Всё чаще в последнее время слышу, что похожа на зиму. Говорят, родилась в феврале - зима - моё время. Говорят, что сурова как вьюга, холодна, как лёд, упряма, как январский ветер, колюча как снег, брошенный в лицо одинокому путнику кромешной декабрьской ночью... Ещё говорят, что красива, как алое морозно-ветренное вечернее зарево - зловещее и манящее, предвещающее бурю... Что ярка как зимнее солнце, но так же не даю тепла... Говорят, что ко мне не подойти - можно только разглядывать, да и то, находясь "по ту сторону меня"... Не приближаясь, не прикасаясь, лишь наблюдая. Издалека.
И не то, чтобы никто не пытался подойти поближе... Таких много... Думают, что можно всё - рвутся напролом, руша хрупкие ледяные замки - творения февральского солнца и ветра; вытаптывая нежный первый снег, смешивая его с городской грязью. Я прощаю многое, подпускаю совсем близко... Вот она, я. Подойди. И разделяет-то нас всего навсего неширокая речка, чуть прихваченная крепким, прозрачным, но ещё ломким льдом. И остаётся только осторожно пересечь её. Это не трудно - уж я-то знаю. Но нет желания быть осторожным, найти путь. И так сойдёт! И вот - первые трещинки под грубым сапогом - распускающаяся паутинка... А река глубокая, берег крутой, вода студёная... а я, оказывается, ещё и жестокая,.. как зима... Так говорят они, охолонувшись.
Ну, и пусть говорят!
Да. Зима. И горжусь этим! И холодная, и неприступная, и жестокая, и чарующая... Всё так. Вот только смотрят они все как на бездушную пустую куклу. Глупую и мёртвую. Всё ясно и просто. Чего ещё искать надо? Зима, одним словом, льдышка - что с неё взять?..
Только, вот, зима, она ведь разная.
Бывает берёзовым поленом в печи - трескучим, душистым, искрящимся... Или случайно выпадет мерцающим угольком, в котором дышит то ли вселенский огонь, то ли кусочек солнца смеётся.
Бывает она задорным чайником, свистящим и довольно фыркающим на плите, а ещё - духовитым чаем, тёплым хлебом, малиновым вареньем, или мороженым яблоком...
Иногда оборачивается пушистой кошкой, трётся у ног, вспрыгивает на колени, мурчит, перебирает лапками... соскочит вдруг и станет гоняться за бликом свечи, тенью, ненароком оброненной мечтой, или собственным хвостом.
А то, глянется зима долгим мягким вечером, усядется в кресло-качалку и уютно устроит у себя на руках старую, мудрую как мир, но вечно юную сказку - завораживающую, страшную, немного печальную и до слёз добрую...
Ещё зима бывает елью - пышной, нарядной, и никогда одинаковой. Той елкой из детства, с которой и повелось, что холодный праздник становится самым тёплым, и у него вкус мандаринов, елки, снега и подарков...
Часто зима рассыпается счастливым детским смехом, застывает крутой горкой, лепится снежной бабой, крепко спит глубоким сугробом,.. самыми добрыми на свете руками гладит непослушные вихры, улыбается и пахнет мамой...
И нет ничего прекрасней зимнего вечера, проведённого с любимым. Узоры на стекле. Тихо падающий снег. Тёмная комнаты. Двое у жаркой печи на приятно колючем ковре. Сидеть в кольце сильных рук, прислонившись спиной к Его груди. Чувствовать ровный стук сердца, тихое дыхание. Прислушиваться к обрывкам мыслей... своих... его... или это просто потрескивание сухих поленьев?.. наблюдать за танцем теней на потолке, стене, полу... И знать, что Он рядом. Не обидит, защитит, удержит, не предаст. Он рядом. А больше ничего и не надо.
Ни одно другое время года не знает таких вечеров.
Весна, с наступлением темноты, особенно безжалостно душит ароматом клёна и сирени, принуждая метаться, искать, ждать чего-то.
Осенние сумерки прекрасны, но они немного тревожат, заставляют вздрагивать от шороха опадающих листьев, и бояться, что осень однажды придёт и в Его сердце...
И только зима дарит тихие вечера. Она баюкает нежность в нас обоих, убеждая, что бояться нечего, и, даже если что-то когда-нибудь изменится, "сейчас" прекрасно, хотябы потому, что неповторимо. Ты понимаешь это и счастливо вздыхаешь. Он словно подслушивает твои мысли и касается губами твоих волос. Ты чувтсвтвуешь Его улыбку. Он знает о чём ты думала только что, понимает тебя. Он любит зиму - странную, непредсказуемую - то ледяную и суровую, то всхлипывающую и капризно-слякотную. А ещё Он знает, что снег искрится на солнце как твои глаза, когда ты смотришь на Него. Ценит твоё доверие - абсолютное, как невесомые падающие хлопья и хрупкое, как первый тонкий лёд на реке. Он помнит, что твои волосы пахнут травами, а руки хвоей - слишком крепко сжимала еловое полено... Он любит слушать твои сказки... Немного наивные, но с неизменно добрым концом. И он не хочет больше быть единственным их слушателем... Обнимает крепче, находит губы... Он знает как зима умеет любить. Как оба занют, что именно этот холодный вечер продолжит их сказку, вписав в неё новое имя, новую душу новую жизнь...
Так будет. Обязательно будет! Говорю это себе каждый вечер, закрывая глаза. Он придёт сквозь вьюгу, бурю, метель, стужу, проберётся через заснеженный лес моего недоверия. Хрупкий лёд на реке не дрогнет под Его уверенной осторожной походкой. Озябшей рукой Он постучится в изузоренное окошко. Я узнаю Его, открою дверь, впущу своего Единственного, которого жду всегда. Сниму с Него тяжёлое запорошенное пальто. Смахну начавшие таять снежинки с его бровей, ресниц, своей души... Он встряхнёт головой, как кот, попавший под дождь, улыбнётся мне:
- Вот я и дома.
- Пойдём ужинать.
Он кивнёт, притянет меня к себе... и я забуду, что это первый поцелуй. Ведь так было всегда... Так и будет.
Обнявшись, мы пойдём на кухню, где накрыт стол, смешно фыркает чайник, танцует огонь в печи, остывает свежий румяный хлеб...
И я не услышу, как за спиной умиротворённо вздохнёт, улыбнётся и тихо спросит Ангел: "Ведь теперь они будут жить долго и счастливо, правда?"
Ответом ему будет тёплое, красноречивое молчание...