Аннотация: Приключения трех упырей за авторством друга Юми. Впрочем, все равно мы грибница уже давно.
Часть первая. Сукин сын.
Есть подозренье, родная, что ночью
Я вслух говорю на чужих языках,
Но кто я и с кем я не помню точно,
Все стерлось, даже линии на руках.
Многое он на своем веку повидал, но такую вусмерть задристанную кухню ему не доводилось зреть даже в квартире колумбийского холостяка, четыре с половиной года сидящего на героине. Шкафчик под раковиной просел так, что в зазор можно было засунуть руку до плеча, линолеум на полу видимо когда-то был какого-то цвета, о чем сейчас даже думать было страшно, и среди ассортимента самого невообразимого для кухни и вообще человеческой жизни барахла солировала бесхозная чугунная батарея, не присоединенная ни к чему и проржавевшая до самого нутра.
Бабуся сдавшая хату, предлагала бонусом на новоселье и литр собственноручной бормотухи, да он засомневался - в Лаосе то бурое кукурузное гонево и то выглядело не так термоядерно. А он не для того ушел от четырех мафий с обоими глазами и всеми пальцами, чтобы тут загнуться от разъеденной дырки в брюхе.
Ага, явился... вечно просыпается позже, ленивая жопа. Стукнул холодильником, встал спиной и шурудит там с хлебом и горчицей наверное... хотя почему наверное, один хрен больше нечего жрать. Шурудит неловко, пыхтит, ясное дело одной-то рукой неудобно. Вторая как перебинтованный дохлый червяк печально лежит на груди, подвешенная на шарфе.
Райджин меланхолично курил и косился на маячащую практически перед носом спину, изрезанную хаотической сеткой полосок от простыни. Вдоль позвоночника глубокая темная ложбинища как высохшее русло реки, длинная-длинная, что аж уходит за пояс семейников.
Почему-то ему хочется прижечь ему спину сигаретой. Ткнуть жгучим оранжевым огоньком прямо вот здесь, в темноту уходящего русла, и послушать, как эта сука заверещит и обидно заматюгается.
Вместо этого он чуть поворачивает голову и - кусь - прихватывает его зубами за поясницу.
Не реагирует. Правда надо прижечь, падлюка, точно зареагируешь у меня...
Кусь. Еще раз оттянул зубами скользкую соленую кожу. Чтобы ты сдох еще тогда в болоте, тупорылый засранец.
- Сугимура, нахуй уйди, - сонно буркнул Рой, намазывая горчицу на ломоть хлеба и стряхивая с него дрозофилов. - Сколько раз говорить, я не педик.
- Мда? А вчера тебе нравилось, - фыркнул Райджин, выпустив дым из ноздрей двумя сизыми кучевыми облачками.
- Да я упоротый был в свинину, а ты все пользуешься, урод.
- Десять раз не пидарас значит? Впрочем за полтора месяца - да, маловато будет. Стрессы, плохое питание, я не в форме...
- Девять, сука.
- Десять, девочка моя. Десять. Мне не спалось.
- Сугимура, у меня нож в руке. Заткнись.
- И эту тебе отчекрыжить?
- Блядь, съешь ее, упырь... Надолго тут?
- Как пойдет. Хвоста не было, не меньше недели будут телиться.
- Путевку не проеби, долбодятл.
- Учи свою бабушку сено есть. Завтра бумажки достану.
- И на кого?
- На мистера и миссис Бланманже, - гыгыкнул Сугимура, затушил сигарету в агрессивно ощетинившейся затхлой кучей окурков пепельнице и встал. - Хорош ссать, Салливан, вытащу и из этого болота. Только попробуй напоследок что-нибудь выкинь, из Марианской впадины выужу.
- Я возьму в заложники Джонни и буду высылать тебе фотки его, привязанного к стулу, - хохотнул в ответ Рой, облизывая ложку с горчицей.
- Рискни здоровьем, - Райджин шлепнул журналиста по заду тыльной стороной ладони, отломил от его бутерброда половину и потопал в ванную бриться, сопровождаемый затейливыми проклятиями.
Да, дальше-хуже. Застряли они тут если не надолго, то по крайней мере качественно. А путевку он уже давно проебал. Только Салливану об этом лучше сказать как-нибудь попозже. Точно не сегодня.
Часть вторая. Упырь.
И я пуповину
Свою обрываю,
Я думал, что сгину,
Но вновь возникаю -
Из пепла, из пыли,
Из спермы, из праны, -
Кухонные были,
Кривые экраны.
Интересно, какие мысли возникают у тех, кто видит их парочку за одним столом в травести-клубе. В четыре утра.
Этот упырь ебошит неразбавленный ром как пепси-колу, стаканами, подзывает официанта каждые пять минут, и в конце концов на морде у того выражение томное и ясно иллюстрирующее желание облить доставучего клиента пеной из огнетушителя. И облил бы, но по всему видно, ссыт. А интересно кто бы не ссал двухметрового небритого мордоворота, который даже сигарету тушит так, как будто вместо пепельницы у него жопа Гитлера.
- Слушай, ну мы же правда не похожи на педиков?
- Нет, Салливан, я еще утром приклеил тебе к спине бумажку "Я его ебу".
Упырь.
От выплескивания своего виски ему в жало спасает только инстинкт самосохранения, потому что у него там за полой куртки МК23 с глушаком, и за ним не заржавеет прострелить Рою под столом ногу.
- Был я в Китае, - Райджин как всегда гаденько и хрипло хохотнул, налегая локтями на стол и скрещивая руки на груди. - Так там наказание такое есть - если алименты мужик не платит, его заставляют с трансвеститами выступать. И вот сидишь так, и там этот кордебалет из мужиков - а у всех рожи такие "Вот если ты сейчас заржешь - я тебя, сука, угандоню!"
Рой кисло улыбается.
- Че ты бутылку сразу не возьмешь, нахера гонять его? Я б тебе уже давно в стакан плюнул.
- Скучно, - наемник зевнул, откинулся на спинку стула и стал с хрустом чесать затылок, путая и без того свалявшиеся на башке жестко-проволочные патлы. Огромное тупое животное. Герой с твердым подбородком блядь. Почему именно ты единственный, кто у меня есть в этой сраной дыре? И не первый раз уже. Скучно тебе, урод?
Все-таки взял и выплеснул ему в физиономию виски. Получил небрежный, почти ленивый, хлесткий и жесткий удар наотмашь по роже, пнул его под столом в колено, и тут же широкая узловатая рука почти ласково и бережно сгребла волосы на макушке. Столешница радостно прыгнула в лицо, перед глазами расцвели бензиново-переливчатые пионы.
- Поссорились, мальчики? - официант с лицом молодого Бэрримора, подрабатывающего у сэра на блядках, покрепче прикусил сигарету и стукнул о стол бутылкой рома.
Ебаный в рот, все-таки похожи, уныло думает Рой, залезая пальцами прямо Сугимуре в стакан и прикладывая вытащенный лед к переносице.
Райджин отодвинул бутылку в сторону и щелкнул пальцами.
- Три двести водки.
- Может сразу четыре?
- Три. По двести.
- Может быть, сразу бутылку?
- Брат, - Райджин улыбнулся, да, именно так улыбнулся, чтобы у всех близстоящих немедленно от этой ухмылки самопроизвольно расправились тугие складки сфинктеров. За другим отворотом куртки у него зиг-зауэр. А за поясом успшка. Даже Салливан уже готов был принести ему именно три и именно по двести, ибо что после такой улыбки осталось от двух попавшихся братушек Боя, уместилось бы в один совок. - Три и по двести. И грейпфрутик.
"Упырь" мелькнуло неоновым светом на лице официанта, и, концентрируя в своей походке все чувство собственного достоинства, он уплыл к стойке.
- Три? Уж не Ким ждем надеюсь?
- Хм, да ты шаман.
- Я те клянусь, Сугимура, большего кретина чем ты я до сих пор не видел. Ты башкой помысли разок, тебе понравится. Почему это нас все время палят? Как хочешь, а кроме нее некому.
- Подбери ковш, Салливан, у тебя паранойя.
Паранойя, дебил. Действительно, откуда бы тут взяться паранойе. Неужели из-за того, что пока ты шароебился в ту ночь непонятно где, дверь ванной хуячили бензопилой?
- А я говорю... - Рой парой глотков ополовинил свои двести, крякнув и помахав в воздухе указательным пальцем. - То, что она твоя течная кошка, еще не отменяет того, что Джози платит ей больше.
- А че, завидно? - ржанул Сугимура. - Ты бы и меньше взял. Тебе просто не предлагали.
- Как факт, - хмыкнул Салливан и отсалютовал рюмкой с остатками водки. - За дружбу, хуле.
Гребаная пигалица опаздывала как всегда.
Третья часть. Коза.
Я оторвался от своих корней,
Ты приросла к оторванности дикой -
Мы наравне. И в Ад за Эвридикой
Уставший не спускается Орфей.
- Салли... Сааллиии! - маленькая босая нога требовательно пихнула его в бедро, и Рой зашипел, хватаясь рукой за банку пива, зажатую между колен.
- Блядь, че ты творишь, разолью же! И сколько раз говорил, хорош меня так звать. Бесит.
- Да ладно, подружка, не дуйся, - Ким пихнула его ногой еще раз и хохотнула - мерзкий такой грудной хохоток средней обдолбанности. Вообще он уже попривык, чего с дуры взять. Даже того что полагается и то не возьмешь - хоть и развалилась тут в трусах как на пляже. Салливан не собирался топтать эту мать ее внебрачную дочку Джеймса Бонда, он не Секач, который головкой члена думает всю жизнь. Называй это чистоплюйством, если хочешь, овцееб разнесчастный.
- Ласты втяни, - журналист ткнул ее локтем в пятку и покрепче взялся за пиво, ожесточенно пырясь в мелькающие на экране телевизора суетливые картинки, лишь бы только не смотреть направо и случайно не увидеть все анатомические подробности девицы, облегаемые тонкой хлопковой тканью так, что скорее стремились показать нежели прикрыть.
- Дай пивка, жмот.
- Иди возьми.
- Че-то мне сдается, что ты меня не любишь, - вздохнула Кимми, сползла с дивана, вытаскивая зажеванные задницей трусы, и пошлепала к холодильнику. Чем объяснялась ее поразительная сговорчивость сегодня, даже представлять было страшно.
- А за что тебя любить-то? - Рой отковырял от банки пипочку и щелчком пальцев отправил ее в сторону экрана, намереваясь сбить муху, севшую прямо на челку цыпочке, ведущей кулинарную передачу. В данный момент цыпочка взбивала миксером яичные белки, вызывая смутную тошноту в душе журналиста, питающего болезненную неприязнь ко всему белому и вязкому, особенно с некоторых пор. - Где пульт, а?
- А Райджин меня любит, - возразила девчонка, зажав банку пива под мышкой и загребая из пакета маленькие пирожки с паштетом. - Может суши закажем?
- Ты серьезно что ли?
- Ну а че, в суши барах тоже мафиози сидят и только и ждут, когда мы захотим пожрать?
- Да вертел я твои суши, я про Секача. Деточка, ты реально думаешь, что этот баран тридцать два года так прожил, за пятнадцать лет угрохав народу на средний такой уездный город, только потому что тебя у него не было? Окстись, бурундучок, у этого ебомета уже детей небось еще больше чем жмуров на совести, и если б он время от времени не ударялся в педерастию, то было бы еще больше.
- Завали ебало, Салли, если думаешь что я наивная корова, иначе я твою культю тебе засуну в жопу так, что ты ее с другой стороны выплюнешь. Чтоб ты знал, - Кимми выросла перед ним, встав долгожданным препятствием между воспаленным мозгом и треклятыми яичными белками. - Вот если бы ты был бабой, а не мужиком, которого от нехер делать потрахивают в задницу, то понял бы, что это такое - когда тебя качественно ебут. Не тыкают своим депрессивным дождевым червячком аж целую минуту, пыхтя как иудейский гастарбайтер на египетской каменоломне, а могут отодрать так, что ноги отнимаются. Я знаю, ты думаешь, что это я на вас Боя навожу. Ну и флаг тебе в чайку, понял? Перед тобой оправдываться еще не хватало. А теперь мы может все-таки суши закажем?
Не успела она поставить последний вопросительный знак в своей гневной тираде, входная дверь жалобно треснула и с последним страдальческим воплем слетела с петель.
часть четвертая.
Сугимурааа. Я хочу тирамисуууууу!
- Салливан! Какое в пизде тирамису в три часа ночи?
Рой стоял, держась рукой за большое неестественно округлое пузо, и во влажных карих глазах плескалось что-то нестерпимо парнокопытное. Райджин понимал, что если сейчас он не закурит, то его мозг закурит без его помощи что-нибудь из атмосферы через уши. Однако стоило сунуть в зубы сигарету, проклятый журналюга сварливо всплеснул рукой и выбил зажигалку, только и свистнувшую куда-то в захламленный угол.
- Охренел? Курить ползи на балкон, животное, а то родится урод весь в тебя, порежу вены ложкой... обувной. Тирамису хочу. Ну будь ты человеком, трудно в супермаркет сгонять?
- А мне сардинок и пепси! - вякнула с дивана Ким, в режиме нон-стоп пожирающая фисташки из гигантской стеклянной миски, стоящей у нее на брюхе, догоняющем размерами салливановский полуглобус.
- И арахисовое масло хочу. И булки чесночные, - канючил Рой, неумолимо надвигаясь на него своим монументальным животом.
- У меня грелка остыла!
- А винограда купишь?
- Ой бляяяяяяяяяядь!!! - взревел осатаневший Сугимура и проснулся так мощно, что матрас его подбросил не меньше чем на полметра прежде чем с грохотом уронить на пол.
Электронные часы показывали слегка недоношенные три часа ночи - кое-где в цифрах по причине постепенной разрядки батареи недоставало палочек, и обитатели квартиры привыкли определять время скорее интуитивно.
Райджин помотал головой, откинул с лица спутавшиеся космы и на реактивных четвереньках подобрался к дивану, где покоилась гусеница из одеяла, в которой практически невозможно было сходу угадать очертания Салливана. Только макушка пушистая торчала из свертка наружу, как волосня из кукурузного початка.
Сугимура безжалостно тряхнул кокон, разворачивая его как ковер, и тело Роя, крутанувшись в воздухе волчком, шлепнулось на удивленно квакнувший диван. Первым делом ладонь сунулась к животу и лихорадочно ощупала привычную плоскость. Райджин, видимо исключая ошибку в контрольной проверке, шарил по тощему пузу Салливана и успокаивался.
- Секааач, пошел на хуй! - скорбно проныл Рой, наваливая подушку себе на голову и безнадежно извиваясь угрем. - Иди об дерево потрись, ебарь-террорист, дай хоть часов шесть в сутки не помнить о твоем существовании. Иди, иди, кышь... Не дам, и не надейся, я несчастен. Несчастен, слышишь, чудовище?
- Фубля... слава богу... - вздыхал Сугимура, точно бобер, в одиночку перекрывший плотиной Миссисипи. - Приснится же, ебическая сила. Ты и так перманентно голосишь как живородящее, а в реальности не, я бы не сдюжил, да еще обоих. Ненене. Вот так пересрешься еще и гондонами на старости лет начнешь пользоваться. Фууууух...
Он стянул со столика сигареты и рассмеялся счастливым детским смехом, хрустяще поскребывая четырехдневную щетину.
- Сука, пить надо меньше особенно на ночь особенно водку, - ворчал Рой, заново сооружая свою одеяльную куколку, чтобы уж наверняка никто не покусился на его исстрадавшееся тело. - Ты свою ахинею на бумажке напиши, я завтра почитаю, а сейчас спать хочу. Пшел вон от дивана, козлина волосатая.
- Бухти, бухти... Чем бы ни тешился, лишь бы по утрам не тошнило, - Райджин глухо ржанул, одобрительно хлопнул ладонью кокон в районе предполагаемой задницы и под недовольное пыхтение свертка пошлепал на кухню допить водку на радостях. Сообразительное подсознание сделало ему большое одолжение, нарисовав картину еще более кошмарную, чем в действительности. Хуже Салливана двадцать четыре часа в сутки перед носом может быть только беременный Салливан, настаивающий на чесночных булочках в четвертом часу. Все познается в сравнении, детка. Все познается...
Часть пятая.
- Знаешь, я уже заметил, что по жизни выживает всякое говно. Вот ты например, говно такое. И я. Меня пули не берут как заговоренные, в Лаосе проскочил, в Белграде только ухо порвал, вон зашитое, и вообще везде - все заживает как на собаке. А один мой дружок знаешь чо - отмечали как откинулись из тюряги. Хуйнул пробкой от шампанского себе в глаз и умер. Вот так просто, взял и умер, глаз вбило в башку вместе с пробкой, упал и раскроил затылок об железную койку. Двадцать минут пока скорая доехала - и нет человека. И ты знаешь, почему у меня подельников нет никогда? Они все помирают. Стоило кому-то со мной связаться - сдыхал через некоторое время, причем ну тупейше просто. Маноло вообще сломанным кием зарезали. А я всегда живой, новый паспорт, вперед и с песней. Сдается мне, я потравлюсь селедкой или там пизданусь со стремянки когда буду лампочку вкручивать.
Салливан приподнял бровь, лениво пожевывая сигарету. Интересно знать, с чего это многоуважаемый Секач вдруг задымился ностальгическим флером. С другой стороны, они сам был уже пьян в какашку, поэтому разговор поддержать захотелось.
- Та же манда, мужик. Сто раз так было. В Мостаре библиотеку помогал дедку одному разбирать горящую. И знал я, что на домах рядом снайперы сидят, которые ни хрена не рыцари, и стреляют прежде всего в гражданских и медиков. Нихуя как видишь. А Маркеса помнишь? Мы с ним через год после Лаоса в Африку поехали... его там пристрелили. Вот сюда, в затылок, снайпер. Я тогда минуты две не шевелясь стоял, как меня не сняли, пес его знает. А потом его сфотографировал тоже...
Сугимура, сидящий боком к столу, покосился на Роя сквозь сизые кучеряшки табачного дыма.
- А в этот раз тогда что? Кто из нас?
- По-моему, Секач в этот раз мы ловко наебали мироздание. Оба такое говно, на которое мухи и те садиться бздят. Такие, как мы, больше здесь жить не смогут. Потому что здесь жизни нет. Он только там, ну, там... Вот когда жопой кверху в болоте тонешь под пулями - вот тогда и живешь.
- Хуйня какая-то, - резюмировал Райджин после непродолжительной паузы.
- Аыыы, и пошел ты в сраку. А я спать. Заебало все, - Рой кое-как, маневрируя задом, поднялся с табурета и по синусоиде побрел в коридор, натыкаясь на косяки и путаясь худыми ногами в простыне, произвольно намотанной на его тело наподобие римской тоги. Полотенце в очередной временной хате было только одно, и им уже завладел Секач, укомплектовав свою собственническую задницу на правах авторитета их маленькой коммуны.
Сугимура проводил своего горе-напарника взглядом и просто выплюнул уже докуренный до фильтра и затухший окурок. Все одно вокруг такой эпический срач развели, что кухню давно было проще сжечь.
Несмотря на свой природный похуизм, признавал он правоту Салливана с большой неохотой. Журналюга хоть и гондон штопаный, но в какой-то степени настолько свой, похожий, что аж стремно. Они оба были чертовы неубиваемые паразиты на человечестве, и в каком-то смысле из них команда получилась бы если не дружная, так хоть смешная. Сцепились кармами?
Поднявшись вслед за ним, Райджин догнал его в коридоре, осторожно перехватил за пояс, разворачивая к себе и скользнув губами от уголка его губ к уху. Вот и в который раз накрыло по пьяной лавочке. Несмотря на - а может, напротив, благодаря бесконечной клоунаде с конями, от этого упыря так тащило жизнью, и весь он был такой настоящий, что невозможно было удержаться. Он и не удерживался - погладил костлявую журналистскую жопку, забрался рукой под простынь и похабно защупал теплое бедро.
- Бля... Секач... Как ты задрал... - язык у Роя заплетался беспощадно, и благородное возмущение от этого несколько утрачивало свою эффективность. - Извращенец придурочный, ладно я б хоть сексапильный был, охота вот тебе каждый раз ебать такое сокровище?
- Ну дык я тоже не мистер Июль, - хохотнул Сугимура, цепляясь за стенку и не намереваясь даже сантиметра расстояния между ними уступить. Только фыркал в ухо как конь в стойле, облизывал горячим языком и как обычно игнорировал воззвания к совести. Хотя попробовать стоило.
- Совести у тебя нет, - попытал счастья Салливан. Впрочем, сиреневый туман уже давно бесстыже заволок мягкие мозговые извилины, и не было даже в этот раз особого задора сопротивляться. Все равно же оттрахает, слон посудный. Если расслабиться, даже можно словить что-то вроде кайфа, сильно разбавленного в очередной раз потоптанной мужской гордостью. - Мне на этой жопе сидеть еще.
- Средств у меня нет чтоб еще совесть содержать. Пасть закрой и получай удовольствие, зараза мотыжная, ну или не мешай по крайней мере. Я аккуратно, на жопе своей хоть ламбаду потом танцуй. И вообще ты хорошенький, смирись.
- Чебля? Сам ты хорошенький, слышь, ублюдище, - пьяно отмахивался от него Рой и почему-то глупо хихикал. Джин и виски внутри безнадежно вступали в реакцию, сообщая слабость конечностям и воле в довесок. Не хотелось рыпаться... лечь бы и уснуть. Уснуть.
Уснешь тут. - Подожди... подожди говорю, дурак, мне в ванную на... надо...
Тут же он свои отмазки и опроверг, уронив окончательно железобетонно отяжелевшую голову Райджину на плечо. Сознание как-то рассудило, что затылком об стену будет сильно твердо, а так еще приемлемо вполне. Пусть даже этот орангутанг примет это за зачаточное проявление взаимности.
- Ты там был полчаса назад, дуру не гони, - Сугимура повел носом. Им он как раз угодил в макушку Роя, в эту вечно вихрастую, пахнущую водой, дымом и немного псинкой. Хер там а не романтическая атмосфера и прочие пикантности, етиху мать.
Они вольным стилем догребли наконец до комнаты и сверзились на прыгучую сеточную койку, обреченную на судьбу траходрома с момента своего появления на свет, ибо помещаться на ней вдвоем возможно было исключительно лежа друг на друге. Она даже одному Райджину была мала в ширину, и во сне у него обязательно что-нибудь с края свисало и затекало до полупаралича.
Распеленав Салливана, Райджин отправил его тогу в вольный полет по комнате и навалился, разложил и распластал тело по ноющей пружинами кровати, едва выносящей их совместный вес.
- Бегемотина.
- Дрищ.
И не поспоришь.
Дабы зря не поклепничать на Сугимуру, стоило отметить, что коль уж он трахал мужиков, то получалось это у него на зависть талантливо, почти что как убивать. Может даже и лучше. Если б вот был не такой большой страшный и с хуем...
- Слушай, отсосал бы хоть разок, растлитель бессердечный, - кнопка здравого смысла у Роя и так с рождения была заблокирована навечно, а уж в такую дымину да в постели с Секачом грех было следовать совету зашить варежку. Даже валяясь с раздвинутыми ногами под самым отмороженным головорезом, встречавшемся ему на жизненном пути, харизму задешево продавать он не намеревался.
- Тебе-то? Размечтался, - Сугимура прекратил лизать его шею и поднял совершенно академическую постную рожу, будто в библиотеке Фейхтвангера читал.
- Вот черт... да я б сфотографировал и футболку себе сделал. Мечта такая, приколись. Поперек груди ты с членом во рту. Аж слеза наворачивается.
- Сам у себя сейчас отсосешь, раз такой умный, - развеселился Райджин. - А я может тебя мечтаю зреть исключительно с вилкой в глазу. Ну тебя к свиньям, мудозвон.
- Взаимно.
Огромные лапищи Секача могли быть такими нежными, что постоянный круговорот млеющих телок обоего пола вокруг него постепенно переставал быть для Роя загадкой, хотя их первый раз он до сих пор не мог вспоминать без рефлекторной боязливой вибрации в очке. Да уж, досталось ему, болезному, тогда на орехи.
То ли дело сейчас... Если закрыть глаза и не видеть глумливую харю, почти получается распознать доставляемое удовольствие в мешанине вертолетов от скотского количества алкоголя.
Райджин не любил делать больно без производственной необходимости. Какой смысл делать бесплатно то, за что обычно бабло получаешь. И смирился с тем, что его таращит от тела Салливана, ну как, пожалуй, безродного пса от мертвечины. Вроде ничего хорошего, а оторваться невозможно, так и тянет вываляться в дохлятине с торжествующим подвыванием. Обсосать мягкое ухо, растеребить мелкие, с оливку, соски, и корявые грабли его беспрестанно раскидывать в стороны и прижимать к подушке, ведь каждый раз норовит, опоссум блохастый, ладонью отпихнуть, а то и хлопнуть по физиономии.
- Давай быстрей, целоваться еще с тобой... - выдохнул Рой, мастерски делая вид, что собственный вставший член к нему никак не относится и вообще давно получил автономию.
- Хорош канючить, хочешь как в первый раз?
- Не хочу, не... - Салливан поперхнулся и, на секунду прощелкав самоконтроль, вздохнул со всхлипом, когда длинные, мокрые от его пота пальцы проехались по члену, сгребли яйца в горсть и игриво помяли. Вот урод, ни одна баба не знает как это все щупать реально чтоб ком к горлу и пальцы на ногах заворачивало в улитки. Только не палиться, не палиться, ни за что никогда... И смазка как всегда почему-то холодная как сука. Рой совершенно негероически пискнул, безуспешно, естественно, шевеля прижатыми к бокам Райджина ногами и извиваясь ужом.
- Больно, слышишь, ты, людоед... больно говорю...
- Тихо ты... тихо, - приговаривал по-отечески терпеливо Секач, дотрагиваясь губами до уголка его глаза и даже не думая прекращать тиранить уже предчувствующий недоброе зад. Как ни пытался журналист держать лицо, как ни скребся в ворота своего внутреннего гетеросексуального рая, а все-таки отчаянно корчился и подвывал сквозь зубы, когда под пальцами, елозящими у него внутри, подло и сладко екала задетая простата.
Сугимура последний раз смачно засосал его в губы, перевернул, поставил на колени... ну и слава богу, хлеборезку его не видеть хотя бы, представлять что это инопланетяне поймали и ставят опыты... Упираясь в железное изголовье кровати, Рой похныкивал и морщился как ребенок, разбивший коленку, и все думал, как это он докатился. Как и всегда, Секач, помимо отвратительной способности предсказывать их совместное будущее, еще будто бы и мысли прочитал.
- Знаешь, когда я тебя первый раз захотел? - прошептал он Салливану на ухо совершенно без придыхания. Страшный человек, словно не трахался тут как марафонец. - В сраном Лаосе тогда, ну когда вы нас подставили. Подгребли, гляжу - торчишь в болоте, весь в говне, в пиявках, кикимора зеленая, из-за вас операция вся накрылась конской пиздой, а я думаю - сейчас в трясину швырну и буду драть как овцу, пока не захлебнемся.
- Выходит, легким испугом я тогда отделался, если считать тумаки и речь в сто ни разу не повторившихся слов?
- Считай что так, - зловеще ухмыльнулся Райджин и, балуясь, укусил его за загривок.
Больше они не разговаривали - еблись как облезлые коты в мартовскую лунную полночь, пальцы у Роя намертво прикипели к железу кровати, а Сугимура, неугомонный, надрачивал ему одной рукой в такт, а другой пятерней накрыл лицо. Точно в губы пришелся его жесткий мизинец с обломанным ногтем, твердым, как полированный пластик. Потная кожа липла с мокрым мясным шлепаньем, и подступающий оргазм ощущался как закипающий в животе густой сироп. Как всегда патлы Райджина щекотались между лопаток аж до истерики, как всегда мучительно ткнулось что-то в пах, и он кончил - как и обычно с дозой успокоительного "я не педик, мне это подбросили!"
- Секач, - проскрипел пересохшим горлом Салливан спустя пару минут.
- У? - откликнулся Райджин, уже успевший надыбать сигарету и безмятежно дымящий в потолок. Из-за узости койки приходилось жаться к нему сбоку как рыба-прилипала, и это, естественно, тоже являлось ничем иным, как суровой походной необходимостью.
- Когда мы выберемся - можно я тебя больше никогда не буду видеть? - Рой вынул сигарету из его рта и затянулся сам.
- На здоровье.
Сугимура молча достал еще одну и подкурил заново. Пожалуй, оба они этого дня ждали с одинаковым нетерпением.
В щедрой его биографии странной ебле отводилось почетное место. Например, тот случай в оркестровой яме театра, где он, пересиживая гоняющихся за ним с волынами обокраденных барыг, зачем-то выеб меланхоличного тарелочника Бино, который сидел на валиуме и коллекционировал печатные машинки. Тому тогда было лет тридцать, а Райджину двадцать с небольшим... Так он и не понял тогда, к чему это было. Вот как сейчас примерно.
Хотя, вполне справедливо - только за четверть того, что гнал Салливан в его адрес, кому другому он бы отвинтил нос и заставил его жрать с майонезом. Надо думать и сам журналюга в глубине души осознавал сущность молчаливого соглашения.
Только подумать - еще и призрак рефлексии неожиданно подкрался. Да ну нах.
- Все, Салливан, пиздуй на диван, и без тебя тесно, - пробормотал он невнятно, затушив сигарету прямо об стену и отщелкнув бычок подальше.
- Не ссы в компот, щас слезу, нужен ты мне, грибковый монстр. Жопа болит...ыааааы, тьфу, гадость... - донеслось еще менее разборчивое, под конец совсем свернулось и подозрительно стихло.
- Задрых, падла, - со вздохом констатировал Райджин и подтянул повыше укрывающую их простыню. Сталкивать засранца было жутко лень, а вес его щенячий особо на грудь не давил. Ну и пусть его. Утром протрезвеет, обнаружит себя оттраханным и сам отвалится, закатив скандал. Уебище лесное.
Часть шестая.
- Оторвались, - Райджин выдохнул и даже позволил себе пару секунд постоять, упершись руками в колени. Впрочем, передохнув, он немедленно захотел курить и полез в карман за сплющенной пачкой, где как раз оставалось три штуки - ему, Салливану и Ким. Очередное спасение их жизнелюбивых жоп от мучительной казни стоило отметить. - Бляяя, я ж так не драпал с того времени, как по мне с часовых вышек шестеро палили... Народная забава, подставь Бинка, почувствуй себя, блядь, антилопой гну. Теперь пошевелим мясом и рванем восто...
Прерваться его заставило выражение лица девчонки, увиденное краем глаза. Сугимура смекнул, что в сей чудесный момент в ее физиономии по-любому должно быть больше счастья, поэтому лишних вопросов задавать не стал и повернулся в ту сторону, куда был устремлен ее ошалелый взгляд.
Нельзя сказать, что это ощущение ему было в новинку. В жизни столько раз доводилось видеть, как невозмутимая чернота пистолетного ствола глядит прямо в морду с расстояния не больше трех метров, что даже пульс не участился. Единственное, что его в некотором роде обескуражило - наличие у этого ствола приложения в виде руки, а у руки приложения в виде Салливана.
Рой стоял на хорошо выверенном безопасном расстоянии от обоих своих компаньонов и целился в Райджина из УСП, который тот ему самолично выдал не более получаса назад чтоб в случае чего себя бинковским шакалам дешево не продать.
- Хм... - Сугимура слегка нахмурился и прищурил один глаз - ну чтоб проверить, не взглючнулось ли. Нет, журналист определенно был настоящий и тот самый, что и всегда. Только с пистолетом и слегка перекошенным от счастья еблом.
- Секаач, - даже как-то игриво протянул Рой. - Ну как ощущения?
- Присутствуют, - лаконично отозвался Райджин. Сигарета меланхолично дымила ему в правый глаз, и затягиваться он забывал. - Коза, стой на месте.
Ким, сделавшая уже три вкрадчивых шага по направлению к Рою замерла.
- Райджин...
- Стой говорю. Ну или подальше отойди.
- Не старайся, Ким, я его все равно пристрелю. Чем ближе подойдешь - тем быстрее.
- Салли, ну ты и сучка... - качнула головой девушка, и тем не менее осталась на месте - каким бы журналюга ни был объебанцем в иные моменты своей жизни, но сколько горячих точек прошел, она тоже помнила, так что реакцию его недооценивать не решалась.
- Секач, ты же не такой скучный чтобы подохнуть так просто, да? Давай я не сразу твои мозги по кустам разбросаю, как в говенном зомби-треше, уж больно некрасиво выйдет по отношению к тебе. Займемся с тобой исторической реконструкцией до кучи, раз такой охуительный повод представился. Давай ты будешь Александр Гамильтон, а я Аарон Бэрр.
- Салливан, отдай пукалку, - вздохнул Сугимура, заложив большие пальцы в карманы штанов и устало поморщившись.
- Заткнись, федералистская сволочь.
- Ладно, полковник. Ну и хули тебе надо?
- Я же сказал, что не хочу тебя видеть, когда мы выберемся отсюда.
- А мы еще и не выбрались.
- Зачем упускать такой шанс, пусть и слегка преждевременный. Секач, ну подумай сам, когда-нибудь это надо было прекратить уже наконец. Меня заебало, что нет ни одного края мироздания, где в самые светлые моменты, когда от счастья хочется петь и играть на арфе, твоя гнусная личность не всплывала бы у меня под носом. У меня из-за тебя язва желудка будет, Сугимура, это ж такие каждый раз нервы. А я хороший человек, Секач, я не стрелял из рогатки по некрасивым девочкам и не ел обезьяньи мозги. А потом я поеду в Рио и там буду рассказывать, как собственноручно отправил в ад сатанинское отродье, и тамошние загорелые католички забьются в восторге. Они там такие религиозные.
- В нем один патрон всего.
- Тебе хватит, тролль пупырчатый.
- А сколько еще будет длиться прощальная речь? Докурить-то дашь?
- Погасла, - усмехнулся Рой и нажал на курок.
Прогремевший выстрел получился каким-то особенно громким. Райджин так и знал, что никакой хуеты вроде промелькнувшей перед глазами жизни в помине не существует, зато звук выстрела в ушах так красиво разложился по нотам, хоть пляши.
Сигарета во рту в самом деле потухла, считай зазря пропала, так ни разу и не затянулся.
Через пару секунд Райджин проанализировал свое состояние и осознал, что по-прежнему находится в положении перпендикулярно земле, проще говоря, стоит на ногах, все так же держа большие пальцы в карманах. В руке у Салливана все еще пистолет, а вот в глазах уже нечто совсем иное, чем минуту назад. До него чуть раньше дошло, что промазал.
Первый раз в жизни Сугимура видел, как летящий в чужую морду кулак настолько быстр, что время поневоле замедляется, и все плывет словно в заторможенной съемке. Въехавшая костяшками в скулу Роя Ким от страха и злости материлась втрое забористее, чем оба мужика вместе взятые.
- Ты... дебил! Дядеебище охуевшее, мудозвон кривопузый, сукин сын, я тебя сейчас убью к ебаной матери, ноги вырву и в ноздри суну! Охуел что ли совсем?
Завязалась драка, и теперь все наоборот неправдоподобно по-мультяшному ускорилось, аж в глазах запестрило.
Райджин это все дело обозревал некоторое время, потом достал вторую сигарету и запалил ее, теперь уже затянувшись с таким наслаждением, что в момент скурил до половины. Одиноко перекатилась в пачке последняя. Кому-то одному не достанется.
- Селедки хотите, ебакваки? В порту тут селедку охуенную дают под пивцо. До парома еще четыре часа кантоваться надо. - бросил он, разворачиваясь и не спеша топая прочь. Майка на широкой потной спине вздулась от ветра парусом, и где-то вдали уличные тусовщики включили бумбокс, неожиданно запевший голосом Девида Боуи.