Арсений Лайм

На крыше мира, на краю неба¹

Миниатюра

Я помню то лето. Мне не надо напрягаться, дабы извлечь из кладовой в голове воспоминания. Они всегда под рукой, как фотография любимой девушки в портмоне.

Было душно и жарко, казалось, что небо растеклось от зноя сливочным мороженным по бледно-голубой тарелке. Только кое-где кусочки облаков плавали зализанными солнцем айсбергами. Асфальт размяк соевым шоколадом, источая запах резиновых шин, которые натирали его спину целыми днями, будто старательный банщик в Сандунах.

Воздух стоял без движения, напоминая кисель, и в нём медленно передвигались люди, не успевшие сбежать в отпуск. Деревья, подобно утомлённым часовым, хотели, но не могли покинуть посты в скверах, чтобы не лишить город спасительной тени. В арыках сонно журчала вода.

Именно в то лето ко мне по ночам приходили странные сны. В предзакатных сумерках я уплывал сквозь сиренево-фиолетовые облака от одинокой женщины. Она стояла на маленьком мостике с резными балясинами. То ли чеховская дама с собачкой, то ли толстовская Анна Каренина.

Я списал всё на экзамен по литературе, к которому готовился особенно тщательно, собираясь штурмовать журфак. Руки пахли потёртыми книгами из школьной библиотеки, а в голове метались призраками русские классики вперемешку с фантомами своих выдуманных героев.

Выпускной запомнился смутно, он остался в памяти тонущим в утренней дымке далёким лесом. Был поход в парк, когда в голове шумели последние отголоски дискотеки и выпитого в темноте школьного гардероба шампанского. Хотелось спать, но солнце уже схватилось розовыми лучами-руками за верхушки тополей и медленно вытаскивало себя из-за горизонта.

Я отстал от класса, он обозначался смехом за поворотом аллеи, скрытый от глаз кустами жимолости. Рядом оказалась Ленка, одетая в несуразное белое платье, похожее на свадебное. Мы сроду не дружили, и с четвёртого класса шли параллельными курсами, которые вдруг сошлись в одной точке в то летнее утро.

Мы спускались по бетонным ступеням к пруду, когда она сказала:

- Грустно...

- Расставаться со школой, - подсказал я.

- С миром, в который никогда не вернёшься, - не согласилась она.

Мы взошли на мостик песочного цвета. Его край тонул в лёгкой белой дымке, курившегося над прудом тумана. И я вздрогнул, вспомнив свои сны.

- Смотри, мы на краю неба, - тихо проговорила Ленка. - Здесь расстаются с прошлым и встречаются с будущим. Или просто ждут кого-то.

Я её не слушал, а заворожено смотрел, как туман лебединым крылом прилёг у её ног. Казалось, ещё мгновение и Ленка воспарит в небо, но она обернулась и хотела что-то сказать, но сзади заорали:

- Не спать, сержант! - будто в правое ухо боксёрской перчаткой. - Я, мать твою, не собираюсь соскребать тебя с траков!

Чумазое от пыли и пота лицо лейтенанта парило над люком БМП, покачиваясь в такт её движения, будто маятник старинных часов. Сверху машину облепили, как муравьи тлю, десантники нашего отделения. Железное чудовище взрыкивало, подрагивало, давилось дорожной пылью и отплёвывалось сизым дымом, но упорно взбиралось на перевал. Несколько рывков и оно втолкнуло многотонную тушу на скальную площадку, занятую белёсым облаком. Оно зацепилось за ближайшую вершину и кораблём с пробитым днищем медленно опустилось на перевал.

Колонна в раз заглушила моторы и замерла песчаной змеёй, затаилась в ожидании жертвы. Тишина навалилась, придавила и попыталась вытолкнуть гул и лязг из ушей. С первого БМП спрыгнул ротный. Он сдвинул автомат на грудь и стал всматриваться вниз по склону, где в объятиях облака терялась дорога.

Вдруг от белого и клубящегося отделилось нечто и двинулось призраком в сторону ротного. Пять шагов и он обрёл форму проводника-афганца.

Я откинулся на спину и закрыл глаза. Гиндукуш, крыша мира. И мы на её кромке, на краю неба, где провожают прошлое и встречают будущее. Оно совсем рядом, стоит нырнуть в облако.

И я вдруг понял, что мне снилось прошлым летом. Это я расставался с юностью. Той, когда всякая обида, казалось, была готова перерасти в кровную месть, а легкое увлечение - в бесконечную любовь до гроба. Когда написанные украдкой стихи кажутся шедевром, достойным пера Александра Сергеевича, а мыслям могут позавидовать все великие философы прошлого, чьи гипсовые бюсты взирали на класс с верхних полок шкафов.

Запахи - резче, цвета - ярче. От брожения в крови гормонов потряхивает, срывает в безумства, объяснить их причину потом не получается ни себе, ни родителям. И запах валерьянки в доме, если приходишь под утро хмельной и одуревший от последней школьной весны.

Я достал из нагрудного кармана открытку, обёрнутую в целлофан. Бледно-фиолетовые клубы сирени, облитые нежно-розовым закатным цветом. Сквозь её ветви проглядывает старинный парк, матовое зеркало пруда и край белого мостика. На обратной стороне от руки написано: "Помни, на краю неба не только расстаются, но и встречаются. Лена. 1983".

БМП взревели, и колонна, отсалютовав крыше мира сизыми залпами дыма, сорвалась с края неба, разорвала белое облако в клочья и устремилась в неизвестное мне будущее.

Бишкек, 1-11 мая 2010 года.

---

¹ - по мотивам картины Романа Величко "На краю неба". [назад]