Last Optimist : другие произведения.

Философский дневник убийцы, жившего в конце 20го века

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Бэта: Юми-тян ака Йож ака Limerika // Фэндом: Weiss kreuz, пост (и сииильно пост)-капитель, без учета второго сезона. // пейринг: Сион/Ран, упоминается Кен Хидака/айя-тян, гыыыыы. // ворнинги: да до уя. а) частично POV Ран (и я не считаю, что ООС) б) дэдфик в)много кровищи и всяких неаппетитностей. поэтому... // рейтинг: R // дисклеймер: я люблю Коясу-самаааа.
  - Что за чертовщина? - Мамору Такатори с раздражением стянул резиновую перчатку и отбросил в сторону. - Я не могу, слышите, не в состоянии понять, как это произошло.
  - Мы сами в затруднении, Такатори-сама. - Один из следователей организации "критикер" еще раз осмотрел место преступления.
  - Хорошо. Тогда по порядку опишите мне всю картину, как вы ее восстановили. -
  
  Молодой человек устало потер виски, стараясь не смотреть на лежащее в нескольких шагах тело.
  -Да, Такатори-сама. Смерть наступила около трех часов ночи. В это время парк, разумеется, заперт, и посетителей в нем нет. Мы разговаривали со сторожем, он никого не встретил во время обхода.
  Мамору невесело ухмыльнулся.
  
  - Да, мы прекрасно понимаем, что умерший умел маскироваться. Поэтому продолжим. Вот, так оно и было все, когда мы пришли. Сторож ничего не трогал.
  Такатори огляделся. Место было невероятно красивое. Цветущая сакура, огромная, старая. Ее белые лепестки словно снегом припорошили всю поляну. Расстеленная у корней дерева циновка, все необходимое для чайной церемонии. На две персоны.
  
  
  - Это похоже на свидание. Значит, убийство?
  - Видите ли, Такатори-сама... Разумеется, изначально мы предположили то же самое. Попытка идентифицировать следы успехом не увенчалась, слишком все утоптано. Но мы также не нашли никаких отпечатков пальцев, отличных от отпечатков умершего. Ни на второй чашке, ни на рукояти, ни на чем другом.
  - Это ни о чем не говорит. - Отмахнулся Мамору, покачивая головой. - Банальные кожаные перчатки решают проблему.
  - Я еще не закончил. На теле и одежде умершего не найдено никаких следов сопротивления. И рукоять он сжимает сам, обеими руками. Да и вообще, Такатори-сама... Вам надо посмотреть на тело, чтобы понять.
  Юноша нерешительно подошел к трупу, но вскоре собрался с духом и сам отдернул черный целлофан.
  Он лежал на боку и, казалось, хотел заключить кого-то в объятья. Но обе руки судорожно сжимали рукоять катаны, лезвие которой входило в тело ровно над пупком и выходило из спины рядом с позвоночником.
  - При таком ранении есть шанс выжить, и не такой уж призрачный. Но он лежал, не двигаясь, пока не истек кровью. - Раздался откуда-то слева голос следователя. Но Мамору было плевать. Он смотрел на лицо мертвого - и не верил.
  - Он... он что... УЛЫБАЕТСЯ? - Молодой человек протянул руку и с трудом удержался от того, чтобы дотронуться до искаженного гримасой боли, но все же явно улыбающегося рта.
  - Именно так. И есть еще кое-что, Такатори-сама... - теперь голос звучал смущенно. - Незадолго до смерти он.. экхм... в общем, испытал оргазм. На одежде обнаружены следы спермы.
  - Так. - все происходящее казалось каким-то бредом. - то есть, вы хотите сказать, что он проткнул себя мечом, кончил и умер? - Юноша резко встал, отходя от тела. - это бред, полная бессмыслица! Ран не псих, и просто так не дал бы себя убить. Какого черта здесь вообще происходит?!
  Улыбка-судорога на окровавленных прокушенных губах, нелепая поза - все это никак не вязалось с наемным убийцей Раном Фудзимией, которого Мамору знал не один год. Молодой человек подошел ближе, словно усомнившись - вдруг там лежит кто-то другой.
  Вокруг трупа натекла огромная лужа крови. Она впиталась в землю, в одежду умершего и, казалось, в сам воздух вокруг.
  Как бы это ни было дико, на траве, насквозь пронзенный собственной катаной, все-таки лежал Ран Фудзимия. Темно-рыжие с вишневым отливом волосы, потемневшие от росы, и наоборот, почему-то посветлевшие глаза. Тонкие прямые черты лица, которые никогда не менялись. Надо же, оказалось, все-таки Ран умел улыбаться. Но это было не такое уж приятное зрелище.
  Зазвонил мобильный телефон. Мамору хотел было сбросить звонок, но, увидев на дисплее фамилию "Кудо", поспешил поднести трубку к уху.
  - Слушаю, Йодзи.
  - Нэ, Мамору, я осмотрел его квартиру. Ты не поверишь, я нашел дневник. Фудзимия вел дневник! - голос звучал одновременно и насмешливо, и очень нервно.
  - Вести дневник - это не преступление, Йодзи. Хотя от Рана действительно не ожидал. - Мамору не понимал, к чему клонит детектив.
  - Это надо читать, Мамору. Я пролистал последние страницы, и пока могу сказать одно... - в трубке немного помолчали. - Фудзимия был полным психом и попрощался с крышей давным-давно. Если вообще с ней встречался.
  
  ***
  
  14 января
  Был у врача. Сказали, ничего страшного, просто растяжение. Скоро пройдет. Потом обязательный разговор с психотерапевтом. Не стоило рассказывать ему о нарушениях сна. В результате диагноз - "латентная шизофрения". Не совсем ясно, для чего он сказал это мне. Растянутую мышцу можно закачать. Воздействовать на шизофрению нет никакой возможности. К тому же, у меня нет шизофрении.
  Нужно думать о вещах действительно важных. Оми говорил, что я могу понадобиться через неделю. Растяжение - вот о чем стоит беспокоиться.
  
  Запись того же дня, той же рукой, но почерк неровный и трудно читаемый.
  ... Вот уже несколько лет, с относительно равными промежутками мне снится один и тот же сон.
  Очень красивое лезвие катаны очень медленно входит в тело прямо над левой ключицей, проходя насквозь. Очень больно, но крови нет.
  Хочется кричать и плакать, но не от боли, а от какого-то мучительного осознания красоты всего происходящего. Мерцающий клинок так невыносимо прекрасен, что я стою на коленях и плачу, обхватывая пальцами место, куда он вонзается. И хочется поцеловать руку, сжимающую рукоять.
  А еще... я никогда не вижу того, кто нанес удар. просыпаюсь утром, четко помня, весь сон, и так же четко зная, что я ранил себя сам.
  
  .. Но это был не я. Я знаю, чью руку хотел поцеловать. Сион.
  
  15 января
  Вернулся с пробежки увидел запись в дневнике, сделанную ночью. Не помню, как писал. Бред.
  
  30 января
  Был в Осаке. Все прошло удачно, если не считать плеча. Оцарапало пулей, пустяк. Сказал, что в осмотре нет нужды, поверили. Есть направление к психиатру, не пойду. Мне это не нужно. Я в Токио ненадолго, скоро придется по работе поехать на Хоккайдо. Через 15 минут поеду к Айе, навестить ее и племянника. Кен тоже должен быть. Это хорошо, надо переговорить, Айя жаловалась, что он ревнует ее ко мне. Глупости. Я ее брат. Нужно быть очень странным человеком, чтобы ревновать сестру к брату. А я, между прочим, и слова не сказал против их брака. Хидака вообще специфический человек.
  
  2 февраля
  Весь разворот исписан множеством слов "СИОН".
  
  3 февраля
  Я снова не помню, как делал предыдущую запись. Это настораживает. Впрочем, ничего удивительного. Я знаю, почему вспомнил сенсея - вчера была тяжелая беседа с Кеном. Он говорил глупые и неприятные вещи. Мы немного поссорились. Уход за мечом всегда меня успокаивает. Когда я провел по клинку чистой белой салфеткой, мне на миг показалось, что с лезвия на меня смотрят глаза сенсея. Все легко объяснимо.
  
  В тот же день, размашисто, почти поперек страницы
  Отражение в мече - это были мои глаза!!! Не Сиона, мои! Я посмотрел в зеркало и увидел там его глаза, то есть мои. Я стал очень похож на сенсея. Я не хочу этого. Учитель сошел с ума, он убил очень много людей, а после составлял икебаны из их внутренностей. Он был совершенно сумасшедший.
  
  В тот же день, нормальным почерком
  Перечитал написанное. Бред. Надо купить снотворного.
  
  4 марта
  Долго не писал, потому что только сейчас оказался дома. На Хоккайдо все произошло скверно. Падение с большой высоты, открытый перелом ноги, правая рука тоже, в двух местах, сотрясение мозга. В больнице часто рвало, но довольно быстро отпустило. Очень, очень плохо, на ближайшие полгода о работе можно забыть. Надо придумать, чем занять себя. Айе рассказали только вчера, и все равно она плакала. Кен очень раздражен, хоть и не показывает этого. Но такая уж у меня работа.
  Все время снятся очень нехорошие сны. А сплю я много. Опасаюсь, как бы не появилась зависимость от болеутоляющих.
  
  8 марта
  Читаю сутки напролет. Скачиваю книги из сети, распечатываю и читаю, сидя у открытого окна. Очень понравились рассказы Юкио Мисимы, особенно "Патриотизм" и "смерть в середине лета". Сейчас начну читать его "Философский дневник маньяка-убийцы, жившего в средние века". Айя с семьей уехала к морю, я все дни один. Тот сон снится почти каждую ночь. Ничего хорошего, но у сенсея очень красивые руки.
  
  9 марта
  
  Убийце известно Нечто.
  Сказано: лишь убивая, способен убийца достигать совершенства. Этот
  Сегун - не потомок убийц.
  
  
  Я могу смотреть на катану бесконечно. Это самое прекрасное из рукотворных созданий. Прогиб, рукоять, цуба, лаковые ножны - черное дерево и бронза - а в совокупности совершенство.
  Нельзя касаться ножен голыми руками, остаются уродливые следы от пальцев.
  Лезвие холодное, но живое. Острое, но ласкает кожу своими прикосновениями. А если надавить, кожа разойдется, как тонкая шкурка спелого плода, и польется сок. Меч вкушает плоть человека.
  На странице несколько больших бурых капель
  Я сильно поранил язык. Я хотел поцеловать меч. Его зовут Сион. Как сенсея. А в клинке отражаются его глаза.
  
  11 марта
  
  Убивать - мое движение себя. Убивать - мое открытие себя. Мостик к
  давно забытому рождению. Как во сне - сколь прекрасен убийца в своем
  совершенстве посреди великого Хаоса... Убийца - изнанка Создателя. Эта
  великая Общность, когда Восторг и Уныние сливаются воедино...
  
  
  Учитель не дает мне поцеловать его руку!
  
  В тот же день
  Перечитал. Бред. Я кажется болен. Но я никому не рассказываю о снах и сенсее, и я не буду делать икебаны из людей. А если никто не знает, значит, этого и нет.
  
  14 марта
  
  На острие моего клинка чувствовалась одна тяжесть умиротворения -
  тяжесть обрушивающихся лавиной золота, серебра и парчи. И клинок убийцы, как
  это ни странно, будто удерживал изо всех сил эту уходившую душу.
  Непревзойденная красота, и - жестокая красота в этом стремлении удержать...
  
  Сенсей был самым красивым человеком из всех, кого я когда-либо знал. Я его очень хотел, с того самого момента, как мы познакомились. Но сенсей даже ни разу не дал мне поцеловать его руки.
  У сенсея были темные волосы и глаза убийцы из рассказа Мисимы. Сенсей был сумасшедшим. Он убил многих, а я убил его. Он умирал, а я держал его на руках. Сенсей отдал мне свой меч. Меч тоже зовут "Сион". Сенсей отдал мне себя. Сенсей мой! Я счастлив, когда сквозь мое лицо проступает лицо сенсея, а в клинке отражаются его-мои глаза. Сион, я хочу тебя. Но меч острый и холодный, к нему нельзя прикоснуться, не изрезав ладони в кровь. Я всегда держу катану остро заточенной. Сталь - это не человеческое тело. Живая плоть мягкая и горячая, я хочу ощутить ее прикосновение, хочу ощутить ее в себе. Но никто никогда не прикасается ко мне. Я знаю, почему так. Люди тоже боятся порезаться.
  
  17 марта
  Предыдущие записи вполне доказывают вредное воздействие обезболивающих. Сны и книги - не то, чему следует уделять внимание. Гораздо больше меня огорчает растущая зависимость от препаратов и провалы в памяти. Если так будет и дальше продолжаться, я никогда не смогу вернуться на работу.
  Психиатр звонил мне. Говорил о тревожных симптомах и необходимости лечения. Послал его ко всем чертям. Еще не хватало загреметь в сумасшедший дом. Я справлялся и не с такими трудностями. Все пройдет.
  
  В тот же день
  Был в гостях у Айи и Кена. Теперь мне гораздо лучше и спокойнее. Айе очень идет быть мамой. Она наконец-то набрала нормальный вес, головокружения ее больше не беспокоят. Как хорошо, что она рядом.
  
  18 марта
  Хидаке предложили работу в США. Через 2 недели они уезжают.
  Я не к месту?
  
  Что ж: убийца, пожалуй, споет.
  Вы - трусы. Вы - трусы. Вы - трусы. Вас - зовут храбрецами.
  ...месяца ...числа И я мог бы научить, что когда убийцу не понимают, он
  умирает. Но даже в самых пучинах той чащи непонимания поют птицы и
  расцветают цветы. Озабоченность целью - это уже одно из слабых мест.
  Сознание - это уже одно из слабых мест. Чтобы сделать мою грацию
  совершенной, чтоб избавить меня от мельчайшей из ненавидимых в себе
  слабостей - этим слабостям и несовершенству неразборчивую молитву повелит
  прокричать Убийце его новое Утро, которое он обретет.
  
  (вложено фото) (см. иллюстрации)
  
  23 марта
  Сегодня я досмотрел свой сон до конца. Я поцеловал руку, держащую меч, и увидел Сиона. Как и ожидал. Это случилось. Значит, я готов. И если познать его - это боль, кровь и смерть, я готов. Я хорошо знаю эти три вещи.
  Завтра начинаются дни любования сакурой.
  ***
  Плавными шагами Йодзи пересек поляну. Там, где другие видели просто примятую траву и незаконченный пикник, опытный детектив мог воссоздать подробную картину происходящего.
  - Пришел один. Разумеется, не вызвал подозрений. Молодой мужчина сидит у раскладного чайного столика, ждет кого-то, на земле лежит бокен в футляре, видимо, с тренировки пришел, чего тут странного? Потому переждал обход в зарослях и вернулся на прежнее место. Налил чаю, себе и еще в одну чашку, выпил, отошел туда, где травка погуще, чтобы все эстетично - и проткнул себя катаной, судя по всему, словив от этого такой кайф, что даже кончил. И никакого харакири. Просто истек кровью
  Кен со злобой впечатал кулак в ствол дерева.
  - Гребаный псих, зла не хватает! О чем он думал вообще?! Как теперь я об этом Айе расскажу?!
  - Хидака, заткнись. - процедил Мамору. - Меня всегда коробило твое отношение к Рану, как к какому-то аппендиксу Айя-тян. А он был ее брат. Вполне самоценный человек, понимаешь?
  - Подумать только... из-за каких-то бредней... - сказал футболист уже спокойнее.
  - Не знаю, как вам, а мне стыдно. - Ни с того ни с сего вставил Кудо. Остальные непонимающе на него воззрились. Йодзи продолжил. - Потому что это стыдно и гадко, когда мы называли себя его друзьями, командой, орали на всех углах о том, как помогаем друг другу - а человек сходил с ума и загибался. Потому что из всех окружающих был необходим только своему мечу.
  - Да не преувеличивай ты! - снова вскинулся Кен. - Он просто был больной. Скажи спасибо, что не развесил тут гирлянды из кишок, как пресловутый Сион.
  Трое мужчин снова надолго замолчали.
  Медики унесли тело, достав клинок из раны и аккуратно положив на полиэтилен. Кудо, надев перчатку, поднял меч и вгляделся в мутное от пленки крови и жира лезвие. И, вздрогнув, отпрянул. На короткий миг ему почудилось, что с той стороны на него смотрят пронзительные темно-лиловые глаза.
  
  ***
  Клинок исчез, исчезла и боль, осталась только рука - тонкая, прекрасная, сильная - и его ладони, сжимающие ее, его горячие губы, ее целующие.
  - Ран. - Рука легко высвобождается, гладит по лицу, зарывается в волосы. Пальцы аккуратно сжимают подбородок, поднимают, просят посмотреть вверх.
  - Сенсей... - Учитель стоит перед ним, не такой, каким был при последней встрече, а как на той фотографии. Глаза ярко выделяются на лице, будто прорисованы более четко. Этот взгляд всегда сочетал в себе столько разных вещей: жестокость и веселье, насмешку и поддержку, глубокое безумие и невероятный ум...
  - Сенсей... я... сенсей... - Казалось, по лицу бегут все слезы, непролитые за столько лет. Ран судорожно вцепился в учителя, обхватывая его за талию, пряча лицо в складках фурисодэ.
  - Просто Сион. Хватит плакать. - Фигура опускается на колени, нечеловечески красивые руки двигаются, одна обвивает талию, другая властно ложится на затылок, с силой надавливая, и вот уже губы смыкаются в жестком, вытягивающем дыхание поцелуе.
  - Хочу тебя, давно. Все это время хочу. - Сион отталкивает его, опрокидывает на спину, но только чтобы сесть сверху и стягивать одежду. Ран тянется к учителю, но руки, эти потрясающие руки вдавливают запястья в пол, запрещают двигаться.
  В следующий миг горячее обнаженное тело прижимается к нему, давит сверху, и снова рука, снова эти пальцы бога между их бедрами, и кажется, он кончает от одного прикосновения.
  Широко, до боли разведенные ноги, неудобная поза и резкие толчки - именно то, чего Ран хочет сейчас, всегда хотел, но только с одним человеком, только с Сионом. Руки колдуют, глаза сковывают, и хочется еще больше, насквозь, напополам, чтобы больше не существовать.
  И Ран понимает: так все и будет. Он не переживет этой ночи, он так и умрет в объятиях-тисках Сиона. От этой мысли его накрывает волна немыслимого счастья, и смешиваются смех и слезы, и улыбаются насквозь прокушенные губы.
  - Помнишь, что я сказал тебе на первом нашем уроке? - шепчет Сион, входя до упора. - Нет человека, держащего меч. Есть меч. Рука - продолжение рукояти, а с ней и весь человек. Жизнь не здесь. - ледяная ладонь ложится ему на живот. - Жизнь воина - она на кончике меча.
  Рука Сиона вытягивается, становясь клинком. Острый конец мягко входит в тело, ровно над пупком, медленно скользит внутри и выходит из спины рядом с позвоночником. Ран выгибается дугой, крича от боли и оргазма одновременно. Он насаживается на меч еще сильнее, и цуба упирается ему в живот.
  - Наконец-то... единое.. вместе. - В глазах стремительно темнеет.
  Ран моргает, сквозь пелену слез видит влажную землю, чуть примятую траву и облетающие лепестки сакуры. Сион здесь, рядом, в нем. Пальцы все еще сжимают рукоять. Ран улыбается и снова закрывает глаза. Теперь уже на совсем.
  
  "Удачи в Америке, нээ-чан."
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"