- У меня полная жопа, Серёж. Полная. Ребёнку пожрать не на что купить. Не знаю, что делать.
- Пиши данные паспорта. Я тебе денег вышлю. Немного, но перебиться сможешь.
- Ты серьёзно?
- Вполне. Тебе же нужны деньги?
- Очень нужны. Очень. Жизненно.
- Вот и пиши. Отдашь, когда вылезешь. Я сам сейчас немного в заднице.
- Сережа.. конечно отдам! Спасибо!
Говоря о том, что я немного в заднице, я слегка недоговаривал. Я был в такой же жопе, как и моя собеседница, с той лишь разницей, что у меня не было детского рта под боком, который хочет кушать. И мой статус мужчины обязывал меня смотреть на собственные трудности с некоторой долей похренизма. Что я и делал.
На тот момент я находился в Германии, в череде или полосе проблем, оставивших мне актив в виде трёхсот евро. Но у меня был ещё и пассив - двести евро из этих трёхсот мне необходимо было заплатить за квартиру. Начало месяца. На дальнейшее героическое проживание у меня оставалась ещё сотня. Негусто. Я подумал. Затем подумал ещё раз, посчитал так и эдак, передвинул двадцатку сюда, полтинник отсюда, а затем перестал думать, пошел на почту и отправил перевод на все три сотни. И успокоился сразу. Я всегда был слаб в математике.
- Выслал. Ты получила?
- Серёжа! Я не знаю, как тебя благодарить. Этих денег мне хватит протянуть, выручил!
- Ну и хорошо.
И я пошел кудрявить голову, где найти денег на оплату квартиры и дальнейшую жизнь в течение месяца. Для мужика.
.....
Это случилось в две тысячи десятом. С тех пор я многократно приезжал в город, где проживала та молодая женщина, у которой в те времена случилась ягодичная трудность. Её ребёнок рос, у неё менялись дела, мужчины, проблемы и калорийность питания. Она слегка прибавила в заду и бедрах, но разговор о деньгах не поднимала никогда. Да и я не особенно её беспокоил. Мужчина же. С голода не помер. За указанное время утекло много воды и у меня откуда-то стали появляться деньги. Временами я сам стоял вопросительным знаком, пытаясь понять - откуда они у меня? Так ничего не придумав, я изредка заезжал к той женщине и её мужчине домой, пил у них чай, а потом ехал к себе, чтобы пить чай дальше. И в такой внимательной друг к другу чайной жизни оторвалось ещё несколько десятков листочков календарной ерунды.
Однажды у меня было плохое настроение. Собственно, оно у меня всегда плохое, но в тот день негативный градус был особенно успешным. Я сидел дома и думал про людей, которые по какой-то причине не только не спешили вернуть то, что им было передано в дни поющих от голода животов, а вообще стараются избегать этой темы. Совсем. И вот именно этот нюанс меня злил. Объясню.
Триста евро, тридцать восемь или три - неважно. Дело не в количестве переданной денежной массы. А в её значимости на тот момент. Сколько стоит стакан воды? Ерунду. А его значимость в пустыне, когда у вас лопаются губы? И если вспомнить, что этот стакан воды я протягивал своей высохшей рукой, то картинка получается совсем героической, но в конце некрасивой.
- Забудь, так все делают.
- Я не все.
Дело в том, что меня устроит обычное обращение вслух, просьба, в которой были бы слова забыть долг к чертям:
- Слушай, а мы можем как-то закрыть этот счёт? Никак не могу собраться. Ну, хочешь, я тебя буду на чай каждое двадцать девятое февраля приглашать? Начнём прямо сегодня.
- Забыли. Хрен с ним, с долгом. Гони чай. Без сахара.
И я бы забыл. И закрыл тему. Потому что это действительно здорово, когда у людей хватает мужества говорить о дамокловых мечах. Я искренне ценю усилия тех, кто лишает меня необходимости греться головой, размышляя об этой сучьей необязательности, когда тебе уже всё простили, а ты этого даже не знал.
Идея провести эксперимент пришла сама. Я написал той женщине, что у меня невероятный голод, что яичницу делать не на чем, и что я всё. И попросил оповестить меня о решении её семьи - спасать ли меня или бросить в духовку так. Мне пришло сообщение, что как раз сейчас у них очередная жопа, что строительная компания и подрядчики, суды по домам и некоторые проблемы с французскими Мистралями. Но как только хоть что-нибудь радужное - она мне сразу сообщит и я смогу жарить яйца не разбивая ничьих яиц. После этих положительных слов девочка на моём горизонте больше не появлялась.
Прошло полгода с тех пор, как я был в плохом настроении. И пять лет с момента моего решения обрубить собственный сук в пользу дальнейшей жизни чужого деревца. За это время моё настроение не стало лучше. Я по-прежнему матерюсь с утра и без особой надобности не выхожу из дома, если этого не требует судьба мира или моя. Потому что там, снаружи, протекает совершенно дурацкая жизнь. Полная людей, не имеющих сил сказать пару нужных слов. Полагающих, что их оппонент сам должен всё понять. Абсолютно искренне когда-то заглядывавших тебе в глаза, а сегодня вдруг решивших, что ты больше не достоин, не можешь, не должен. Потому что странный какой-то. Возможно - чужой. А чужих надо избегать.
Чужой. Да, я знаю. Потому что у меня в груди всегда жила такая сука, как совесть. Если бы она была собакой, я бы наверняка её убил. Но я не буду ковырять собственную грудь в попытке вынуть оттуда то, что придавало вес моему слову. Я просто ограничу себя теми, кто помнит про стакан воды. Либо никем.
![[]](/img/l/lanowoj_s_a/zz20-1/1336.jpg)