- Я сейчас почему-то вспомнила третье письмо. Из тех.. девяти. К Ней. Вспомнила про Анатолия.. решительного, уверенного.. спокойного и сильного. С возможностью снова повторить про его уверенность в том безусловно мужском, что он собой представляет. С хорошим юмором, сдержанной иронией и ясным вниманием к той, кого он называет Эммой. А потом я подумала про Дмитрия. Из четвёртого письма. Они такие разные.. хотя оба представляют собой именно мужчин, без всякого там сарказма между строк. Но один спокоен, внимателен и абсолютно фундаментален. Кажется, что нет ничего на свете, что могло бы поколебать его уверенность в женщине рядом с ним. Никакой ревности не существует. Никакой навет не имеет шансов на жизнь.
А другой, тоже являясь внимательным и сильным, заботливым и нежным, всё же не может справиться с неожиданным ослеплением, которое разрушает всё, что было для него ценным. И мне кажется, что человек поступает, как Дмитрий, не потому, что ошибся.. а потому, что ждал.. как в засаде. А ещё потому, что гораздо раньше что-то в нем сломалось.
- Нет, Нинуш. Дмитрий не ждал. И это одна из причин, почему он не был готов к тому, что сам же и придумал. В подобном случае речь идёт об отсутствии целого отдела, важной вехи в психике хорошего в общем человека, не позволяющей ему отличить химеру от реальности. Это то качество, которое ты почувствовала у Анатолия. Хотя там нет ситуаций, в которых мы могли бы говорить о крайностях именно этого человека. Там сила и покой. И такая же спокойная за себя и за своего мужчину женщина.
В ситуации с Дмитрием я даже не буду называть это ревностью, которая часто возникает спонтанно из ничего. Здесь ты видишь образ существования вообще, механизм твоей жизнедеятельности, когда ты не в состоянии сопротивляться страшному чувству, что всё рухнуло ещё до того, как ты всё разрушишь на самом деле. Это настоящая беда, трагедия хороших людей, способных отдать жизнь за родного человека, но которые вполне в состоянии убить от одной взорвавшейся вспышки в голове, чтобы потом оплакивать того, за кого в любую секунду был готов умереть сам. Я понятен?