из той четырёхэтажки, да? - рука с шевроном показала в конец улицы.
- А ты откуда знаешь? - Ель начал надеяться, что жив и видит дурацкий сон, потому-что такой кринж может быть только во сне.
- А я тот снайпер, что завалил тебя! - враг глумливо загоготал.
Ель разозлился:
- Тебя тоже завалили, - и выразительно кивнул в сторону дымящегося чёрным здания. Захотелось выматериться, убить гада, но заливаться красивыми идиомами он не умел, а гад и так был мёртв. Накатила усталость... Ель сел на покосившуюся скамейку - здесь ещё недавно шумел листвою сквер, схватился за голову и завыл.
Снайпер присел рядом, терпеливо ждал. Когда вой стих, заговорил:
- Ты ничего не понимаешь, потому-что умер первый раз. Неопытный ещё.
- А ты типа опытный, - огрызнулся Ель.
- Ага, это моя десятая смерть, последняя, - пояснил, увидев изумлённый взгляд собеседника, - я прожил десять жизней, и это мой предел. Таких, как я, называют Отжившими. Теперь путь один, - он показал глазами на небо, - но перед этим я обязан помочь тебе, новичку, вступить во вторую жизнь, потому что убил тебя. Такое правило.
- Откуда ты это знаешь? Есть устав мертвых, какой-то свод законов?
Снайпер пожал плечами:
- Нет устава, просто знаю, и всё. Ты когда умер, что почувствовал?
- Домой захотел, будто кто-то сказал, чтобы я шёл туда... домой, - подумав, ответил Ель.
- Так же и у меня. Кто-то или что-то направляет. А тебя посылают домой, потому что там новая жизнь зародилась. Повезло тебе - есть кровные родственники. Наверное, среди них беременная.
- Не знаю, - пожал плечами Ель. - Есть старшая сестра, но у них с мужем много лет ничего не получается, по врачам бегают.
- А где ты живёшь? - вспомнил главное снайпер.
- В К-е.
- Это где?
- Если на карту страны посмотреть, то где-то в середине, чуть внизу.
- Далеко идти, - загрустил снайпер, - но можно добраться на поезде.
- Ну да, благодаря тебе, козлу, мы теперь мёртвые, невидимые и можем ехать бесплатно на любом транспорте, - зло пошутил Ель.
- До поезда ещё добраться надо. Идём, время не ждёт. - Снайпер встал, кинув прощальный взгляд на разрушенную улицу. Показал Елю на бредущих, оглядывающихся в недоумении безоружных солдат:
- Смотри, такие же бедолаги, как мы. Теперь будут скитаться, пока тела для подселения не найдут.
Рядом, в переулке между домами, сотнями слезинок на раскалённой сковороде города заклацала, затрещала перестрелка.
Глава 2
На горизонте солнце, напитавшееся пролитой за день кровью, медленно опускалось в лиловые облака.
Ель и снайпер шагали по безлюдной, разбитой улице частного сектора. Бои давно перешли в центральные районы. Тишина отсекла воюющий город, как инородное тело. Легкая дымка окутала крыши и сады. Тоска глядела со всех сторон окнами брошенных домов. У снесённых ворот задрал вверх три колеса детский велосипед, в траве под уцелевшим забором опрокинулась на бок лейка с нарисованным цветком на жёлтом боку, на верёвке серело забытое полотенце. Бесприютные собаки, поджав хвосты, разбегались при виде парочки мертвецов.
Разросшиеся черешни закрыли собой руины одного из дворов. Зелень листьев спряталась под красно-спелым, сочным, никому теперь ненужным богатством. Ель вспомнил сад у родственников в деревне, забаву местной ребятни - на ветки с сучками навешивали слоями ягоды и получались, похожие на виноградные, черешневые кисти. Ходили с ними по улице, ревниво сравнивая, у кого больше, медленно объедали, поплёвывая косточками.
Снайпер, рассматривая деревья, сказал задумчиво:
- Мы в детстве из черешни виноградные кисти делали.
Оба вздрогнули от неожиданности - закуковала кукушка. Это было настолько жизнеутверждающе, что Ель забылся и, запрокинув голову, крикнул:
- Кукушка, кукушка, сколько мне жить осталось? - считал вслух, посматривая на скептично улыбающегося снайпера. - Сорок, мне жить ещё сорок лет! Ну что, обломался? Это всё-таки сон. Я и раньше так думал, а теперь убедился. Проснусь, классный сценарий для игры напишу, на конкурс отправлю. Веди меня, Сусанин, куда вёл. Мне даже интересно, что дальше будет.
- Что молчишь? Расскажи что-нибудь интересное из своих десяти жизней.
Снайпер усмехнулся:
- Я не веселился, как ты. Если так хочешь, слушай.
Когда это было, лет триста назад? Он шестнадцатилетний батрак, сирота. Работал в поле, об острый камень порезал ногу. Сгорел от гангрены за несколько дней, потом скитался с такими же неприкаянными мертвецами, прислушивался к внутреннему голосу, ничего не понимая. Однажды увидел, как один из собратьев по несчастью вселился в новорожденного. Наблюдал, как дрались мертвецы за место в теле ребёнка, понял, что нужно держаться особняком и высматривать, выжидать возможность, которая появилась лишь через несколько лет.
Кем он только не был! Даже женщиной, матерью пятерых детей. И всегда умирал молодым. Ни разу до сорока̀ не дожил. В одной из жизней угас от холеры восьмилетним ребёнком. Постоянные войны, голод, болезни. Годы, потраченные на поиски новых тел. Блин, как всё осточертело! Сейчас бы уже отмучился, отлетел туда, откуда нет возврата, так судьба злодейка подсунула Новичка. Веди теперь, устраивай ему следующее бытие. Тьфу, невезуха.
- А тебе сколько лет? - спросил вдруг внимательно слушающий Ель.
Снайпер не сразу очнулся от воспоминаний:
- А, что? Тридцать, а тебе?
- Двадцать. Ты, наверное, женатый, след от кольца на пальце видно.
- Да, у меня есть жена и сынишка. Даже не знаю, где они и что с ними. Связи нет.
Ель попытался проявить участие:
- Хм, если ты действительно умер, то им выплатят компенсацию.
Снайпер сжал губы в тонкий шрам, отмахнулся:
- Скорее объявят пропавшим без вести, чтобы не платить.
- А что не свалили, как другие?
- На "свалить" нехилые бабки нужны. А что сам не свалил?
Ель раздул ноздри, вскинул подбородок:
- В моей семье самый важный праздник - День Победы, потому что все служили, воевали. Прадед, дед.
- Мой дед тоже воевал. - как бы между прочим заметил Снайпер. - До Берлина дошёл. По фотографиям деда знаю - вся грудь в медалях.
Ель кивнул и продолжил:
- А отец вообще кадровым офицером был. Болел много после ранения на Второй чеченской. Умер. Я тогда ещё маленьким был. Когда повестку получил, мама расплакалась, хотела отмазать - я в семье поздний ребёнок, со старшей сестрой разница в пятнадцать лет. Но сам ни одной минуты не сомневался, идти или нет.
- Патриот какой! Герой! - ухмыльнулся снайпер. - Сидел бы сейчас где-нибудь в Европе, снимал видосики, с девками гулял.
Разговор прервал вкрадчивый голос:
- Доброго вечерочка, солдатики.
Оба вздрогнули, огляделись.
- Не желаете зайти, отдохнуть, помощь получить? - голос шёл со стороны куста сирени, росшего у обочины дороги. Среди веток вспыхнули два жёлтых огонька, пропали, снова появились.
- Мать твою, говорящий куст с глазами, - охнул снайпер.
"Точно, сон", - ещё раз убедился Ель.
- Сам ты куст! - из полумрака листвы вышел здоровенный чёрный мейн-кун, - Топайте за мной, - кот снова нырнул в листву сирени.
Снайпер и Ель переглянулись, пожали плечами и, раздвинув ветки, оказались в чистом, ухоженном дворе абсолютно целого, свежевы̀беленного дома под соломенной крышей.
Глава 3
На порог вышла старуха, высокая, сухая, горбоносая. Распущенные волосы серыми крыльями лежали на вышитой домотканой рубахе. Из-под длинной юбки выглядывал ортопедический ботинок. Голубые глаза холодными льдинками упёрлись в гостей. Мертвецы оробели.
Кот с интонацией дворецкого объявил:
- На̀вей привёл. Две штуки. - С восторгом добавил, - Отживший убил Новичка. Редкий случай!
- Ваш кот разговаривает - такое только в сказках бывает, - удивился Ель.
- Тише, Баюн услышит, оскорбится. Потом мало не покажется, - старуха зловеще улыбнулась гостям, сверкнув железными зубами.
"Бывшая зэчка, - решил Ель, рассматривая раритетную фигуру. Он читал где-то, что раньше на зоне вставляли железные коронки. - Ногу там же, в местах заключения, повредила. У зэков жизнь тяжёлая. А кот у неё странный. Надо всё запомнить, пока сон не закончился. Получится о-очень крутой сценарий, может, даже премию получу".
- Проходите в дом! Кормить-поить не буду, оно вам ни к чему, а вот помощь за требу малую окажу.
- Простите, чем вы нам можете помочь и что такое треба? - вежливо поинтересовался Ель.
- Треба - это приношение, а помогу быстро добраться туда, куда путь держите.
- В смысле, приношение. У нас ничего нет.
- Ну как же нет, а память? От каждого по одному светлому воспоминанию, вот и треба будет. Да что же мы во дворе стоим, стемнело уже, проходите.
До сих пор молчавший снайпер подозрительно прищурился, заломив бровь:
- Как так получилось, что ваш дом остался цел и невредим во время обстрелов. Наша бригада на прошлой неделе проезжала через эту улицу. Соломенная крыша - редкость. Я бы обратил внимание.
- Мой дом здесь всегда был, есть и будет, - со сталью в голосе ответила хозяйка, - видят его лишь те, кого я или Баюн хотим в гости позвать. - Смягчившись, добавила: - Ну же, проходите.
***
Через полутемные сени они вошли в просторную комнату. Обстановка горницы поразила. Мебели, собранной здесь, было место в музее - на гнутых ножках, украшенная вензелями и завитушками - подобное роскошество гости видели только в кино. Большой ковер покрывал почти всё пространство пола. В красном углу, вместо иконы, пришельцем из других миров висел плоский экран телевизора. Под ним, на вычурном столике чернел дисковый телефон.
- Требу, требу! - раздался сбоку голос Баюна.
Ель и снайпер обернулись. Справа от входа стояла большая печь с лежанкой. Оттуда выглядывала наглая кошачья морда. Баюн не то скалился, не то улыбался.
Старуха согласно кивнула:
- Да, воспоминания! Пусть каждый вспомнит что-то светлое из своей жизни.
В её руках появилось блюдце.
Гости задумались.
Ель вспомнил, как под Новый год папа принёс высокую ёлку. Вся семья наряжала пахнущую хвоей красавицу. Когда дело дошло до украшения верхушки, папа вручил маленькому сыну звезду, объяснил, что нужно делать, поднял его на руках до самого верха. Ель очень волновался, насаживая игрушку. Длинные иголки пружинили, руки тряслись, но он справился.
"Королевич Елисей звезду зажёг! Ура!" - крикнул папа. Мама и сестра захлопали в ладоши и тоже крикнули "Ура!"
Все дни, что ёлка стояла в гостиной, Ель под любым предлогом подбегал к ней, чтобы полюбоваться на "свою" звезду... Весной папа умер.
Что вспомнил снайпер, неизвестно, но у старухи на блюдце появились два расписных пряника. Один был в форме звезды, другой - кораблика.
- Вот и треба, - удовлетворённо сообщила старуха.
- Можете позвонить своим близким, сообщение оставить, - предложил с лежанки Баюн.
Снайпер вскинулся, заволновался:
- А если связи нет? На известный мне номер сотню раз звонил, и никакого ответа. Соцсети заблокированы.
- Какие такие сѐти-номѐра? Ничего не знаю, - завредничал Баюн. - От нас можно позвонить по одному номеру - шесть нулей.
Старуха предостерегающе подняла палец:
- Можно оставить короткое сообщение.
- Да, да, - продолжал умничать Баюн, - абонент обязательно получит его сегодня или через месяц, а может, через полгода, но получит. У нас всё по-честному.
Снайпер и Ель тупо уставились на телефон.
- Уф-ф, держите меня семеро! - зафыркал Баюн. - Молодёжь! Не знаете, как пользоваться дисковым телефоном. Позор!
- Ну ладно, ладно, Баю̀ша, не волнуйся так, давление подскочит, - проворковала старуха и показала, как набирать номер.
Снайпер прижал чёрную трубку к уху, к чему-то прислушался, сглотнул комок в горле и севшим голосом сказал:
- Оксана, я тебя очень люблю... и Тарасика люблю. Обязательно скажи Тарасику, что я его люблю. Обязательно скажи...
- Ну, всё, всё. Лимит! - старуха с трудом вырвала трубку из сжатых пальцев снайпера.
Ель прокрутил ноль шесть раз, в трубке затрещало, запиликало. Сквозь шум помех сварливый бесполый голос проговорил:
- Чего молчим? Время идёт. Наговаривайте сообщение!
Ель запаниковал. Кому и что сказать? Маме, сестре, Ленке? Дурак, конечно, маме. Блин, язык онемел. Но это же сон! Выдохнул, успокоился и выпалил то, что обычно говорят мамам:
- Мам, я тебя люблю и очень скучаю. Передавай всем привет.
- Вот и ладненько! - пробормотала старуха. Видно было, что ей не терпится избавиться от гостей. - А теперь ты, Новичок, представь то место, куда тебя тянет, и отправляйся со своим провожатым в путь дорогу, - она показала на печь.
- Что смотрите? Полезайте в устье, сначала Новичок, за ним Отживший! - скомандовал Баюн.
- Куда? - в один голос спросили не ожидавшие такого поворота гости.
- В печь залезайте. В устье, вовнутрь, там просторно, увидите проход. Будете идти по нему, никуда не сворачивая, и придёте в нужное место. - Баюн, объясняя процесс перемещения, так разнервничался, что соскочил с лежанки.
- Лезьте уже, уходѝте, - замахала руками старуха, - а то Баюна моего угро̀бите. Вон, как нервничает, сердечный.
"Это сон, - напомнил себе Ель, - не надо сопротивляться. Главное, всё запоминать!" - и залез в это самое "устье", вслед за ним протиснулся снайпер.
Если бы они решили вернуться и выглянуть из печи, то очень удивились бы тому, что творилось в доме под соломенной крышей.
Старуха сняла ортопедический ботинок, с облегчением выставив костяную ногу. Разломила трѐбные пряники. Баюн ударил лапой по пульту телевизора. Экран вспыхнул голубым, и Тиль Линдеман в строгом костюме запел: "В далёкий путь товарищ улетает...".
Старуха и кот проглотили по половинке от каждого пряника, раскинув руки и лапы в стороны, взлетели к потолку.
"...любимый город в синей дымке тает...", - с приятным акцентом выводил Тиль.
Обитатели дома под соломенной крышей представляли себя самолётами.
- Забористая треба получилась! - восторженно выкрикнула старуха.
- А то! Кто эту парочку привёл? Я привёл! Кто молодец? Я молодец! - прорычал в наркотическом угаре Баюн.
Описа̀в несколько кругов по комнате, оба зависли перед телевизором, подпевая Тилю дуэтом: "Любимый город другу улыбнётся - знакомый дом, зелёный сад, весёлый взгляд".
Глава 4
В полутьме печки, вопреки ожиданиям, было просторно. Высокий снайпер даже не пригнул голову. Впереди на стене мерцало кольцо. Ель с опаской потрогал холодный металл, нажал с нескольких сторон, подёргал - ничего не произошло. Снайпер отодвинул спутника плечом и дёрнул кольцо, провернув вправо. Стена с лёгким шорохом отошла, открылся обросший светящимся мхом проход со ступеньками вниз. Когда спустились на несколько шагов по лестнице, стена сзади сомкнулась с тихим шуршанием. Ель пробовал считать ступени, на тридцатой сбился.
- Глубоко, - заметил очевидное снайпер, когда они ступили на ровный пол.
Подземный ход бесконечной кишкой уходил вдаль. Вначале продвигались с опаской, потом пошли обычным шагом. Из земляных стен торчали узловатые щупальца. Присмотрелись, поняли, что это корни деревьев.
- Огромные какие, - Ель потрогал ближайшее щупальце, - видно, что не от живых деревьев. Даже окаменели.
В стене между корнями показалось ответвление - ещё один проход. Снайпер остановился, всматриваясь в темноту. Мох, дающий освещение, там не рос. Ель напомнил:
- Кот сказал, никуда не сворачивать.
- Да знаю я, - отмахнулся снайпер, - там кто-то шуршит.
Ель подошёл, всмотрелся, вслушался в темноту. Представилась огромная змея, тут же воображение заменило её на стаю крыс. Страх вспыхнул охапкой хвороста в костре - показалось, что мрак внутри ответвления шевельнулся.
- Валим отсюда! - взвизгнул Ель и побежал вперёд, снайпер поспешил за ним. Они ещё долго оглядывались.
Чтобы отвлечься от накатившей жути, Ель спросил:
- В каждой новой жизни ты помнил предыдущую?
- После рождения помнил первые недели, потом всё стиралось. Вспоминал, когда умирал в очередной раз... все предыдущие жизни. У некоторых живых после травмы или стресса происходит сбой, тогда они начинают говорить на языке, который до этого не знали, вспоминают, где жили в прежней жизни. Рассказывают об этом... на них как на блаженных смотрят. Но такое редко случается. Слышал, наверное, истории про реинкарнацию?
- Угу. Мама всегда передачи про непознанное смотрит. Слушай, а обязательно вселяться в младенца, нельзя просто во взрослого человека?
Снайпер хмыкнул:
- Так ведь в нём уже есть чья-то душа. Хотя... некоторые от отчаяния, когда десятилетиями не могут найти тело, так и делают. И человек сходит с ума - раздвоение личности.
- А если бы меня убил не такой, как ты, а обычный... ну, как я или со второй или пятой жизнью, то что бы со мной было? Я ведь сам могу вселиться в тело, тем более что его искать не надо - ты сказал, что в моей семье ребёнка ждут, поэтому домой тянет.
- Ты просто не представляешь, сколько таких, как мы, вьётся около каждой беременной. Люди умирают чаще, чем рождаются, - войны, эпидемии, катаклизмы. Пока каждый свои десять жизней отживёт... Тебя просто не пропустят, будешь скитаться не один год. А я ОТЖИВШИЙ - это как генерал среди мертвецов. Могу их остановить, моё слово вес имеет.
Дальше шли молча. Ель обдумывал информацию, полученную в этом странном длинном сне: "Значит так: есть герой - снайпер, в игре он будет странником; старуха с железными зубами и кот Баюн - помощники на разных уровнях; куст сирени и печь - порталы; телефон для чата, светящийся мох - маркер движения. Интересно, премию за лучший сценарий дают деньгами или сертификатом? Хотелось бы деньгами".
Мох приятно пружинил под ногами. Ход сузился, корни сменили бахромчатые, белесые грибы. От них тоже шёл зеленоватый призрачный свет. Вдалеке появилась яркая точка.
Обрадованно прибавили хо̀ду. Пятно света увеличивалось, пока не превратилось в выход, заросший густым кустарником. Ель раздвинул упругие ветви и... шагнул в свой двор.
Всё было так, как он себе представил, прежде чем залез в печь. Снайпер с интересом разглядывал современные высотки, между которыми раскинулось ухоженное пространство с клумбами, деревьями, новомодной детской площадкой, заполненной галдящими детьми.
Ель усмехнулся:
- Самому нравится. Люблю свой город, родной двор.
Снайпер не ответил, только сжал кулаки, да на скулах желваки заиграли.
- Мой дом! - Ель показал на одну из высоток. Посмотрел на балконы, прищурился, - А с кем это Ленка стоѝт? Пойду, проверю.
- Куда ты собрался? Какая Ленка? - возмутился снайпер, - Топай домой. Мне тебя в новую жизнь устроить надо и, наконец, уйти. Я так устал, сил нет.
- Ну, потерпи ещё. Ты же мужик, пойми меня. Что бы ты сделал, увидев свою девушку с каким-то хмырём?
***
Они стояли в гостиной, приходя в себя от болезненного прохода сквозь стену. Снайпер показал как это делать, когда Ель попытался нажать на кнопку дверного звонка.
С балкона, смеясь, вернулась пухлогубая Ленка, следом за нею зашёл загорелый хмырь в одних трусах, шлёпнул девушку по голой попе, выглядывающей из-под задравшейся полы короткого халатика.
Хмырь согласно кивнул, сыто откинулся, достал завалившийся за диван ноутбук.
***
Известный блогер как обычно обличал, показывая картинки с пруфами. Хмырь внимал, поддакивал, возмущался. Написал комментарий: "Спасибо за годный контент, за правду. Целиком согласен".
Ленка, скучая, рассматривала лак на своих ногтях. Надув губы, закапризничала:
- Зайчик, давай съездим куда-нибудь. Задолбало дома сидеть, да и новое платье выгулять надо.
- А давай, - ответил хмырь, натягивая узкие джинсы, - прошвырнёмся по клу̀бам.
Ель буравил взглядом Ленкин затылок в лифте, с ненавистью смотрел, как парочка усаживается в хмырёвский Audi. Когда автомобиль отъехал, процедил сквозь зубы:
- Я на этой дуре жениться хотел.
Глава 5
Ошарашенный Ель, не слыша и не видя, что происходит вокруг, брёл к своему подъезду. Снайпер шёл следом. Остановился, прислушался к разговору бабушек, сидящих с вязанием на лавочке.
- Я за неделю пять пар носков навязала, - объявила одна из них, ловко орудуя спицами.
- А я такую чу̀дную пряжу раздобыла: не колется, мягкая и очень тёплая. Из неё выйдут отличные балаклавы и шапочки под каски, - поддержала разговор другая.
Третья, поправляя клубки в корзинке на коленях, поделилась грустным:
- Для соседского сынка целый комплект к зиме приготовила, а он, видишь, не пригодился.
Товарки печально закивали головами.
***
Как мучительно проходить сквозь стены! Будто кошки когтями дерут.
Вид родного жилья заглушил боль, смягчил оплеуху предательства.
- Похоже, никого нет, - прислушавшись, предположил снайпер, - наверное, твоя мать на работе.
- Она недавно на пенсию вышла. Скорее всего, хлопочет где-то по своим волонтёрским делам. С беженцами работает. Жильё им находит, работу, детей в садики и школы устраивает.
Прошли в уютную светлую гостиную.
- Дома, я дома! - раскинул руки Ель. - Хорошо-то как!
- Иди сюда, - позвал снайпер, остановившийся у портрета в траурной раме.
Ель подошёл и окаменел - на него смотрело... его открытое, улыбающееся лицо.
- Это не сон, - подтвердил снайпер, - все взаправду. Пойми уже и прими. Есть один путь: для тебя - вселиться в новое тело; для меня - наконец-то уйти. И перестань вести себя как дурак.
Ель метнулся к отрывному календарю, завопил:
- Это сколько? Два, целых два месяца прошло? - трясущейся рукой показал на число. - Пока мы пёрлись по тоннелю, здесь прошло шестьдесят дней... меня уже похоронили и даже сороковины справили.
Щёлкнул замок. Постаревшая мама в чёрном платке вкатила чемодан на колёсах, устало вздохнула. Следом, переваливаясь уточкой, зашла сестра с огромным животом. У снайпера загорелись глаза. Вот оно!
Ель возмутился:
- А почему я не знал? Скрывали от меня!
- Не сообщали, чтобы не сглазить. Наверное, никому не говорили, пока живот не стал виден, - объяснил опытный в семейной жизни снайпер.
Женщины разобрали вещи из чемодана. Мама разложила, развесила в шкафу одежду сестры.
- Хорошо, что ты, пока зятёк в командировке, согласилась пожить у меня, - мама погладила сестру по плечу. - С малышом первое время помогу, под присмотром будете.
Сестра помассировала поясницу:
- Мам, я прилягу, живот тянет.
Ель заглядывал в мамино лицо, старался коснуться плеча. Повторял, как заведённый: "Мам, я здесь". Иногда она замирала, вслушивалась, хмурила брови. Встряхивала головой, будто отгоняя наваждение, продолжала суетиться по дому.
***
В прихожей стало шумно, там толпились, переругивались какие-то люди. Почему мама и сестра не приглашают гостей пройти? Один из пришедших воскликнул:
- Смотрите, здесь ещё двое!
Ель понял, что гости видят его и снайпера, а это значит...
- Твои конкуренты, - подтвердил догадку снайпер, - сейчас я их отважу.
Он поднял руку и приказал:
- Вон, все вон из этого дома, здесь только один имеет право на тело. По закону крови.
Страшные гости спорили, возмущались. Вдруг кто-то из них прикрикнул, чтобы замолчали, и твёрдым голосом произнёс:
- Это Отживший, нужно делать, как он сказал. Есть правила, которые нельзя нарушать.
Вопя и причитая, толпа мертвецов покинула квартиру Еля. Остался лишь один старичок в старомодном помятом костюме.
Сжав сухонькие кулачки, он нагло заявил, что никуда не уйдёт и ещё поборется.
***
В роддом поехали на такси. Мама сидела с сестрой на заднем сидении, снайпер и Ель умостились рядом с водителем. Наглый старичок, хихикая дробным смехом, забрался в багажник, когда туда ставили "сумку ро̀женицы".
По больничным коридорам сновали толпы̀ ищущих новые тела̀. Заходили в палаты, жадно разглядывали пациенток, толкались, дрались. Только теперь Ель понял, как ему повезло с сопровождающим Отжившим. В комнате сестры не было никого из конкурентов, кроме старичка. Снайпер время от времени выходил в коридор, чтобы отогнать самых напористых мертвецов, так и норовящих пролезть сквозь дверь и стены. На старичка махнул рукой - пусть остаётся, всё равно ничего не получит.
Старичок крутился вокруг Ѐля, канючил, давя на совесть:
- Внучек, уступи дедушке тельце, ну что тебе стоит. Пожалей дедушку, внучек! Я вижу, что ты добрый мальчик. Знаешь, как много лет я скитаюсь и всё никак не могу поймать новую жизнь? Меня все обижают.
Ель уважал старших и в какой-то момент задумался, а может, уступить старику, жалко его. Снайпер быстро пресёк упадническое настроение, показав Елю кулак, а старику средний палец.
Когда всё началось, Ель замер. Чудовищное зрелище родов заворожило. Вот уже появился новорожденный. Весь в слизи, со сжатыми кулачками. Нужно было успеть запрыгнуть в его тело до первого крика, но Ель просто стоял и тупо наблюдал, как старик, трясясь от нетерпения, подбирается к ребёнку на руках акушерки.
- Ель не тормози, прыгай! - закричал, надрывая связки, снайпер и грязно выругался, упомянув всю родню подопечного.
Мат взбодрил, как пощёчина. Ель зажмурился и, оттолкнув старика, прыгнул. Будто в тёплый кисель окунулся. Бульк... бульк.
Он медленно приподнял веки, увидел тревожные глаза акушерки и исчезающее за её спиной лицо снайпера.
- Прощай, друг! - крикнул Ель.
- Ну, слава богу, закричал. А голосистый какой! Держите, мамочка, своего сыночка, - облегчённо выдохнула акушерка.
Еля передали на руки маме-сестре. Бабушка-мама стояла рядом, любяще смотрела на внука.
- Имя уже придумали?
- Да, Елисей, в честь погибшего брата, - мама-сестра поцеловала Ѐля в лоб.
***
Шла вторая неделя. С каждым днём сознание всё больше и больше съёживалось. Ель с трудом вспоминал прежнюю жизнь. Ластик времени стирал личность, освобождая место для приятных эмоций от еды, купания, укачивания.
- Ш-ш-ш, не будем мешать маме, пусть спит. Бабушка детоньку на ручках укачает, и он уснёт. Да?
- Ма-ама, я люблю тебя, - попытался выговорить Ель.
- Ну, что такое, почему ты хнычешь? Что тебя беспокоит?
Телефон, переведённый на вибрацию, зажужжал, затрясся. Кто звонит в три часа ночи? Номер странный - одни нули.
- Алло?.. Елисей? Сынок, это... как это? Что? Алло... сынок!
Мама остолбенело смотрела на затухающий экран телефона.
- Ма-ам, это был я-ааа, ма-ама! Я всегда... буду... рья-а-адом... ма-ама! - звуки липли к нёбу, не хотели складываться в слова. Ель от досады заплакал.
- Ну, почему ты плачешь? Сухой, сытый, животик мягкий, - она одной рукой держала внука, другой, непослушной, трясущейся, искала во "входящих" номер с нулями. Мистика - ничего нет!