Я, наконец, оторвался от созерцания вселенной и с усталым выдохом откинулся на спинку кресла. Будь у меня переносица, я бы наверняка потер ее, как делает это большинство существ моего мира. Но переносицы у меня нет, да и зачем она астральной сущности?
Вместо этого, я устроился поудобнее и осмотрелся вокруг. Прошло не менее двух тысяч лет с тех пор, как я в последний раз отводил взгляд от своего мира, но с тех пор мало что изменилось. Тот же узкий и высокий зал; в готическом, как сказали бы мои подопечные, стиле. Сотканный из тончайших энергетических материй, зал как бы пульсировал тонкими прожилками энергий. Внешне очень напоминает мрамор, только живой. Вдоль обеих стен стоит ряд черных кресел, по пять с каждой стороны. В каждом кресле сидит Создатель. И каждый столь увлечен своей вселенной, что не замечет ничего вокруг. Я усмехнулся мысли, что сам просидел так уже двадцать столетий. А что еще делать? Бессмертные сущности должны себя сем-то занимать, иначе они просто сойдут сума. Поверьте мне, нет ничего ужаснее сошедшей с ума от скуки бессмертной сущности. Особенно, если эта сущность познала тайны управления энергиями.
Я еще раз глубоко вздохнул. Последние две тысячи лет мой мир и соседние зеркала развивались особенно быстро. Я даже не успевал за всем уследить. Каждый день новые открытия, невероятные события, все это было действительно очень интересным, пока не приелось.
Тяжело знать все. Вот так вот живешь, развиваешь свой мир, ждешь, когда он дойдет до своего пика, радуешься, как ребенок каждому их открытию, а потом вдруг осознаешь, что все это ты уже видел, уже знаешь, как будет дальше. Как каждый раз смотреть одну и ту же видеопленку. Первые десять тысяч раз вроде здорово, а потом уже знаешь все диалоги слово в слово, и не один поворот сюжета, даже самый-самый неожиданный, неожиданным для тебя не является. Он обыден, нормален как все, присущее миру. Эх, разбаловал я себя. Надо собраться и довести дело до конца. Еще каких-то пять тысяч лет, и они снова себя уничтожат. А как бы хотелось, чтобы машину времени создать было не возможно. Увы, даже несмотря на то, что все основополагающие законы всех наук закладываю я, время остается одинаковым для всех. И если Оно разрешает с собой баловаться, я этого запретить не могу.
Я снова поерзал в кресле и заставил себя углубиться в свою вселенную. Но спустя пять минут снова устало вздохнул и безвольно откинулся назад.
Я устал, о, Судьба Всемогущая, как же я устал!
Я вновь пробежался взглядом по присутствующим. Радость невольно тронула мое существо, когда взгляд упал на Нее. Да, Мать действительно прекрасна. Она создание времени и пространства, существо, которому подвластно все. Величественная Судьба. Она сидит в самом конце зала. Нет, не сидит, а гордо восседает на троне, всматриваясь своим прелестным серым взглядом в глубину бытия. Интересно, а каково ей? Она живет здесь дольше всех нас. Она создала себе двух помощниц, что восседают рядом с ней: Закон - по правую руку, и Случай - по левую руку. Она создала нас десятерых. И не скучно ей сидеть здесь столько времени и придумывать каждому судьбу? Она придумала ее для всех нас, и для тех сущностей, что мы бережем. Только свою судьбу она придумать не может. За нее это сделало Время.
Наблюдая за ней, я не заметил, что ее чудесный образ окрасило замечательное чувство. Она вернулась от создания судеб сюда в эту комнату и с улыбкой посмотрела на меня. Я смущенно отвел взгляд. Переборов смущение, я вернул свой взгляд к ней. Она продолжала смотреть на меня и улыбаться. Ну, улыбкой в понимании моих существ это не назовешь, но чувство было именно такое, как если бы Она улыбалась. Какая же она чистая и красивая. И вдруг я заметил это. Легкое движение. Будь у нее рука, как у существ из моего мира, я бы подумал, что она подзывает меня ей. Может, показалось? Да нет, так и есть, она завет меня к себе.
Я неуверенно помялся в кресле, но все же заставил себя встать и подойти к ее трону. Я приклонил колено и уставился в пол.
- Подними свой светлый взор, Десятый. - Ласково пропела она. Я удивился. С самого рождения я лишь раз слышал ее голос, тогда она приветствовала меня. Я успел забыть, какой он нежный и звучный, такой нельзя описать словами. И вдруг мне подумалось: а ведь я самый молодой среди них. Среди всех Создателей.
Я поднял свой взгляд. Она лучилась светом и счастьем. Я невольно заулыбался.
- Почему в твоем сердце я вижу печаль? Что-то стряслось с твоим миром? Или может быть с тобою?
Я почувствовал себя неблагодарным сыном. Мне стало так стыдно за самого себя. Но, отвернув взгляд, я ответил:
- Я устал, моя госпожа, я просто очень сильно устал. Через пять-десять тысяч лет мой мир вновь канет в лету, и я снова начну все сначала. Снова планета, снова бактерии, амебы, эволюция. Все это мне приелось. Я, - я поднял на нее свой грустный взгляд. В душе царила буря, готовая взорваться и выплеснуть наружу все: слезы, рыдания, крики и печаль, бесконечную печаль за то, что будучи всемогущим, я не могу изменить элементарных вещей. - я больше так не могу... простите меня. - Я склонил голову в надежде, что Судьба смилостивиться надомной и разорвет меня в клочки энергии, и я перестану чувствовать всю эту бурю, перестану существовать.
Я был искренне удивлен, когда ее теплая сущность коснулась меня, но не для того, чтобы растворить, а чтобы успокаивающе погладить. Я расслабился в сладкой неге. Ее голос подействовал отрезвляюще:
- Я понимаю тебя, Десятый. Я сама много раз просила Время. Но каждый раз я получала одно - отказ. И знаешь, я безмерно благодарна Ему за это. Ведь не будь меня сейчас, не было бы и вас, и миров, которые вы вырастили, и стольких прожитых жизней! Но Время жестоко обошлось со мной, бросив меня без единого совета, без любой помощи. Я не такая, как Время, поэтому я помогу тебе. У меня для тебя будет одно маленькое задание.
Я удивлено уставился на нее. Она все так же сияла, но появилось в ней что-то озорное, что раньше было видно в глазах Случая. Но я слишком провинился перед Судьбой и не мог теперь просто отказать ей. Я принял серьезный вид, показывая, что внимательно слушаю ее наставление и выполню любые ее приказы.
- Видишь ли, Десятый, ты появился у нас последним, поэтому не знал. Раньше в здесь не было темных. В мирах у твоих братьев царили лишь светлые.
- Но как такое возможно? - удивился я, - А как же баланс?
- В те времена нам приходилось жертвовать светлыми и заставлять их делать вещи, которые противоречили их натуре. Мы заставляли их совершать смертные грехи, чтобы сохранить баланс. Но Случай подал замечательную идею. А спустя всего лишь тысячелетие у нас появился ты. Так что ты не знал жизнь до темных.
- Прошу вас простить мою несообразительность, госпожа, но я никак не могу понять, к чему вы клоните? - я все еще не понимал, что мне хотели сказать.
- Я решила создать новых - серых. - Четко и ясно проговорила она.
Если бы у меня было сердце, оно бы ушло в пятки. Создание новой сущности это очень болезненный момент, я просто искренне испугался за Судьбу. Я, конечно, понимаю, что она делала это уже два раза, но... мне не хотелось об этом думать. Я растерянно посмотрел на нее.
- О, не нужно так волноваться, я не буду создавать новую сущность. Я всего лишь на всего скрещу воедино две уже имеющиеся, - ласково улыбнулась она мне.
- А что нужно от меня? - немного успокоившись, я решил задать давно интересующий меня вопрос.
- Ты должен будешь помочь мне в воспитании этой сущности. - Счастье вперемежку с чувством, которое испытывают, когда рассказывают неразумным детям элементарные вещи, умиление, наверное, отразилось на ее лице (я позволил себе привнести это выражение из моего мира дабы Вы поняли, что я хотел сказать).
- Кто? Я?! Но как? Зачем? - негодовал я, не смея, однако, подниматься с колен.
- Ты, потому что это существо уже живет в одном из зеркал твоего мира. Зачем? Потому что в твоем мире проще и точнее всего установлены законы общения между темными и светлыми. Там ему в разы легче будет развиваться. А как - это уже зависит только от тебя. Как ты воспитаешь новую сущность, так она и будет расти дальше, давая жизнь другим - себе подобным.
До меня вдруг дошел смысл сказанных Судьбой слов:
- Это существо живет в одном из моих зеркал? - удивился я.
- Да, - ласково кивнула она.
- А как же я буду воспи... - я посмотрел на ее хитрое лицо, и меня вдруг осенило, - вы же не собираетесь отправить меня в то зеркало под видом человека, чтобы...
- Нет, что ты, - я расслабился, а зря, - если я отправлю тебя туда под видом человека, то твой мир на целый человеческий цикл жизни останется без присмотра. Я не могу этого допустить, поэтому отправлю тебя туда в качестве предмета, который ожил благодаря 'Божьей воле'!
Не знаю, как выглядел я в тот момент, когда она закончила свой ответ, но ее испуганный взгляд вернул мне здравомыслие:
- Милейшая, я все понимаю... я конечно, но... э-э...
- Да, Десятый, что-нибудь не так?
- Ну, как бы... Вы понимаете, что обратив меня в предмет, Вы лишите меня части силы?
- Конечно, понимаю, дитя мое. Но и ты должен понимать, что живое, а тем более человеческое тело не вынесет в себе всю память божественного существа. Более того, не каждый предмет на земле способен впитать в себя твою сущность. Больше всего памяти в водных элементах, но обратить тебя в элемент будет даже сложнее, чем в человека, поэтому я избрала для тебя минеральный сосуд. Памяти достаточно на все заклинания земляного спектра плюс небольшой бонус об основах твоего мира, том месте, где обитает существо и цели твоей командировки.
- Командировки? - подивился я тому факту, что госпожа знает это слово из моего мира. Видимо удивление так сильно отразилось на моем лице, что она усмехнулась. Великое Время, как же она прекрасна во всех своих проявлениях.
- Ну да, командировки. А самое замечательное, что к минералам очень легкая, но очень прочная привязка сущности. Умудрился же создать такой материал, молодец! - Похвалила она меня. Если б мог - покраснел бы, чес слово. - Кроме того, если здесь будут какие-то проблемы, я в любой момент могу тебя вернуть без риска повреждения твоего тела; я избрала достаточно твердый минерал. И, самое важное, так сказать, не придется страдать от страха перерождения в целом и от самого перерождения в частности.
Я вновь удивился всей продуманности плана моей госпожи. 'Интересно, - подумал я, - как давно она продумывала идею создания серой сущности?'
- Ну, так что? - ее голос выдернул меня из размышлений. Я дернулся, но музыка ее речи вновь меня успокоила, - ты согласен?
- Разве нужно мое согласие, - я нахмурил брови.
Она внезапно посерьезнела:
- Десятый, я может быть и своевольна, но я хорошая мать и не навязываю своим детям свое мнение. Ты должен понимать, что у тебя есть выбор.
- А если я откажусь?
-Ну, - она отвела взгляд в сторону, - тогда предстоящий пожар убьет и его. Но в отличие от тех детей, он не переродиться вновь, я его растворю, и он умрет навсегда.
- Пожар? Дети?!
- Извини меня за мою грубость, - она вдруг погрустнела, - но если ты откажешься, это единственный способ все... ну, ты знаешь... исправить. - Судьба подняла на меня извиняющийся взгляд. - В твоем мире прерогатива силы, способной очищать сущности, отдана болезненному пламени огня. Я ничего не могу с этим поделать.
Я посмотрел на нее и вдруг осознал, что выбор свой ограничил я сам. Давно, когда отдал огню роль, казавшуюся мне тогда наиболее ему подходящей. А может это притворство Судьбы? Может она специально сделала так, чтобы я выбрал огонь? Нет, - я поднял на нее свой взгляд, - кто угодно, только не она. Может Случай? Случай мог, она всегда делает все по своему, все так, как хочется ей, а не Судьбе! Я с ненавистью взглянул на роскошное кресло по левую сторону от госпожи.
- Не злись на нее, пожалуйста. В этом никто не виноват. Никто не делал этого специально.
Я застыдился своих чувств. И почему я сегодня такой эмоциональный? - усмехнулся я своим наблюдениям. Но судьба была права. Дважды: в этом никто не виноват и у меня действительно есть выбор, но... Неприятно, когда маленькие дети, еще не успевшие набрать опыта жизни в моем мире страдают из-за ошибок Бога, моих ошибок. Перерождение это тот еще стресс. Что для светлых, что для темных. За это меня и ненавидят: за то, что я не успел исправить, помочь, направить, исцелить и за то, что не могу рассказать, что их ждет после смерти.
Я тяжело вздохнул. Сложно выбирать между... между чем и чем? - я нахмурил брови. Судьба дала мне великолепный план лечения от всемирной тоски, а я выбираю: сидеть и тосковать или... Вот, собственно, я и дал ответ на вызов Судьбы. Я с вызовом посмотрел на нее.
Глава 2
В одном из зеркал Реального мира. Небольшая провинция средней по размерам на карте и на политической арене страны где-то посредине одного из пяти континентов. Не важно, что это была за страна, неважно даже название города. Важно только то, что на окраине этого города стоит потрепанное временем здание. Его основание покосилось, а кирпичный остов потрескался везде, где только можно. И это даже не смотря на косметический ремонт, проведенный в прошлом месяце на деньги, взятые из городского бюджета. Это старое здание было окружено высоким деревянным забором, небольшим садиком и какой-то странной аурой неизбежного, отчаянного увядания. Это был детский приют имени Святого Антония, покровителя оставленных обществом и юродивых. Впрочем, из юродивых здесь жили только двое. Во всяком случае, так считали остальные жители этого отнюдь не самого нормального места. Это были, по мнению тех самых 'нормальных', двое ребят: шести и двенадцати лет. Один из них был действительно ненормален: признайтесь, аномально черная кожа, прочная как сталь, проступающие по всему телу алые вены и багряного цвета глаза смутили бы даже самого закаленного любителя фентезийного чтива, увидь он все это воочию. Что уж говорить о детях сиротского приюта, которые таких книжек в глаза не видели, не то, что любили их читать. Не то, чтобы в этом зеркале никогда не сталкивались с темными, или, как их называют люди (то бишь светлые), демонами. Просто контакты были настолько редки и специфичны, чтобы раскрывать их подробности простому населению и при этом надеяться на то, что это самое население отделается лишь легким испугом, было в высшей степени глупо. Именно поэтому мальчика по имени Санатус, или, как его привыкли называть, Саню здесь не очень жаловали. Но, надо признать, были в его ненормальности и положительные моменты: он был необычайно силен. Скорее всего, сильнее даже местной кухарки Варвары Савишны, а эта дородная женщина, поверьте автору, могла дать фору не одному мужчине. Как говориться: 'И коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет!'. В остальном же мальчик был абсолютно нормален: черные волосы, нормальный рост и вполне себе человеческая анатомия, не считая наличия коротенького хвостика. Впрочем, под одежной его наличие оставалось тайной.
Что же касается второго мальчика, того, которому двенадцать лет, так по сравнению с Саней он был просто Абсолютно нормален. Именно так, с большой буквы. Потому что кожа его была бедновата, слегка обветрена, но в целом вполне человеческого цвета, глаза были, пусть и редкого, но вполне себе нормального - зеленого цвета. Волосы оттенка чуть темнее пшеницы, средний рост для мальчика двенадцати лет, слегка хилое, костлявое телосложение. Да и силами никакими он не обладал. Его здесь просто не любили. Все, кроме Сани - он относился к нему вполне нормально. Поэтому они держались вместе, ведь они были единственными в этом приюте, кто не находил друг в друге никакой странности. Собственно, так и размышлял Андрей, сидя на потрепанной временем старой табуретке и наблюдая в окно за птицами.
Какое же отношение ко всей этой нормальности имели все остальные жители этого заведения, остается загадкой для всех, кроме, возможно, самого Святого Антония, в чью честь было возведено это заведение.
- Андрей! Ты где? - донеслось из коридора. Двери игровой комнаты распахнулись и в них, расправив плечи и гордо вздернув носик, прошла девочка, все тех же двенадцати лет. Андрей перевел на нее свой взгляд. Темно-русые хвостики на ее голове покачивались в такт ее шагам. Это развеселило Андрея, и он невольно усмехнулся.
- Что смешного? Я ищу его тут, бегаю повсюду, а он смеется надо мной?!
- Нет, просто хвостики, - качнувшись на табуретке, заметил Андрей, - они тебе очень идут! - он улыбнулся.
Маша, а именно так звали девочку, покраснела. 'И почему эти девчонки краснеют каждый раз, как ты говоришь им правду?', - подумал про себя Андрей, - 'иногда, правда, от злости. Да нет, наверное, даже чаще именно от злости', - Андрей улыбнулся своим мыслям, продолжая раскачиваться на стуле. Нечастная табуретка скрипнула под ним.
- И вообще, чем это ты здесь занимаешься? - успокоившись, девочка подошла к нему поближе.
- Не видно, что ли? В окно смотрю, за птицами наблюдаю. - Пояснил ей очевидное парнишка.
- Да ладно тебе врать-то! - посерьезнела Маша. - Во-первых, на таком расстоянии от окна ничего не видно, во-вторых на улице темень непроглядная, там не то, что птицы, слона не разглядеть! - активно жестикулируя, закончила она.
Андрей еще раз качнулся на табуретке. Та отозвалась жалобным скрипом. Проблема была в том, что он действительно видел с такого расстояния и в такой темени. Только вот ему никогда никто не верил. Они считали, что он врет. А в дополнении к этому еще и общается с этим Саней. Выскочек не любили во все времена. Андрей не стал исключением.
- Поэтому тебя никто и не любит.
- А зачем ты меня искала? - поспешил сменить тему Андрей. Он прекрасно помнил, к чему зашел их предыдущий разговор на эту тему. Он не хотел повторения, очень не хотел. Он не знал, что с ним тогда произошло, но то, что с ним случилось во время спора, его очень сильно испугало. Хвостик, так он прозвал эту девчушку с десяти лет. С этого времени она стала таскаться за ним повсюду. Странно сказать, но до того дня, когда она впервые протянула ему руку, когда на очередной экскурсии он споткнулся об какой-то булыжник, рухнул на камни, разбил себе коленку и едва ли мог встать сам, он не замечал ее. То есть он вообще не видел ее в приюте. Но все были так добры к ней, что у него не оставалось сомнений, что это он невнимательный бездарь. Потому что чудес на свете не бывает, и неизвестные девочки не появляются, не пойми, откуда, узнаваемые всеми, кроме него.
Хвостик, кроме Сани конечно, наверное, была единственной, кто не брезговала с ним разговаривать. На людях она держалась довольно отстраненно, но когда они были относительно одни, она разговаривала с ним, позволяла себе ругать его, и даже иногда толкать со стула, как сейчас.
Табурет последний раз тоскливо прокряхтел и развалился, уронив своего наездника прямо на паркетный пол. Да, пол в приюте был устлан деревом и покрыт слоем краски отвратительного оранжево-красноватого оттенка, который кое-где стерся до самого дерева (слой был едва ли не толще самой деревянной доски), а местами просто облупился.
- Так ясно зачем! На ужин позвать. Внизу, наверное, уже съели все без нас! - сказала девчушка и схватила Андрея под руку. - Побежали скорее!
- А смысл? Скорее всего, наши порции уже в животах Басты или Эньи, - неохотно вставая и отряхиваясь, грустно пробубнил он. Этот табурет уже давно хворал, так что никто даже не обратил внимания на этот маленький инцидент.
- О, не беспокойся об этом. Я попросила Анетку не ставить на стол наши порции. - Заулыбалась она и потащила парня в коридор. Он неохотно поддался и пошел за ней.
Тем временем в трапезной. За длинным дубовым столом сидела очень большая и шумная компания. Здесь были и четырехлетние малыши и семнадцатилетние бугаи, которые выйдут отсюда в следующем году и начнут жить самостоятельной, взрослой жизнью. Есть здесь и пожилая дама очень строгого вида. Ее манерность в этом балагане смотрелась слегка комично, но только благодаря этой самой манерность дети еще не кидались едой и не лезли на потолок. Выглядело это все как обычный семейный ужин, за исключением пары малозначительных деталей: дети не были похожи ни друг на друга, ни на манерную даму, восседавшую во главе стола, и один ребенок не сидел со всеми за общим столом. Он не выглядел обиженным или затравленным, так что это не было похоже на наказание. Посмотревший на это со стороны сказал бы, что это привычно для мальчонки и всей его 'семьи'. Мальчонка, кстати говоря, выглядел довольно странно. Огромная водолазка натянута чуть ли ни на лицо, так, чтобы не мешала есть. Все открытые участки тела: руки от кончиков пальцев по самый локоть, ноги от щиколоток по икры, да и лицо, - были забинтованы. На носу сидели большие нелепые очки. За ними глаза казались неправдоподобно маленькими. И, несмотря на то, что абсолютно весь глаз парнишки был темно-красным, за очками создавалось впечатление, что это просто зрачок с темно-карей радужкой.
Не отвлекаясь на шум за большим столом, мальчик, давно опустошивший свою тарелку, сейчас о чем-то размышлял. Но все его мысли, какими бы хмурыми они не были, растаяли в воздухе как только он увидел ее. Это была Анетка. Нет, нельзя называть ее этим грубым сокращением, оно портит весь ее образ. Ее зовут Анетта! Гордая, красивая, простая и величественная, как ее имя. Вы когда-нибудь задумывались о том, подходит ли человеку его имя? Так вот, ей ее имя точно подходило! Этой девушке недавно исполнилось шестнадцать лет. Она была полна надежд и энергии для достижения собственных целей. Что она делала в приюте, Саня не знал. Какой идиот откажется от такой великолепной дочери? Хотя, в наш век, где роль играют только связи и деньги: возможно кому-то она была помехой. А может ее родители кому-то стали помехой. Как долго он не перерывал архивы этой женщины, что является директором этого заведения и одновременно 'матерью' всех этих детей, он не смог найти никаких документов о том, как же Анетта попала сюда. Спросить ее саму он не решался. Пусть она и делает вид, что добра к нему, он знает, что она чувствует; все они чувствуют.
В отличие от остальных детей в приюте, у Сани была идеальная память. Он помнил все с момента своего появления в приюте, каждую мельчайшую подробность. Абсолютно все, что слышал, видел или делал. И так как в приюте к нему относились не очень хорошо: не звали играть, веселиться, хулиганить, - от детства он отвык очень быстро. За то он очень быстро научился слушать. Он много слушал, впитывал чужой, взрослый опыт. И хотя ему сейчас было немногим меньше семи, по умственному развитию он был лет на пять-шесть старше своих сверстников. Ему пришлось так быстро вырасти, чтобы не умереть в этом жестоком к нему мире, чтобы просто не сойти с ума от... от любви. Каждый живой человек, которого он видел - он всех их безмерно любил. Он знал, что он не такой как все. Сама его сущность не такая, как у окружающих его существ и быть он должен не здесь. Но судьба так распорядилась, и он вынужден отбывать свой срок здесь, не понимая, кто он и что с ним происходит. Благо в нужный момент появился Андрей. Он помог продержаться чуть дольше. Помог понять, что нужно делать. Благодаря ему Саня стал думать, анализировать. Благодаря ему понял, что любовь ко всем это нормально и что с этим можно бороться. Благодаря ему понял, что все остальные его ненавидят, что это тоже часть их сущности, благодаря ему понял, что чувства к Анетте особенные. Думая над всем этим в один прекрасный миг Саня осознал, что не испытывает этих 'нормальных' чувств к Андрею. С ним он может разговаривать, не заглядывая ему в рот, не ловя каждое слово в надежде услышать в них ответные чувства. Он разговаривал с ним, как люди разговаривают с людьми. Тогда Саня стал наблюдать за ним. А потом за птицами в дальнем окне игровой комнаты после ужина вместе с ним. И Саня был бы безмерно счастлив найти существо, которое, как и его, все ненавидят, забыв даже про такой факт, что выглядит Андрей как нормальный человек и у него не было целой кучи сверх-способностей. Был бы... если бы не Хвостик. Так Андрей называл Машу из-за того, что она везде таскалась за ним. Эта девчонка ни с того, ни с сего вдруг объявилась в этом богом забытом приюте и начала не вербально здесь всем заправлять. Саня даже сначала удивился, что все приняли ее так, как будто она здесь с самого рождения. Но документов по ней нет, да и быть не может, ее ведь не было. Она просто неожиданно пришла на одной экскурсии и протянула Андрею руку. Мальчик сначала подумал: 'Ну и ладно, если она смогла провернуть этот трюк с внедрением себя в детский приют - что-то вроде массового гипноза, то почему бы и не уметь контролировать свои чувства? Почему бы ей ни уметь не ненавидеть Саню и Андрея?'. Так он думал, пока не проверил. К нему эта Хвостик не проявила такой лояльности. Маленький шанс того, что Андрей такой же, как Саня все-таки оставался. Девочка ведь зачем-то пришла. Она могла контролировать свои чувства только по отношению к объекту наблюдения, но повод для зависти уже появился.
'Почему он? - думал Саня, - почему он, а не я? Я же здесь самый особенный?! Я здесь другой, не такой, как остальные! Я только я, не он!'. Повод для зависти за два года перерос в повод для ненависти. Но и за это Саня был благодарен Андрею. В кои-то веки он мог кого-то здесь ненавидеть. Как будто показывать наружу свои истинные чувства, свою сущность.
За размышлениями Саня не заметил, как Маша и Андрей спустились к столу. Анетта, божественная Анетта проплыла мимо него и поднесла двум опоздавшим их порции. И она улыбнулась. Не Сане, а Андрею! Андрей украл то, что должно принадлежать только ему, Сане! Этого простить он никак не мог!
Новая волна ненависти затопила юное создание. Как адреналин, как наркотик, от которого уже не можешь отказаться, злость прокатилась по всем его нервам. Бедный Санатус не знал, куда заведет его ненависть, не знал, чем кончится та ночь.
Глава 3
Едва я пошевелил головой, как послышался стук, треск и очень мощный шлеп, поле чего еще некоторое время откуда-то снизу доносилось какое-то кряхтение.
Я проверил каждый сантиметр своего нового тела. Эта была каменная статуэтка какого-то животного. В Реальном мире я не видел таких существ, а зеркала я не так уж и часто рассматривал. Просканировав свой сосуд, я печально вздохнул. Помимо того, что это был не обещанный минерал, а всего-навсего камень, так он еще и был в ужасном состоянии - так и норовил рассыпаться в пыль от старости.
Я попытался пройтись. Получалось плохо, но спустя пару шагов я привык к схеме: передняя правая - задняя левая, передняя левая - задняя правая. Да, кстати, животное было шести конечное. Две передних ноги - когтистые лапы, две задние - от какой-то большой кошки, и еще две посредине - эти точно птичьи, морда тоже вроде птичья. Для достоверности посмотрел в стоявшее неподалеку зеркало, судя по его состоянию, оно провалялось под пирамидой порядка трех тысяч лет. А судя по тому, что я в нем увидел, мое состояние было еще плачевней, чем я думал. Я еще раз грустно вздохнул. За то теперь я примерно знал свои параметры: 15 на 7 на 16 сантиметров. Нет, это не то, что Вы подумали, это длинна, ширина и высота.
Снизу что-то заворочалось. Я вдруг осознал, что стою на поверхности деревянного стола, усыпанного всяким барахлом трех тысячелетней давности. Я аккуратно подполз к краю стола и посмотрел вниз. Там лежал тучный мужчина в толстенном засаленном свитере. Он ворочался из стороны в сторону и кряхтел.
- Эй, мужчина, вам помочь? - искренне поинтересовался я.
Мужчина поднял на меня усталый взгляд. За доли секунды в его глазах промелькнул вселенский ужас, и он снова отключился. Я устало вздохнул.
- Да, я знаю, что я ужасно выгляжу, но зачем уж так бурно реагировать. - Помахав крыльями и поймав необходимый ритм, я вспомнит, что камень не летает и прицельно спрыгнул вниз прямо на его мягкое покачивающееся брюшко.
'Историк', - я быстрым взглядом окинул комнату. Помимо целой кучи книг, разбросанных в самых неожиданных местах, я обнаружил целую коллекцию всяких красивых древностей. Видимо он был еще и археологом, хотя, с его-то комплекцией. Я скептически окинул взглядом его фигуру.
Ничего не поделаешь. Натворил делов, надо прибирать за собой. А вообще, кто мог знать, что в этом зеркале так не распространены чудеса? Хотя постой. Кажется, Судьба меня предупреждала о чем-то таком. Я, наплевав на все правила приличия, уселся прямо на мягком животе археолога, раскопавшего для меня это тело. Мне оставалось только надеяться, что я не такой тяжелый, каким могу показаться на первый взгляд.
'Так, Десятый, давай все по порядку. Ты будешь помещен в минеральное тело. Тебе будут даны все заклинания спектра камня и минералов', - каменный когтем я потер каменный клюв. Получился довольно тихий, но интересный звук. Я попытался извлечь его же, но громче, сильнее надавив когтем на нос. Получался только скрип. Я обернулся на лицо историка-археолога. Нет, он в глубоком нокауте. Слишком изнеможен для того, чтобы волноваться о таких мелочах, как ожившие каменные статуи. Я вернулся к своему интересному занятию и продолжил чесать нос когтем. Дабы изменить звук, я поменял место почесывания. Часа через пол мной были обнаружены тридцать восемь различных звуков и четыре варианта громкости каждого. Но дальнейшие эксперименты пришлось прекратить, так как, не рассчитав частоту движение камня о камень и напрочь забыв о силе трения, я непроизвольно вызвал то, что чуть не спалило всю эту комнату вместе с историком!
Кое-как потушив его многострадальный свитер, я зло выругался, залез на стол (от греха подальше) и снова задумался.
'Мне нужно будет найти и воспитать необычную сущность. Так, было что-то еще. Что-то перед самым выходом', - я зажмурил глаза и попытался представить момент перед спуском.
- И запомни, Десятый, ребенка ты найдешь в приюте. Он будет не таким, как все. Его все будут сторониться. Но он будет сильнее этого. Боюсь, я не знаю, как он выглядит, я даже не знаю его пола. Могу лишь сказать его примерный возраст...
Здесь начинался провал длиною примерно в километр. Хотя нет, побольше. Уж извините, не знаю, сколько километров было в моей жизни в качестве Создателя - забыл.
Одно я прекрасно понимал - Судьба говорила еще достаточно много параметров того ребенка и приюта, но все они вылетели из головы. Точно так же как вылетело из головы и то, чем же эта сущность была такая особенная.
- Может новый вид темных? Или улучшенные светлые? - размышлял я вслух. Ну, совершенно вылетело из головы. А тем временем в каменном котелке всплыли новые подробности:
- ...дважды шесть, малышка Десятый. Запомни - шесть! - это был уже Случай. Только она умеет говорить с такой надменностью и издевательством в голосе.
'Так, новые подробности это всегда хорошо, но инструкции даваемые Случаем всегда стоит рассматривать немного отстраненно, иначе возьмешь из них то, что не нужно, а то, что нужно и не заметишь'.
Я еще раз проговорил про себя эту фразу. Потом вслух. Было кристально чисто ясно, что малышу либо двенадцать, либо шесть. Со Случая станется говорить метафорами или разложением чисел. Но меня беспокоил тот факт, что второй раз она упомянула просто шесть. Тогда возможно это дважды звучало в контексте: 'повторю дважды'.
И вот так с ней всегда! Вроде упростила задачу, а вроде и нет.
- Ладно, - проговорил я вслух. - Вроде бы, 'повторю дважды' звучит довольно в ее стиле. Поэтому сойдусь на том, что ребенку должно сейчас быть шесть лет.
На том и порешив, я поднялся со стола и вновь оглядел комнату. Мужчина с подпаленным свитером лежал на полу вместе со стулом, с которым рухнул, и сладко посапывал.
Я умиленно посмотрел на эту картину и поспешил привести все в порядок. Используя простейшую магию левитации, основанную на гравитационных параметрах земли, я посадил этого ученого мужа обратно за стол. Тот сразу положил на него руки, а сверху голову.
- Они все такие милые, когда спят, - улыбнулся я и быстренько наколдовал фигурку, подобную себе. Для этого, правда, пришлось использовать кусок старой каменной ноги из коллекции историка. Я взял его внутреннюю часть, так что нога теперь была полая и от любого более ли менее упругого столкновения она, скорее всего, сломалась бы. Но я не думаю, что этот археолог станет с такой небрежностью относиться к посланиям древности.
Еще немного подумав, я собрался с силами и покинул квартиру этого человека. В этом я не сомневался - он точно был человеком. Темные они другие. У них кожа черная и глаза красные без белка. А еще эти проступающие сквозь кожу алые вены. Как Бог, я все-таки обладал некоторой сущностью. И она была белой, поэтому я относился с некоторой нелюбовью к темным. Это у нас врожденное. Светлые ненавидят темных; ненависть вообще-то светлым чужда; темные любят светлых; как вы уже догадались - любовь это последнее чувство, которое будут испытывать демоны.
На самом деле это было сделано специально. Темные обладают большим физическим потенциалом. В то время как светлым отдана магическая составляющая этого мира. Но магию развивать сложнее, чем силу. Поэтому, чтобы темные не поубивали всех людей, их заставили людей любить. А что бы светлые не боялись темных их заставили ненавидеть, чтобы перекрыть страх чем-нибудь помощнее. Это относиться ко всем, кроме пар окольцованных. Как, Вы не знаете кто такие окольцованные? Непорядок!
Существует в мире закон: На каждого абсолютно темного есть свой абсолютно светлый (или наоборот, справедливо в обе стороны). И существует в мире клятва призыва своего демона. Но существует она только со стороны людей, ибо в их руках сосредоточение магии призыва. По призыву и произнесению клятвы заключается договор, состоящий из нескольких пунктов: Сущность ваша одна на двоих. Сила ваша одна на двоих. Чувства ваши одни на двоих. Вас теперь нет, есть только одно, единое.
Ну, по идеологическим соображениям я не стал сливать две сущности в одно тело. Нет на свете такого тела, которое выдержало бы такой напор силы и магической и физической.
- Две сущности, что-то очень знакомое. - Пробубнил я себе под нос, пролетая (всего лишь импульсный толчок плюс немного левитации) над каким-то маленьким городишкой. Я не сильно беспокоился о том, куда лететь, я знал, Закон приведет куда надо.
Так вот, по поводу договора. Там еще цела куча подпунктов и дополнений, но пробежимся по основным с пояснениями. И так, первое: Сущность ваша одна на двоих. Дословно, если одного убьют, второй ощутит это так, будто убили его. До самой смерти это будет висеть тяжким грузом на сердце. Поэтому демоны с особой рьяностью защищают своих людей, ведь демонов то и пушечный выстрел не убьет, так только, помнет немного. Что касается продолжительности жизни, тут небольшой плюс: года того и другого складываются и делятся на два. Демоны живут намного дольше людей. Однако смерть обеих сущностей окончательна. То есть, у них нет жизни после смерти, как у иных, не окольцованных сущностей.
Второе: сила ваша одна на двоих. После совершения призыва и подписания договора человек получает немного выносливости и регенерации демона, а демон способен использовать первичные, грубые заклинания своих предков, которые в основном разрушительного характера: огненные шары, метеоритные дожди, землетрясения.
Третье: чувства ваши одни на двоих. Ну, здесь все просто и гениально. Помимо ментальной связи (умение разговаривать в мыслях на расстоянии) у демона и человека притупляются чувства 'лютой любви' и 'жгучей ненависти'. Так же у обоих появляется в голове знание двух прекрасных заклинаний: 'явись' и 'изыди'. Заклинание помогает перенести к себе или вернуть обратно свою половинку. Демоны этим не пользуются за не надобностью. В не призванном состоянии они обитают в раскаленном ядре земли, где человеку выжить проблематично. А вот люди пользуются призывами довольно часто.
А теперь немного о том, как появляются окольцованные. Помимо клятвы необходимо провести ритуал. Ритуал этот сопровождается жертвоприношением любимого существа (не обязательно человека), именно поэтому окольцованных считают злыми магами, темными, недобрыми, нехорошими. Мало кто задумывается, какие обстоятельства могут заставить человека совершить подобное с его врожденным отвращением к насилию. На самом деле этот ритуал был придуман специально, чтобы каждый второй не привязывал к себе демона, это, знаете ли, нарушает баланс. Я не знаю как, но очень сильно нарушает. Две противоположные сущности пусть и притягиваются, но для мировой устойчивости это достаточно губительно. Поэтому ограничение ритуалом снизило количество желающих с каждого второго (потому что вторая половина демоны) до каждого двухсоттысячного. А учитывая, что в одном только Реальном мире живет не меньше десяти миллиардов и тех и других получается не такое уж маленькое число. Хотя, я, конечно, очень сильно округлил. В Реальном мире соотношение люди/демоны примерно три к одному. Но сути это не меняет. Общее соотношение людей и демонов во всей моей вселенной один к одному, без всяких округлений. Таков баланс. Что б его...
Я горько усмехнулся. Рассуждать о балансе я силен, но вот его существование меня немного раздражает. Что хорошего в идеальном порядке? Неужели нет в мире места хотя бы маленькой дольке хаоса? Хотя, надо признать, что хаос контролировать еще сложнее. Однажды я ослушался Судьбу и создал маленький островок хаоса у себя во вселенной. Я выделил им маленькое зеркало и отменил все законы бытия. Вообще все! Честно говоря, я удивлен, почему те люди до сих пор живы. Хотя людьми их теперь назвать сложно. Тогда я был жалким трусом и запер их внутри того зеркала. Туда нельзя попасть, оттуда нельзя уйти. Там нельзя умереть, потому что сущности, которые попали туда мутируют и нормальными уже не становятся. А пускать мутировавшие сущности в круговорот жизни это все равно, что пускать смертельный вирус в кровообращение человека. Не умрет, так мутирует. Не сложно представить, как теперь ко мне относятся те, кого я запер там. Из уважения (а может из-за снисхождения, а может от чувства вины) я продолжаю звать их людьми. Но все мы знаем, что это не так.
Так за размышлениями я не заметил, как добрался до места. Ну, как добрался. Я просто чувствовал, что это здесь. Я огляделся: темень кругом, почти ничего уже не видно, только попутный ветер и кое-где мелькающие птицы. Внизу (на расстоянии примерно пять тысяч километров; не зачем пугать непривыкших к таким вещам людей) все темно, только видно, как колышется от ветра лес. Немного приглядевшись я заметил внизу подо мой какой-то маленький мерцающий огонек.
Глава 4
По мере приближения маленький огонек разрастался в огромное кострище! Подлетев поближе, я даже присвистнул, подивившись размаху бедствия. Но, судя по окружающей обстановке: покосившийся старый забор, который вот-вот рухнет, почти развалившийся ветхий сарай, - здесь никто не жил, а значит, волноваться было не зачем.
Я сделал еще кружок вокруг веселящегося пламени и заприметил мальчонку, лежащего поодаль от огненного пиршества под кроной огромного дерева. 'А вот и проводник, - подумал я про себя, - он то и поможет мне отыскать этот злосчастный приют'.
Я благополучно завалил крутой вираж и со всего размаху бухнулся на землю рядом с ногами мальчика. Пока я кружил, он успел подобрать колени и подползти поближе к дереву, чтобы облокотиться на него. Я окинул его быстрым взглядом: поношенная мешковатая футболка, рваные грязные джинсы, совсем босой. Лицо закрывают сальные патлы. Он уткнулся лицом в колени и просто сидел.
- Хорошо горит! - я решил разговорить его. Но парень молчал. Видимо для него это был тяжелый день. Судя по его одежде и состоянию, он как минимум пробежал марафон, после того, как его немного побили и отобрали обувь.
Я вновь перевел взгляд на горящее здание. 'А может он как раз из детдома?' - посетила мою голову глупая идея.
- Слушай, а ты случайно не знаешь, где здесь детский приют? - задал я совершенно безобидный вопрос.
Парень, кажется, дернулся и всхлипнул.
Ладно, будем считать, что это означало 'да':
- Скажи, а ты сам случаем не из него будешь? - парень вновь всхлипнул.
'Отлично, - подумал я, - сейчас я его быстренько разговорю!'.
- Давай так, если ответ да, то ты будешь всхлипывать один раз, а если нет, то два. Договорились? - я с надеждой посмотрел на него, но он, кажется, напрочь меня игнорировал. Но я не собирался сдаваться. - Скажи, а здесь в этом приюте случаем не живет мальчик лет шести? Такой, необычный немного?
Парень разрыдался в голос. Как девчонка, чес слово!
Я устало вздохнул. 'Ну вот, Десятый, молодец. Хорош Бог, довел ребенка до слез. Стоп! Я ли довел его до слез? - я еще раз взглянул на него, потом на здание. Догадка поразила меня как гром среди ясного неба. - Но почему? Зачем? Судьба ведь сказала, что пожара не будет, если я соглашусь! - негодование сменила ярость, - это все Случай! Я знаю, она вечно все делает так, как ей вздумается, а не так, как хочет того Судьба!'. Но сейчас было не до этого, я и так слишком много времени потерял. Сейчас нужно было действовать очень быстро и аккуратно.
- Где остальные? - спросил я у парня, стараясь вложить в тревожный голос максимальную серьезность.
- Остались внутри, - проревел он.
- Сиди здесь, я сейчас что-нибудь придумаю, - но, не смотря на заверения, ничего умнее, чем войти в горящее здание, я не придумал. Пришлось идти. Окна давно полопались и вылетели, поэтому трудностей с проникновением не возникло. Но когда я оказался внутри, ушла всякая надежда. Пусть снаружи пламя уже унялось, внутри оно только начало пиршество. В такой печи даже камню было жарко, что говорить о человеческой плоти?
'Значит, знал он этого ребенка, - почему-то подумалось мне, - значит, оставил его здесь. Всех оставил здесь'. Мне захотелось закричать, растерзать кого-нибудь. Впервые в жизни Судьба доверила мне ответственное задание, и я его благополучно завалил. Путь наверх мне теперь, увы, заказан. Вряд ли Судьба захочет видеть меня после того, что случилось. И почему спасся только этот никчемный мальчишка? Почему он не погиб в огне вместе со всеми, почему не вытащил того шестилетнего паренька, чье воспитание мне доверила Судьба? Что же теперь будет с моим миром без меня?
Я пулей вылетел из горящего дома. И вовремя, потому что в следующий момент потолок обвалился, окончательно убедив меня в том, что выжить не мог ни один.
Я впитал жар собственного тела, обратив его в энергию, и метнулся было прочь от этого места, но вновь в голове возник образ ненавистного мальчишки, испортившего мне всю командировку. Я вернулся к мальчишке. Он все еще сидел в позе эмбриона и глотал слезы, давясь собственными рыданиями.
'Десятый, ты скотина, ты знаешь об этом?', - серьезно спросил я сам у себя, посмотрев на несчастного ребенка. - 'Парень потерял все, что у него было, остался жив и никого не попытался спасти, а, судя по слезам на его щеках, совесть у него была, и, судя по размаху, она не просто грызла его, она поглотила его целиком и уже начала переваривать. Только твоей ненависти ему сейчас и не хватает'.
Я попытался взять себя в руки и произнести слова утешения:
- Ты ни в чем не виноват, - слова подбирались трудно еще и по тому, что я все еще винил его, - ты ничего не мог с этим сделать. Так случилось и этого теперь не изменить. Главное, что сам жив остался.
- Лучше бы я один, чем все они сразу, - проговорил мальчик впервые за вечер. А голос еще детский, не сломавшийся.
- Я рад, что в этом мире еще остались столь самоотверженные люди, - тихо проговорил я, - но твоя жертва нечем им не поможет. Только ты живой можешь что-нибудь сделать.
Как сложно мне было говорить вначале, так легко слова произносились сейчас. План рождался на глазах. Я уже знал, что мне нужно делать, чтобы все исправить. Мальчишка играл в этом плане далеко не последнюю роль.
- Но что я могу сделать? - навзрыд прокричал он. - Они же мертвы, все мертвы!
- В мире есть много возможностей воскресить мертвых.
- Правда?! - вскинул голову парень. Его сальные волосы откинулись назад, и я увидел его худое лицо и зеленые глаза, в которых отражалось потухающее пламя.
- Эй, парень, я оказался в такой же ситуации, как и ты. Только у тебя на кону стоит всего лишь твое душевное состояние, в то время как у меня... - я осекся. Не стоит ему сейчас знать, кто я есть на самом деле, еще обидится, убежит. А он мне нужен.
- Что у тебя? - заинтересовался мальчик.
- У меня проблема конца света! - нагло соврал я. Хотя, не такая уж и лож это была. Ведь если я не вернусь к положенному сроку обратно, мир начнет 'замерзать'. Это больно.
Мальчишка скорчил такое лицо, что я невольно почувствовал себя сумасшедшим.
- Что ты так смотришь на меня? - не известно, почему взбесился я. - Я не вру! В этом приюте действительно живет, - я запнулся, - жил ребенок, чья жизнь стоит всего мира! 'Моего мира!', - добавил я про себя.
- Это был Саня. - Грустно проговорил он, уткнув лицо обратно в коленки.
- Что, прости? - не расслышал я его.
- Санатус! - громче проговорил он, - так его звали. Того мальчика, чья жизнь стоит мира. Он действительно необычный... был, - грустно добавил паренек.
- Эй, не раскисай! Я же говорил, в этом мире есть куча способов исправить свои ошибки. Главное знать как. Или знать того, кто знает как.
- Правда? - снова - здорова. Кажется, мы зациклились.
- Так, давай не будем повторяться. Я же сказал - есть, значит есть. Мне-то ты верить можешь.
- Ну, раз ты так говоришь, - парень вроде даже успокоился.
- А теперь, ты не мог бы рассказать мне о том, что там произошло? - не хотелось шевелить рану, которая только что перестала кровоточить, но мне необходимо было узнать, как именно это произошло, чтобы выбрать необходимый способ воскрешения.
- Да, я... не знаю... наверное... Я постараюсь! - честно заверил меня мальчик.
- Уж постарайся, пожалуйста. От этого зависит то, что мы пойдем искать.
- Мы? Искать? - удивился мальчик.
- Все потом. Не отвлекайся!
- Да. Хорошо. Это случилось сразу после ужина. Мы с Хвостиком, это девчонка из приюта, последними пришли на него, но поели быстрее всех, чтобы успеть на десерт. Ей десерта все равно не досталось, и я отдал ей свой. - Малец улыбнулся своим воспоминаниям.
- Это имеет отношение к делу?
- А? Что? Нет, прости. Так вот, когда мы закончили ужинать, все пошли готовиться ко сну. Меня Саня позвал, как он сказал, на два слова. Мы отошли в сторонку и...
- Ну, что произошло дальше?
- Он начал кричать на меня, - юноша нахмурил брови. - Раньше мы с ним были хорошими друзьями, но сейчас он просто сорвался на мне.
- Что именно он говорил?
- Что-то про Анетку. О том, что она его, и чтобы я ее не трогал. Вообще-то я не виню его. Он многое пережил там, в приюте.
- Что за Анетка? - пытался допытаться я.
- Это девушка. Она... она нравилась ему.
- Хм. Ладно, не важно. Что было дальше?
- А дальше я ударил его, - удивленным голосом проговорил мальчик.
- Что? Зачем?! - не меньше его самого удивился я.
- Не знаю, - пожал плечами тот, - так бывает. Ни с того ни с сего просто есть и все. Помню только мысль в голове - она не вещь, она не может принадлежать.
- А что он?
- Он, понятное дело, разозлился и кинулся на меня. Я думал, он меня с одного удара пристукнет. Он ведь у нас вроде как супермен был.
- Супермен?
- Ну да. Знаешь. Такой супер герой. Он очень сильный и всех спасает. А в обычной жизни вынужден скрываться, чтобы его никто не узнал.
- Зачем? - недоумевал я. - А как же всемирная любовь и слава? Не об этом ли мечтает каждый?
- Он не хотел, чтобы ученые разобрали его на запчасти, чтобы понять, от чего он такой супер-супер. - Грустно констатировал мальчик.
- Логично. Ладно, что там дальше?
- Дальше было что-то странное. Он меня бил - много, часто. Но я ничего не чувствовал. Я думал, что от первого удара у меня отключились болевые центры, и он просто добивает меня сейчас. Я очень сильно испугался и зажмурился. А когда открыл глаза, Саня отталкивался от противоположной стены, как будто его откинуло в нее, когда я закрыл глаза, и зло смотрел на меня. Я, что было сил, вскочил на ноги и побежал. Забежал к себе в комнату и закрылся. Он стучал, наверное, с полчаса. Я думал, что я в аду. Что быстрее сойду с ума от ожидания смерти в комнате, нежели выйду и просто дам ему себя поколотить. Но потом все прекратилось. Я не верил и просто сидел на полу спиной к двери. Потом я, видимо, задремал.
'Хм. Очень странно. Видимо это все-таки новый вид темного. Он не может причинить никакого вреда светлому. Плюс еще этот отталкивающий момент. Хотя, темный ли он?'.
- Скажи, - обратился я к своему спутнику, - а как ты к нему относился? Ненавидел или, может быть, желал смерти?
- Да нет! Я же говорил, что мы с ним были друзьями.
- Хорошо, тогда, какая у него была внешность? Черная кожа с красными венами или обычная, человеческая?
Парень смутился. 'Так, все с ним ясно. Я попал в десятку, что называется. Но, как тогда такое возможно? Люди относятся к нему нормально, хотя выглядит он как темный. Может ли быть, что сущность, которую я должен был воспитать - новая, серая? А ведь точно. Точно так она и говорила! Судьба упоминала что-то вроде того, что в моем мире самые прочные отношения между темными и светлыми. Здесь ему действительно будет проще развить свои способности. Здесь его проще будет воспитать... Было бы, если бы не...' - замялся я.
- Так с этим ясно, - закончил я свои размышления. - Что было дальше?
- Я проснулся от какого-то шепота. Никого не было видно, но голос все равно был. - Не веря в собственные слова, проговаривал мальчик.
- И что говорил тебе голос?
- Что-то вроде того, что мне пора, что просит прощения за то, что так получилось, чтобы я не прощался ни с кем, просто ушел и еще... - парень смутился.
- Что еще? - я был серьезен как никогда.
- Меня попросили сказать кому-то, что он - дурак.
- Кому? - я был слегка выбит из колеи. Возможно сущность, которую я должен был воспитать, открыла в себе новые возможности - телекинез - и баловалась с ними. Возможно этот парнишка, Санатус, устроил этот пожар и решил спасти своего друга, как он говорит. Но почему он спас не всех? Возможно, он решил пошутить над ним и не рассчитал, в результате чего произошел тот пожар. - Ну да... в принципе, это подходит. - Заключил я. - А что по поводу дурака?
- Мне сказали, что я узнаю, кому и когда это передать.
- Значит точно неудачная шутка. Что ж, это действительно все объясняет.
- Эээ, прости, но я... - неуверенно начал мальчишка.
- Да?
- Что это объясняет? - покраснев, выдал он. Видимо очень не любит казаться глупым. Запомним.
- Ну, ты все, что знал, рассказал. Я расскажу тебе, что знаю я.
И я рассказал ему. Рассказал о светлых, о темных, о том, что его Санатус был первым серым, чье воспитание Десятому и доверили, и которое он так позорно завалил. Рассказал он и о том, какие предположения посетили его голову по поводу случившегося с мальчишкой и произошедшего пожара. В общем, он рассказал все в пределах некоторой легенды - он нянька сгоревшего супермена.
- Которого мы теперь, кстати, вместе идем воскрешать.
- Что? - неуверенно всхлипнул малец. Истерика миновала, но сопли еще текли.
- Ну да. Неужели ты думаешь, я брошу бездомного ребенка одного в целом зеркале? Судьба Светоносная, да здесь даже академии нормальной нет, чтобы тебя в нее пристроить. Так что давай, собирайся и пошли. Хотя, не думаю, что у тебя остались хоть какие-то пожитки.
- Напротив. У меня кое-что есть.
Я удивился. Видимо это очень ярко отразилось на моем лице, потому что парень дал мне пояснение:
- Я зимой работал в доме для престарелых. Там мне выдавали зарплату. Скромненько конечно, но первое время продержаться сможем.
Он обошел пепелище и направился прямиком к руинам сарайчика, я последовал за ним. Буквально отодвинув дверь со своего пути, он вошел внутрь. Я остался снаружи. Подождав какое-то время, я начал волноваться, не сбежал ли от меня этот парнишка. Ан нет. Вышел ко мне в новехонькой джинсовой курточке и простых кедах. За спиной был ранец, который явно был чем-то набит.
- Я уже давно помышлял о побеге. - Предвосхитив мой вопрос, ответил он.
Я невольно засмеялся.
- Ну ладно, беглец. Пойдем. Тебя как, кстати, зовут-то?
- А? Я? Андрей. А тебя?
- Десятый. - Не подумав, ляпнул я.
- Будешь Теном, значит то же самое, а звучит круче, - коротко и безапелляционно сказал он. - А куда мы, кстати, пойдем?
- А, увидишь. Ты ведь до сего времени не бывал в Реальном мире?
- Э... Ты имеешь в виду, что есть какой-то другой, не этот мир?
Я вдруг задумался о душевном состоянии мальчика. Такое пережить и так просто отправиться с незнакомцем в какой-то нереальный Реальный мир:
- С тобой точно все в порядке?
- Если ты говоришь, что все можно исправить, то, почему бы и нет? - попытался улыбнуться он. Вышло не очень.
- Ну, раз так, то пойдем.
Я прикинул расстояние до ближайшего портала и расслабился. Идти было не далеко, а парнишке сейчас явно далеко не уйти.
- Ну, тогда пошли, горе беглец.
- Я не горе беглец! - яро возразил он, но успокоившись, продолжил, - Веди уже давай, мелочь каменная.
Я, было, возмутился такому обращению, но решил оставить этот раунд за мальчишкой. У нас с ним впереди долгая дорога, еще будет время отыграться.
Глава 5
- Мы на месте.
- Но... - удивленно протянул малец, - здесь ничего нет.
- Знаю, - заговорщическим тоном проговорил я. Так классно иногда чувствовать свое превосходство. Даже если это превосходство перед двенадцатилетним пацаном. - Пока здесь ничего нет.
- А когда появиться? - недоверчиво уточнил он. Такое ощущение, будто он сомневался в моих словах.
Я уже закончил призывающее заклинание и торжественно произнес:
- Прямо сейчас, - и после этих слов прямо передо мной начала материализовываться арка. Обычная каменная ничем не примечательная арка. Потом пустое пространство в ее пролете заволокло дымкой. Она становилась все плотнее, пока не стала похожа на водяную гладь. Когда рябь перестала беспокоить поверхность портала, я увидел в этом водяном полотне свое отражение, как в зеркале.
Я перевел взгляд на мальчика. Он завороженно наблюдал за всеми этими метаморфозами. 'Интересно, - подумал я, - если он так реагирует на простой портал, то, как же он будет себя вести, если увидит автобус? Совершенно поразительное чудо техно-магии - двигается сама по себе. Ну как, сама по себе. Там внутри двигатель внутреннего сгорания, а еще она поглощает много водорода, но непривыкший к такому наверняка сразу подумает, что это чудо, и машина двигается сама по себе'.
За размышлениями я не заметил, как Андрей приблизился к поверхности портала и протянул руку, видимо для того, чтобы пощупать зеркальное полотно.
- Я бы не советовал тебе этого делать.
- Почему? - он повернулся ко мне лицом и непроизвольно дернул рукой, нечаянно задев неподвижную гладь 'воды'. Та колыхнулась, отозвалась легкой рябью, но вместо того, чтобы успокоиться начала волноваться в разы сильнее. Андрей отступил на пару шагов. Я тоже.
- Вот по этому.
Вода уже начала пениться, как вдруг зеркало просто взорвалось мириадами брызг; Андрей невольно вскинул руки, защищая лицо; и исчезло, а на его месте образовалась воронка, которая медленно, но верно начала затягивать в себя все.
Спустя доли секунды обороты смерча возросли на столько, что уже было невозможно защититься от этого порыва. Воронка неизбежно затягивала все, до чего могла дотянуться. Так как парень находился к ней ближе всего, его затягивало сильнее и спустя пару рывков, он с отчаянным визгом был затянут в недра этого чудовища. Собственно, все необходимое со всем содержимым было отправлено в Разлом, и я, как призыватель, медленно выпустил землю из цепких каменных когтей и полетел вслед за моим трофеем.
Переход прошел, как всегда, незаметно. Ну, не считая того, что сильным потоком воздуха, всосанного в Разлом вместе с нами, меня выплюнуло в какое-то не самое мягкое препятствие. Хиленькое ограждение жалобно пискнуло подо мной и по инерции пролетело пару метров вперед. Когда мир вокруг перестал вращаться, я принял вертикальное положение и огляделся. Впрочем, ничего необычного я не приметил, кроме того, что препятствием, которое так благородно остановило мой полет, оказался Андрей. Поскуливая, от боли, надо полагать, он силился встать. Я услужливо слез с него, но его скудных сил хватило только на то, чтобы сесть.
Тряхнув головой, огляделся теперь уже Андрей. Чем больше он смотрел по сторонам, тем шире открывался его рот.
- Рот закрой, а то муха залетит.
От неожиданности моей реплики он закрыл рот с преувеличенным усердием, что вызвало клац такой силы, что тот звуковой волной разнесся по всей обозримой части анфилады.
- Где мы? - продолжая оглядываться, спросил мальчишка.