Утро. Просыпаться не хочется. И не потому, что не выспалась, но надо на учебу, а потому что даже с закрытыми глазами я чувствую, что вокруг все изменилось. Во-первых, постельное белье. Привыкнув к невесомому, ласковому шелку, хлопок теперь ощущается как наждак. Во-вторых, с улицы пробивается свет. При бархатных портьерах такого не было. В-третьих, - и в-главных, - Дэна в квартире нет. И эта звенящая тишина давит на психику. И не дернешься. Я ведь сама этого хотела?
Тяжело вздохнув, села на кровати, огляделась. Я уже подзабыла, как на самом деле выглядит эта квартира. Что ж, придется вспоминать, поскольку чудеса кончились. Почти месяц, проведенный в сказке, окрылил меня и здорово избаловал. А с высоты падать всегда больнее. Мой принц на поверку оказался не таким уж и прекрасным, а его чудеса с изнанки густо запачканы отвратительной грязью.
Я честно пыталась не вспоминать случившееся, но память услужливо подсовывала картины вчерашнего вечера: черная фигура, склонившаяся над человеком, тревожное лицо Дэна надо мной и наш дальнейший разговор. Я догадалась, что он там делал, едва пришла в себя. Он не пил кровь, нет. Он забирал силу того горе-грабителя. А как - я ведь знаю, потому что испытала действие Черной магии на себе. Целых два раза. Точнее три, если считать тот, первый раз во время моей болезни. Мне он давал силу, у них забирал. Какая разница, происходит-то это одинаково - через поцелуй. Как он мог? Как он мог! И после этого он еще прикасался ко мне! А с женщинами! Моя соседка, та девушка в павильоне. Господи святый! Конечно, я догадывалась, не совсем же дура. Но догадываться - одно, а услышать от него подтверждение - совсем другое.
Дэн еще пытался отмолчаться и перевести тему. Сокрушался, что так напугал меня и досадовал, что мне приспичило вернуться. Отряхивал от снега, укутывал теплее, потому что я уже закоченела на морозном ветру. Почти бегом вел домой, пояснив, что через десять минут после нашего ухода Круг забвения развеется. Тогда прохожие увидят место нападения во всей красе. Грабители, конечно, обморозятся, пока не приедет милиция, но туда им и дорога. Мне было плевать на них, такие уроды не должны ходить по улицам моего города. Меня волновало другое - он смолчал на прямой вопрос, и всю дорогу до дома я страстно молилась, чтобы мои предположения оказались ошибкой.
Придя домой, Дэн первым делом принялся отмывать мое лицо от крови, аккуратно промокая мягкой губкой пострадавшее место. Сказал, ничего страшного, повезло, что удар пришелся вскользь, все кости (и зубы) остались целы. Разбитый нос, рассеченная губа и синяк на скуле, сейчас исправим. А когда уже поднял руки, чтобы приступить к лечению, я не выдержала и потребовала объяснения.
- Что ты видела? - спросил он.
- Я хочу услышать это от тебя. Скажи мне, что я видела? Что ты делал с ним? Как ты забираешь силу у людей?
- Ты не успокоишься, пока не узнаешь всю правду, да? Будешь изводить себя подозрениями, и мы оба будем мучиться этой недосказанностью. Что ж, пусть будет правда.
С застывшим лицом, бесстрастным голосом он прочел мне краткую лекцию по Черной магии.
...обряд Черной магии, под названием "Поцелуй смерти" - единственное заклинание из этого раздела, не требующее крови и тканей жертвы для получения магической силы...
...жертву предварительно "раскрывают", вызвав сильнейшие, устойчивые эмоции - ярость, ненависть, ужас. Самый эффективный способ в женском варианте - сексуальный контакт...
...канал для доступа к магической оболочке получается через ротовое отверстие совместно со зрительным контактом, который не должен прерываться во время проведения обряда. Маг "раскрывает" жертву, перестраивает зрение на магическое, затем ...
Я слушала, уткнувшись взглядом в пол, и думала, что никогда больше не смогу смотреть на него прежним взглядом. Человек, которого я считала идеалом мужчины, благородным, порядочным, более возвышенным, чем я сама, оказался вместилищем такой грязи, какую я вообразить себе не могла. Ненавижу! Все это время, что мы знакомы, мое сердце трепетало при одном только взгляде на него. А он в то же время целовал мужиков и трахал баб, которые готовы лечь с первым встречным! И все для того, чтобы творить чудеса. Такой расклад не для меня. Что же, радикальное, но весьма действенное лечение для моего больного сердца. Одна капля яда - и любовные муки позади. Идол пал с пьедестала.
Встрепенувшись, подошла к зеркалу. Да-а! Красавица, ничего не скажешь. Синяк здорово заметен, и губа теперь заживать будет не меньше недели. И болит еще. Не зря ли я отказалась от лечения? Нет! - сама себе сердито напомнила о том, что с чудесами покончено. До свадьбы заживет. Конечно, заживет. Такое событие, как свадьба, в моей жизни теперь вряд ли возможно. "Так тебе и надо, Машка! - сказала я сама себе. - Был Мишка - верный друг, так захотелось выпендриться. Скажите, пожалуйста - настоящий король! Благородный рыцарь на белом коне. За что боролись, на то и напоролись. Мишка теперь на тебя и не посмотрит. А этот! - даже думать о нем не хочу. И не буду! И пусть только попробует присниться". Кстати, снился. Совсем смутный сон, сюжета не помню абсолютно, но Он там был точно.
На учебу в этот день я так и не съездила. Сначала долго уговаривала себя, что отсидеться до Нового года дома все равно не получится - на неделе два экзамена, один из которых история Средних веков. После учиненного вчера королем, меня препод будет кушати, медленно и со смаком. И никуда не денешься.
Пересиливая себя, оделась, замазала погуще тональным кремом синяк. Результат - прямо скажем, так себе. Блин, и в кого я такая принципиальная дура?! Ведь предлагал вылечить! Нет же, мне вожжа под хвост попала. Я сказала, чтобы больше никакой магии рядом со мной и в моем доме. Хотела и подарок вернуть - цепочку с подвеской, но тут возмутился он:
- Не вздумай! Амулет останется с тобой.
- Нет, - покачала я головой. - Грязь на себе носить не буду.
- Если для тебя принципиальна чистота магии, он чист. Я сделал его из остатков той силы, что собрал в день свадьбы на Шаманской горе.
Наврал, поди, что ему стоит? Но руку мою перехватил и держал до тех пор, пока я не пообещала, что не сниму оберег.
Короче, дошла я до места вчерашнего происшествия... и повернула обратно. Просидела дома, думая тяжкую думу. Этих уродов показали по местному телевидению. Да, уделал он их знатно! Ни одной целой рожи, а у некоторых и переломы в придачу. И полная амнезия. Диктор подчеркнул, что это уже -дцатый схожий случай за последние три недели.
На душе скребли кошки. Я разглядывала найденный в том дворе цветок из моего букета с противоречивым чувством. Букет наверняка забрали, как вещдок. Мне было страшно, и мне было горько. Я боялась милиции. Да, боялась. Потому что кое-кто чхать хотел на наши законы, а мне в этом городе жить. А еще, глядя на эту несчастную растоптанную замерзшую розу-у-у... откровенно ревела.
Как я ни замазывала синяк, как ни прикрывалась ладонью, Наташка, конечно, углядела мою побитую физиономию. Некоторое время взирала молча, а потом поинтересовалась:
- Ну, и что это у тебя такое? Только не говори, что упала!
- Надо же, с первого раза угадала. И правда упала.
- Не ври, Машка! - подозрительно прищурилась подружка. - Это тебя твой благоверный, что ли, "приласкал"?
- Нет! - сама не знаю, что меня больше возмутило: то, что Его назвали моим благоверным или предположение, что Он меня еще и бьет. - Не он. И вообще, не хочу о нем говорить и вспоминать.
- Ты, мать, сама себе противоречишь. Бил не он, а говорить о нем не хочешь.
- Сказано тебе - упала.
- Упала, так упала. А у вас что? Прошла любовь, завяли помидоры?
- Вроде того, - вздохнула я.
- А что так? Это правда, не он тебя? Смотри, такое прощать нельзя. Хотя, по нему не скажешь. Хвостик тебе заносил, ручки целовал.
- Наташа, не надо, - попросила я. - И вообще. Что это мы все обо мне, да обо мне? Ты-то как? Что твои ухажеры? Молчишь, ничего не рассказываешь.
- Да и рассказывать нечего. Со Славиком, сама знаешь, мы все больше поржать, да поприкалываться. Встретились после свадьбы, веришь - нет, даже поцеловаться не смогли нормально. На хи-хи пробило. Стоим, ржем, как два придурка. Полчаса успокоиться не могли. Вот в компании с ним хорошо, интересно. А так, не знаю... не мое, видимо.
- А свидетель? Крутился вокруг тебя, помнится.
- А, Игорь? - махнула рукой Наташка. - Мы с ним в кафешке посидели, так он за полчаса меня облапать успел и все к себе звал, поехали, мол, музыку слушать, чего тут сидеть. Я смылась по-быстрому. Сразу ясно, чего человеку надо.
- Что ты так? Может, правда, меломан.
- Угу, как же. Гляжу, разбаловал тебя Данил, ох, разбаловал! Культурный, деликатный, небось, в неглиже на тебя смотреть стесняется? Ты так скоро забудешь, что с мужиками ухо востро держать надо. Что ж у вас случилось, ребята? Только мне кажется, что все в нужное русло вошло, как ты меня опять огорошиваешь.
- Он меня обманывал. Даже не обманывал, а... в-общем, я кое-что о нем узнала... очень неприятное.
- Женат! - Наташка даже рукой пристукнула.
- У тебя одно на уме, - махнула я на нее. - Будто кроме этого других прегрешений не может быть.
- Грехи у всех есть, - философски заметила она. - Даже у тебя. - Она задумалась на минутку и не слишком уверенно добавила: - Наверное. А у него есть главное достоинство - он тебя любит. Очень мне жалко будет, если у вас все ничем закончится. Глядишь на вас и думаешь - есть же любовь на свете. У него даже лицо меняется, когда он на тебя смотрит. Идет так по коридору, весь из себя небожитель, никого не замечает. А тебя увидит - ух ты! - и улыбаться умеет, оказывается, и взгляд совсем другой. Я бы даже позавидовала, вот только эта любовь тебе одни печали приносит.
Наташкины слова вызвали бурю в душе. Жутко захотелось оказаться дома и как следует выплакаться. Ничего у меня из сердца не пропало. Хочу его увидеть. Хочу и злюсь одновременно. Люблю и ненавижу. Стоп! Что это я? Нельзя, нельзя любить. Пусть проваливает в свой мир, быстрее забуду.
- Может, помиритесь еще? Встретитесь вечером дома, поговорите.
- Не встретимся, - усмехнулась я. - Он ушел.
- Как ушел? Куда?
- Без понятия. Второй день отсутсвует. И меня это полностью устраивает!
- Ну, дела, - покачала Наташка головой. - Знаешь, я все время удивляюсь - почему влюбленные вечно ссорятся? Ругаются - мирятся. Какой в этом смысл? Вот будет у меня парень - мы с ним вообще ругаться не будем.
- Не зарекайся, - предупредила опытная я.
- Нет, правда. Как можно ругаться и кричать на любимого человека?
- А если он оказался не таким, как ты думала?
- И что это меняет? Или ты его любишь или нет. Если да - принимай таким, какой он есть. Если нет - какой смысл быть с ним? И потом, большинство ссор возникают из-за недопонимания. Один не так сказал, другой не так услышал - и поехало. Сначала буря до небес, а потом ходят, извиняются. Помнишь, как в том фильме? "Счастье - это когда тебя понимают". Вот уж верно, а в любовных делах - верно в кубе. И, конечно, надо уметь прощать. Не на словах, а в душе. А то некоторые козероги надуются, - выразительно посмотрела она на меня. - И будут пестовать свою обиду себе же во вред.
- И в кого ты у нас такая всемудрая? - всплеснула я руками.
- В маму с папой, - скромно потупилась она. - Только почему-то мне эти премудрости самой не помогают. Не везет в любви, и все тут. А так хочется.
Перед последней парой к нам заглянул Лешка Михайлов и сказал, что завтра-послезавтра можно будет поработать в интернете. Я уже и забыла, что просила его. Вздохнула, извинилась и дала отбой.
- А разве Данилу уже не надо? - удивился он.
- Не знаю, - отвела я глаза. - Ну ты, это... если его встретишь, сам ему скажи, ладно? А то мы не видимся. Он теперь где-то в другом месте живет.
Я сегодня ехала с трепетом в сердце - он же, наверное, на факультете. Но едва вошла в здание, поняла, что его нет. Пусто. Как я это определила - не знаю, но была уверена на сто процентов.
- Вот черт, а я вчера и не догадался ему сказать. Хотя там не до разговоров было.
- Он здесь был? Вчера?
- Ага. В курилке встретились.
Я чуть не подавилась: Дэн - в курилке?!
- Он туда с кучей девчонок пришел, да знаешь, таких вертихвосток, вроде Наташи нашей.
- Какой Наташи, Суворовой? - изумилась я.
- Да нет, - отмахнулся Лешка. - Нашей, которая "фотомодель-ноги-от-ушей". Еще эта, Лариса, с четвертого курса, Оксана... Ну, ты поняла меня, что за контингент.
Я кивнула, чувствуя, что краснею.
- Ну вот, зашел, осмотрелся и говорит: "Все вон!", - Лешка понизил голос. - Мы на него посмотрели и поняли, что лучше не спорить и правда уйти, что-то тут сейчас будет. В коридор выходим, а там девчонки, мор... извини, лица решительные, а сами трясутся. Слышу, сзади его голос: "А ты куда? Мы к тебе - экзамен сдавать". Оборачиваюсь, а это он на Дмитрия Алексеевича так уставился, что просто мурашки по коже, и девчонкам сигналит: "Дамы, входите и дверь закройте". Короче, мы по-тихому ретировались, а Наташка минут через пятнадцать на пару явилась, бледная вся, но, кажется, довольная. Что это было, я так и не понял.
Я же просто побоялась делать какие-то выводы относительно этого рассказа, поэтому молчала. Каким девчонкам он помогал с экзаменом и почему - подозрения были не из приятных. Достаточно вспомнить плотоядные взгляды, которые кидала на него та же Наташа или Лариса. А он постоянно нуждается в силе.
- Что это у тебя с лицом? - вдруг невпопад спросил Лешка.
- Ерунда - упала, - прикрылась я рукой и поспешила распрощаться с ним.
На экзамен в четверг я ехала как на казнь. Купила и заранее выпила валерьянки, но это не помогло. Меня колотило, и в голове вместо знаний зияла пустота. Я не сдам, однозначно. Даже если отвечу на вопросы в билете, придраться к ответу и завалить можно любого. А в отместку за все королевские выкрутасы валить будут меня. От страха и волнения болел живот, и руки с утра были ледяные. Наташка, увидев меня, даже испугалась:
- Ты чего такая бледная?
- Н-наташа, - я даже заикаться стала. - Я ему не сдам, завалит.
- Тихо, тихо, успокойся, - оттащила она меня в сторонку. - Ты сразу не ходи, иди ближе к концу. Он устанет, расслабится, глядишь - и проскочишь.
- Бесполезно. Ты ту карикатуру видела?
- Да, Данил тебе медвежью услугу оказал, конечно, но вообще, это же ерунда. Подумаешь, карикатура. Все-таки доктор наук, что он будет за какой-то рисунок мстить? Это как-то даже...
- Тут не только рисунок, кроме него кое-что есть.
- Первые шесть человек - заходим. Не задерживайтесь, сдавать будем быстро, - прошел в аудиторию Дмитрий Алексеевич. Мрачнее тучи. Я попыталась спрятаться за подружку, чтобы он раньше времени не вспомнил обо мне. Тщетно. - Соколова, вы тоже зайдите.
При упоминании моей фамилии я вздрогнула и отчаянно взглянула на Наташку. Ну все, началось. Та решительно шагнула в аудиторию вместе со мной, в первую шестерку, стало быть.
- Зачетки, на стол, тяните билеты, - распорядился преподаватель, не поднимая головы. Я робко положила свою зачетку на краешек стола, потянулась за билетом. - Дайте мне, - протянул он руку. - И сядьте здесь.
Я села за парту перед преподавательским столом, куда указал мне Дмитрий Алексеевич. А он в это время открыл мою зачетку и что-то в ней начал писать.
- Вы активно работали на лекциях, видно, материал знаете хорошо. И контрольная ваша... на достойном уровне. Поэтому получаете автомат. - Преподаватель протянул зачетку, и я заметила, что его рука здорово дрожит. - Работайте, работайте. На подготовку десять минут, - кинул он остальным и подался вперед, наклоняясь ближе ко мне и переходя на шепот. - И передайте своему, этому, ну, вы поняли... заявление на увольнение я подал... не надо иска.
Я изумленно уставилась на преподавателя. Чего угодно ожидала, но не такого. А когда он поднял на меня глаза, и вовсе испугалась - в его лице читалось бессильное бешенство.
- Идите уже... отсюда, - прошипел он, почти не разжимая губ, и я сочла за благо ретироваться.
Никто не ожидал, что первый выйдет так скоро, а потому я тихо беспрепятственно выскользнула за дверь, только в коридоре переведя дух. На меня тут же посыпались недоуменные вопросы, а когда сказала про автомат - завистливые комментарии: "Вот повезло, блин!"
А у меня в голове крутилась новая трактовка событий, рассказанных Лешкой. Иск! Ничего себе, у нас преподаватель! Неужели я ошиблась насчет этих девчонок? Впрочем, если хорошенько подумать, одно другому не мешает.
Я осталась дожидаться Наташку, с корыстной целью - позвать ее к себе на ночь. Перспектива провести еще один тоскливый день в пустой квартире вызывала неприятные мурашки на спине. Какие только мысли не закрадывались в мою больную голову в одиночестве - от торжественных клятв себе, что "больше я никогда, ни в кого!", до жгучего желания бросить все и уехать домой, чтобы никогда не возвращаться в этот город, где один вид проезжающего такси заставляет мучительно сжиматься сердце. А пару раз и вообще косилась на газовую плиту: вот открыть газ и лечь спать.
Так плохо мне еще никогда не было, казалось, что душа выворачивается наизнанку, стараясь исторгнуть из себя боль и страдания. Ежеминутно я возвращалась мыслями к своему несчастью: ну почему, почему это случилось со мной?! Зачем я вообще с ним встретилась? Если бы я в тот день ушла из библиотеки пораньше или не зашла в магазин, ничего бы не было. А теперь сиди и думай: где он, что с ним? И как жить с этим клубком противоречий в душе - неизвестно.
Наташка вышла, сияя: пятерка!
- Он вообще никакой, - вполголоса делилась она с теми, кому еще предстояло сдавать. - Показалось даже, что пьяный. Не пьяный, но, по-моему, ему все параллельно. Если хоть как-то в теме шарить, по-любому, сдать можно. Народ воспрял духом, а мы решили, что такое дело не грех отметить.
Взяв по Наташкиному наущению бутылку "Амриты" и кое-что на закуску (колбаса! как я по ней соскучилась!), забурились ко мне. Выпив по третьей рюмке травяного бальзамчика, я заподозрила, что с ним что-то не так. Глянула на этикетку: ого! Сорок пять градусов. А так и не скажешь. Подружка поинтересовалась, каким чудом я получила автомат вместо пары. Криво усмехнувшись, поведала ей о тайной любвеобильности нашего обожаемого доктора наук, на чем, судя по всему, и прищучил его Дэн.
Потом я, всхлипывая, жаловалась, что все короли - такие сволочи, а Наташка важно поддакивала мне, приводя примеры из сданной сегодня истории Средних веков. Еще мы, помнится, отбирали друг у друга телефон - она собиралась звонить Дэну, а я была категорически против. Зажмурив глаза и закрыв их еще сверху руками, напряженно прислушивалась к тихим гудкам, доносящимся из трубки.
- Абонент находится вне зоны доступа, - наконец, объявила подруга. У меня ухнуло сердце: вне зоны! Все, он ушел. Навсегда!
Уже под конец наших посиделок она дико хохотала, утирая слезы и выдавливая слова сквозь смех: "И это твоя великая тайна?! Он маг! Ой, не могу! Машка, тебя надо сдать в детский сад". Я, конечно, обиделась и сказала, что докажу, но оказалось, что, как таковых, доказательств-то и нет. А мое перечисление виденных чудес вызвало только еще более громкий и издевательский смех. Попытка позвонить Маринке с тем, чтобы она подтвердила мои слова, закончилась тем, что Андрей, почему-то ответивший на звонок вместо жены, вежливо послал нас, намекнув, что приличные люди в такое время уже спят, а звонить надо днем. Наконец я махнула рукой и ушла стелить постель. Перед тем как заснуть, Наташка пробормотала:
- Фантазия у тебя, конечно - позавидовать можно, но такими темпами ты скоро свихнешься. Надо что-то делать.
Утром я не сразу сообразила, кто это спит у меня на кровати, и где Дэн. Пробившиеся сквозь похмелье воспоминания вернули меня на землю. Добредя до кухни и жадно выпив два стакана воды, схватилась за голову - это я ей вчера все рассказала?! Еще доказывала и обижалась, что не верит. Язык мой - враг мой. И что ей сегодня говорить? Потом вспомнила роковое: "вне зоны доступа", и решила, что моя болтливость уже никому не повредит. Так что будь, что будет. Начнет подружка расспрашивать - расскажу ей все, хоть будет с кем поговорить на эту тему. А спишет на пьянку - значит, не судьба. Пока она спала, я потихоньку еще раз набрала номер Дэна. По-прежнему недоступен.
Наташка меня огорошила - первым делом она велела проверить деньги и ценности:
- Если он тебе такими россказнями морочил голову, значит, неспроста. На шутника не похож, остается самый неприятный вариант - мошенничество.
- Брось, Наташ, - отмахнулась я. - Что с меня взять можно?
- Сказано тебе - проверь, - настаивала она на своем.
- Отстань, и так голова болит. Все на месте, какие ценности, деньги только. Вот они, - вытащила я свою заначку. - Сама подумай, он за квартиру платил, за такси, еду - за все. Никогда копейки с меня не брал. Вначале только занимала ему, так он отдал, с процентами, - понурилась я.
- Слушай! - схватила она меня за руку. - А вдруг они фальшивые?! Ты проверяла?
- Ну что за паранойя? - вяло отбрыкивалась я. - Тебе сколько лет? Как старая бабка.
- Вот таких наивных и доверчивых, как ты, и обдирают как липку. Советую тебе позвонить родителям, да предупредить, чтобы начеку были. Знаешь, какие махинаторы бывают? Он же про тебя, небось, уже все знает. Целую легенду сочинить может.
- Зачем?! - потеряла я терпение.
- Родню доить. А хоть бы и квартиру оттяпать. А что? Скажет - жениться, мол, хочу, давайте разменивать жилье. Или такой вариант: попала в беду ваша (то есть наша) Машенька, срочно деньги нужны, да деньги большие. А для убедительности из твоей жизни кучу фактов порасскажет.
- Говоришь тебе, говоришь - смотри меньше телевизор. Вот результат, - скривилась я от боли, держась за виски.
- Зато ты телик не смотришь. А там, между прочим, про такие случаи постоянно показывают. Я вот сейчас думаю - все же сходится! Ну прямо как по шаблону. Появился неизвестно откуда, напросился пожить, сам ходячая загадка, голову задурил, влюбил в себя и смылся. Я ж за тебя переживаю. Ну, хочешь, сама позвоню твоим? Понимаю, что трудно тебе, это же обо всем рассказать придется - что жил тут столько времени и прочее... а я аккуратненько, вот увидишь, ругать не будут.
- Наташа, - тоскливо взглянула я на подругу. - Он не мошенник. Давай я тебе все-все расскажу, с самого начала. Только не сейчас - вечером. Сейчас голова болит так, что ни черта не варит.
- И с чего это у тебя приступ откровенности? Раньше молчала как партизан.
- Я очень боялась за него. А теперь смысла молчать нет. Он уже далеко.
Мы договорились, что после пар Наташка быстро смотается к себе, переоденется, да Ольгу предупредит, и опять приедет ко мне. Тогда и поговорим. Я вообще ее хотела попросить переезжать ко мне насовсем - не так тоскливо будет. Ведь Новый год на носу. За всеми переживаниями я про него и думать забыла. Завтра после зачета мы решили пройтись по магазинам, накупить вкусностей, да подарков - себе и друзьям. Свинство это - устраивать зачет в субботу, перед праздником. Но мнение заочников никого не интересует. Радуйтесь, что не тридцать первого.
После занятий я отправилась сдавать кучу книг в нашу библиотеку, да взять новых - привыкла уже каждый день читать, пока под заклинанием работала. Главное - и усваиваю хорошо. Может, это какое-то остаточное явление? Хоть будет, чем на праздники заняться. Ездить по гостям совершенно не хочется.
Странно, Наташка так и не приехала. Я уже и борщ сварила и полы помыла. Вечером, часов в девять, полюбовалась на салют, который кто-то пускал в соседнем дворе. С тоской вспомнила свадебный фейерверк, устроенный Дэном, и как он тогда меня поцеловал. Нестерпимо захотелось, чтобы он оказался рядом...
Сжав в руке хрустальную подвеску на цепочке - единственную память, я забылась беспокойным сном. Мне снился Дэн, он звал меня, а я никак не могла понять, куда надо идти, и только бестолково металась по пустым улицам.
Следующий день прошел так же бессмысленно-тоскливо, как вот этот сон. Наташка, примчавшаяся перед самым началом зачета, только успела сказать мне, что Ольга загремела в больницу, и она сейчас поедет к ней. На мой вопрос, что случилось, помолчала и пообещала рассказать потом. Я выразила желание тоже навестить больную, может, и помирились бы, но подружка замахала руками и сказала, что это невозможно, Ольга меня видеть не хочет. На душе стало еще паршивее. Зачет сдала, особо не напрягаясь, поболтала с Танькой, которая первым делом задала сакраментальный вопрос, что с моим лицом? Потом осторожно поинтересовалась, где Данил? Я буркнула: "Нету". Воспрянув духом, она позвала меня встречать Новый год к ним в общагу, пообещав, что будет весело.
Поход по магазинам не принес радости. Вокруг толкались люди, всех дома ждали - родные, друзья, любимые. Меня никто не ждет, и я никого не жду.
Купила Наташке красивые серьги с чароитом, она такое любит. А Таньке подарю необычную пряжу - "травку", она вязать любит, мы с ней на почве вязания и подружились когда-то. Во, знаю, чем мне занять руки и голову. Набрала журналов по вязанию, кое-какая пряжа у меня есть, а выберу, что вязать, потом куплю предметно. Вспомнив про Маринку, взяла по мотку белой, розовой и голубой пряжи. Вот и будет ей подарок.
На остановках были толпы, я посмотрела-посмотрела, да и пошла искать такси. А что? Денег у меня куча осталась, квартплата за три месяца, что мне их - солить?
Вечером пустота навалилась с новой силой. Всеобщее возбуждение перед необычным праздником - сменой века и тысячелетия, меня не затронуло. Везде счастливые лица, молодежь кучкуется, собираясь отмечать с размахом, а мне ничего не надо. Представила, что поеду в общагу - передернулась от отвращения. Будет шум, музыка греметь, все пьяные, и я напьюсь... Не хочу! Даже домой не хочу, увидеть родных. Для них я по-прежнему ребенок, и обращение соответствующее, только думы у меня теперь не детские.
С удивлением отметила, покопавшись к себе, что злость и обида на Дэна почти прошли. Тихо растаяли и растворились в тоске. Вспоминались его слова, сказанные в тот вечер: "Я никогда не пытался показаться лучше, чем есть. Предупреждал тебя: девочка, нельзя меня любить. Рассказал про Черную магию в первый день, поведал о своем отношении и ощущениях. Ты не оттолкнула. И я был очень благодарен тебе за это. Лишь рядом с тобой отогревался душой, возвращаясь по ночам. Сравнивал тебя с современниками и удивлялся, как ты, живя в своем страшном, равнодушном мире, сумела сохранить этот свет и чистоту. Твой пример давал мне силы жить и надеяться, что и я не потеряю себя".
Тогда я осталась глуха к его словам, сейчас мне оставалось корить себя за черствость. В ответ на крик его души я отвернулась. Чувство омерзения и злости были так велики, что я не услышала его. А теперь уже поздно.
Опять захотелось плакать. Наверное, за эти дни я перевыполнила норму по слезам на годы вперед. Постоянно глаза на мокром месте. Вот вспоминаю сейчас тот несчастный торт, умопомрачительно красивый и, наверное, не менее вкусный. Когда я вошла в кухню, на нем вспыхнули восемнадцать свечей. Дэн сказал тогда, что утром думал, каким хорошим завершением замечательного праздника будет этот торт. А я ответила на латыни: "Errore humanum est". И перевела: "Человеку свойственно ошибаться". Вокруг торта мне виделись черные потоки магии, с помощью которых он был сотворен. И свечи с исполнением желаний даром не нужны, не говоря уже о том, чтобы его попробовать. Да мне кусок в горло не полезет.
Салют за окном заставил встряхнуться. Надо же, опять в том дворе, и в то же время. Кто-то тренируется перед праздником, что ли?
Я просмотрела журналы, выбрала, что буду вязать первым делом. Вот этот комплект Маринке понравится. Все крохотное, так что свяжу быстро. А поскольку неизвестно, кто у нее будет - мальчик или девочка, сделаю розово-голубым. Такая прелесть! Довязав к ночи пинетки, поставила перед собой и удивлялась - неужели дети такие маленькие? Малыши никогда не вызывали во мне особых чувств. Наверное, оттого, что ни у кого из близких родственников маленьких не было. А чужие воспринимались как-то... никак. А сейчас рассматривала картинки в журнале, и что-то такое нахлынуло. Хотела бы я такого карапуза - смешного, маленького, беззащитного? С ясными глазками и крохотными пальчиками. А если бы он был похож на Дэна... я бы его очень любила. Не судьба.
Во сне я опять слышала зов. Но теперь мне показалось, что это не Дэн, а Нэль. У них голоса практически одинаковые. И направление, откуда он исходил, было совершенно ясным. Он звал сверху, с неба. Я поднимала голову к хмурым облакам и с отчаянием понимала, что мне никогда не попасть туда. У меня нет крыльев. "Нэль! Это ты? - кричала я. - Помоги мне взлететь!" А потом я поняла, что могу подняться над землей, если очень захочу. Зажмурившись и напрягшись изо всех сил, раскинула руки и побежала. Еще чуть-чуть, сейчас, я смогу... никак. Что-то не дает, тянет к земле, каждый шаг дается все труднее. Опустив голову, я увидела на груди огромный амбарный замок, висящий на мощной цепи. Конечно, такая тяжесть. Но у меня же ключ в кармане. Сейчас достану его и сниму замок...
Я проснулась вся в поту, сжимая на шее цепочку с подвеской. Сердце бухало в ушах. Какой странный сон. А вдруг это правда, был Нэль? Он что-то хотел сказать! Провертевшись без сна, я задремала ближе к утру.
Меня разбудил звонок в дверь. "Это Наташка. А вдруг с Ольгой что?" - толкнулось в голове. Босиком и без халата я поспешила открыть. За дверью был Дэн.
- Здравствуй. Я так замерз. Пустишь... согреться? - тревожно заглянул он мне в глаза.