Аннотация: Рассказ для конкурса "Золотой кубок-2023/24" (Зк-12)
Через маленькое отверстие в стекле была видна только блестящая лысина склонившегося к столу ювелира. Он сосредоточенно сопел, рассматривая через лупу золотую монету. Британский соверен 1821 года выпуска в прекрасном состоянии, без единой царапинки.
- Откуда это у вас, - ювелир наконец оторвался от изучения портрета Георга IV. - Хотя о чем это я? Я хотел поинтересоваться, у вас такая одна или еще есть?
- Так вы берете или нет? - нетерпеливо спросил посетитель. - Если берете, то скажите, сколько заплатите.
- Беру, беру, господин хороший, только цена зависит от количества. Чем больше принесете, тем выше цена за штуку. Так есть еще?
- Нет, - посетитель забрал монету и, прихрамывая, вышел из тесного прокуренного помещения ломбарда. Ювелир ему не понравился. Надо будет завтра сходить в другое место...
Чайник уже закипел, когда в дверь позвонили.
- Кого нелегкая принесла? - пробормотал старик, отпихивая ногой кота и открывая дверь.
От мощного удара в голову он отлетел назад и упал на давно не мытый пол, ударившись затылком о тумбочку...
Затяжной подъем закончился и натужно гудевший мотор "газика" довольно заурчал, выбравшись наконец на ровную дорогу.
- Тормози, сержант, перекур, - скомандовал коренастый капитан водителю и повернулся к Степану. - Приехали, студент, готовься. Дальше пешком.
Машина съехала на обочину и остановилась на небольшой, отсыпанной гравием, площадке. С площадки открывался обзор на бесконечную, бликующую закатными зайчиками августовского солнца гладь моря, окаймленную с двух сторон скалами, покрытыми реликтовым можжевельником. Вдоль берега тянулась узкая полоска пляжа.
- Красота, - капитан сверкнул белоснежной улыбкой на загорелом лице и довольно потянулся. - Вот твоя бухта Ласпи. По грунтовке вниз как раз выйдешь к базе отдыха геологов "Изумруд", успеешь до темноты. Да тут и плутать негде.
- Спасибо, Степан, что помог с вещами, что бы я иначе делала, - выглянув из машины, смущенно проговорила Ольга, жена капитана - начальника заставы, с которой Степан ехал в одном купе из Донецка до Симферополя. В Симферополе он сначала помогал Ольге выгружать многочисленные баулы и чемоданы на перрон и перетаскивать их на привокзальную площадь, а потом долго ее успокаивал: бравый капитан опоздал к поезду почти на два часа. Зато в итоге Степан с комфортом добрался почти до места своего назначения: бдительный пограничник проверил у него документы, выяснил, куда и зачем гражданин Игнатов направляется, и, видимо, чтобы загладить вину перед женой за опоздание, согласился подвезти до нужной развилки, тем более что это оказалось по пути.
Степан подхватил свои вещи, проводил глазами "козлика", как в просторечии называли ГАЗ-69, пристроил поудобнее на спину тяжеленный брезентовый рюкзак и зашагал по пыльной грунтовой дороге вниз, к лагерю энтузиастов-подводников "Ихтионавт-67" - конечной цели своего путешествия.
Степан Игнатов окончил второй курс факультета журналистики МГУ и отрабатывал летнюю практику в редакции донецкой областной газеты "Социалистический Донбасс". Главный редактор газеты Петр Гамарник и отправил практиканта в Крым - освещать трудовой подвиг донецких энтузиастов, проводивших исследования возможностей освоения морских глубин.
Тема была на слуху. В прошлом году ребята прогремели на всю страну, когда первые в Союзе испытали подводный дом "Ихтионавт-66" на Тарханкуте, опередив именитые институты, Академию наук и даже Министерство обороны, которые тоже занимались исследованиями в этом направлении.
Одним из руководителей проекта был Евгений Рябцов, родной дядя Степана. Собственно, идея устроить Степана на летнюю журналистскую практику в лагерь "Ихтионавт-67" родилась этой зимой, когда Игнатов, приехав домой, в Донецк, на каникулы, сидел с многочисленной родней за новогодним столом.
- Мир на грани грандиозных свершений! - вещал находившийся в хорошей степени подпития дядя Женя. - Человек уже в космосе, пора осваивать гидрокосмос, и наш донецкий клуб подводников - впереди планеты всей! Решено, на летнюю практику берем тебя к себе. Ты служил на флоте, специфику морскую знаешь, с аквалангом погружался, а с главным редактором областной газеты я договорюсь, мы с ним старые кореша. А пока на вот, читай "Подводные земледельцы" Беляева. Это наша Библия, сказал бы я, если б не был партийный. Ну, или, кхм, Камасутра...
***
Входная дверь громко заскрипела, раздались шаги, что-то упало на пол и разбилось.
- Света-а-а... - послышался за перегородкой сдавленный шепот, - к нам кто-то залез...
От удара хлипкая дверь кладовки резко распахнулась. В дверном проеме нарисовались две зловещие темные фигуры в халатах и медицинских масках, подсвеченные сзади ярким электрическим светом. В руках одна из них держала вилы, другая - топор.
- А ну вылазь, мерзавец! Повадились тут лазить, бандюки! - тоненько заверещала, срываясь на фальцет, одна из фигур. - И все, что в карманах, на стол выкладывай!
- Да я, собственно, ничего еще и не украл, - Степан вылез из-под простыни, вмиг оказавшись на голову выше обеих нападавших. - Пощадите, девушки! Меня сюда дядя Же... Рябцев на ночь определил.
- Рябцев, говоришь, определил? А ты случайно не тот самый Степан, знаменитый племянник из Москвы? - расхохотались девушки. - Ладно, можешь надеть штаны, мы отвернемся.
Степан только сейчас сообразил, что стоит перед девушками в синих семейных трусах и тельняшке...
Вчера он добрался до лагеря гидронавтов уже в темноте. Чернильная небесная мгла почти мгновенно окутала землю после того, как солнце зашло за горизонт, и последний километр Степану пришлось идти почти наощупь. Спотыкаясь на каменистой дороге, он наконец вышел к сияющей электрическими огнями штабной палатке, расположенной на ровной площадке нависающей прямо над морем отвесной скалы. Мимо палатки вниз к морю, вдоль выложенных из камней ступенек, уходил толстенный пучок проводов, труб и шлангов. Там в морской пучине, на глубине 12 метров, на мертвом якоре был установлен подводный дом, утяжеленный балластом. В доме вот уже неделю находилась первая пятерка добровольцев - испытателей-гидронавтов.
В центре штабной палатки с закатанными вверх для спасения от жары боковыми стенками располагался пульт с десятками мигающих лампочек, приборов контроля, датчиков, телефонных трубок и тумблеров. Перед пультом восседал на вертящемся стуле бородатый, до черноты загоревший дежурный в тельняшке, который нещадно дымил папироской и что-то бормотал в стоящий перед ним микрофон. На правой ноге дежурного был гипс, на гипсе - надпись чернильными печатными буквами: Ихтионавт 67.
Возле палатки, под брезентовым навесом за огромным столом с разложенными на нем схемами и графиками сидело с десяток человек. В центре возвышалась фигура дяди Жени, рядом с ним - председатель общественного клуба "Ихтионавт" Ефим Леонидович Коган, хирург областного тубдиспансера и по совместительству - руководитель проекта. Возле проектора колдовал со слайдами руководитель кинофотолаборатории Костя Волков, давний приятель Степана. Остальных присутствующих Игнатов не знал. Судя по интеллигентной внешности большинства из них, а также обилию очков и залысин, это был научный десант академиков из Ленинграда, о котором предупреждал по телефону дядя Женя.
- Таким образом, исследование состояния организма человека при длительном насыщенном погружении на малых глубинах даст толчок освоению морских ресурсов... Эксперимент "Ихтионавт-67" является самым масштабным как по объему исследований, так и по количеству технических решений и испытаний... Наша задача - отработать системы жизнеобеспечения человека под повышенным давлением воздуха, усовершенствовать обеспечение безопасности погружений акванавтов, - вещал осипшим от волнения голосом замруководителя проекта по научной работе Валентин Каминский, один из самых молодых в команде кандидатов наук.
Увидев Степана, нерешительно топтавшегося с рюкзаком у входа, дядя Женя помахал ему рукой и показал на стул: присаживайся, мол, и пока не отсвечивай.
Когда вопросы к выступавшему иссякли, председательствующий Ефим Коган встал из-за стола.
- Приглашаю уважаемых гостей на ужин! Продолжим наш научный диспут и обмен мнениями за накрытым столом.
Гости дружно поднялись, синхронно закурили и неторопливо двинулись по узкой тропинке к столовой пансионата геологов. Степан со своим рюкзаком решил идти сзади, чтобы не мелькать лишний раз перед академиками. Перед ним шагал Валентин Каминский, у которого после выступления, видимо, пересохло в горле - так жадно он глотал "Лимонад" прямо из прихваченной со стола бутылки. Каминского догнал и подхватил под локоть один из гостей.
- Судя по тому, что я услышал, коллега, вы тут неплохо справляетесь, - сказал гость. - Направление исследования очень перспективное. Лаборатория подводных экспериментов Института Океанологии Академии Наук СССР, которой я заведую, участвует сейчас в подготовке совместного с болгарскими товарищами проекта "Черномор". Лагерь будет дислоцироваться в Золотых Песках. Нас очень интересует проблема декомпрессии...
После ужина, практически уже посреди ночи дядя Женя отправил Степана в лабораторию, располагавшуюся возле штабной палатки, где можно было переночевать на раскладушке.
- Поспишь до утра, а там определим тебе постоянное место в пансионате, где живут все наши гидронавты. У нас тут народу около сорока человек.
Поспать удалось всего пару часов - пока Степана не обнаружили близняшки Света и Валя. Девушки-медики утром, еще до подъема, должны были спускаться в подводный дом брать у гидронавтов-испытателей анализы.
- Вы уж нас извините, Степа, у нас тут бичи иногда шастают, потом тапочки пропадают, вот мы и решили, что очередной такой посетитель залез, - весело тараторили девушки. - А хотите с нами? Вы ведь еще не были в подводном доме? Ваш дядя говорил, что вы еще и опытный аквалангист. Акваланг заряженный у нас есть. Соглашайтесь! К тому же, нам много вещей в этот раз поднимать, заодно и поможете. У нас тут все друг другу помогают.
***
Девушки быстро надели подводное снаряжение и без лишней суеты ушли под воду, двигаясь вдоль стационарно натянутого каната. Степан, подогнав лямки, глянул на манометр, проверил подачу воздуха, натянул маску и поторопился за ними. Вода была бодряще холодной, все-таки конец августа.
Подводный дом представлял собой трехлучевую звезду, в центре которой, снизу, находился так называемый "мокрый вход" типа колокол. С поверхностью дом соединялся многочисленными проводами - для подачи воздуха, электричества, питьевой воды, а также телефонной связи и передачи телеметрических данных приборов. В трех комнатах было достаточно комфортно и тепло. В оконные иллюминаторы тыкались сотни рыбешек. Пространство возле дома освещалось прожекторами. У Степана возникло ощущение, что он видит ожившие картины из беляевского романа "Подводные земледельцы".
Света и Валя, поднявшись в дом через "мокрый вход", быстро сняли акваланги, растормошили крепко спящих гидронавтов и принялись за работу. Степан с интересом осматривался, заглядывая в комнаты. В доме вместе с людьми жили подопытные животные -морские свинки, крысы, кролики.
Один из гидронавтов высунул взлохмаченую голову из-под одеяла, почесал заросший щетиной подбородок, сел на кровати и протянул Степану руку.
- Валера Песоцкий. А ты кто такой? Что-то я тебя раньше не видел, - рассматривая новичка, черноглазый здоровяк разминал пальцами извлеченную из-под подушки папиросу. - Угощайся, - он подтолкнул в сторону Степана распечатанную пачку "Беломора".
Валера смачно затянулся и выпустил вверх струйку табачного дыма, который сразу устремился в решетку под потолком.
- Слушай, а можешь начмеду нашему, Серафиме Колчиной, передать пакет? - Валера протянул Степану небольшой мешок из прорезиненной ткани и хитро подмигнул.
- На словах передай, что Валера пирог съел и просит добавки. Только не перепутай.
- А-а, - догадался Степан, - дети не хотели ничего читать, кроме самиздата, и бабушке пришлось перепечатывать на машинке все тома "Войны и мира"?
- Ты, что ли, тоже из наших? - прищурился Валера. - Смотри только, лишнего не болтай.
В динамиках под потолком что-то заскрежетало, и в тесное пространство комнаты ворвался прокуренный голос дежурного.
- Доброе утро, страна! Начинается шестой день эксперимента. Надеюсь, Света и Валя уже разбудили героев-гидронавтов. А я шлю вам музыкальный привет. Вот зараза, елы-палы... Заело... Секундочку.
Снова что-то заскрежетало, и из динамиков понеслось:
Опять от меня сбежала
последняя электричка,
и я по шпалам, опять по шпалам
иду домой по привычке...
***
После бодрящей морской прогулки с аквалангом спать уже не хотелось. Дядя Женя сильно смеялся, когда узнал, как близняшки Света и Валя сначала взяли Степана на абордаж, а потом "припахали, как молодого" помогать.
- Ну девчонки, ну сообразительные. Зато сразу вошел в курс дела, побывал на главном объекте, - веселился дядя Женя. - Поспать тебе не дали, так что иди отдыхай. Чтобы до обеда я тебя не видел.
Пользуясь случаем, Степан решил позагорать, а если удастся, то и вздремнуть пару часиков где-нибудь в уединенном месте. Довольно скоро нашел подходящую полянку, окруженную с трех сторон кустиками и видом на море. Постелил полотенце, разделся, скатал из тельняшки валик под голову, раскрыл книжку и незаметно для себя задремал. Сквозь дрему услышал шуршание гальки в стороне за кустами. Кто-то шел. Обнаруживать себя не хотелось: может, человек уйдет, и можно будет продолжать дремать под мягким августовским солнцем - до обеда еще далеко. Но человек не уходил, долго с чем-то возился за соседним валуном, укрытым густыми кустами. Потом Степан услышал голос.
- Байкал, Байкал, я Зенит. Прием... Каботаж маломерного судна, один-один-два, после четырнадцати ноль-ноль. Мыс Айя. Прием... Есть. Принято.
Голос был знакомый. Удивленный Степан приподнялся со своего лежака и увидел, как вниз по тропинке спускается Сан Саныч Гурьев, которого называли зампотехом, потому что в проекте он отвечал "и за тех, и за этих" - и за технику, и за питание, и за порядок.
Ситуация Степану не понравилась. Все морское побережье - пограничная зона, а тут явно радийные переговоры, да еще на кодовом языке. Сорвавшись с места, он сначала обошел валун, за которым сидел Гурьев, посмотрел под кустами, ничего там не обнаружил и, стараясь быть незамеченным, пошел вслед за зампотехом.
Сан Саныч спустился по тропинке, попутно обрывая цветочки, и направился прямиком к штабной палатке, возле которой под навесом сидели дядя Женя и Ефим Коган.
Степан, вынырнув из кустов, догнал зампотеха уже возле стола, зашел сзади и отработанным приемом резко заломил его руку за спину. Сделав подсечку, уронил стокилограммового крепыша на пол и придавил коленом.
- Лежи, не дергайся! Что в карманах? - резко спросил Степан, запустил руку в карман опешившего Сан Саныча и на глазах изумленных зрителей вытащил оттуда черную эбонитовую телефонную трубку с болтающимся проводом.
Под навесом наступила мертвая тишина. У Когана отвисла челюсть, дядя Женя вытаращил глаза, сделался красный, как рак, потом начал надуваться, зажав рот руками, потом, не выдержав, прыснул, присел на корточки и залился смехом. Вслед за ним расхохотался Коган, потом зампотех, все еще придавленный коленом Степана к земле. Степан отпустил наконец Сан Саныча и с недоумением смотрел на хохочущую компанию, к которой присоединились дежурный техник и начмед Серафима Колчина.
- Нет, ну, молодец, конечно, - наконец смог что-то сказать дядя Женя, - бдительность проявил, взял, можно сказать, империалистического шпиона с поличным. Ой, не могу! Я сам виноват, должен был тебя предупредить. Зампотех у нас на связи с погранзаставой, в зоне которой мы находимся, на каждый выход в море плавсредства надо получать разрешение. Для этого есть специальная телефонная сеть, розетки замаскированные на местности, которыми обычно пользуется пограничный наряд. Чтобы каждый раз не бегать на заставу, когда лодке надо выйти в море, нам разрешили докладывать по телефону.
Степан не знал, куда деваться от стыда. Поднял с земли Гурьева, принялся его отряхивать и бормотать извинения.
- Сан Саныч, ты, кстати, куда собрался? На подводную охоту? - спросил, утирая слезы, дядя Женя. - Возьми с собой Степана, заодно познакомь с местной спецификой.
Гурьев отряхнулся, поднял с земли букетик полевых цветов, который в пылу сражения отлетел в сторону, и протянул его Серафиме.
- Серафима, извини, немного помялись, думаю, в воде отойдут. Это я для тебя старался. Кто же знал, что молодежь будет подметки рвать... Такой сюрприз мне обломал.
- Да ладно, Сан Саныч, не переживай так, - Колчина кокетливо поправила выбившиеся из-под накрахмаленной медицинской шапочки локоны. - Надеюсь, ты не сильно пострадал? Если что, могу определить тебя на пару дней в стационаре подлечиться...
Все снова рассмеялись.
Зампотех повернулся в сторону Степана, скрипнул зубами и, почти не шевеля губами, утробным голосом произнес:
- Мне нужен труп. Я выбрал вас. До скорой встречи. Фантомас...
Получилось не хуже, чем у Жана Маре.
***
Скучать в лагере было некогда. В один из дней к обеду ветер начал нагонять кучевые облака, и Степан засобирался на съемку. Все-таки живописные здесь места, недаром киношники сняли в бухте Ласпи уже не один фильм, в том числе и "Человека-амфибию". Степан прихватил с собой штатив, зарядил новую широкопленочную камеру "Москва-4", которую подарил ему отец - как и трофейную Лейку, и принялся подниматься в поисках интересного кадра.
Тропинка вывела его к каменному сарайчику, в котором стоял стационарный дизель-генератор на случай аварийного отключения света. На время экспедиции генератор закрепили за гидронавтами из соображений безопасности. На сарайчике красовалась надпись "Не влезай! Убьет! Ответственный Гурьев А.А."
Сарай сверкал свежей побелкой, вокруг подметено, на дверях - хлипкий навесной замок. У входа на стене - свежеокрашенный пожарный щит, на котором красовались багор, ведро и топор. Дорожки посыпаны песочком. Степан заглянул в окно: внутри тоже порядок - на стене портрет старика Хэма, в центре - надраенный до блеска армейский дизель-генератор на шестьдесят киловатт. Судя по всему, зампотех - перфекционист, любой проверяющий остался бы доволен.
Солнце подобралось к зениту и распускало расходящиеся во все стороны лучи, создавая невероятную картинку. На каждой удачной точке Степан устанавливал штатив и тщательно выстраивал композицию, добиваясь идеального кадра. Негатив шесть на девять выдавал высочайшее качество. Иногда в видоискатель попадали, оживляя природные пейзажи, люди: сначала прошел пограничный наряд с собакой, потом, далеко внизу, - одинокий отдыхающий в широкополой белой шляпе и белых парусиновых брюках. Наверное, Костя Волков, подумал Степан: такую шляпу он видел в фотолаборатории, когда заходил разжиться пленкой для Лейки. По извилистой дорожке над скалами промчался мотоциклист на красной "Яве" с коляской... Настроение у Степана было приподнятое, он даже вполголоса напевал себе под нос привязавшуюся мелодию.
Лукоморья больше нет, от дубов простыл и след,
дуб годится на паркет, так ведь нет -
выходили из избы здоровенные жлобы,
порубили все дубы на гробы.
Ты уймись, уймись, тоска у меня в груди,
это только присказка, сказка впереди.
Время в лагере гидронавтов летело быстро. Первая группа испытателей вышла на поверхность после декомпрессии. Под воду на неделю ушла вторая группа, в том числе жена руководителя проекта Зина Коган и лаборантка Света. До конца эксперимента оставалось несколько дней.
Степан уже написал с десяток заметок для газеты, очерк про руководителя проекта "Ихтионавт-67" Ефима Когана, взял интервью у ученого из Академии Наук СССР. Из событий, произошедших в свободное от работы время, Степана особенно порадовала подводная охота с зампотехом Гурьевым. Они дошли на моторной лодке почти до мыса Айя, кинули якорь на банке, и Сан Саныч ушел с аквалангом под воду. Через полчаса вынырнул, жестами попросил помочь, и они вдвоем с трудом затащили в лодку здоровенную камбалу размером с колесо грузовика, которую Гурьев добыл ножом. Камбала существенно улучшила меню гидронавтов, в котором главным блюдом были макароны по-флотски. Хотя на рацион жаловаться не приходилось: дополнительные продукты брали у местного лесника, с которым практичный Сан Саныч наладил доверительные отношения с помощью трехлитровой банки чистого медицинского спирта.
Впрочем, Гурьев в этих местах охотился не только на морских чудищ. В лодке он показал Степану обломки амфор и разной античной утвари и даже - золотую британскую монету.
Все эти раритеты Гурьев отыскал на дне, спускаясь с аквалангом и обшаривая многочисленные гроты под скалами мыса Айя. В этих местах за сотни лет произошли десятки кораблекрушений. Самое знаменитое - в ноябре 1854 года, когда на рейде Балаклавы затонул британский военный пароход "Принц" с жалованием для солдат британского экспедиционного корпуса - что-то около двухсот тысяч фунтов стерлингов в золотых монетах. С тех пор деньги все время искали, но так и не нашли.
- Оптимисты говорят, что не там искали, - задумчиво произнес Гурьев, вертя в пальцах монету.
...Возвращаясь в лагерь, Степан встретил Валеру Песоцкого - гидронавта-испытателя, с которым познакомился в свое первое посещение подводного дома. Валера шел по делам в штабную палатку и собирался понырять с аквалангом.
- Так что там с пирогом? - спросил Степан. - Осталось еще что-нибудь? Я бы тоже не отказался.
- Зайдешь вечером на камбуз, - Валера посмотрел по сторонам, - отрежу кусочек... Как раз свежий Серафима испекла.
- А что, бабушка третий том "Войны и мира" уже напечатала? - засмеялся Степан.
***
Утром следующего дня Степан засел под навесом возле штабной палатки, твердо намереваясь дописать обещанную главреду статью про романтику работы разведчиков-геологов и перспективы разработки подводных месторождений. Дело двигалось со скрипом. К двенадцати часам у штаба практически никого не осталось: в кресле возле главного пульта вальяжно развалился с книжкой дежурный, которого все звали просто Гоша. В миру - Георгий Круглов, доктор технических наук. Сломанная нога давала ему индульгенцию от физических работ. На голову Гоша для чего-то водрузил белую шляпу с огромными полями.
- Чей туфля? - удивился Степан, - тоже такую хочу...
В лаборатории возилась с колбочками Серафима Колчина, отпустив Валю отсыпаться после работы с утренними анализами. Коган с дядей Женей на "газике" директора пансионата отправились по делам в Симферополь. Зампотех Гурьев на своей "Яве" с коляской с утра умотал к леснику за свежей молочкой. Все, кто мог, ломанулись на пляж загорать и купаться, пользуясь замечательной погодой и последними деньками эксперимента.
Степан отложил свою писанину, потянулся, запрыгнул на самодельный турник и подтянулся десяток раз. Мышцы одобрительно загудели, требуя еще нагрузки. Пару километров по пересеченной местности будет в самый раз, чтобы размяться и оживить мыслительный процесс. Боковым зрением Степан заметил метрах в двухстах впереди чуть правее за скалой поднимающийся к небу столб черного дыма. Что бы это значило? Там у нас дизель-генератор, внезапно понял Степан и, резко ускорившись, рванул в ту сторону. Вырулив из-за скалы, понял, что его опасения подтвердились: горело здание генераторной. Сверху, со стороны проселочной дороги к месту пожара прямо по поляне мчался красный мотоцикл с коляской. Подлетев к зданию, мотоциклист резко тормознул, соскочил и с ходу бросился в огонь. Судя по всему, это был зампотех Гурьев. Снизу от пансионата бежали люди. Валентин Каминский, зам по науке, летел с горы большими прыжками, намного опережая Степана, что-то ему кричал и махал рукой. Подбежав к электрическому щиту, Каминский рванул рубильник, обесточивая линию, развернулся и бросился к дизельной.
Зампотех лежал без сознания лицом вниз, вокруг него на обвалившихся досках перекрытия плясали языки пламени.
Вдвоем они переложили Гурьева на брезент и поволокли в сторону от полыхающего сарая. Пожар тем временем разгорался. Еще двое подбежавших подхватили за края брезент с раненым, остальные рванули тушить пожар. Вспыхнула трава, огонь стал подбираться к кустам можжевельника. Смолистый можжевельник горит, как порох. Навстречу Степану и Каминскому метнулась Серафима Колчина с медицинской сумкой наперевес. На ходу нащупав на шее у зампотеха артерию, она махнула рукой в сторону медицинской лаборатории.
- Несите туда...
Когда к вечеру вернулись из города Коган с дядей Женей, ситуация уже более-менее прояснилась. Степан встретил их перед пансионатом, заскочил в машину, они засыпали его вопросами.
- Сан Саныч на "Яве" как раз подъехал и бросился тушить пожар, - рассказывал Степан, - заскочил в будку, схватился за какую-то железяку, его стукнуло током. Упал, ударился головой, потерял сознание, обгорел, надышался угарным газом. Состояние тяжелое, но Серафима говорит, что могло быть хуже. Она от него не отходит. Генераторная не успела выгореть полностью, дизель-генератор удалось отстоять. Там еще был запас солярки. Не сдетонировало. Повезло, что пожар не перекинулся на можжевельник, мог выгореть большой лесистый участок, а за это точно по головке не погладили бы, сейчас бы все республиканские органы были уже здесь. Хорошо, что не было ветра, была выкошена вокруг пожарная полоса, имелся достаточный запас песка и воды. Спасибо Гурьеву, он сделал все по правилам...
***
Пока совсем не стемнело, Степан решил вернуться на место ЧП и внимательно все осмотреть. Внутренний голос говорил ему, что тут не все так просто. Отчего произошел пожар? Почему пострадал зампотех? Нет ли тут злого умысла?
Он бродил вокруг пожарища, приседал, что-то рассматривал, ковырял палочкой золу. Надо было определить очаг возгорания, тогда можно будет ответить на главный вопрос: что это, поджог? Неисправная электропроводка? Или самовозгорание?
Проводка, судя по всему, оплавилась от разгорающегося огня, механических повреждений Степан не нашел, "сопливых скруток" тоже не было. Да, собственно, и нагрузки не было в момент возгорания, даже самая дохлая лампочка не была включена. Учитывая перфекционизм Гурьева, этого не могло быть по определению. Зато возле того, что раньше было деревянными воротами, лежала обгоревшая ветошь, камешки и осколок разбитой бутылки.
Степан точно знал, что ничего подобного накануне, когда он бродил с фотоаппаратом, тут не было. Значит, это кто-то туда подложил. Вопрос: когда и зачем? И имеет ли это отношение к пожару? Еще он нашел фантик от "барбариски". Вряд ли тушившие пожар ели конфеты, а вчера тут этот фантик не валялся.
- Выходит, это все-таки поджог, - бормотал себе под нос Степан.
Причем весьма оригинальным методом, с использованием примитивных технических средств, которые практически всегда есть под рукой: линзы и промасленной ветоши. Ну, и солнца. Больше того, при таком способе поджога можно достаточно точно "запрограммировать прибор" на определенное время "срабатывания" - при соблюдении всех физических параметров.
Дело "за малым" - понять причины преступления и очертить круг подозреваемых. Понятно, что посторонние люди, тем более бичи, провернуть такой фокус не могли. Тем более что вопрос с бичами, по словам дяди Жени, в этом году решили: пограничники совместно с Министерством охраны общественного порядка обеспечили такой пограничный режим, что мышь не проскочит.
Приходится признать, что поджог устроил кто-то из своих. Но злоумышленников в лагере не могло быть по определению: все ехали добровольно, все мечтали провести лето на ЮБК, ждали этого события, готовились к нему...
Может, кто-то хотел насолить лично Гурьеву? Мог он кому-то перейти дорогу? Конечно, мог, работа у него была такая. Но, чтобы пойти на такую серьезную месть, причина тоже должна быть серьезной.
А может, Сан Саныч что-нибудь хранил в генераторной? Те же раритеты, которые поднимал с морского дна, например. Золотые монеты вполне могли стать серьезным поводом для преступления.
Степан поднял с земли замок, который горел вместе с воротами. Собственно, а нафига козе баян? Какой смысл устраивать поджог, да еще таким хитроумным способом, если гораздо проще, выбрав момент, когда Гурьева не будет в лагере, открыть замок скрепкой и неспешно обшарить генераторную?
Вдруг Степана осенило. А может, причина - ревность? С кем Гурьев завел "шуры-муры", с Серафимой Колчиной? Девушка во всех отношениях положительная, симпатичная, доктор, к тому же. К ней еще Валера Песоцкий, гидронавт-испытатель, неровно дышит, посылочки передает. Кто может быть в курсе сердечных дел начмеда Колчиной, у девушек же принято рассказывать друг другу о своих переживаниях? Попытаться, что ли, поговорить с женой руководителя проекта - Зиной Коган?
Степан аккуратно упаковал найденный осколок от бутылки в подвернувшуюся под руку тряпочку и пошел делиться сомнениями и соображениями с дядей Женей.
- Надо опросить всех, может, кто-то что-то видел, - зайдя в штабную палатку, заявил он.
- Неужели? Свежая мысль, - сыронизировал дядя Женя. - Представляешь, мы как раз этим занимаемся. Вот, полюбуйся, - он показал на раскрасневшуюся лаборантку Валю, которая сидела перед руководством на краешке стула, скромно сложив руки на коленках.
- Валентина нам рассказала, что практически с самого утра вместе со своим другом Василием, выражаясь военным языком, как раз находилась в интересующем нас районе. Причем они практически непрерывно вели за ним, то есть за объектом, наблюдение с расстояния примерно ста метров с господствующей высоты. Там хорошая уединенная полянка имеется. Утверждает, что к генераторной никто не приближался. Теперь пытаемся выяснить, не отвлекались ли Валя с Васей от наблюдения, а если отвлекались, то на какой период времени... Валюша, может, хватит в молчанку играть? От твоих свидетельских показаний сейчас все расследование зависит!..
- Никого мы не видели, честное пионерское! - взмолилась Валя. - Почему вы мне не верите?
- Но генераторную же кто-то поджег! И как раз в то время, когда вы с Васей там... прохлаждались! - упорствовал дядя Женя.
- Дядя Женя, мне кажется, Валя говорит правду, - вмешался Степан. - Дай мне немного времени, я еще помозгую, а потом расскажу, что обо всем этом думаю...
***
Вечером руководство проекта снова собралось в штабе. Состояние Гурьева позволяло оставить его в лагере, на попечении Серафимы.
На столе, застеленном газетой, появилась бутылка "Столичной", банка кабачковой икры, нарезка любительской колбасы, полбулки серого хлеба и стаканы.
- А помнишь, Ефим, как все начиналось? - мечтательно вздохнул после изрядного принятия на грудь дядя Женя. - Как три года назад ты пришел и сказал, давайте, мол, первые в мире сделаем подводный дом? Кем мы были три года назад? Клубом аквалангистов-любителей "Скорпена". Помнишь, нам из ДОСААФ компрессор отдали пятой категории - металлолом, гайки из него сыпались, когда везли на базу... Сам не верю, что мы такую махину подняли. Мы им всем глаза колем. Академия наук СССР не смогла сделать ничего подобного, а мы сделали, Минобороны не смогло... Мы первые были. И все это, заметь, без финансирования, на энтузиазме и на членские взносы любителей-подводников... Нет, ну, конечно, помогли добрые люди... А в этом году уже поперло: Ленинградский гидрометеорологический институт запустил "Садко-1", на Кара-Даге москвичи построили мягкий пневматический дом "Спрут"...
Посиделки затянулись далеко за полночь. После пережитого стресса дяде Жене и его коллегам хотелось излить душу, и Степан узнал много для себя нового. Того, о чем старались особо не распространяться, и что знали только близкие люди. Оказывается, энтузиасты-подводники много кому портили кровь самим своим успешным существованием - мешали утверждать похожие научные темы и получать бюджетное финансирование. Противодействие шло по самым разным направлениям - то статья критическая выйдет про "Ихтионавт-67" в "Красной Звезде": что, мол, за научная профанация такая? То комиссия нагрянет с проверкой - откуда деньги берете и, главное, куда деваете? Сегодня позвонили из областного ДОСААФ, требовали вернуть компрессор, потому что "используется не по назначению, не в соответствиями с уставными положениями организации". А гнил он у них на складе - в соответствии?..
- Чувствую, поставят нас на мертвый якорь, - с грустью резюмировал дядя Женя. - Друзья, уже три часа ночи, а завтра, то есть уже сегодня, нам еще отбиваться от проверяющих. И эксперимент движется к завершению, работы невпроворот. Некогда расслабляться.
***
Проснулся Степан рано. Не давали покоя мысли о пожаре, а кое-что еще следовало проверить. Выложенные из камней на клумбе перед фотолабораторией солнечные часы, придумка Валентина Каминского, показывали семь утра.
Первым делом Степан направился в фотолабораторию к Косте Волкову - нашарив под крыльцом ключ, вошел и занялся проявлением пленок. Его интересовали прежде всего пейзажные кадры, в которые попали люди. Степан сделал несколько контрольных отпечатков интересующих его фрагментов, но, к сожалению, фигурки были мелковаты, и даже при большом увеличении разобрать, кто изображен на фото, не представлялось возможным.
- Ну, ты стахановец, - удивился пришедший в фотолабораторию после завтрака Костя Волков, - ты что, с пяти утра тут колдуешь? А ну, покажи пейзажики. Ого, красота какая. Вот как ты умудряешься такие фото делать? У меня так сроду не получится. Хочешь конфетку? Освежись дюшесиком...
Спасибо, - аккуратно взял пару конфет Степан, - слушай, а где твоя шикарная шляпа широкополая, ты ее случайно никому не давал?
- Шляпа? - удивился Костя. - Здесь висела вроде, а сейчас нету... Надо у лаборанта спросить, может, кто на днях заходил и одолжил на время. Я два дня не был в лаборатории, в город ездил за реактивами, вернулся только вчера вечером.
Выходит, отдыхающий в широкополой шляпе, которого Степан видел во время съемки, - не Костя? А тогда кто? Плохо, что у лаборанта спросить не получится: как выяснилось, тот отпросился на рыбалку с ночевкой, будет только завтра.
Следующим пунктом составленного Степаном плана было стекло для "зажигательного прибора", которым воспользовался поджигатель. Откуда оно взялось?
В буфете, куда заглянул Степан, никого не было: заходи, кто хочешь, бери, что хочешь. В углу за стойкой стояли ящики с пустыми бутылками из-под лимонада. Так и есть, в одном из ящиков среди зеленых бутылок торчала одна белая из-под водки. Ящики приготовили, чтобы везти в пункт приема стеклотары.
Это означало, что кто-то взял зеленую бутылку из-под газировки и разбил ее, чтобы изготовить "лупу" для поджигания. Осталось выяснить, кто это был.
Со стороны генераторной доносился строительный шум. На пожарище кипела работа. Руководить процессом вызвался Валера Песоцкий. В принципе, надо было всего-то восстановить кровлю, сколотить новые ворота, все побелить и покрасить, после чего ничто не будет напоминать о трагическом событии. Доски и шифер уже подвезли. Ребята вовсю махали молотками.
Поздно вечером Гоша, дежуривший, как всегда, на пульте, сообщил, что пришла телефонограмма из Академии Наук УССР, от Патона. Он должен был приехать в экспедицию из санатория ЦК "Тессели" с группой влиятельных сопляжников. Однако Патон сообщил, что приехать на церемонию завершения проекта и торжественного выхода на поверхность второй партии гидронавтов-испытателей проекта "Ихтионавт 67" он не сможет.
Степан вышел на воздух и посмотрел на чернильное небо, усыпанное миллионами ярких звезд. Кажется, ему стала понятна вся подоплека произошедших событий. Все наконец-то встало на свои места.
***
Море шумело, легкие волны, накатываясь на берег, оставляли после себя на гальке пенистые мокрые следы. Полная луна осветила свинцово черную гладь залива. В костре весело потрескивали сухие ветки, запуская в небо красные огоньки.
- Мне кажется, я знаю, кто и как устроил поджог, - Степан подбросил в костер пару небольших полешек. - И зачем.
- Думаешь, все-таки был поджог? - переспросил дядя Женя. - Ну, и чего ты там накопал?
- Расскажу, что у меня вырисовывается, а вы уже принимайте решения, что предавать огласке, а что нет. И какие делать выводы. По моей версии, поджог устроили хитроумным способом. Злоумышленник положил у ворот генераторной промасленную ветошь. С помощью камешков над ветошью установил отбитое донышко бутылки таким образом, чтобы в определенный момент солнце сфокусировалось и подожгло ветошь. Вы же выжигали в детстве с помощью увеличительного стекла неприличные слова на лавочке?
- Преступнику было важно, чтобы его за этим занятием не застали и никоим образом не связали с поджогом. Поэтому он установил свою конструкцию ровно на сутки раньше - выставил "лупу", дождался, когда солнце передвинется на безопасный угол и ушел. "Лупа" должна была сработать ровно через двадцать четыре часа, когда солнце займет нужную позицию. Гениально? Помните солнечные часы? Подсоедините к ним лупу и получится ...выжигатель! Понятно, что Валя с Васей в день пожара никого на месте преступления заметить не могли.
Как раз за сутки до пожара я ходил с фотоаппаратом по окрестностям. В кадр попал человек в широкополой шляпе от солнца. Такая из наших только у Кости Волкова, завфотолабораторией. Подозрение пало на него. Но выяснилось, что накануне его лаборант одолжил шляпу... Валентину Каминскому, нашему заму по науке. Тот сказал, что хочет погулять и боится, что голову напечет. Еще лаборант угостил Каминского леденцами, фантик от которых я нашел возле генераторной. Еще в день приезда я видел, как Каминский прихватил бутылку газировки после доклада перед ленинградской делегацией. Наверное, занес к себе в номер, а потом использовал для изготовления лупы. Не просчитал, что вся тара подотчетная.
А шляпу Валентин оставил на главном пульте у Гоши, возможно, просто забыл, что надо ее вернуть.
Спросите, для чего Каминский устроил поджог? Думаю, чтобы побыстрее скомпрометировать проект "Ихтионавт" и с чистым сердцем уйти в другую, более перспективную организацию, забрав с собой научные наработки и часть специалистов. Профессор из Ленинграда, по-моему, делал Каминскому недвусмысленные намеки насчет сотрудничества.
А как уйти из проекта и сохранить лицо? Очень просто в том случае, если проект закроется. И никто ничего не сможет предъявить. Вы же сами говорили, что Ихтионавт всем как кость в горле. Оставалось только организовать небольшое ЧП - и золотая рыбка у него в кармане. Вариантов дискредитации проекта могло быть несколько - несчастный случай или авария.
Пострадать никто не должен был, но Сан Саныч, оказавшись на месте происшествия, бросился в огонь, не отключив подачу электроэнергии, и схватился за металлический ящик, через который уже пошел ток...
***
На берегу моря дышалось удивительно легко. Смесь морского и настоянного на хвойных иголках воздуха соснового бора просто пьянила. Болгарские Золотые Пески встречали гостей теплом бархатного сезона и радушием хозяев конференции. Специальный корреспондент "Известий" Степан Игнатов только что приехал на исследовательскую базу совместного советско-болгарского проекта "Черномор", который начал свою работу четыре года назад.
- Добрый день, коллеги, я Валентин Каминский, заведующий лабораторией подводных экспериментов Южного отделения Института океанологии АН СССР, доктор технических наук, - представился вышедший на трибуну сухощавый брюнет средних лет. - Как известно, водолаз может провести под водой строго ограниченное время. От срока пребывания под водой, а также глубины погружения зависит время декомпрессии - перехода к нормальному давлению. Обычно это долгие часы. С появлением "Черномора" водолазы, занятые на длительных работах, могут не подниматься каждый раз на поверхность, а оставаться отдыхать под водой. Завтра вы станете свидетелями торжественного завершения очередного эксперимента. Запомните этот день - 27 августа 1971 года, пятьдесят один день на глубине в пятнадцать метров. Это второе по длительности погружение после американского экипажа в эксперименте "Тик-тайт"...
На Степана нахлынули воспоминания. Тогда, четыре года назад, в 67-м, проект "Ихтионавт" не закрыли, просто формально поменяли организационную структуру. Перестало существовать общественное объединение, общественный статус себя исчерпал. К руководству пришли другие люди, которые постепенно свели на нет всю работу.
Руководитель проекта Коган тогда отказался даже озвучивать возникшие подозрения в отношении Каминского, о которых ему рассказал дядя Женя. Прямых улик, с которыми можно было бы идти в прокуратуру, не было. Как говорится, не пойман, не вор. Да и что можно было ему предъявить? Крах проекта, который и так дышал на ладан? Ихтионавты разбрелись по разным организациям, толковые люди везде нужны. Дядю Женю, например, пригласили на работу в Севастопольский гидрофизический институт. Кое-кто из специалистов перешел на работу в "Черномор" вместе с Каминским...
Просто эпоха романтиков-первопроходцев, способных голыми руками свернуть горы, заканчивалась.
***
В 1997 году в криминальной хронике проскочила информация, что в Донецке, в своей квартире, на 71 году жизни был убит одинокий пенсионер Валерий Песоцкий. Перед смертью его пытали. В помещении все было перевернуто вверх дном. При обыске оперативники под подоконником обнаружили тайник, в котором лежало пятьдесят британских золотых соверенов Георга IV 1821 года...