Аннотация: Сны снятся всем. Некоторым они снятся вещие, некоторым - кошмары, как концентрация собственной жизни. А некоторым - отражения иных реальностей...
Вещим снам
И глазам,
Что зрят вперед,
Да глядят они в неведомое...
Я приехала сюда на лето. Погода стояла прекрасная: солнечная и не жаркая, так что отдых был превосходным. Маленький домик со всеми удобствами, рекой с обрывом неподалеку; небольшое селение , заставленное такими же домиками (красивыми, богатыми, но при этом обнесенными просто-таки символическими оградками не выше колен) и милыми приветливыми обитателями (до определенной границы - ты не знаешь кто они, они - кто ты).
Радоваться безделью получалось как-то само собой: река, солнце, веселое настроение, почти полное одиночество в сочетании с чистым воздухом, делающим небо лазурно-голубым, давало волю разуму, душе и сердцу, освобождая их от мятежного груза окружающих, который сопровождает в городе.
Через несколько дней после того, как я приехала, обосновалась и начала регулярно ходить на ручку, со мной случилось непоправимое. Впрочем, по началу, никто не мог этого даже предположить, не то что бы еще и подозревать...
Как-то, как утверждало меня глупое болтливое радио, "в период вечернего солнца, не вредного для вашей кожи", сидя на берегу (я как раз решилась наконец-то взобраться на этот таинственный обрыв), явно неподалеку я услышала лошадиное ржание. Лошадей я любила с детства. Эти большие умные животные не могли не завораживать своей грациозностью...
Я привстала на локтях, почти скрытая в траве. Неподалеку от моей "засады" наматывал дикие круги вокруг хозяина, подпрыгивая и бесясь, как Дьявол, великолепный конь. Белоснежный... В лучах заката его шкура, грива и длиннющий хвост ниже бабок, приобрели золотистый оттенок, так что казалось, что это само божество солнца спустилось с небес и скачает по кругу...
Буд-то в каком-то трансе, не в силах справится с собой, завороженная этой дикой красотой, я встала и попросила прокатиться на коне.
- Он необъезженный.
Я, наверное, просто этого не услышала, потому как золотое чудо остановилось, как вкопанное, когда я подошла. Как во сне я почувствовала его гриву под своими пальцами и, как была, без седла, вскочила на его спину... Как я не свалилась...
О! Какая это была скачка! Он попирал своими копытами все законы физики и все законы бытия, без проблем летя вперед и перепрыгивая такие преграды, о которые имел обыкновение спотыкаться даже солнечный свет, которые останавливали молодой месяц, не пуская далее...
Мы проскакали по обрыву, спустившись к реке и, взбивая брызги, каплями золота в солнечном свете, падавших назад, а потом... мое сердце остановилось, а у этого кэльпи, казалось, выросли крылья, но мы взлетели на верхушку обрыва, тот час же оказавшись перед глазами этого чуда...
Я не помню что было дальше. Да, впрочем, это и не важно. Я жила, как в раю. Меня любили и холили, каждое утро я гоняла на Кэльпи, как я назвала этого коня. Ничто не было для нас преградой...
Только его глаза... Было двое, стал один...
Прошло более месяца и как-то он мне сказал, что ему нужно ненадолго отлучится - уехать по делам. Он обещал, что вернется или завтра, или послезавтра и все опять будет хорошо. Я верила, как верила ему всегда и во всем.
Еще через три дня, я поняла, что он не вернется. Я знала куда позвонить и набрала этот проклятый номер. На том конце, сразу же сняв трубку, мне приятный мужской голос, узнав откуда я звоню и кто я, ответил:
- Господин Власенко сейчас в отъезде...
- Где Угрюмов?
- Вы и это знаете... Что ж, простите, но тогда я обязан вас огорчить: вчера Угрюмов погиб. Его убили, - и короткие гудки.
Все.
Вот только в тот же момент я поняла, что стою возле калитки, а он садится в машину перед своим отъездом. Это мой единственный шанс.
- Угрюмов! Стой.
Он развернулся. С улыбкой подошел.
- у тебя такие нежные руки, что совсем не хочется уезжать, - взял мои ладони в свои, - почему у тебя такие нежные руки?..
- Угрюмов, не уезжай, - вот тут-то где-то в его больших ярко-синих глазах, затаился вопрос: "Откуда она знает мою фамилию?" Смешно признаться, но за месяц мы так и не узнали имен друг друга... Зачем? Нам это было просто лишним. Но и сказать, откуда я знаю его фамилию, я бы не смогла. Я знала. Просто знала.
- Не уезжай, Угрюмов, вернись. Там смерть, я видела. Останься, пожалуйста. Тебя убьют. Там смерть, Угрюмов. Я видела.
- У тебя такие нежные руки... Это мой долг, я ведь служащий... Как военный, я обязан... - Он что-то говорил, а я не слышала... Он целовал мои пальцы... Но я видела только его огромные ярко-синих, как само небо, глаза, из которых исчезла подозрительность (подумал, наверное, что я шпионка?), уступив место только заботе и нежности, нежности, нежности...