| |
Ч I
Как бы ни было это тяжело, он не мог не вспоминать о своем детстве и жизни "при дворце" отца. Как это бы тяжело ни было и как бы это странно не звучало теперь - "при дворце". Дворец был всем городом, а город - его домом и мог бы остаться таким и не только в его воспоминаниях. "Эти земли", наверное, навсегда, остались отсюда за два моря.
Шли год за годом и он начал осознавать себя и мир. Вырастали точеные белокаменные башни, такие, что взгляду едва хватало сил обозреть их высоту. Тонкие и изящные, они стрелами, пиками пытались достать и пронзить небосвод и в тоже время они точно подпирали его мощным и слитным усилием. Они притягивали к себе от земли взор и душу, которые без остатка растворялись в бирюзовом сиянии неба его родины. Вне времени и пространства летел то ли в небо, то ли спускаясь с небес, отражаясь там и в водах Сазулоора - теплого южного моря, Белый вечный город, Арсамгваил.
Огромный остров заполняла узорная вязь башен, стен, арок, перекрытий, мостов, порталов и портиков, фонтанов, бивших освежающей водой на всех малых площадях, узлами свивавших узкие улицы в магистрали нервов, связующие город воедино между собой. Во всем этом непонятном мире детям отводилось немного места. Да могут ли маги обременять себя еще материнством и отцовством? Оказалось, что это вполне возможно.
Еще не совсем осознавшие свое предназначение дети не могли подчиняться жесткой взрослой дисциплине и порою были предоставлены сами себе, пока взрослые вершили свои дела.
Что за радость представлялась им залезть на какую-нибудь полузаброшенную башню, соревнуясь в смелости и ловкости! Вымотавшись, сосчитав по пути бесконечное количество ступенек и содрав колени, испачкавшись по уши в каменной священной пыли, из последних сил выбраться, наконец, на обзорную площадку. Встав у парапета, вцепившись безотчетно во все, что может сдержать неминуемое падение, как посметь глянуть на пугающий мир! Нет, нельзя и посметь повернуть голову на север, в сторону океана, откуда дуют страшные ветры искажения, заражающие слабые души. На юг, вцепившись в парапет руками, распахнуть испуганные и восторженные глаза! Весь Арсамгваил, столь малый и великолепный, держал свою стражу на краю океана и земли.
Лишь тонкая ниточка моста связывала остров и землю, недоступную, влекущую и чудовищную. А в мощных, но узких воротах города, сжатых по бокам двумя боевыми башнями, несли неусыпную стражу молчаливые, грозные воины. В вороненых легких кольчугах и броне, казавшейся продолжением их мышц, в облегающих черных длинных плащах стояли они неподвижно, словно статуи.
За далекой южной стеной острова, обрывавшейся в пропасть моря, открывались неведомые земли, вечно-темнозеленым живым ковром переливался под ветром лес. Ветер оттуда изредка доносил его свежий пряный волнующий запах, смешивающийся с бодрящим морским воздухом... Но сколь долго ни стой и не вглядывайся в столь близкую, но недоступную землю, полную загадочной и запретной жизни, а надо спускаться вниз. Как бы не спохватились отец с матерью,
и не послали их искать стражей, хуже этого ничего не могло быть.
Родителей нельзя отрывать от их занятий, да и дух захватывает стоять на головокружительной высоте и двое его друзей, первым немного полноватый и медлительный Визумиил и быстрый Феймнорт следом, пыхча от счастья, уже спешат вниз по лестнице. И только он, Дарек, как они его называли, последним покидает обзорную площадку бросая вдаль долгий прощальный взгляд.
За коротким мгновением детских игр наступает жестокое время обучения. Жизнь в цитадели магов требует полной отдачи сил от каждого живущего в Арсамгваиле существа - единственном в мире оплоте, противостоящем Муорперат, ветру искажения, спасающем от него земли людей за ними.
Всего спустя год совместного обучения их наставники уже точно знали склонности и способности каждого ученика и все они были разделены примерно на три основные группы и друзья виделись только на общих занятиях, да в короткие промежутки вечернего отдыха.
Смысла этого разделения они еще не понимали, но предупрежденные заранее, малыши возражать даже не пытались, поскольку мудрость старших была неоспорима.
Встречались, хотя и изредка, среди детей и бездарности, но очень редко, таких учителя и родители без сожаления отсылали на работы в дальние деревни, их больше никогда не видели.
Но Вардарек догадывался тогда и сразу понял, видя склонность Визумиила к рассуждениям и книжной мудрости и его слабому желанию участвовать в детских драках, держать меч в руках и, наоборот, неугомонный Феймнорт только и стремился туда,
где погорячее, книжная премудрость давалась ему с напряжением.
Вардарек сам же себя не понимал, какие у него способности, он все понимал и все мог освоить, если только едва себя принуждал к какому-нибудь делу.
Как-то раз он совершенно случайно, придя к келье дисципулярия, подслушал его разговор с кем-то из старших, втолковывшему им с восхищением, что в их сыне необычайным образом должны гармонично соединиться искусство воина и дарование мага. Но тогда Вардареку показалось точно, что говорили они о ком-то совсем другом и озадаченный, кто же это мог быть, он, забыв о деле, с которым пришел к наставнику, убежал обратно в классы... После этого он долго присматривался к своим товарищам, но так и не нашел кого-либо, о ком действительно с таким восхищением мог бы говорить строгий дисципулярий.
А город продолжал жить своей жизнью.
У ворот несли неусыпную службу черные стражи. По мосту в урочные дни в город ниточкой тянулись обозные телеги с продовольствием из соседних деревень. Рано утром во внешней части города открывалась лавочная улица, где потомственная гильдия купцов вела свою тихую торговлю, радуясь жизни и умеренным налогам, да надежной защите от всяких напастей под владычеством магов. под тихий и мелодичный перезвон колоколов в утреннем воздухе встававших и, по одному или парами, стекавшихся по узким улочкам к центру, ТавМагаалу, святилищу и главному зданию города, где происходили все основные собрания, тайнодействия и посвящения. Ровно девяносто девять, как напоминание стремящимся к совершенству, ступеней вели к четырем входам по числу сторон света к громадному вызолоченному высокому куполу, но северный вход был всегда закрыт. Четыре самых высоких башни города стояли по углам основания купола, простираясь в небо и на большой высоте перекрещивались между собой арками с выходом на широкую круглую площадку, где уже четыре сотни лет сооружалось нечто...
Жители Арсамгваила, во все время заселения города, могли видеть этих строгих стражей, постоянно присутствующих в нем и неприметно, но определенно участвующих даже в его повседневных делах. Они просто были, и никто никогда не называл настоящего названия имени ордена. В очень давние времена они стали верно служить заселившим город магам. Они, как известно, несли постоянную охрану в воротах города, со стен и башен озирали его окрестности, хоть и не было совсем никакой опасности от врага, издревле обломавшего все когти и зубы об неприступную твердыню и могущество его защитников и магов.
Они наблюдали и заботились о безопасности подрастающего поколения.
С определенного возраста, когда отроку или отроковице позволялось взять в руки меч, стражи становились полновластными учителями наравне с остальными дисципуляриями. И хотя обучение мечевому бою было страшным и жестоким обучением, строилось оно на разумной основе. Редкостными были случаи, когда кто-либо из учеников или учениц, которым не оказывалось в этом различия по полу, оказывался духовно сломлен.
Все прошедшие эту школу становились истинными воинами. Из тех же отроков, что были практически лишены духовного дара, к которым и относился к примеру Феймнорт, друг Дарека, и пополнялся с некоторых пор таинственный Орден стражей.
Жители города определенно помнили и те моменты, когда время от времени, от ворот города по мосту уходила пара, иногда тройка, другая пеших воинов в черных доспехах, скрытых черными плащами, и исчезала надолго в неизвестном направлении.
Через какое-то время, чаще всего все они, возвращались в Арсамгваил, принося с собой небольшие ковчежцы, о наличии которых и содержании знали лишь те, кому положено было об этом знать. А иногда, спустя еще какое-то время по возвращению их, неизвестными путями в город приходили слухи о там и сям канувших в небытие поднявших голову тираниях и павших царствах.
Кто-то мог бы и связать их отсутствие с далекими событиями в далеких странах, но история их не знает, те же кто знал истину, знал почему и зачем это происходило. Да какому сумасшедшему может придти в голову, что пара воинов может сокрушить целое царство? - это, по всей видимости, было лишь совпадением.
После всеобщего утреннего собрания и напутствия архмага и властителя города, стар и млад расходились по своим делам. Дисципулярии разводили обучаемых и испытуемых по штудиям, а взрослые маги - по кельям и лабораториям, где каждый старался в меру своих способностей. Целители и алхимики разных школ, маги стихий и погодники, специалисты по древностям и вновь найденным артефактам и, особенно, по искажению, напряженно работали над противостоянием беде, приходящей с севера.
Многие поколения, а точнее четыреста лет, назад в Арсамгваиле было положено начало созданию мощного магического рефрактора, нацеленного на противодействие Муорперат. Создавался он из рассеянных по всему миру древних артефактов и кристаллов, что крепились на верхней площадке ТавМагаала, собираясь там год от года в единую структуру. День, когда он должен был заработать на полную мощность был уже не за горами, от того во всем городе почти во все дни давно стояла торжественная и благоговейная тишина. Астрологи и прорицатели скромно предсказывали даже день и год, когда это произойдет, если все приложат к общему делу все силы своей души. Почти во все дни с лиц людей не сходило спокойное и уверенное выражение внутренней радости. Почти во все дни, ибо были тяжкие дни, когда каждый в городе чувствовал гнетущее действие задувающего Муорперат. Тогда все без исключения жители подпадали под незаметно приходящее и вселяющееся чувство уныния, тоски, ослабления воли, гнетущих душу мыслей о бессмысленности существования и того нескончаемого дела, за которое их предки и все они взялись однажды. Труды казались бесполезными, жертвы напрасными, а ближние - пораженными проказой искажения.
Одно дело, что пришествие Муорперат всегда предсказывалось с точностью до часа, и к противодействию были разработаны и издревле применялись надлежащие мероприятия, совсем другое - было выдержать приход этого часа и дожить "неискаженным" до его окончания.
Каждому сознательному существу в эти дни предписывалось обращать свой мысленный взор к внутреннему оку, переносясь внутрь себя, заглушить все привносимые мысли и там обрести некоего Единого, раствориться, слиться с ним в золотистом сиянии. Тогда вся злоба и искажение рваной паутиной спадут и улетят прочь, представившись просто серым ничем, налетом пустоты на живой плоти мироздания. Младенцев же и малых, не понимающих детей, относили заранее в ТавМагаал, где те сохранялись святостью этого места под защитой сильных оберегов, отклоняющих и рассеивающих злое действие.
Муорперат задувал с севера, это был ничем не примечательный, не опасный, - и даже чем-то приятный, слабый и прохладный ветерок, - иначе от него можно было бы просто спрятаться в любом каменном здании. Опасность Муорперат была вовсе не в нем самом, а в накладывающейся на него и проницающей его сущности, или лучше сказать, не-сущности, о природе которой не пытался и пытаться судить ни один маг.
Так это было в городе, где действие искажения было сильно ослаблено, каково же это было в людских землях на юг от острова, всегда принимавшего первый удар с севера? Имелись сведения, что были громадные области, еще дальше на юг и на запад и восток лежали они, несчастные, навечно проклятые "земли искажения", заселенные людьми и нелюдью, цивилизованными и варварами, дикими и оседлыми, всегда жившими под властью Муорперат, но никогда и слыхом не слышавшими ни о чем подобном.
Сказавший им о том, что они живут в "искажении" или, не дай Всевышний, поистине "искажены", в лучшем случае получил бы в ответ дикий смех и был бы послан туда, куда орки хоббитов не гоняли. Люди там ничем не отличались от людей и жили нормальной человеческой жизнью. Рожали детей, строили города, растили урожаи, но...
Муорперат был опасен для того, кто от него защищался, для неискаженного, для того человека или народа, что всегда соблюдал себя от этой скверны. К воротам города запросто могли в эти дни привезти человека, иногда нескольких, пострадавших от этой напасти. Такой человек представлялся безумным, один мог биться в истерике, другой впадал в полный отчаяния и тоски ступор, третий в буйство. Но не это было страшно. Таких людей маги-целители приводили в норму через считанные дни. Такое острое восприятие как раз свидетельствовало о том, что души этих людей противостояли Муорперат. Намного хуже было, когда человек сразу "перерождался", минуя стадию помешательства. Таковые просто переставали быть собой, души их перерождались, становясь проводниками чужой затаившейся враждебной воли.
Таковы были многие земли на юг, во главе с Арсамгваилом, всегда первым принимавшим и сильно ослаблявшим первый удар.
Впрочем, некоторые долгожители - старцы еще помнили иные времена, когда сам Арсамгваил заселялся и осваивался смертными трудами клавшими свои животы людей, чтобы очистить святой город от неименуемой скверны, заселившей его...
Прошел год и еще один, незаметно наступило известное и с томительной страстью ожидаемое время для юного Вардарека и его одногодок для обучения "мечевому искусству", а проще сказать, для начала, всего лишь "палочному бою". Ибо кто доверит в руки восьми-девятилетнему юнцу боевой, даже одноручный, меч? Он и поднять то его не сумеет, а сумеет, так покалечит себя и других. Однажды ранним утром, еще вздрагивающих от утренней прохлады, мальчишек и, отдельно, девчонок, собрали на закрытой площади "Арены Флайрий".
На арену мечников-стражей, где те преподавали навыки другим или совершенствовали свое искусство, хотя светило уже, несомненно взошло, еще не упал ни один солнечный луч из-за высокой стены. Трое Флайриев подойдя, отобрали свои десятки и развели их в разные стороны арены. Четвертый Флайрий, а то была женщина, забрала четвертый отряд отроковиц. Как ни странно, но и радостно, почему-то, Дарек, Феймнорт и Визумиил оказались в одном флайрии. Они с возбуждением оглядывались, ища глазами друг друга.
Но скоро радостное возбуждение сменилось буднями, насыщенными кислой болью в натруженных мышцах, болью полученных от соперников, - не друзей, - ударов, душевной болью от тщательно подготовленной, но неудавшейся атаки...
Очень скоро тела и лица подростков украсились синяками и кровоподтеками. Небольшими, хоть и тщательно залеченными магией и снадобьями, шрамами украсились даже некоторые девичьи нежные лица, которые похоже, ничуть их не стыдились. Особенно, если были получены в запоминающемся красивом поединке.
Уставших детей дальше ждал отдых и обед, а потом долгие занятия в штудиях. Но после боевого поля спокойные занятия в штудиях и постижение тайн мира казались многим вожделенным блаженством.
Однажды утром Дарек проснулся с редким для него ощущением, чего-то особенного и значительного, хотя, по всей видимости, ничего такого не планировалось учителями на сегодня. Он с трудом встал, ощупывая точно налитые свинцом мышцы после позавчерашних занятий на поле. А ведь он еще вчера вечером, с трудом преодолев себя, разучивал во дворике новые движения и отрабатывал старые. Тем не менее, он довольно легко преодолел утреннюю скованность и намазав особенно уставшие мышцы специальным снадобьем, растер их энергичным массажем. Боль не ушла, но стало чуточку легче и он знал, что спустя некоторое время все будет в норме...до следующего раза(бывало и хуже, когда мышцы совсем отказывались сгибаться). Отец уже собрался уходить и смотрел на него отстраненным загадочным взглядом.
- Доброе утро! - сказал Дарек.
- Доброе.- усмехнулся отец, - поспеши, а то опоздаешь. - удачи и ни в чем не сомневайся! - и он, запахнув мантию и перехватив поудобнее посох, стал спускаться по лестнице. Вардарек последовал совету отца и вскоре был на поле, стоя в ряду своей флайрии.
И тем не менее, сегодня был день поединков.
Флайрий вызывал пару за парой и все четыре десятка с небольшим пар глаз следили за захватывающим зрелищем. Следили с напряжением, потому что биться придется всем, вопрос только, с кем повезет. На этот счет у Флайриев было всегда свое неожиданное мнение, предугадать которое никому не представлялось возможным.
- Дарек и Фейм! на поле! - выкрикнул их десятник. Вот оно что! интересно, почему их поставили в одну пару? Фейм, выше на полголовы, чуть крупнее, и чаще сильнее его, был опасным и неравным соперником. Палочные "забавы" уже почти остались в прошлом, а магией пользоваться на арене Флайрий полностью запрещалось. Их уже обучали биться на простых и легких мечах и даже понемногу пользоваться щитом. На этот счет у стражей было совершенно четкое мудрое правило: будущих воинов учили надеяться на собственную ловкость, гибкость и быстроту ума, а не на кусок дерева в левой руке, который в неумелых руках служил скорее не защите, а гибели.
"Кто надеется на щит, а не на себя - тот гибнет"- просто говорили они. Здесь было заложено сложное психологическое правило, которое многие ученики не понимали и потому раз за разом были вынуждены с голыми руками кувыркаться по арене, уворачиваясь от палки или меча товарищей или учителя. Если опять забывали, что щит в их руках не спасает сам по себе, да и держит не всякий удар. Фейм и Дарек вышли на середину арены с пустыми руками. Кроме того, Наставник выбирал им и оружие, которым они будут биться.
По правилам, нужно было быть ко всему готовым. Но можно ли подготовиться ко всему? А например, к тому, что Феймнорт принял от молчаливого Флайрия протянутый рукоятью вперед почти настоящий боевой меч. Вардареку же следом из груды оружия достается только небольшой легкий деревянный щит, хоть и укрепленный полосами и кругляшами из железа?! и... и все... Думать и ждать чего-то больше нечего и некогда. Никакой команды к поединку не будет, он фактически начался. Конец его определит Флайрий, что также верно, как и непредсказуемо.
Руку просунуть в лямки и что... стараться продержаться подольше, что-ли... подольше, это сколько. Уворачиваться от бешеных атак Фейма сколько. и сколько ударов выдержит щит. А тот уже крутнул пару раз меч и не раздумывая, как всегда, пошел в атаку. Хватит думать, обозлился на себя Дарек, отскакивая в сторону от пробного удара и замечая выражение лица Фейма. Тот едва заметно ощерился выбитым передним зубом, смотря в его сторону, будто давая понять, что "знал, куда отпрыгнет Дарек, но теперь пощады не жди". И точно, серия идет за серией, но последний удар Дарек неожиданно ретиво отбивает в сторону, пока меч не обрел губительной скорости, да и отпрыгнуть он уже не успевал. "Дзинь" - раздраженно дребезжит меч, отбрасывая руку Фейма, на лице которого на долю секунды промелькнуло и скрылось недоумение. Хотя их и учили не показывать врагу своих чувств, это не всегда удавалось.
Однако Фейм ни на секунду не потерял контроля над ситуацией, он по прежнему наступает и сверкает его железное жало. Дарек, как учили, экономит силы. Нужно всего лишь предугадывать направление удара противника, а опытные воины отклоняются не более чем на сантиметр, не тратя лишней энергии, и уже готовят свою атаку. Но то опытные матерые солдаты, а он? - хорошо, что оказался подальше. Силы все равно убывают... да сколько же можно? Еще немного и Феймнорт вымотает его и ему останется только поднять руки, подставить шею под меч и сдаться? С каждым мощным ударом тот все больше открывается, будто нарочно или это ловушка? надеется одним хорошим ударом расколотить ему щит? все равно; неожиданно подобравшись, Дарек нырнул под замах меча и поставив подножку, уронил Фейма. Тот, не ожидав совсем такого, грохнулся спиной наземь и потерял меч, а следом, отбросив щит, бешеным тигром навалился Дарек и вцепился ему в горло руками. Что тут произошло: повсюду раздались изумленные вопли, взвизги пораженных девчонок, но на все это никто из дерущихся не обратил внимания, едва ли секунда прошла, как мощный Фейм просто отбросил Дарека в сторону. Еще пара секунд и оба были снова на ногах, а Фейм уже вновь держал в подрагивающих руках меч. Он опять ощерился, но на этот раз он улыбался недобро и немного испуганно. Он будто боролся с желанием снова двинуться в атаку.
"Будь у меня хоть кусок железа..." хотел оправдать себя Дарек.
- Будь у Дарека хотя бы засапожный нож, ты был бы мертв. - словно продолжил Флайрий его мысль,- Поединок закончен! - отрезал он.
На удивление, Феймнорт быстро справился с собой и уже спокойно улыбался. Они подошли друг к другу, и Дарек получил одобрительный дружеский удар в плечо.
- Ну, ты, глыба! - проворчал Дарек,- чуть не зарезал меня.- и двинул шутливо в ответ ему под ребра.
- Идите в строй и отдыхайте, устроили здесь! - рыкнул их наставник. И только они вернулись в свою довольно свободно стоящую группу, как Флайрий выкликнул новую пару.
Это были Визумиил и... удивлению всех не было названия.
- Гелена и Визумиил! на поле... - выкликнул он стандартный вызов.
Дарек быстро скосился на вольно стоящего в соседнем ряду округлого Визума, их взгляды едва соприкоснулись, но он понял, что Виз совершенно спокоен в отличие от всех остальных, будто дело касалось совсем не его. Его взгляд будто созерцал нечто недоступное вдали, однако руки немного выдавали волнение тела, они то сжимались в кулаки, то медленно разжимались.
Из ряда далеко справа отделилась безоружная девичья фигурка и двинулась к середине. Вышел из ряда и Визумиил.
Дарек и вероятно многие, тотчас вспомнили какую-то врожденую неприязнь к оружию Виза. Полагаясь более на знания, книги и магию, он все же считался палочником не самым худшим и, тем более, что хотели сказать этим Флайрии, поставив друг против друга эту странную пару? Наставники все время старались обратить неприязнь Визумиила в его силу и кое-что им удавалось. Когда тот преодолевал отвращение к оружию, у него получалось совсем неплохо. Только что будет сейчас? немного полноватый и рыхлый Визум рассеянно выбрел на середину, будто и не на боевую арену. Взгляд его блуждал где-то не здесь.
Напротив него уже стояла Гелена, стройная, ничего лишнего, девушка. Будто выточенное из мрамора смуглое стройное тело ее облегала простая кожаная куртка со штанами.
Гелена, одна из тройки лучших девушек-поединщиц, замерла, но все казавшееся другим ее обманчивое спокойствие исчезало при взгляде на ее лицо.
Обычно столь прекрасные большие светло-серые глаза теперь превратились в узкие щелочки - крепостные бойницы, напряженно наблюдавшие за врагом, Визумом... похоже она считает его смертельно опасным противником? Брови сдвинуты, смеющиеся или улыбающиеся жизнерадостно губы поджаты слишком многообещающе. Ничего комичного, лицо это могло вызвать лишь благоговейный страх, не меньше, но оно и сейчас оставалось на диво прекрасным.
Припомнившим одно обстоятельство показалось бы странным, что улыбчивая Гелена бывало раньше, чуть чаще, чем на других, останавливала свой взгляд, становившийся очень глубоким, на Визумииле.
Визум же спокойно стоял, смотря, будто через некую призму, сквозь нее и казалось, что она - всего лишь скромный неофит, что подошел к благодушному архмагу за благословением...
Не замедлив, Флайрий протянул поединщикам два совершенно одинаковых гладких шеста и они приняли их с обычным поклоном...
Вздыбленная ногами поединщиков пыль висела над каменным полом арены, уже довольно нагретым солнцем, стоящем высоко в чистом небе. Кое-где темнели пятна крови из разбитых носов и царапин, но на все это никто не обращал внимания. Пострадавшим давно уже оказали помощь дежурные целители, и сами они, забыв обо всем, все же стояли и, через боль и усталость, тихо обменивались мнениями и перешучивались, в предвкушении нового поединка. Все их закончившие могли идти, но почти все предпочли остаться. Вардарек решил посмотреть поединок Визума и Гелены, и лишь потом уйти.
Визум, будто зная, что сейчас будет, медленно отступил на пару шагов назад, к краю круга, вытоптанного в камне десятилетиями учебных боев. И точно, "стук" - Гелена атаковала так, будто перед ней был настоящий враг,"тук"- а Визум начал отбиваться заученными, неохотно, точно неуверенными движениями, потихоньку отступая назад и влево, чтобы не выйти за круг. Дарек сильно переживал за друга, ну он же может гораздо лучше! Гелена вдруг продемонстрировала пару неожиданных элементов, которые Визум отбил лишь благодаря своей отменной реакции, несколько возмещавшей ему его полноту. Но как бы ни хороша была Гелена на палках, все же у всех них сказывался недостаток опыта и чрезмерная горячность, стремление достичь победы побыстрей, на мгновение она открылась, и Визум, чтобы не быть сметенным с арены, был вынужден контратаковать. Но и это видно было противно его миролюбию, он как бы дал Гелене время прикрыться. Точно вкладывая в этот удар нечто особое, обеими руками сверху сделал совершенный замах. Вардарек в этот момент будто уловил какое-то слабое колебание силы. Палка рухнула сверху на блок Гелены, раздался громкий треск и обе палки оказались переломлены! Не может быть! Зрители заволновались и зароптали, чтобы обе палки одновременно, этого просто не могло быть!? Гелена, не удержавшись на ногах от удара, потеряла равновесие и отлетела назад, но в отличие от Феймнорта в предыдущем поединке, потерявшем при падении меч, все же держа по-прежнему в каждом кулаке по зажатому обломку ее оружия. Только далось ей это ценой разбитых в кровь нежных пальцев. Что сделал Визум? Неужели он применил магию, запрещенную на арене. Любой Флайрий способен почувствовать это и вправе применить наказание. Благородный Визум шагнул вперед, протягивая руку, чтобы помочь девушке подняться. (*И с чего он это решил? Такого нет в правилах поединка!) Гелена же, зашипев, то ли от боли, то ли от обиды, резким движением, огрела обломком оружия Визума по щеке скользнувшим по плечу ударом. Удар снизу вышел не очень сильный, но хлесткий и неприятный. Теперь она смотрела на Визума расширенными от гнева и боли глазами.
- Стоп! - раздался ледяной повелительный голос стража - разойдитесь. Пусть Гелене окажут помощь, - распорядился он. К ней подошли целитель и его помощник и они увели девушку, чтобы перевязать ей руки. - как только твоя соперница будет готова,- повернулся он к Визуму...- поединок НЕ закончен! - объявил он всем.
Через некоторое время, осторожно пробуя на ходу подвижность перебинтованных кистей, девушка вернулась к Флайрию, где стоял и Виз. Щека его горела, но помощь ему пока не требовалась.
- Я вижу, ты в порядке? - обратился, более риторически, страж к Гелене. Ее молчание могло означать только "да".
- Чтож, попробуйте сломать теперь вот это,- просто сказал он, и они приняли от него пару посохов, обвитых железными полосами.
Только теперь Дарек увидел, что Визум, похоже, решил отложить свое спокойствие на лучший предмет, вроде книжной премудрости. Он подобрался, движения его стали точными и сосредоточенными, только чуть раздулись его широкие ноздри, чуть сощурились глаза, едва сжались скулы, но стало понятно, что Виз будет теперь драться по-настоящему. И что тому было виной, опасное оружие в его и в чужих руках, удар по щеке, или все вместе, и еще что-нибудь, определить было нельзя.
Только вскоре поединок стал неинтересен для большинства смотрящих. Визум дрался гораздо лучше, но всеже заученными движениями. У Гелены пыл тоже поостыл, ведь биться поврежденными и перебинтованными руками, это всякому понятно... Казалось, что сошлись равные по силам, но они ничего не могут сделать друг другу. Тяжелые посохи быстро утомляли, и Флайрий остановил поединок.
Утомленный донельзя, хмурый и непозволительно смущаемый своими мыслями, Дарек направился домой, отдохнуть и привести себя в порядок. Он хотел дождаться Визума, но тот что-то замешкался. Или его оставили?
Перед его внутренним взором успело мелькнуть и угаснуть два разных лица - Гелена, как он ее всегда знал, и она перед началом поединка. - "Странная девушка" - сам себе сказал он. Визум, совершающий неположенные поступки. Дикое лицо Фейма, ставшее маской смерти, Фейма, изо всех сил стремящегося выиграть поединок. Друзья и ровесники представились в каком-то необычном свете. Видно, все они слишком быстро взрослеют, даже нет времени как следует обдумать происходящее.
Один одинешенек он вернулся в дом. Пожилой слуга, из вышедших в отставку стражей, приветствовал его за воротами и поспешил помочь запыленному и помятому. Дарек прошел в тенистый внутренний дворик, посреди которого в каменной чаше бил фонтан, наполнявший чистой водой небольшой самоочищающийся бассейн из мрамора, где всегда было приятно освежиться. Но сейчас это было просто необходимо, чтобы очистить тело от засохшей пыли, пота и корочек засохшей крови на ссадинах. Слуга должен был скоро вернуться с обычными для таких случаев снадобьями, полотенцем и чистыми одеждами. Дарек и сам предпочел бы справиться с этим, если б не подкашивались так предательски ноги и хватило сил на обычные препирательства с почтенным Верадилом. Сейчас, как бы это ни прискорбно было, приходилось молча во всем положиться на помощь умелого и опытного слуги. Верадил вернулся не раньше и не позже того, как он сумел належаться в воде, отмыться и выбраться из бассейна. В общем-то, было приятно предать себя заботам слуги и почувствовать себя ребенком, нуждающимся в опеке, хотя Дарек и не хотел признаться уже себе в этом. Тем более, что массаж и ароматные целебные снадобья быстро восстановят силы.
Сразу за последовавшим обедом, за которым он и бывший страж обсудили ?)перипетии поединков, Дарек поднялся по лестнице в главный зал их покоев. Здесь, в этом хранилище мудрости, преданий и реликвий их рода, почти всегда царил легкий полумрак. Лишь в юго-восточное окошко падал почти отвесный белый сноп света, освещавший стол, за которым обыкновенно он и отец читали книги. Дарек все-таки чаще предпочитал брать книги к себе. Три стены вдоль окна были до высокого потолка заняты стеллажами со старинными книгами. Но не это привлекало его внимание. Взгляд его лишь скользнул по привычным ему с детства вещам и устремился к противоположной стене. Не рассуждая, прошел он к ней и, взобравшись на табурет, прислушался. Нет, сейчас сюда никто не войдет... Не потому, чтобы он боялся чего-то, просто сейчас нужно было остаться одному.
Перед самыми глазами на стене горизонтально висел фамильный меч в широких ножнах. Вардарек даже не рассуждал о том, что с детства стало почти ритуалом, приходить одному, взбираться на табуретку и пристально разглядывать золотистый затейливый узор на ножнах, похожий скорее на таинственные и грозные письмена. Поглаживать шероховатость узора и драгоценных гемов, будто стараясь, если не прочесть, то почувствовать смысл кончиками пальцев. Только сейчас он немного удивился, как без особых усилий ему удалось снять боевой меч в ножнах со стены.
Флайр в ножнах с кожаными ремнями, удобными как для ношения меча на поясе, так и за спиной, лежал на его руках и точно просился наружу. Медленно и осторожно Дарек вынул оружие на свет. Совершенно белый металл безо всяких узоров ослепительно засверкал в полусумраке, заставляя его душу затрепетать в привычном благоговейном ужасе. Рукоять меча точно прилипла к рукам, неширокое симметричное лезвие, чуть более широкое у основания, незаметно суживалось к острию, рассекая пространство. Дарек много раз видел, как отец упражнялся с мечом во дворе.
"Чтобы не терять формы,- вот дед," говорил он, "был мастером". Но дед давно ушел в уединение, жил отшельником, ища ответы на какие-то свои вопросы.
Лезвие флайра не рассекало со свистом, а проносилось в воздухе со странным гулом и следом за ним дрожал воздух, струясь, точно нагретый в жаркий день над камнями. А от непрерывного вращения меча вокруг, очертания воина дрожали, волновались и сильно искажались. Тот казался то дальше, то ближе, что служило, конечно, не для того, чтобы удивлять праздного зрителя...
Несколько раз, а точнее только дважды, ему удавалось крутануть меч с достаточной силой, чтобы заставить его лишь слабо загудеть, благо пространства в зале хватало. Но сегодня ему точно такое не под силу, понимал Дарек. Сейчас он мог лишь с трудом держать его на весу, приводя флайр в начальное положение атаки. Со вздохом Дарек вложил меч обратно в ножны и вернул на место на стене. Надо было отдохнуть и поспать хорошенько пару часов, что оставались перед занятием в классах. Взгляд его еще задержался на пару секунд на книге, что возлежала на видном месте посреди круглого наклонного пюпитра, отведенного только для этой книги. И Переплет ее и крышки были украшены притягательным узором, удивительно похожим на тот, что был на ножнах. Но даже отец, который отлично владел флайром, бессилен был прочесть из нее хотя бы слово. Древняя книга, ровесница меча, найденная в подвалах Арсамгваила времен его освоения, была написана на давно забытом языке.
Еще совсем недавно, Дарек не раз перелистывал книгу и по детски надеялся, что то, что не удается взрослым, получится у него. От долгого всматривания в начертания незнакомых букв, казавшихся живыми существами, рябило в глазах, но порой он начинал думать, что видит нечто давно знакомое, скорее забытое, слова складывались в эхо чьей-то торопливой речи. Изо всех сил напрягая слух и зрение можно было уже вот-вот выхватить из этой речи смысл отдельного слова, но через мгновение обман исчезал и воцарялась полная тишина. Перед ним лежала просто книга. Отец однажды признался, что испытывал нечто подобное. Более того, можно было предположить, что дед, унесший с собой копию книги, сумел продвинуться и дальше в ее изучении. Тревожить деда в чертогах уединения было запрещено, если только он сам не призовет к себе. Как жаль, что скоро надеяться на это не приходилось. Дарек давно перестал верить в такое чудо. Единственное, что он помнил о деде, это его светлый взгляд, точно обозревающий глубины прошлого и дали будущего, в тоже время вбирающий в себя все окружающее, в том числе его, внука. И эти глаза при воспоминании о них оживали, продолжая притягивать и звать к себе.
На следующее утро, безоблачное и теплое утро дня отдохновения, Визум и Дарек встретились на каменистом пляже. Это место было удобно для купания, с удобным выходом на берег, но из-за своей удаленности игнорировалось всеми, потому то и было облюбовано друзьями для отдыха и развлечения. Здесь можно было вдосталь понырять, поохотиться с острогой за рыбой, достать со дна необычный коралл, погреть на горячих камнях измученное обучением тело и уставшие мышцы. Дарек пришел первым, раздевшись, расстелил свой походный плащ и растянулся на теплых камнях. Через несколько минут появился Визум, с котомкой, из которой выпирало нечто прямоугольное, определенно книга. Сбросив с себя свою мантию, он устроился на ней в паре шагов от Дарека, что отметил про себя его серьезное и спокойное лицо, но можно было угадать какой-то след переживания, что залег где-то глубоко в его глазах. Должен был подойти и Фейм.
- Приветствую, маг Визумиил ...сын Ахталаана. - прибавил он в виде шутки немного нерешительно. Визум, явно не поняв, что тот имел в виду, наморщив лоб, посмотрел на Дарека, но просто поприветствовал в ответ.
- Привет.
Возможно, что Визум не особенно был расположен к разговорам, но и молчать не стал бы в ответ. Поэтому Дарек решил осторожно приступить к расспросам, чтобы узнать, куда он вчера пропал.
- Хорошо, вчера все, вроде, живы остались? - более риторически произнес он. - Я то не стал дожидаться, пока меня там солнечный удар хватит. А ты как?
- Ну...меня попросили до конца остаться. -равнодушно ответил Визум.
- Вот как. Что-нибудь интересное я пропустил?
- Ну а как же? - немного саркастически взмахнул рукой Виз, но затем серьезно добавил - каждый поединок по своему интересен.
- Спорить не буду. Но тебя то не для того ведь оставили, верно?
- Угу.
- И что? - не успокаивался Дарек.- Я вижу, ты легко отделался, коли лежишь здесь спокойно и рад за тебя. Но могло быть и хуже, учитывая то, что все видели...
- Ну и что? -вспыхнул Виз, садясь, но тут же успокоившись. - Я б может и рад был, если б что другое... - и опять замолчал.
- Ты хотел таким нелепым образом свести поединок к ничьей, так все подумали. -И чего добился?
- Дополнительных тренировок со Стражем. - засмеялся Визум. Дарек хмыкнул от неожиданности, удивленно глядя на друга. Похоже ему повезло, но тот был не сильно доволен.
- Видишь ли, когда человек сильно хочет чего-то предопределенного избежать, это с ним и происходит. Зачастую в гораздо серьезных размерах. - горестно изрек Визум. Видимо, имел время поразмыслить, решил Дарек. Он смотрел из-под прикрытых век на горизонт, вдоль которого двигались легкие облака, старательно избегая приближаться к Арсамгваилу.
- Не вижу, почему бы это было для тебя плохо. - решил он, убеждая друга - Когда тело и голова отдохнувшие, занятия могут быть в удовольствие.
- Я и не спорю... - смиренно вздохнул тот, но тут же усмехнулся -Жду, не дождусь. Гхм.
- Оно и видно. - съязвил Дарек. - Был бы я стражем, послал бы тебя на кухню котлы чистить, пока дурь не вылетела бы.
- Спасибо. Я был бы тебе очень признателен. - совершенно серьезно сказал Визум и тут же, немного обиженно воскликнул, глядя на изумленного Дарека - но ты ничего не понял!?
- Нет, о чем ты?
- Мне не нравится, когда меня заставляют бить палкой ж-..девушку. В этом...что-то неправильное. Вот. Когда меня поставили с ней в одну пару, мне показалось, что в этом есть какой-то подвох, которого я не понимаю.
- А ты, понимаешь, что любая, любая! с которой бы тебе ни пришлось, и не сомневалась бы ("у них то нет подобных предрассудков") ударить тебя? - вдруг подумал Дарек, "жирная ты туша!" - Ты об этом подумал?
- Н-нет. - признался с неохотой Визум. - хотя мне все равно... -и равнодушно уткнулся лицом в руки скрещенные на коленях.
Вардарек в этот момент пожалел друга. Впрочем, это быстро прошло. В небе так ласково светило и грело солнце, сияли над ними ослепительные бирюзовые небеса и немного волнующаяся вода океана скоро вымыли всякую горечь из мыслей друзей.
Но Фейм, непонятно почему, так и не появился.
Друзья обсудили еще одну новость: вчера на занятиях всем объяснили что их ждет работа на раскопах в подземельях Арсамгваила. Эта новость вызвала необычное среди всех оживление. Ну как же! Ведь по городу расползались порой такие чудные слухи о найденных реликвиях, что были гораздо древнее даже времен (второго) заселения города. Впрочем, об этом знали и этого ожидали, веря и не веря в то, что и их призовут. Каждый лелеял свои мечты. Кто-то мечтал найти такое, что не найдут другие, причем же большинство думало одинаково. Для Дарека в один момент его ожидание слилось с необычным для него самого потаенным желанием. Сначала, он, как и все, ждал нового рода деятельности, своего рода отвлечения от повседневного рутинного копания в книгах и однообразных занятий в душных пыльных классах. Потом как и все - в жарких разговорах о реликвиях, что могут отличить среди других удачливого. Однако все это пронеслось как угар и дым над только что разведенным очагом. Кто-то мог продолжать упиваться этим чадом, только у него быстро начало резать глаза и слух от одноообразной и неоригинальной болтовни. Сначала его самого озадачило такое охлаждение к общим радостям и чаяниям. Словно опустивший руку по привычке в карман, но нашедший там то, чего там никогда не было, он обнаружил, что у него одно и совсем иное желание и мечта. Но как только он обнаружил эту причину, после некоторого размышления, все последнее воодушевление схлынуло. А еще, ни для кого не было секретом, что кропотливая работа в подземельях - вовсе не развлечение, не пеший (ознакомительный) поход в сопровождении флайриев вглубь мирных южных земель. Но это как то тоже всеми игнорировалось, отходило на задний план. Что им, привыкшим к чуть ли не каждодневным жестоким тренировкам, молодым и выносливым? Наставники также незаметно тихонько посмеивались над испытуемыми. Острый взгляд Дарека отметил это, не сразу понявшего в чем причина огонька в глазах наставников, но он тут же отстранил свое удивление - если он и не в силах понять причину их веселья, то нелепо разделить ее со всеми, кто не понял...
То, что под ними, прямо под ногами, под мостовыми города, лежат, свивая спиральные кольца, какие-то тоннели, было известно всем от мало до велика. Но теперь, когда туда нужно было спуститься самому, это осмысливалось совсем по иному. На память приходило все, что было известно из рассказов и книг, но теперь, тем более, наставники вкладывали в учеников, все что знали и, особенно, что необходимо знать ученикам. Ибо даже наставники знали не все. Обо всем можно конечно, было узнать и из книг или из устного предания, но что полнее воссоздавало прошлое, было трудно судить. Раскопы велись до сих пор между вторым и третим витком, продолжались, и до их окончания было далеко. Было известно, что витков не меньше пяти, но вряд ли больше, так что и половины не было сделано. Вход в катакомбы начинался у середины восточной стены, скрытый неприметным зданием, закрытый и охраняемый во все дни, когда там не велись или прекращались работы. Как говорилось, во избежание несчастных случаев. Две толстых раздвижных плиты в полу приводились в движение потайным механизмом, сомкнутые, они не оставляли между собой заметного зазора. Спуск по ступенькам вел в давно расчищенный большой округлый зал со стенками из белокамня, и украшенный по стенам изваяниями известных и почитаемых отцов, некоторые, особо древние скульптуры, прямо вырублены в скале. Самая большая статуя принадлежала Ариалану Великому Архмагу, возглавившему возвращение святого города Арсамгваила и погибшему в боях на его улицах против нечисти и "неименуемой скверны", засевшей в цитадели. Скульптура изображала высокую фигуру Ариалана, больше похожего на воина в длинном до пола каменном плаще, казалось, устало склонившего главу над руками, сжавшими боевой посох, но глаза под низко надвинутым шлемом чутко следили за всем. Скорбное предчувствие своей гибели человека, посягнувшего на непосильную задачу, но решившего заплатить за нее самую высокую цену - несомненно читалось в застывших чертах. Непреложным свидетельством под статуей здесь же в гробнице из черного мрамора покоился его прах. Этот белый округлый зал и был его "Усыпальницей", местом пожалуй более священным для горожан, чем сам ТавМагаал.
Тысячу лет назад здесь велись особо ожесточенные бои с засевшей в подземелье нечистью. И лишенная последнего своего защитника "неименуемая скверна" убралась из подземелий, вызвав в них жестокое землетрясение, на север, откуда, видимо, и продолжала "насылать" на мир Муорперат. Считалось, что здесь ей была нанесена жесточайшая смертельная рана, но, как говорили мудрые, "умирание" этой "неименуемой скверны" растянется возможно на тысячелетия и ее миазмы будут отравлять мир еще очень долго. Куда она исчезла? В какую щель забилась, где затаилась? Этого никто пока не узнал, может к счастью.
5апр2002
|
|