- У вас ещё рюкзак, а разрешено только одно место ручной клади.
- Я могу засунуть сумку со всем содержимым в рюкзачок. И всё. По весу проходим.
- Зачем вам эти сложности? Просто сдайте сумку в багаж и вы получите её уже в Мюнхене.
- Раз вы так настаиваете.. хорошо. Забирайте мою сумку.
Мой полёт в Германию проходил через Москву, где я должен был пройти повторную регистрацию, чтобы лететь дальше, на Мюнхен. Подойдя к очень недовольной женщине, к которой всё моё существо подходить не хотело, я попросил её прислонить меня к окошку, потому что ночь не спал, а впереди ещё почти сутки. Через минуту наблюдения за недовольно выпяченной губой я услышал от этой работницы воздушных сообщений, что она выписала мне место у прохода. Затем она добавила, что у меня неоплаченый багаж. И это очень плохо.
- Вы почему багаж не оплатили?
- В смысле? Зачем?
- Затем, что у вас неоплаченый багаж, который вы сдали в Новосибирске.
- Погодите.. никто не говорил ни о какой оплате багажа. Мне просто предложили сдать сумку, чтобы я не засовывал её в рюкзак.
- Это не наши проблемы.
- Я понимаю, что это теперь мои проблемы. Но там была работник компании "S7", и вы здесь из того же звена.
- Оплачивайте багаж.
Я начал закипать от безапелляционности заявлений, когда разные люди одной системы позволяют себе выставлять клиента виноватым в собственноручно созданных очень неприятных ситуациях. Захотелось дотянуться до выпяченной губы и выпятить её до выхода из аэровокзала.
- У меня разрешённый вес в десяти килограмм, верно?
- Да.
- Мой рюкзак весит четыре. Сумка тянула максимум столько же. Где логика?
- Вы сдали её в багаж. А за багаж надо платить!
- Я не собирался её сдавать! Меня уговорила ваша коллега, ничего не говоря о деньгах! Почему она сразу не потребовала оплатить мою сумку, а позволила мне полететь в Москву, чтобы я здесь столкнулся с вашим шантажом?!
- Это не наши проблемы! Оплачивайте багаж!
Мысленно выматерившись, я взял из её рук квитанцию и упёрся в цену. Две тысячи. Я выматерился ещё раз. Затем мысленно плюнул три раза через плечо и пошел к кассе, оплачивать возложенный на меня оброк.
Свои нервы я приводил в порядок, сидя в зале ожидания и отправляя сообщения ватсап на парочку неслучайных номеров, жалуясь на нелёгкую пассажирскую судьбу. Регулярно посматривая на часы, я ждал объявления посадки на мой рейс и уже здорово отсидел свой некостлявый зад, когда вдруг обратил внимание, что вообще не слышу никаких объявлений. Посмотрев ещё раз на время, я обеспокоенно встал и пошел в зону посадки, пройдя по дороге паспортный контроль и проверочную хрень. Попав наконец к нужному мне выходу, я обнаружил там скучающего юношу с бетонным лицом, который механически сказал ме, что выход закрыт уже пять минут и я никуда не лечу. Меня слегка зашатало.
- Так позвоните куда-нибудь.
- Куда мне позвонить?
- Я не знаю. Вы тут работаете. Я зарегистрированный пассажир и просто не слышал ваших объявлений на рейс. Я здесь, никуда не делся, мой багаж в самолёте, решайте что-нибудь!
- У вас было достаточно времени, чтобы прийти на посадку. Идите и забирайте ваш багаж. Вы уже никуда не летите.
Мысленно оторвав молодому человеку голову, залив его чёрной кровью всё лётное поле, я снова ментально выматерился и вполне физически пошагал назад, в человеческое крошево залов ожидания.
Забрав свою сумку, полностью растрёпанную досмотровой командой, я обратился в информационное окошко S7 с вопросом, какого хрена здесь не объявляют посадку.
- Мы не объявляем здесь посадок. Только в зонах вылета, там, где ваш выход.
Такого я не слышал нигде. Летая иной раз по десять - двенадцать раз в году, я ни разу не встречал, чтобы объявление на посадку было узко территориальным. У меня в голове всё ещё звучала эта шикарная фраза: "У вас было достаточно времени, чтобы успеть на посадку". Здесь было всё. Всю ответственность за невыполненные обязательства или какие-либо нововведения можно было влупить в эту фразу. "У вас было достаточно времени".
Спросив, сколько мне будет стоить доплата на сегодня, я услышал, что сегодня никаких рейсов уже нет, а на завтра моя доплата на такой же рейс будет составлять полную цену уже купленного мною билета. Я не стал понимать логику слово "доплата". Я просто отдал эти долбанные тысячи рублей и скрипя зубами рванул нахрен из аэропорта Домодедово в переполненную человеческими эмоциями Москву. Ночевал у товарища, с которым мы пили вино, ели приготовленное его женой забытое мною блюдо, и говорили за эту непонятную жизнь. Жизнь, придуманную людьми, людьми защищаемую и проклинаемую тоже ими. Другой темы быть прост не могло.
А ещё я подумал, что будет, если на моём месте окажется человек, не имеющий достаточных средств "доплатить". Пожилой, больной, без знакомств в Москве, но с головой, полной вафельного компота или нерастраченной энергии Геббельса. Что было бы? Как решала бы эту ситуацию оттопыренная губа чем-то недовольной дамы в форменной одежде. Наверное, никак.
Москва - Мюнхен
Покинув частично недружелюбную Москву, я, после волшебного полёта на высоте десяти тысяч метров, приземлился в городе Мюнхене. Пройдя паспортный контроль я привычно наткнулся на вежливые взгляды огромных, как деревья, полицейских таможенной службы, которые своими плечами и тазами закрыли к чертям весь зелёный коридор.
- У вас есть что-нибудь запрещенное?
- Только я.
- Чем вы опасны?
- Меня всегда останавливает полиция, поэтому вам лучше знать. Но ещё ни разу не случалось, чтобы я прошел свободно через зелёный коридор.
- Ну вот видите, как хорошо, что и в этот раз мы вас не разочаровали.
Я всегда отмечал какую-то нарочитую вежливость, смешанную с тренированным чувством юмора в обращении заморских полицейских. Во всяком случае - в обращении ко мне. Да, знаю, порой им приходится стрелять. Но это не мой случай. Хотя и в этот раз я был слегка на нервах. Не из-за московской истории, а потому, что в кармане моих джинс лежала самая настоящая контрабанда. Один хороший человек в Новосибирске передал другому хорошему человеку в Германии два маленьких контейнера. Десять грамм. В каждом из которых было по пять грамм какого-то злющего яда. Мне так и было сказано, что это обыкновенный Диксохлорблинцинкотрон. Ну, может, я не совсем правильно запомнил название.
- Да там ничего особенного. Просто яд.
- Ясно. Просто яд. А его можно через кордон?
- Ну, в общем, как бы, нет. Но я возил.
Это меня не особенно обеспокоило, потому что одним приключением больше, одним меньше - какая нахрен разница. Я взял контейнеры, засунул их в карман и пошел через линию фронта.
Меня пронесло. Пикающий сигнал в кармане был принят за реакцию ручного миноискателя на связку ключей, висящих здесь же. После поверхностного осмотра моей сумки и ещё парочки заботливых вопросов меня отпустили на свободу и я, посмотрев на часы, раненым лосем ломанулся к автобусной остановке на территории аэропорта, откуда через пять минут должен был отъехать автобус до Нюрнберга, куда я и держал свой путь. Аэропорт Мюнхена - это маленький город. Кстати, пока я сошедшим с рельс паровозом скрипел по зеркальному кафелю, я слышал объявления на посадку, прилёты и отлёты, грустно вспоминая свой разговор с представителем Домодедово о нецелесообразности такого засорения эфира. На автобус я опоздал ровно на две минуты. Он ушел. Или уехал, неважно. Меня это не волновало, так же, как и ядовитая контрабанда, поскольку я уже твёрдо знал, что скатерть самобранка моих злоключений закончится только тогда, когда я не смогу их выносить. А я, грёбаный бессмертный, оказался слишком крепким для постоянно меня бомбардирующего мира людей.
Через два часа я сел на другой автобус. Водитель, взглянув на мой просроченный билет, вопросительно посмотрел на меня по-турецки, я же ответил ему двумя пальцами, что означало опоздание в две минуты, и горестно вздохнул. Он вздохнул тоже, но, скорее, просто физиологически, а затем сказал мне, чтобы я садился и ехал и нечего тут долго разговаривать.
В Нюрнберге меня встретил бритый череп очень занимательного человека, чьи голубые или серые глаза преследовали меня в связи с историей о назначении двух ядовитых контейнеров. Диксоблинхлор, или как его там, я вёз именно ему. Подарив человечному водителю автобуса пакетик с арахисом, я сел в машину к непонятноглазому лысому и облегчённо выдохнул. Прибыл.
Меня накормили, поговорили и уложили спать, а в шесть часов утра счастливый обладатель яда отвёз меня на машине в город Альтенбург, промчав двести пятьдесят километров за два часа.
...
Я не знаю, как закончить эту историю об ожиданиях отлёта, надеждах прибытия, неведомом яде, профессиональной или непрофессиональной проституции, чьих-то неправильных настройках и моих идеальных интерпретациях. Не знаю. Мои задачи в Германии сталкивают меня с немецким человеческим фактором, с которым мне тоже приходится считаться, но наш доморощенный мир трудностей, создаваемых самим себе, ломает все мыслимые колени. А мои мне ещё послужат. Поскольку Россию с её привычными язвами и новыми болячками из своей души я не вытравил. И не сделаю этого никогда.
![[]](/img/l/lanowoj_s_a/zz2/1481.jpg)