"У японцев принципиально иной регулятор нравственного поведения: не совесть, но стыд. Мы, совершив какую-нибудь бяку, потом угрызаемся совестью, а это стресс. В японском языке слова "совесть" нет. Но там люди с детства ужасно боятся попасть в стыдное положение и потому предпочитают вести себя прилично. Если японец хороший человек и прожил жизнь нестыдно, ему и угрызаться не из-за чего. Если же плохой - идея терзаться муками совести вообще в голову не придет".
Борис Акунин
Как хорошо, что японцы с детства боятся попасть в стыдное положение, спасая себя таким образом от стресса. Европейцы и прочие обычные люди этого не опасаются и поэтому предпочитают вести себя неприлично. А ещё в обычном словаре зачем-то присутствует слово "совесть", которой никто не следует, ведя себя по-скотски и всякий раз залетая в постыдные ситуации, которые старательно избегает японец. Тебе ясно? А ты, кстати, тоже не стыдишься всяческой стыдобы, в которую залазишь не соблюдая никаких приличий? Кстати, можешь перевернуть данную фразу наоборот, смысл не изменится. Как и в той каше, которую высказал писатель Борис Акунин. Поскольку смысла здесь нет.
В украинском языке существует два слова, определяющих значение "любить". Собственно, это сам названный глагол и его побратим или сестрёнка "кохать". Именно данное слово отвечает за любовь к женщине или мужчине. Но не слово "любить", которым в украинском языке можно определить своё отношение к дремучему лесу, Родине или бутылке пива. И если попробовать поспекулировать данной языковой особенностью, можно сказать, что русские люди не умеют любить по-настоящему. У них отсутствует настоящее чувство. Для них всё едино. Вставляй в свою любовь к чему угодно это же слово и живи. Поскольку любимым для русскоязычного персонажа может быть вечер, рубашка и даже утюг. А коханый или коханая - это только, однозначно и безусловно родной человек.
По испанской речи гуляют два значения глагола "быть". Один определяет текущее состояние, другим описывается неотъемлемое качество того, о чём речь. Если ты скажешь, что ты хороший человек, но ты очень болен, то по-испански тебе придётся использовать оба глагола, вместо которых в русском языке только подразумевается, а в английском всегда озвучивается всего один. Но никто не говорит, что русский, американец или англичанин имеют другие настройки, не являясь при болезни человеком, а человечествуют в тех местах, где нельзя чихать. И было бы странным предположить, что народности, в языке которых живёт лишь одно определение слова "любить" отличаются от других в проявлении своих человеческих чувств. Сюда же можно добавить отсутствие логики в утверждении, что отсутствие в Японии привычного нам слово "совесть" по какой-то причине меняет исконные принципы поведения человека друг с другом.
Ощущения чего-то, привычного среди людей, часто происходит без знания имени данного события. Так мальчишка впервые чувствует возбуждение и эрекцию, не понимая, что с ним происходит. Точно таким же образом юная девочка вполне может не быть осведомлена об изменениях в её теле и психике, сопровождающие её во взрослую жизнь. Но это случается всё равно. Независимо от богатства её словаря. Это придёт потом. А чувствовать человек начинает уже сейчас, в тот самый момент, когда приходит соответствующее событие, являющееся причиной каких-то новых его эмоций. Японцы не исключение. Поскольку среди них тоже массово встречаются хорошие люди. Пользующиеся другими словами в одном с тобой контексте, так же мучаясь от приступов совести и переживая жгучий стыд ничуть не меньше тебя.
Подходящих определений может не быть. Но человек остаётся. Со своими страхами, возможностью плакать, нежеланием навредить, совестливостью за сказанное в горячке слово и чувством стыда за небрежно сделанную работу. Человек остаётся. С тем багажом, который не денется никуда. До тех пор, пока всё человечество не откажется от ненужных значений имеющихся либо несуществующих слов.
Борису Акунину, умнейшему человеку, просто понравилась сама тема. Возникшая в тот момент, когда он, переводчик с японского, учёный-японист, литературовед, общественный деятель и, как говорят, очень неплохой писатель, обратил внимание на такой заковыристый факт, как отсутствие важного слова в известном ему языке. Эта тема так затронула Бориса Акунина, что на неё, как мне сказали, разглагольствует даже Эраст Фандорин в романе "Левиафан". И не было бы ничего странного, если бы Борис Акунин наградил подобными рассуждениями своего героя из собственного романа, пусть себе господин Действительный Статский Советник чешет любую мыслимую ерунду, но писателя, переводчика и учёного занесло гораздо дальше, что послужило причиной его собственных бесполезнейших измышлений на данную тему. Но и это полбеды. Масса людей, прочитав мнение известного человека, тут же задумались о странной восточной душе и заочно поблагодарили Бориса Акунина за раскрытые, а прежде непристойно узкие глаза в деле отсутствия у японцев совести при наличии спасительного в деле общественного цивилизатора стыда. Только не было здесь раскрытых глаз. Это иллюзия. Обман. А ещё самообман и неспособность думать. Накапливающаяся с годами в крайне неповоротливый мозг. И выглядит это очень просто - на закрытых веках слушателя или читателя нарисованы расплывшиеся зрачки. Смотрящие на умершие стыд и совесть такого же собеседника. Поскольку живого разума в них обоих всё равно нет.
![[]](/img/l/lanowoj_s_a/zzz999-435/1724.jpg)