В стакане три четверти виски
и четверть льда. 
На подоконнике,
недопитый,
как и всегда.

Сердце перевернутое вверх дном,
пустое ведро - постучала сверху,
чтоб наверняка ни пылиночки, ни капли. 
Что говорить о душе наизнанку.
Она не банально - соль на рану, 
она раскаленные угли в воспаленную плоть.

Перекричать.
Переорать.
Перебороть.
Лопнувшие перепонки, 
кровавые слезы и кровь носом.
В горле тугой комок клокочет.
Свалиться с кровати -
[сердце и то кровоточит]
тело ватное. 
Разбить коленки - 
синяки будут, и по стеночке в ванную.
Умыться.

Зеркало.
В белках капилляры лопнули.
Денька три отлежаться,
переболеть, зализать ранки, 
покрыть рубцами...
И туда где шумно, 
только замазать синяки под глазами
тональником. Туда где народ,
где не остаться одной.
Чтоб не закричать
как три дня назад...

Звонок.
Мама, не ее.
- Доченька, приезжай.
Завтра уже как... - и дальше слезы. 
Слова не нужны.
- Я приеду.     

Горло изнутри разорвалось. 
Глаза сухие. 
Восемь дней уже 
как задохнулась
в этой новой пустой квартире,
где даже воздух не знает
о нем.
А там его дом,
его прошлое.
Детство, юность. Его любовь 
моментами капельку пошлая. 
Но горячая, 
обжигающая,
как глоток
бренди.

А еще обязательно зеркало
под белой простыней.
И его фотография
с черной
лентой