...По привычке я чуткими вибриссами сканировал окружающее пространство, полностью растворившись в оттенках коричневого и примеси рыжего, отчего люди обычно теряют меня из вида и затевают суетливые, но безнадежные поиски. И тогда, отчаявшись обнаружить ввиду своих недоразвитых органов чувственного восприятия, зовут, сюсюкая и коверкая мое имя. В подобных случаях я жду, пока они не перейдут к следующей стадии паники от потери меня и не начнут шуршать сухим кормом. Но, нет,... я выжидаю еще немного, пока до них не дойдет, что только почка, свежая, с кровью, мелко нарезанная и красиво поданная в личную посуду, побудит меня к материализации духа и раздаче слонов'. Только почка, только хардкор. Но даже и с этой элементарщиной у них тоже иногда приключается конфуз. К примеру, они совершенно неспособны различить тонкую грань между говяжьей и свиной почкой. Но, согласитесь, это, ведь, два противоположных состояния, два разнополюсных понятия бытия: лениво перебирать лапами в томной позе прилегшего отдохнуть тигра, сытно порыгивая добротной коровьей почкой. Или резво пробежать по занавескам и внезапно сверзиться с них на диван, на лету имитируя угрозу пяткам не успевшим убираться с пути, после свиной бодрящей почки. Впрочем, я всегда их прощаю, понимая, насколько ограничен и тесен их убогий мир, лишенный сорока трех оттенков серого и коричневого, и как скучна их примитивная трехмерная Вселенная.
Меня всегда забавляли их ритуалы приготовления моего обеда. Тишенька, приговаривают они, а, вот, сейчас мы тебе такую вкусняшку дадим, иди сюда быстрее, миленький котик.
Во-первых, всех миленьких утопили в том ведре, из которого я сумел выкарабкаться. А когда выбрался, вся милота осталась в братско-сестринском захоронении на дне. Я, еще не открыв глаза и пуская пузыри, уже понял, что за жизнь надо царапаться, даже если еще не отросли когти. Это реальная жизнь, детка. Но им, ладно, простительно, они и не подозревают, через что мне пришлось пройти, потеряв в первые часы жизни всех своих родственников. Мамашу свою я так и не увидел, только лишь пару раз довелось ощутить тепло ее живота, пока искал на нем сиську. Когда у меня открылись глаза, я уже с неделю питался магазинным суррогатным молоком. Про папашу я вообще узнал уже в подростковом возрасте. Знаю о нем чисто по факту своего рождения, и, подозреваю, что он был рыжим удачливым сукином котом, раз сумел зачать меня. Многим, дожившим до половой зрелости, так и не удается прикусить кошечку за загривок, сгинув в боях за свою самость. Так что, хотя моя родословная и затерялась в перипетиях прошлого, но гены достались что надо, раз родился, выжил, да еще и рыжий.
Во-вторых, опять-таки, в силу своей ущербности, они не подозревают, что, едва открыв холодильник или упаковку невкусного сухого вискаса, уже расплескали запахи по всех квартире, а если открыта форточка, то и на улице клан уличных уже знает, что мне предлагают отведать.
А, в-третьих, я и так знаю, что у них в холодильнике. Когда они возвращаются с наружного мира, я всегда встречаю их в коридоре. Ну, это они думают, что приветствую. На самом деле я проверяю, нет ли меток от других котов, и заодно трусь об них, помечая своим запахом, чтобы бродячие коты не приставали. Хотя, когда этих уличных что-то могло отвадить от попрошайничества. Да, ладно, не убудет с меня протухшей котлеты, если что. А пока трусь и помечаю своих жильцов, заодно проверяю на предмет свежатинки какой или вкусняшки в пакетах. Я же знаю, что из них все в холодильник суется, а потом мне так и так достанется.
Когда я решаю показаться им, просто изменяю угол преломления света наклоном верхнего слоя своей шубки, проявляясь более светлым подшерстком на фоне того, что так удачно маскировало меня. Цветовая интерференция творит чудеса. Стоит всего лишь перераспределить интенсивность потока фотонов в суперпозицию пары-тройки волновых диапазонов - и, вуаля, вы выходите из тени. Да, именно это и есть наше секретное кошачье четвертое измерение, в которое мы проваливаемся, когда человеки надоедают и достают. Способов уйти туда существует великое множество. Можно спрятаться в неожиданном месте, чем пользуются совсем еще неопытные юные котята. Коты постарше уже способны притвориться другим предметом. Более зрелые и умудренные запросто могут отвести глаза. А про свои умения я пока говорить не буду. Еще в детстве я нахватался от Приходящего разговоров о непонятных, но интересных штучках. А когда Он уходил, доводилось поточить когти в его книжках, за что мне регулярно попадало. Но взамен я запомнил много сложных и странных слов, которыми объяснялось то природное, что присуще нам по праву рождения. Зато сейчас могу жонглировать умными определениями и делать кое-какие выводы из них. Ну, да с моими жильцами хватает и несложных детских приемов.
Кстати, про нахлебников. У меня их несколько. В смысле, два постоянных и один самостоятельный Приходящий. Про Него я рассказу позже. Он в самом расцвете своих сил и решает серьезные дела, раз так долго пропадает на охоте. Двое других жильца - Кормящая и Мелкая. У них есть еще много различных имен, которые ничего не означают, потому и не стараюсь их запомнить. Я их всегда называю настоящими именами. Порою, закрадывается подозрение, что они сами их не знают. Даже когда я ору во весь голос, подзывая их, часто они их путают, несутся вместе или, наоборот, думают, что зовут не ту, а другую.
В нашем прайде я Главный. Дальнейшая иерархия несложная: Кормящая и Мелкая. Приходящий - тот, вроде как, из нашего клана, но ушел жить отдельно от прайда, и еда у него своя. Если бы он остался с нами, пришлось бы начинать серьезный разговор о старшинстве. Демократия здесь не уместна, и бардака я не потерплю. Пока я Главный, мы живы и сыты. А кроме него претендентов на бразды правления больше и нет. У Кормящей свои задачи и обязанности, а Мелкую мы держим на случай осады и голода. И еще об ее коленки удобно проверять остроту боевой заточки когтей.
Есть еще Лишний. Его подобрали на помойке и принесли покормить. Понятное дело, что кормежка затянулась. Он старательно и изо всех сил сметал все предложенное быстрее, чем ему подсовывали. Да, это самый примитивный способ закрепиться у кормящих и сменить статус из уличных в домашние. Действует безотказно, если не сильно чавкать, а потом непременно включать мурчало и тереться, просясь на ручки. Еще жалостливо заглядывать в глаза и мяукать в верхней октаве ля-бемоль обязательно в миноре. А когда погладят, немедленно переходить в ми-бемоль или даже си-диез мажор. Легкое лирическое настроение со сменой в жизнеутверждающее начало не дает осечек. Главное - четко следовать смене тональности: сначала тонко и пронзительно-печально, а когда накормят, но ни терцией раньше, чем погладят, внезапно перейти в состояние любви и преданности, добавив капельку божественного преклонения снизошедшего до вас высшего существа. Ему потом невозможно будет опуститься до обычного человеческого существования. Понимание как трудно быть богом придет к ним позже, когда вы уже закрепитесь на жилплощади.
Лишний пока еще не прошел полноценную инициацию. Он пребывает в дественно-животном состоянии и не способен не то, что на неторопливые философские беседы, но, даже, на обычный кошачий треп в ограниченной версии. У него развиты лишь основные опорно-двигательные рефлексы, и доведенный до идеала гипертрофированный талант жрать как не в себя. Но я не тороплю события. Во-первых, его запирают в другой комнате, когда мне выдают почку. А потом кошачий язык требует вдумчивого поступательного развития для достижения нужного результата. Я даже вынужден слегка притормаживать его прогресс, пока он так много жрет. Наш язык - это же не просто набор звукоряда, как у человеков. По мере постижения всех нюансов и тонкостей, к тебе приходит понимание законов природы, как ими пользоваться, а самое главное, когда это можно делать, а когда лучше обойтись законами человеческой вселенной. Представьте на секундочку, что Лишний научится, наконец, проходить сквозь двери - и, прощай, мое неторопливое смакование почки. Пусть лучше скребется в соседней комнате, заглотав свою порцию, а я пока обойдусь и без разговоров с ним.
У меня множество забот о прайде, но есть и некоторые развлечения.
Злая Рука поначалу не вызывает ничего, кроме ленивой зевоты. Послеобеденная дрёма, а длится она весь световой день, ну, или до следующего приёма пищи, даст сто очков вперёд изрядной возне. Я, конечно, за любую движуху, но по собственной воле и желательно в темное время суток. И речь здесь не идет про бездумный 'тыгы-дым' по паркету. Приходящий научил меня играть в шахматы удаленно. Он иногда раскладывает шахматную доску и долго вглядывается в расстановку фигур, почти никогда не решаясь закончить партию, видимо, опасаясь моего мгновенного победного ответного хода. Когда он уходит, наступает мое время. Я выжидаю, пока все улягутся в кровати, обхожу спящих, ненадолго задерживаюсь с каждым, убаюкивая и настраивая на безмятежный сладкий сон, и заступаю на боевое дежурство по охране периметра вдоль оконных проёмов. Убедившись, что все угомонились и заснули, и им ничто не угрожает извне, внимательно изучаю позицию на шахматной доске и делаю свой ход, двигая лапой фигуру в разгромную атаку на край стола. На том полу, где стоит шахматный столик, совершенно не слышно четкого уверенного ритма моих триумфальных ходов. Приходится выкатывать фигурку на кухоный кафель, так удачно уложенный под шахматные квадратики, где я уже зримо могу представить всю композицию, ловко запуливая звонкую деревянную фигурку в разные углы и между ножками стола и табуреток. Самый продуманный удачный ход состоялся, когда она застревает в месте, откуда её невозможно вытащить даже двумя лапами при всём тщательном старании выковырять её оттуда. Правда, не всегда удаётся довершить задуманное. Болельщики никогда не могут сдержать запоздалых эмоций, вскакивают со своих спальных трибун и пытаются поймать меня и потискать в восторге от тонко продуманных интеллектуальных манёвров. Да, я чемпион, но природная скромность не дозволяет почивать на лаврах. Я ловко уворачиваюсь от дружеских объятий и степенно, по-императорски удаляюсь в четвертое измерение. А уже оттуда наслаждаюсь исступленными воплями толпы в кратере безумного амфитеатра кипящих страстей. Которые немедленно выплескиваются в бурный энтузиазм ночных поисков с факелами моей персоны. Впрочем, меня эта умилительная суета быстро утомляет, и я засыпаю раньше, нежели они обнаружат тщетность своих усилий отыскать и достойно вознести меня на вершину Олимпа. Я же говорю, я не тщеславен.
Ах, да, про Злую Руку... Иногда Мелкая в очередной раз пытается опровергнуть постулат о человеческой несостоятельности и посоревноваться в реакции с самим Совершенством, то есть, со мной. Я не реагирую на её поползновения, но ей удалось нащупать мое слабое место, мою ахиллесову пяту. Эта вредина подкрадывается ко мне сзади, будто намереваясь дернуть за хвост. Ну, простите-извините, это святое. Здесь никакое запоздалое раскаяние не прокатит. В обычном случае было бы достаточным пару раз царапнуть коленки или прикусить пальцы, но её продуманные провокации оборачиваются Злой Рукой, засунутой в шерстяной носок, который слишком толстый, чтобы разодрать и уничтожить его. Постепенно она раздразнивает меня, и уже не на шутку возбудившись от невозможности моментально отплатить справедливым возмездием, я впадаю в ярость берсерка и от души треплю Злую Руку. И что бесит больше всего, так это её задорный глупый с переливами колокольчиков смех, который, впрочем, благодаря моим усилиям быстро переходит в вопли о помощи. Особенно когда я со всей серьёзностью набрасываюсь на её коленки. Да, как это забавно дотянуться кончиками когтей до улепётывающих в соседнюю комнату пяток. Приходится сдерживать праведный гнев и позволить захлопнуть дверь перед носом, иначе за себя не отвечаю. Пусть посидит там полчасика запертая, обдумает в силу своего незрелого умишки собственное непристойное поведение.
Есть еще Красная Точка. Ну, опять они ничего не понимают. Я осознаю, что это, вроде, как не по-настоящему. Но природа распорядилась по-своему. У нас, у котов, так заведено реагировать на ничтожнейшие поползновения нарушить размеренность и спокойствие - при появлении мало-мальски угрожающей непонятности немедленно устранить её или быстро и незаметно скрыться. А как оставить на произвол судьбы свой прайд? Немыслимо! Развитые инстинкты и подстегнутый гормонами адреналина обмен веществ подкидывают всё тело. Красная Точка подлежит поимке даже на стене и потолке, это закон. Который, правда, трудно исполнить, но я стараюсь. Рано или поздно я отловлю эту проклятое недоразумение.
Но на первом месте находится, разумеется, наша природная Кошачья Мята. Нет ничего слаще и притягательнее, когда обнаруживается это чудо-лакомство на огороде. Так и хочется провести денёк-другой, блаженно возлегая посреди грядок. В такие моменты наступает вселенское перемирие, и все коты собираются вместе, забывая на время прежние распри и нешуточные схватки за кошечек. Человеки, разумеется, не упустили возможности усовершенствовать все, до чего дотягиваются. Они изобрели химозную версию подсаживания на эту нашу невинную зависимость. Раз в год на мне испытывают, не выдохся ли пузырёк с волшебной жидкостью, оправдывая свои кощунственные эксперименты над моей издерганной психикой подарком на мой день рождения. По незнанию прощаю их неосведомленность отмечать три моих дня рождения в году. Я уже устал им объяснить, что из положенных природой законных девяти у меня их уже именно три и состоялось: первый, когда я родился и сумел выплыть из ведра, второй, когда меня усыновили в домашние и вытянули на тоненькой ниточке из лап голодной смерти после предпоследнего обморока, а третий, когда я...
Вот, кстати, про третий и расскажу, потому как связан он именно с приемом валерянки, будь она неладна, прелесть моя ненаглядная.
А, ведь, я выходил наружу, за пределы квартиры. Ну, почти. Наполовину. Не понятно? Сейчас поясню... Все началось в канун моего дня рождения. Любезно предложенная валерьянка накрыла сознание в обычном режиме. Меня особо не балуют, разливая несколько капель чарующего пития на пол. Приходится изворачиваться всем телом, втирая в шерсть чудодейственный фимиам. Пролонгированное действие пленительного напитка не позволяет расслабиться, хочется рвать и метать, здесь и сейчас. Мелкая и Кормящая уже успели позабыть о коварном подарке и ушли по своим делам. А я пребывал в боевом настроении, когда краешком глаза заметил птицу на форточке. Это был вызов. Одним скользящим движением я взметнулся ввысь и схватил замешкавшееся пернатое за хвост. Остро отточенные клыки уверенно впились в перья, но захватили лишь пустоту между ними. В пылу борьбы мы одним целым перевесились наружу и соскользнули с краешка форточки, полностью выпав из комнаты наружу. Здесь небольшое отступление насчет отстутствия боязни высоты. Людям свойственно приписывать нам полную невменяемость в виде прыжков из окон многоэтажных строений. Чушь это полная! Мы не боимся высоты, потому что не видим её. Миллионы лет наши предки жили в густой лесной чаще или в кустарнике или в высокой траве. Наше зрение приспособилось к расстоянию на десяток метров, все равно в переплетениях листвы и веток ничего дальше не разглядеть. Наше оружие - слух и чутьё. Так вот, падая, мне удалось изловчиться и закрепиться на форточке этажом ниже. Да, птаху пришлось отпустить, потому что понадобилось задействовать и когти и зубы и призвать на помощь Кошачью Госпожу Удачи. Время подходило уже к сумеркам, а экзотические запахи не располагали к вторжению без приглашения в посторонее помещение. Я не решался нарушить чужое пространство, так и оставшись сидеть на фрамуге. До меня доносились крики сверху Мелкой и Кормящей, пока они искали меня. К ночи все утихло. А в этой квартире проживает леди преклонных лет. Я иногда вижу её выходящую шаркающей походкой из подъезда, когда выглядываю из окна. У нас схожий ночной режим с ней. Днем мы отсыпаемся, а по ночам совершаем вояжи по комнатам и вслушиваемся: она в свой хрипяще-бубнящий черно-белый телевизор, а я в неутихающие звуки ночного города. Когда окончательно стемнело, на улице невдалеке зажёгся фонарь, скупо осветив мой замерший на форточке темный силуэт. Уличные блики на окнах послужили стартовым сигналом старушке для начала ночного бдения. Она долго бродила туда-сюда по комнатам, пока, наконец, не угнездилась на кухне. Поставила на плиту чайник, зажгла комфорку, насыпала в чашку сахар. Дождалась, пока закипит вода, намешала себе чайную композицию. Тонкая слегка дрожащая рука поднесла её ко рту, губы сложились трубочкой, готовые сделать глоток, а её блуждающий взгляд в этот момент переместился на окно. Старушкино преображение застало меня врасплох. Глаза её широко распахнулись, а губы из сложенной трубочки развезлись до распахнутого настежь зёва туннельного проёма. Грудь вздымалась, но ни звука не вырывалось изнутри. Мелкими дерганными движениями она начала часто крестить меня, тихо проговоривая давно забытые молитвы вперемежку с рыданиями и всхлипываниями. Мне, конечно, было приятно, что именно меня послали испытать её веру, но сравнение в дьяволом нивелировало чувство гордости. Все закончилось неожиданно для нас обоих. Она закрыла от страха глаза и двинулась на меня, подвывая что-то невнятное. А я свои не закрывал, потому и разглядел в ее руках блеск сложенных тупыми лезвиями ножей. Которыми, словно крестом животворящим, она вознамерилась изгнать меня в нижний мир. Не уверен, были те ножи серебряными, но решил не доводить дело до забрасывания в меня чесноком и окатывания святой водой. Заорав от возмущения, я окончательно поверг её в ужас, и она с неожиданной для её возраста прытью умчалась прочь, роняя по пути мелкие предметы и сдвигая в стороны крупные детали мебели. Очень внезапно наступила тишина, и все затихло. Уснула или глубоко задумалась о делах своих греховных, понял я. Через несколько часов, когда первые лучи взошедшего солнца проникли в комнату, в поле зрения проявился кончик швабры, который робко и неуверенно исследовал кухонное пространство. Затем показалась сама бабушка, тревожно всматривающаяся в меня. Нервозный непонимающий взгляд сменился протяжным вздохом облегчения. Я изящно спрыгнул с форточки на стол и позволил рассмотреть себя со всех сторон. Узнавание расправило заострившиеся черты её лица, явив миру недоуменное выражение. Постепенно печать смирения и обреченности стиралась и истончалась, возвращая её облику обычную рассудительность и безмятежность.
На следующий день я отвел всем глаза и выслушал под обеденным столом историю с явлением дьявола, пока Мелкая и Кормящая отпаивали соседку чаем с плюшками. Оказывается, она посчитала меня за исчадие ада, посланное ей во искупление грехов. Ночью все кошки серые с переходом в черноту и расплывшимися неясными формами. Вот, она и приняла меня то ли за горгулью, то ли за гарпию, то ли за другого грозного посланника тьмы, которым она, по всей видимости, крупно задолжала, отчего так перевозбудилась в процессе моего дружеского визита. Вобщем, отпоили несчастную моей же валерьянкой, а меня на примирение не позвали, мол, она еще не отошла от впечатлений лицезреть мою тушку так скоро.
Я еще не поведал вам ни одной тайны из жизни котов? Готовы к сокровенным признаниям? Удивиться, поразиться, ахнуть и быть потрясенным до глубины души?!
Мы умеем говорить!
Смутные подозрения людей об этом даре котов вполне себе подтверждают очевидную банальщину. Можете сколько угодно вопить об этом на каждом углу, вкладывая в любые свободные уши прописные истины. Да только кто вам поверит-то? Не буду утомлять читателя историческим экскурсом, откуда взялось это полезное умение, и способны ли мы были говорить, когда пещерные люди сами с трудом извлекали из себя первые осмысленные членораздельные звуки. Говорите, люди приручили кошачьих? Не смешите мои лапочки. В действительности, это люди прекрасно поддавались незатейливой дрессуре. Зачем это нам было надо? Ну, смотрите сами: поели-поспали, опять поспали-поели... а поговорить? Пришлось выискивать среди множества отрядов приматов и хомо эректусов наиболее достойных. Да, собственно, выбор был не столь обилен. С обезьянами только на деревьях перекрикиваться, слоны в совершенно другом диапазоне инфразвуками общаются, собачьи просто тупенькие, а со хрюнделями о каком прекрасном рассуждать, если их пятаки вечно в грязищу уткнуты, а о ночном небе, полном сияющих звезд, эти твари бессловесные и понятия не имеют. Наш выбор пал на вас. Цените это и не забывайте! Чтобы окончательно спустить вас на землю, вы еще не прошли полный курс инициации и обучения. Когда начнете понимать не только урезанную версию нашего языка, но и вникать во все сложности и хитросплетения невербального общения, тогда и поговорим на достойные темы мироздания. Учиться, учиться и еще раз учиться, как завещал нам вечно живой мэтр³.
Стоит приоткрыть еще одну маленькую тайну. Нам достаточно уловить интонацию для понимания всего на свете без лишних слов. Впрочем, об этом некоторые владельцы котов наверняка знают. Да, уж, насколько безобразны человеческие определения. Владельцы котов, ха-ха дважды два раза! Скорее, человеки - это проживальщики на нашей облюбованной территории, где им любезно позволено жить и размножаться. Ну, и почетная привилегия ухаживать за нами, кормить, поить и наглаживать, куда ж без этого.
Да, мы умеем говорить, причем, на любом языке в зависимости от прописки по месту жительства. Я лично даже и таблицу Фарадея⁴, правда, только до дважды двух, освоил! С другой стороны, больше четырех лап никому и не отмеряно. Вопрос заключается в следующем: а зачем проливать свет на подобные таланты и позволять посторонним существам пользоваться излишними знаниями им во благо, а нам на погибель?
Во-первых, говорить вслух элементарно лень. На этот случай котами давным-давно изобретен и успешно применяется специальный кошачий язык для общения с людьми. Да, он чрезвычайно кастрирован и беден на скрытые смыслы. Но так ли трудно вам, людям, понять нашу специфическую речь? К слову, мы не пользуемся им в общении между собой, нам достаточно некоторых других умений. За примерами далеко ходить не надо. В этот новояз включены несколько разговорных конструкций, позволяющих выразить любое наше пожелание и даже проклятья по поводу и без. Половина из них приятна человеческому уху и побуждает на нужные нам действия и правильные достойные нашего внимания поступки. Мурчание - это награда за почесывания и глажку, которые очень важны для нас. Вопросительный тонкий мяв привлекает внимание. А если побудить человека посмотреть глаза-в-глаза, то нет ничего проще, удерживая внимание и зафиксировав на себе взгляд, внушить осуществление любой сиюминутной хотелочки путем воздействия на его несовершенные мозговые извилины. При этом не забывать чуточку нацеливать хаотичные сигналы, бесконтрольно снующие между нейронами, в направлении исполнения осмысленных и желательных нам действий. Предупредительный взмурк информирует и мотивирует не наступить на хвост. А безоостановочный вой на одной ноте может вообще ввергнуть в панику. Чередуя конструкции, меняя интонацию и жонглируя тональностями, немудрено превзойти скудный словарный запас небезызвестной Эллочки-Людоедочки⁴, которая, как нам повествует классика, 'легко и свободно обходилась тридцатью словами' и не плохо при этом отжигала, умудряясь обходить на поворотах в погоне за модой заморских соперниц-миллионерш. Кстати, сопутствующие жесты и мимика очень способствуют пониманию. Перебирание лапками на человеческом теле реально излечивает от некоторых недугов, а также поднимает тонус и выправляет настроение. А если вам никогда не доводилось осознать все ваше ущербное несовершенство и всю глубину своего морального падения, лишь уловив едва заметное презрительное подергивание шерсткой на спине стоящего к вам задом кота, говорить далее с вами не о чем, вы безнадёжны.
Во-вторых, зная человеческую натуру, а тем более, находясь в обществе, где превалируют капиталистические производственные отношения, было бы недальновидно, наивно и преступно раскрыть во всей красе подобные таланты. Не сложно предположить последующие события. В мире отъявленного чистогана и беспрестанной погони за коммерческой прибылью котов тут же отлучат от бесплатной кормежки и заставят вносить долю немалую за проживание. Даже не сомневаюсь, куда нас определять пахать как рабы на галерах удаленно. У нас в стране один только человек так тяжело трудится по его собственному признанию. Да и достаточно. Каждому коту всенепременно вменят в обязанность отрабатывать в колл-центрах ночные смены. А оно нам надо?! Это станет цивилизационным тупиком кошачьей популяции.
Имеются странные человеческие изобретения, которые зачастую повергают в недоумение.
Двери..., человеческие двери... Они бывают разные, но нам, котам, не надо объяснять, чем они на самом деле являются: выпадение в другую реальность, проход между вселенными, называйте, как хотите. Они всегда ставят в тупик и заставляют задуматься, прежде чем сделать осторожный шаг в неизведанное. Только не надо ублюдских шуточек про котов, которые тупят, ожидая, пока загрузятся новые локации. Все гораздо серьезнее. Мы, коты, в ответе за тех, кого приручили. Я не могу бросить свой прайд на произвол судьбы. Пропадут они без меня, особенно Мелкая. Кормящая еще продержится на пару месяцев дольше, но и ее судьба без меня незавидна.
Там, за дверью, открывается новый дивный мир. Он чертовски похож на виденный ранее, до рези в пустом желудке напоминает прежний. Но он совсем другой. Открытая форточка приносит новые запахи, падающие лучи солнца преображают игру плоских теней в танец движущихся объемных фигур, а утренний рассвет или ночной сумрак скрывают таящихся по углам загадочных призраков. Туда манит и тянет. Почти нет сил сопротивляться нарастающему зову. Но что, если я сделаю туда шаг, дверь закроется, и та уютная родная комната позади с моими близкими, надоевшими до чертиков, но родными членами прайда исчезнет или изменится до неузнаваемости? Как я могу оставить их в прошлом? Кто о них позаботится? Но как не пойти навстречу зову, и как заставить себя смириться с потерей близких? Обычно именно в этот напряженный момент принятия ответственного решения Кормящая прерывает мои размышления об их судьбах своим громким человеческим мявом и ругательскими заклинаниями в мой адрес. Как будто это так просто отказаться от них, моих кровиночек, и нырнуть в следующий мир. Я еще мгновение балансирую на пороге, а потом решаюсь и... разворачиваюсь обратно. Все-таки, не могу их бросить, привязался к ним бестолковым. Проклятая сентиментальность, старею, наверное. Есть еще Главная Дверь. Они часто уходят за нее. Но там бездна, я знаю. Когда придет время уходить на Радугу⁶, я решусь выйти за нее и влиться в клан уличных, которые суть неприкаянные мечущиеся души котов на краткой остановке в сияющую Мялгаллу⁷. Но это еще не скоро!