Гражданская война вытолкнула на поверхность истории немало ярких личностей. Героев и злодеев. Одной из самых загадочных фигур того времени был Нестор Махно. Четыре брата Махно погибли в той кровавой мясорубке. Емельян - от рук австро-немецких оккупантов. Карп, сражаясь с белоказаками. Григорий - с деникинцами. Савва - с красными.
Боевыми союзниками Нестора Ивановича были атаман Григорьев, Симон Петлюра, большевики. В другое время они же - его непримиримые враги. Список постоянных врагов тоже хорошо известен. Это украинские помещики, гетман Павел Скоропадский, австро-немецкие оккупанты, белогвардейцы любого замеса.
Молодые годы.
Нестор Иванович Махно родился 27 октября 1888 года в бедной крестьянской семье, в селе Гуляй-Поле. (Сейчас - районный центр Запорожской области). Отец умер, когда Нестору исполнилось одиннадцать месяцев. Мать будущего крестьянского вождя записала дату рождения своего пятого сына на год позже. Сейчас трудно объяснить, почему она так поступила. Зато эта приписка спасла Нестору жизнь.
Махно рано приобщился к революционно-бунтарской деятельности. В 1906 году он стал членом подпольной группы "Вольный союз анархистов-хлеборобов". Вместе с товарищами участвовал в террористических актах и экспроприациях. Куда уходили отобранные у помещиков и купцов деньги и драгоценности, можно только догадываться. Вряд ли их раздавали нищим или жертвовали на церковные нужды. Разные источники трактуют эти события по-разному. А вот полицейские протоколы сохранились. Они указывают на то, что всю группу арестовали и передали дело в суд.
Прокурор потребовал для Махно смертной казни по совокупности предъявленных обвинений - террористические акты, грабежи, убийство пристава Караченцева. Но мама Нестора, как в воду смотрела, записывая дату рождения годом позже. Выходило, что на момент преступления, Нестор был несовершеннолетним. Столыпин собственной рукой подписал помилование. Махно приговорили к 20 годам каторжных работ.
Большую часть срока он отбывал в Бутырской пересыльной тюрьме. Опять же темное место - почему в пересыльной тюрьме, когда в приговоре значится каторга? И опять же этот факт становится жирным плюсом в биографии Нестора.
С тюремной администрацией Махно то и дело вступал в пререкания. Не потому, что являлся буйным заключенным, нет, просто его крестьянская натура требовала обстоятельности и степного простора. Это в тюрьме-то. В результате - карцер. А в карцере цемент, холод, сырость. Туберкулез не заставил себя ждать. Болезнь развивалась так стремительно, что вскоре в тюремной больнице, где вырезали одно легкое.
Сокамерники отмечали его редкую выносливость и почти нечеловеческую живучесть. Он был невысокого роста, тщедушный, но энергия, которая от него исходила, действовала на некоторых людей, как взгляд удава на кролика.
Но вот странное дело - в тюрьме ему дали кличку "Скромный". И этому, оказывается, есть объяснение. Все свободное время Махно посвящал самообразованию. Имея за плечами четыре класса церковно-приходской школы, Нестор изучал в камере политэкономию, математику, русскую грамматику и литературу.
Здесь у него даже был свой учитель - сокамерник Петр Аршинов, хорошо образованный большевик, который позже увлекся идеями анархизма. Именно Аршинов оказал решающее влияние на Махно, вылепил из него анархиста по своему образу и подобию.
Февральская революция распахнула ворота тюрем перед "птенцами Керенского". Большая часть бывших зеков, выйдя на волю, вытащила из заначек кистени и финские ножи, и пошла лютовать по ночам. Меньшая часть включились в теоретические споры о судьбах народа. Нестор Махно отправился в Гуляй-Поле, где собирался воплотить в жизнь свою новую мечту о вольном анархическом городе.
От теории к практике.
Гуляйпольские селяне избрали Махно главой местного крестьянского Совета. Нестор организовал анархистскую Черную гвардию. Разогнал администрацию Временного правительства. Провел учет инвентаря и земель, брошенных сбежавшими помещиками. А затем подписал декрет о национализации. И, главное, раздал землю крестьянам. Весь район Гуляй-Поле на короткое время превратился в вольное государство.
Но уже летом 18-го года Украину оккупировали австро-германские войска. Нестор Иванович покинул Гуляй-Поле и вскоре объявился в Москве. Здесь ему удалось встретиться с В.И. Лениным и Я.М. Свердловым. Махно доложил вождям российского пролетариата об аграрных реформах в Гуляй-Поле. Ленин прищурил глаза и сказал:
- С такими анархо-коммунистами, как Махно, я готов сотрудничать.
Но Москва была не его городом. Нестора тянуло домой. Вскоре он тайно перешел границу и вернулся на родину. Собрал небольшой крестьянский отряд для борьбы с гетманом и австро-немецкими интервентами. И уже в первом бою проявил недюжинные организаторские способности и талант военачальника. Он был храбр, хитер, рассудителен. Но, главное, удачлив. Авторитет зарабатывал тем, что демонстрировал непримиримую жестокость к врагам.
По традиции запорожских казаков Нестора стали назвать Батько. В своих воспоминаниях он напишет: "Эпитет "Батько" помимо моей воли прилип к моей фамилии, начиная со дня событий в селе Дибривки".
Крестьянская армия.
Повстанческую махновскую армию Троцкий считал шайкой разбойников. Больше того, Лев Давидович постоянно жаловался Ленину, что махновцы сражаются по вдохновению, приказов не выполняют, а при сильном давлении неприятеля бросаются врассыпную. Конечно, народному комиссару по военным и морским делам, Председателю Реввоенсовета республики сверху было виднее. Но крестьянская армия вряд ли могла быть другой.
Она существовала за счет оружия, продовольствия и обмундирования, захваченного у противника. Питались у местных крестьян, которым было выгодней кормить махновцев, чем выносить барский гнет или большевистскую продразверстку.
Постоянное ядро армии составляли около 1000 человек. Это были люди лично преданные Нестору Ивановичу. Среди них встречались люди достойные, но в основной своей массе это были гулены, дебоширы и пьяницы. Некоторые даже летом щеголяли в соболиных шубах и алмазной пилкой шлифовали грязные ногти. Зато все, как один, были отважными воинами. И преданы Батьке до последней капли крови.
А массовая часть армии, собиравшаяся по необходимости, состояла из местных крестьян. В каждом селе, через которое проходил отряд, в него вливались новые вооруженные группы. Мобилизация происходила стремительно. При этом не было насилия, крестьяне сами охотно становились под ружье. Пока армия продвигалась к месту предстоящего сражения, ее численность возрастала в несколько раз. Эта часть не любила продолжительных походов и затяжных боев. Они отдавали предпочтение стремительному налету на город, занятый противником. При этом богатое население подвергалось ограблению. Все захваченное добро Махно делил следующим образом. 50% шло в пользу армии, 50% в пользу местного крестьянства. В ядре армии оставалось самое легкое и самое ценное. Остальное загружалось на телеги и развозилось по подворьям. Вместе с добытым барахлом крестьяне увозили винтовки, пулеметы, гранаты. Бывали случаи, когда в крестьянских тайниках укрывались даже артиллерийские пушки.
Нестор Махно так поставил дело, что командиры в армии не назначались, а избирались полковым собранием бойцов. Выборность придавала командиру высокий авторитет. А с учетом лукавой крестьянской тактики, которую Махно применял почти в каждом сражении, от командира требовалась отвага, опыт и хитрость.
Примеров тому немало. Так в 1918 году Махно переодевал свой отряд в форму гетманских войск и разъезжал по Александровскому уезду, истребляя гетманские и австрийские отряды.
В декабре 1919 года, Махно командовал соединениями большевиков и анархистов в бою с петлюровцами за Екатеринослав (сейчас Днепропетровск). Батько посадил свои войска в два рабочих поезда и отправился с одного берега Днепра на другой. Повстанцы въехали в самый центр Екатеринослава и малыми силами выбили петлюровцев.
А в декабре 20-го отряды Махно оказались запертыми Красной армией в Крыму. И, тем не менее, им удалось пройти через расположение войск Фрунзе, воспользовавшись паролем красноармейцев.
Принцип личной преданности Нестор Махно ставил выше присяги, выше дисциплины и прочих военно-уставных заморочек. Все командиры его армии были родом из одной волости. Участвовали в империалистической войне. В царской армии дослужились до подпрапорщиков и унтер-офицеров. Семен Каретник, член штаба, бывший офицер. Федор Шусь, командир полка, бывший матрос. Петренко, командир корпуса, бывший прапорщик военного времени.
Но высшее руководство формировалось из рабочих. Сам Нестор Махно работал маляром на механическом заводе. Чубенко, личный друг Батьки, член штаба, был рабочим-железнодорожником. Виктор Белаш, начальник штаба, железнодорожный машинист. Аршинов (помните тюремного учителя?), возглавлявший Культпросвет армии, тоже был из рабочих.
Когда неприятель, имея превосходящие силы, пытался атаковать Батьку, то его отряды уходили в степь, увлекая за собой погоню. При этом бойцы Махно меняли уставших лошадей на свежих в тех населенных пунктах, которые встречались на пути отступления. Спустя какое-то время загнанные кони преследователей останавливались. Погоня захлебывалась.
И тут, словно из-под земли выскакивали кавалеристы Батьки Махно. Они налетали с самой неожиданной стороны и били противника. Армия Махно вообще отличалась редкой мобильностью. Пехоту усаживали на тачанки и за сутки преодолевали до 100 верст. Боевой экипаж одной тачанки выглядел следующим образом - 4 или 5 бойцов пехоты, пулеметчик и кучер.
В тяжелые времена многотысячная армия Махно могла растаять, как утренний туман. Сначала она рассыпалась на полки. Затем полки рассеивались по сотням. И так далее. Вплоть до крохотных отрядов человек по десять. А бывало, что и эти отряды распылялись на отдельно взятых крестьян. А что взять с крестьянина? Он прятал в огороде винтовку, снимал с тачанки пулемет и ехал на ярмарку на этой же телеге. Продавать тыквы. Жена то и дело покрикивала на бедолагу, а он едва успевал отгонять оводов с лошадиного крупа.
Но, стоило Нестору Махно появиться на горизонте, как тут же слух о нем распространялся по окрестным селам, и армия возрождалась из небытия. И в этом проявлялась еще одна особенность махновской армия - она была привязана к родной земле, к району с четко очерченными границами, где Батьку уважали, любили, боялись и ждали с нетерпением, как героя-освободителя.
Портрет.
Визуальный портрет Нестора Махно сразу следует разделить на два образа, которые между собой имеют мало общего.
Все фотографии и сохранившиеся словесные описания времен эмиграции наводят на мысль, что Нестор Иванович - это добропорядочный мирный семьянин, живущий от скромного достатка. Цивильный костюм-тройка, стопка бумаги на столе, раскрытая книга - всё говорит о размеренности уклада, навевает покой и в какой-то степени указывает на то, что хозяин кабинета имеет отношение к сочинительству. И только некоторая асимметричность лица напоминает о многочисленных ранениях, но, скорее всего, является следствием последнего боя, когда пуля попала Махно в затылок и прошла навылет в нижней части щеки. Даже взгляд Нестора Ивановича, какой-то грустно-задумчивый, наводит на мысли о подспудной болезни и некоторой усталости, то ли вообще от жизни, то ли от жизни в эмиграции.
И другое дело - фотографии и словесные портреты времен гражданской войны. Если их обобщить, то получится следующая картина. Небольшого роста, узкоплечий, с впалыми щеками. Темно-русые волосы падают длинными прядями на плечи. На вид ему можно дать лет тридцать. Одет Махно в армейскую тужурку, застегнутую под горло. В барашковой шапке и в высоких сапогах на каблуках. На боку болтается сабля. Он напоминал одновременно и монастырского служку, добровольно заморившего себя постом, и полицейского урядника. Зато прищуренные стальные серые глаза (у других свидетелей: темно-карие) с упорным и острым взглядом, не меняющие выражения даже при улыбке или отдаче жесточайших приказаний, вызывают безотчетное содрогание у всех, кому довелось с ним встречаться. Это глаза гипнотизера. Именно они, глаза, придают тщедушной внешности Батько совершенно иной характер. Можно легко представить, как он выходит на порог дома, где всю ночь напролет играл в карты с пленными белыми офицерами. Справа и слева стоят его помощники, кто в шубе, кто во френче, перепоясанном портупеей. На улицу выводят белых офицеров - картежных партнеров Батько. И Махно выкрикивает любимую фразу: "Порубать их и только!" В утреннем солнце взблескивают клинки и куски красного человеческого мяса разлетаются в стороны. А взгляд у Нестора Ивановича такой же, как за карточным столом минувшей ночью. Взгляд не меняется.
Махно - человек воли, импульса и страсти, которые он прятал под холодной, жестокой маской. Он был смелым и отважным. Но был поражен манией величия и сделался падким на лесть.
За годы Гражданской войны, за короткое, в общем-то, время, характер Махно претерпел серьезные изменения. Еще бы! На него влияли анархисты, которые проповедовали такую свободу нравов, которая деревенскому парню не могла присниться в страшном сне. На него влияла жестокость войны. Ему кружила голову слава и беззаветная преданность повстанцев, которые готовы были умереть за Батьку.
Еврейский вопрос.
Однажды с Батькой встретился Лев Каменев.
- Как у вас обстоят дела с антисемитизмом? - спросил чрезвычайный уполномоченный Республики.
- Вспышки бывают, мы с ними жестоко боремся, - ответил Махно. - По дороге сюда на одной из станций вижу, расклеены плакаты погромного характера. Вызываю коменданта, требую объяснений. Он говорит, что согласен с тем, что написано на плакате. Я застрелил его.
В начале мая 1919 года южный фланг большевиков потряс мятеж красного командира Николая Григорьева. Это был честолюбец, жаждущий власти. Девизом Григорьева были слова: "Утопим москалей в жидовской крови". Он служил украинской Центральной Раде, потом гетману Скоропадскому, затем перешел к Петлюре. В феврале 1919 года Григорьев подался к красным.
По ходатайству Антонова-Овсеенко он стал начальником 6-й украинской дивизии. И вскоре успешно взял города Николаев, Херсон и Одессу. Но за взятием каждого из этих городов последовали такие грабежи и такое насилие, которые не укладывались ни в какое представление о человеческой жестокости. Победы вскружили Григорьеву голову, и 7 мая этот красный командир отрекся от большевиков и объявил себя Атаманом Херсонщины и Таврии.
Григорьев был очень заинтересован в поддержке махновцев. Одну за другой он слал депеши Махно. "Батько! Чего ты смотришь на коммунистов? Бей их! Атаман Григорьев".
Махновцы вели с Григорьевым осторожные переговоры, стараясь нащупать общие интересы. В конце концов, заключили союз, который получился недолгим. Главным расхождением оказался еврейский вопрос.
Вот рассказ А. Чубенко по поводу антисемитизма Григорьева и его бойцов.
"В селах, где стояли григорьевцы, убивали евреев. Резали, душили, насиловали, жгли живьем, распарывали животы, сажали на кол. Это очень не нравилось нам, и Нестору в частности. Мы отправились смотреть жертвы. Возле станции Верховцево нашли 59 изуродованных трупов евреев и одного русского рабочего. Пленные григорьевцы говорили, что им приказано идти бить жидов. Собрание решило объявить Григорьеву войну".
27 июля 1919 года на съезде повстанцев Махно перед всем съездом призвал Григорьева к ответу за чудовищный погром, совершенный им в мае 1919 года в городе Елисаветграде, и за ряд других антисемитских действий. "Такие негодяи, как Григорьев, позорят всех повстанцев Украины. Их не должно быть в наших рядах".
Григорьев схватился за оружие. Но было поздно. Семен Каретник несколькими выстрелами из "кольта" прикончил его.
Летом 1919 года с Дона прорвалась конница генерала Шкуро. Белые набросилась на Гуляй-Поле и учинила резню. Погибла вся еврейская батарея под командой Абрама Шнайдера и полк еврейской самообороны, руководимый Борисом Веретельниковым. Белогвардейцы изнасиловали около 800 гуляйпольских евреек. Затем им вспарывали животы, расстреливали, вешали.
В ответ Махно сконцентрировал у Большого Токмака еврейские и греческие отряды. Эти воины, горящие жаждой мести, нанесли сильнейший удар по Добровольческой армии.
Махно не уставал повторять, что Повстанческая армия ведет борьбу с капиталом и властью. И в числе угнетенных одинаково страдают и русские, и поляки, и литовцы, и чехи, и евреи.
Анархия - мать порядка.
Махновщина добавила немало жутких мазков в кровавую палитру гражданской войны. В обстановке всеобщего братоубийства по-другому и быть не могло. Но Нестор Махно, не терпящий над собой никакого насилия, нашел в анархии панацею, выход в иную действительность. Он знал теорию анархизма на "три с плюсом". Но он один из всех анархистов предпринял отчаянную попытку воплотить теорию в жизнь.
Когда махновцы вступали в города, то первым делом объясняли населению, что их нельзя воспринимать, как новую власть. По всему городу расклеивались плакаты: "Трудящиеся! Ваш город временно занят Армией революционных повстанцев. Эта армия не служит никакой политической партии, никакой власти, никакой диктатуре. Она никогда ни к чему не будет принуждать. Ее роль ограничивается защитой свободы трудящихся".
20 сентября 1919 года Нестор Махно предпринял серьезную попытку реализовать свою мечту. На съезде крестьян, рабочих и повстанцев в Александровске он огласил программу действий, которая сводилась к созданию самостоятельной крестьянской республики. Программа предусматривала отмену диктатуры пролетариата и руководящей роли коммунистической партии, передачу власти беспартийным Вольным Советам. Обязательным условием было установление собственности крестьян на землю.
Даже Антонов-Овсеенко, когда делал свой доклад "наверх", не мог удержаться от комплиментов: "Гуляйполе - один из самых культурных центров Новороссии. Здесь три средних учебных заведения. Усилиями Махно открыты десять госпиталей для раненых, организована мастерская, чинящая орудия, и выделываются замки к орудиям".
В школах Гуляй-Поля преподавали "закон божий". Анархисты не навязывали насильно свои идеи, они предлагали их, оставляя право выбора за народом.
После изгнания деникинцев, в Культпросвет армии Махно начали поступать запросы - на каком теперь языке следует преподавать в школах - на русском или на украинском?
В ответ Реввоенсовет издал декларацию:
"Язык школьного преподавания должен быть тот, к которому естественно склоняется местное население, учащие, учащиеся и их родители. Они, а не власть и не армия, должны свободно и самостоятельно решать этот вопрос. Декабрь 1919 года".
Махновцы передали народу право самому определять свою судьбу.
Махно и большевики.
Трижды Махно был в союзе с советской властью. Первый, когда воевал против украинского гетмана и Краснова. Второй - против Деникина. Третий - против Врангеля.
Когда весной 1919 года махновцы отбросили деникинские войска к Азовскому морю, они отправили 100 вагонов захваченного зерна голодающим рабочим Москвы и Петрограда. На вагонах писали "От Батько Махно". Нестору предложили войти в состав Красной армии. Он стал комбригом. За разгром белых под Мариуполем его наградили орденом Красного Знамени за Љ 4. Но в мае 1919 года Махно пожелал провести крестьянский съезд прямо на лини фронта. Ему не позволили. И 8 июня объявили вне закона.
Осенью Махно опять позволил себя уговорить и оказался в составе Красной Армии. Он буквально спас большевиков. В те дни, когда Деникин достиг Орла и со дня на день готовился выступить на Москву, Нестор Махно вырубал лучшие белогвардейские полки в деникинском тылу. Но 9 января 1920 Махно отказался выступить на фронт против поляков, и снова был объявлен вне закона.
Лето 1920 года было временем ожесточенного противостояния махновцев с большевиками. Дзержинского назначили руководить подавлением махновщины. Но красноармейцы знали махновцев с лучшей стороны и не желали их убивать, несмотря на угрозы комиссаров. Поэтому большевики решили выставить против махновцев карательные войска, в которые входили эстонцы, латыши, китайцы, татары, евреи. Зверствовала Чаплинская группа ВОХР. Ее командование в один день 13 июня расстреляло 2 тысячи пленных махновцев. Родственники махновцев брались в заложники и отправлялись в концлагеря. Целые села расстреливались артиллерией.
В ответ махновцы вели черный террор. Началось беспощадное взаимное истребление. Повстанцы вырезали продовольственный и советский аппарат, чекистов, большевиков. Под горячую руку часто попадались случайные люди. Сжигались документы, переворачивались поезда, уничтожались линии связи. В захваченных городах махновцы выпускали заключенных и взрывали тюрьмы. Из-за нехватки патронов махновцы применяли страшный вид казни - отводили за село и рубили саблями.
Несмотря на лютую ненависть друг к другу, в октябре 1920 года между Повстанческой армией и большевиками был заключен еще один союз, последний - против Врангеля. Правда, сам Нестор Иванович в это время находился на излечении после тяжелых ранений.
В начале ноября махновцы с большими потерями переправились через Сиваш, взяли Симферополь. Но еще до Перекопа коммунисты решили уничтожить крымскую группировку Махно, а с нею и всю Повстанческую армию. Сразу после победы над Врангелем, командующий махновской крымской армией Каретник был приглашен к Фрунзе на совещание и расстрелян. Сама армия разгромлена. Лишь небольшая ее часть прорвалась через Крымский перешеек.
26 ноября Красная армия окружила Гуляй-Поле, когда там находилось около двухсот повстанцев. Этими силами Махно сбил наступательный порыв и вырвался из кольца.
Большевики расстреляли свыше трехсот человек местных крестьян. Все родственники Махно были расстреляны, включая женщин и детей. В селе Новоспасовка взяли заложников, подростков 14-16 лет. Потребовали выдачи махновцев. В итоге всех заложников расстреляли. Массовые расстрелы были произведены в селах Малый Токмак, Успеновка, Пологи и других. Опьяненные убийствами чекисты заставляли матерей брать на руки своих грудных детей и одним выстрелом поражали обоих.
Карательной экспедицией руководил командующий армиями Южного округа Фрунзе. 3/4 высвободившейся армии Фрунзе было брошено на разгром Махно и махновщины. Превосходство в живой силе и вооружениях оказалось подавляющим.
Летом 1921 года, преследуемые по пятам, остатки Повстанческой армии отошли к румынской границе. Оставалось не больше сотни бойцов. Раненный Махно не мог передвигаться самостоятельно. Лева Задов переносил его на руках. В последнем бою Махно получает очередное тяжелейшее ранение в затылок.
28 августа 1921 года несколько десятков человек, включая Махно и его жену, перешли румынскую границу. Вплавь через Днестр.
За границей.
Остаток жизни Нестор Махно провел в эмиграции. Сначала в Румынии, затем в Польше, где отсидел в тюрьме по подозрению в антипольской деятельности. Затем перебрался в Париж. Здесь Махно встречался с анархистами, писал воспоминания. Разговоры о золоте, о несметных богатствах, награбленных махновцами и то ли вывезенными ими в Румынию, то ли спрятанными в Украинских степях, никак не вяжутся с тем образом жизни, который вел Нестор Иванович со своей семьей в эмиграции. Жизнь, а правильнее сказать, существование во Франции оказалось несладким. Перед Махно, его супругой и дочерью Еленой каждый день стояла проблема элементарного выживания. Время от времени, когда позволяло здоровье, Нестор Иванович работал на киностудии или в типографии, или в сапожной мастерской. К тому же в 1927 году брак Нестора Махно и Галины Кузьменко распался. Правда, они до конца его жизни поддерживали дружеские отношения.
Не давали покоя многочисленные раны, обострился застарелый туберкулез.
6 июля 1934 года Нестор Иванович умер в парижском госпитале.