Продравши с утра пораньше глазные яблоки, грызь начал с того, что вспушился. Не то чтобы это было необходимо, но когда у зверя столь пушная шкура, как у белки, это никогда не бывает лишним. От вспушения по воздуху вяло полетел линялый пух рыже-серой окраски, и поднялись клочки сухого мха, которым был набит суръящик. Сырень, как погоняли грызя, высунул уши из ящика, и выглянул в окно: на небе мотылялась клочковатая облачность, однако она не совсем закрывала солнце, и день обещал быть довольно светлым. Понюхав поток воздуха из открытой форточки, грызь заключил, что потепление продолжается - несло сырой землёй и чуть не тёплым ветром. На самом деле, должно было морозить, потому как давно зима в лесу, но вслуху каких-то атмосферных процессов на этот раз случилосиха исключительное потепление.

Как и одинадцать белокъ из десяти, Сырня всегда интересовала погода, потому как белка суть зверь не норный, а привыкший плавать в лесу, как рыба в воде. Интерес не относился непосредственно к собственной тушке, потому как чудовищно пушной грызь отлично себя чувствовал в широком диапазоне температур. Однако, у грызя как правило имелось обширное хузяйство по окрестной земле, и влияние погодных условий на оное как раз и вызывало интерес. - Грызаный случай, десять градусов! - цокнул Сырень, позырив на термометр за окном.

Натурально это было удивительно, потому как в такое время года могло быть градусов на двадцать меньше. Накинув короткие портки, грызь прочапал в сторону пищеблока, откуда доносились запахи корма. По случаю зимы грызи забились в поселковое общежитие, потому как в холодное время особо делать нечего, кроме как сидеть в гнезде да отапливать его. Такое занятие почти всех не прельщало, так что и. В пищеблоке, который работал как кухня сразу для нескольких квартир, уже закончили чихвостить еду, а под бубнящим радио сидел только отец грызя Круд, хрустел орехами и читал распечатку.

- Бать, бать! - цокнул грызь.

- Чо, чо? - машинально ответил тот, потом оторвался от букв и заржал, - Как оно, в пух?

- В пух, - кивнул Сыр, доставая корм, - А у вас что?

- А, ну это, - не скрывая довольства, потянулся Круд, - Теплынь такая, что котельную заглушили. Есть надежда, что целую неделю такая погрызень можеть быть. А это, как ты понимаешь...

Старший грызь потёр лапы и похихикал, подсчитывая несожжёное топливо. Само собой, что как только нарисовалось потепление и возможность вырубить отопление, котельники так и сделали. Не потому, что им не хватало топлива, а потому что Ж., где Ж. равна Жадности.

- Это крайне в пух, - кивнул Сырень, набивая пасть картохлей, - Но вот для побегов может и эт-самое.

- Угу. Но ведь тут ничего не поделаешь, - пожал ушами Круд, - А с топкой поделать можно, так что и.

- Поперёк не цокнешь. Хотя...

- Не хотя. Даже если закрыть солнце, ну там отражателем на орбите кпримеру, толку не будет. Тут тепло от переноса воздушных масс, а не от солнца.

- Мда, а йа малину с осени садил, и ежевику. Теперь опасаюсь.

- Да ладно, нипушнины с ней не будет, - отмахнулся Круд, - А вот хрюшки могут и наделать...

- Ну, потому и, - хмыкнул Сырень.

Как и у одинадцати белокъ из десяти, у Сырня были прилапнённые звери, за которыми он пристально следил. Только в его случае это были не белочки или лисички, а самые натуральные кабаны - лесные свиньи. Отлучаясь из родного околотка, грызь просил родичей прислухивать за этим хузяйством, ибо чревато. Прислухивать было несложно из-за того, что Сыр соорудил для зверей годный деревянный загон, и они околачивались в основном возле него, потому как тепло, сухо и подкормка. Более того, вслуху того, какой век стоял на дворе, грызь использовал и радиомаячки, закреплённые на коротких свинных хвостиках. Это позволяло точно контролировать положение животных в пространстве, и в основном, требовалось для того, чтобы избегать спорных ситуаций с огородами. Беличьи огороды всегда фортифицировались колючими кустами, но кабан мог и проломиться, если припечёт, и тут уж ущерб гарантирован. Чтобы исключать подобные случаи, грызи использовали устройства, коловшие животное при переходе границы запретной зоны, дабы отогнать его. Сырень читал об этом, но пока у него не дошли лапы заменить технику на своих кабанах. Тем не менее, радиометки стабильно работали с обычной беспроводной сетью, выдавая данные о местоположении хрюшек.

- А мама суркует ещё? - спросил грызь, хрумая орех.

- Угу, - кивнул старший грызь, - Она может.

- Ну ладно, а йа пойду ещё эт-самое, - точно описал свои планы Сыр.

Радио бубнило по поводу Ёршинской стройки. В последнее время там возня вошла в особо активную фазу, так что эту тематику часто переливали из пустого в порожнее. Благо, грызи на радио постоянно ржали, так что слушать их можно было с любого места передачи. Соль же заключалась в том, что исследуя недра, грызи пришли к выводу о том, что под Ёршинскими горами назревает огромный пузырь магмы, грозящий извержением планетарных масштабов. По вполне естественной логике они предположили, что если пробурить достаточно скважин и стравливать давление газов постепенно, можно предотвратить взрывной выброс. Недавно были запущены первые скважины, про которые и шло цоканье.

- ...ну как-как работает... Пщууу и пыщ! - доходчиво объяснял специалист, - Чисто цокнуто?

- А можно помедленнее? Йа записываю, - цокнул другой, скатывая всех в смех.

Поржав и покормившись, Сырень вышел из пятиэтажного дома. Снаружи было весьма сыро, если не цокнуть больше - с неба то и дело моросил дождь, а лужи воды стояли в любой низинке. По залитой дороге, слегка посыпаной гравием, грызи пёрли тележки с мешками - набивали в Закрома, как это называлось по научному. У Сырня всё уже было набито, грядки приготовлены к следующей весне, летнее гнездо приведено в должное состояние, чтобы не пострадать зимой. Так что он мог с чистой совестью вспушиться... ну всмысле, вдобавок к этому. Спрятав уши и хвост от дождя под непромокаемый плащ, грызь прошлёндал по лужам от подъезда. Вода сейчас стояла исключительно чистая и прозрачная, не как осенью или весной в половодье, а точно как летом во время сильного похолодания. Что там цокать, он помнил несколько лет, когда именно летом такое и наблюдалосиха, как на пуху - но это было лет двадцать назад.

Сам Сырень пробегал по лесу уже более тридцати лет, и как и одинадать белокъ из десяти, со временем только больше радовался этому факту. Лес неиллюзорно вставал стеной хвойных и лиственных, нынче голых, веток и стволов, метрах примерно в тридцати от дома. И что немаловажно, простирался как минимум в две стороны практически бесконечно! Каким образом? Просто если двигаться на восток или запад, не залезая в тропики или тундру, то лес так и будет на месте вокруг всей планеты, за исключением водных просторов. За полосами деревьев погромыхивал поезд узкоколейки, волоча местный "трамвай", и грызь вернулся мыслями к некоторой возне, связаной с этим. Помимо своего огорода и кабанов, он тряс сначала на товарном складе посёлка, а потом добрался и до рельсовой дороги.

Рытьё в земле приносило не только калории в желудок, в конечном итоге, но и главное, вырабатывало значительно больше Дури, чем тратилось - тобишь, приносило потеху. Впрочем, для белки это далеко не аномалия, а скорее, совершенно естественное положение вещей. Не меньше Сырня радовали кабаны, и повозиться с ними всегда было ему любезно. Лесные свиньи, возможно, не самые мягкие звери, но тот, кто знает их, никогда не цокнет об их тупости. Работа на складе - это другой песок, и хотя она приносила чувство выполненной Жадности, но и немало напрягала. Через этот склад проходила пухова туча всякой погрызени, когда ассортимент гигантский, а количества малые, и это сильно грузило мозги. Грызь истратил тысячи часов, занимаясь инвентаризацией предметов на полках, и поисками того, что потерялосиха в бездонных недрах складского ангара. Вобщем, больше чем на тройку месяцев в году его на это уже не хватало.

Трясти на узкоколейке его хватало надольше, но там была другая заковыка - большое количество желающих трясти, превышающее надобность в оных. Вслуху этого, погонять тепловоз выпадало не так уж часто. Само собой, кататься на нём просто так никто бы не стал, а перевозить в околотке не так уж много чего. Как это всегда делалосиха, грызи собирали сухое отмершее дерево с леса для его переработки в богаз или ещё что-либо, и в основном, поезда таскали именно этот сушняк на узловую станцию, где его отправляли дальше. Несколько местных заводиков штамповали всякую мелочёвку типа электрических тройников и зажимок, так что обходились парой вагонов в неделю. Да что там цокать, пару дней назад Сырень сунул уши в контору железки, но его отправили впух, потому как места были забиты.

Грызь отправился к своему летнему гнезду, сныканому на огороде - это надо было пройти с километр через лес и поле, к длинной полосе огородов за изгородью из проволоки и колючих кустов. В этом плане помогали только конкретные непромокаемые сапоги, потому как вся земля размокла и ноги проваливались в грязь, чавкая. Раньше в это время вовсю прокладывали лыжни, а сейчас вот так. Сырень, прислушиваясь к затихающему звуку поезда, вспоминал, как просиживал за пультом тепловоза, пырючись на узкий прогал среди кустов и деревьев, по которому проходила колея шириной всего в семьсот шестьдесят миллиметров, тобишь меньше шага. Катались здесь не особо быстро, в основном из нежелания наехать на лося или ещё кого, абы тот выйдет из кустов на рельсы - однако, грызи никуда особо не спешили. Поскольку подвижной состав не напрягали скоростью и нагрузкой, он служил многие десятилетия, не требуя никаких затрат на ремонт, что грело зашейные Жабы.

Сырень чапал сапогами по размокшему песку на тропинке, оглядывая отмокающие под дождём голые кусты и деревья. Как и всякий грызь, он точно знал, что именно можно найти в каждом конкретном месте околотка - ягоды, грибы, орехи или дикорастущие тыблоки. Сейчас уже ровным счётом весь корм был упакован в Закрома, об этом позаботились как грызи, так и меньшие звери, распихав урожай по дуплам и норам. Это в пух, подумал Сыр, и захихикал, мелко тряся ушами. Как и одинадцать белокъ из десяти, он катался по смеху чуть чаще, чем постоянно - благо, смех не телега, от катания по нему только становится лучше. Сейчас, следует цокнуть, небо выглядело более красочно, чем тёмная земля, покрытая сухой травой и голыми деревьями. Облака от белого до синего быстро летели на восток, клочкуясь и периодически открывая окна чистой синевы. При взгляде на облака Сырень ощущал всю мощь атмосферных потоков, потому как отлично представлял себе воздушный океан, на дне коего находился Лес. Собственно, подумал он, грызи издревле представляли себе этот океан, просто возможности измерить его точно появились относительно недавно, в историческом масштабе.

Посёлок Мякотский, состоявший из нескольких групп панельных домов вокруг склада и базарчика, в основном возился в том же режиме, что и сам Сырень. Само собой, грызей не напрягало перезимовать в собственных гнёздах, однако на зиму многие втыкались в различную возню, и чтобы не тратить время на дрова и колодец, перебирались в центр посёлка или вообще ехали на вахту куда-либо подальше. Некоторые ставили срубчатые дома из брёвен, Сыр же ограничивался "норуплом" в виде землянки верхнего залегания - один пух, летом не холодно. К тому же, если в тёплое время включить там электричество и водопровод, вообще в пух. Сейчас норупло, торчавшее из земли, как крыша избы, вяло мокло под моросящим дождиком. Трава на крыше лежала сухими стеблями, как жёсткая шерсть, и сразу чувствовался её запах. Огород рядом с норуплом у Сырня был только обозначен жердями, ибо грызь имел привычку не отходить от грядок, пока картохля не вырастет, и забор ему был без надобности.

Обойдя гнездо, грызь убедился, что ветром не вышибло стёкла в небольших окошках, и внутрь не заливается водичка. Зайдя внутрь небольшого помещения, где стояли по большей части только суръящик и стол, он убедился в этом с внутренней стороны крыши. Лишняя сырость была ни к чему, даром что он Сырень - у белки в гнезде должно быть сухо, в частности, чтобы не замочить Закрома. Присев на крышку суръящика, используемую как скамейка, грызь вытащил из кармана коммуникатор, открыл его экран, и проверил местоположение хрюшек через сеть. Судя по данным, хрюшки находились либо внутри загона, либо в непосредственной близости, в ивняке. В пух, в пух, подумал грызь, открывая на комме журнал расхода. Сырень был склонен к бюрократии, потому и записывал, сколько корма заложил в кормушки кабанам - на самом деле, вряд ли он забыл бы это, потому как засыпку производил где-то раз в неделю. Судя по всему, на ближайшую неделю хватит, а дальше уже придётся кому-то ещё трясти этот вопрос.

Сырень задумчиво окинул ухом сельхозинвентарь, сложеный к стенкам гнезда на зиму. Лапные плуги, тяпки и лопаты отдыхали до следующего посевного сезона, как сурки в норе. Деревянные ручки похожи на полированную мебель, хотя само собой, никто их не обрабатывал специально - просто дерево было настолько натёрто лапами, что стало гладким и блестящим. Блестели и кромки инструментов, отполированные от постоянного трения о землю - в лопату хоть пырься, как в зеркало. С одной стороны, иногда от этого болят лапы и спина, но куда более ценно, что повышается Дурь! Настолько, что Сырню хотелось схватиться за лопату и порыть, благо сейчас это было возможно, земля оттаяла. Само собой, грызь не стал этого делать, ибо всякому овощу своё время. Сейчас было время проверить кормушку для ласок, встроеную в земляную стенку норупла - грызь насыпал туда комбикорму, чтобы звери были неголодные. Кроме того, ласки отпугивали мышей, дабы те не устроили гнездо где не след. Сырень аж призажмурился, вспоминая этих пушных животных, настолько они мягкие!

Использовав рюкзак, грызь сунул туда некоторые предметы, которые наверняка ему понадобятся: сушёные грибы, тыблоки и чай. Как цокнет любая белка, запас карман не тянет. Порывшись в старых книжках-распечатках, что толпились на полке, Сырень нашёл инструкцию "Радиооборудование стандарта ВОПЛИ, ТО и эксплуатация". Само собой, он был уверен в своей подготовке. Всмысле уверен, что без инструкции пух что получится, ну да ладно. По крайней мере, он хорошо знал саму инструкцию, и мог быстро в ней ориентироваться. Обычная распечатка, какие всегда делали на печатнях, была изрядно потрёпана и засалена, но её спасала обложка из достаточно толстого картона, вырезанного из коробки. Сырень уставился на книжку и почесал за пушным ухом. Может так статься, что эта возня окажется выше его сил... впрочем, самый надёжный способ проверить - это попробовать, ибо в данном случае, попытка точно не пытка.

Не откладывая ни в какие ящики, грызь прочапал по размокшим тропинкам обратно к центральной части посёлка, забился в сухую тёплую комнату, лупанул чаю, и снова сунул уши в эту самую инструкцию. Соль состояла в том, что стандарт "ВОПЛИ" разрабатывался для военных лет двадцать назад, а теперь его слили в гражданское использование. Кроме того, тут была совсем другая радиоаппаратура, нежели в обычных сетях, имеющих хождение в Мире. Приходилосиха как следует напрячь предмозжие, чтобы вникнуть в то, чего там наворотили, и главное, зачем, и как с этим бороться теперь. По плану, Сырень должен был шарить в этом вопросе, хотя бы на каком-то уровне. Он собственно и шарил - не шарючи, лезть в возню было бы глупым.

Раздалосиха шуршание, и в дверь всунула уши Тектриса, грызина мама.

- Сыр, вермишель варить будем? - цокнула она.

Они некоторое время попырились друг на друга, потом скатились в смех, потому как предложение звучало весьма двусмысленно. Вермишель часто лопали как раз с сыром, потому и.

- Давай, а то эт-самое, - поворочался Сырень, - Фуганёшь?

- А то, - вспушилась Тектриса.

Пуха йа посидел, подумал грызь, уже обед в полный рост. Впрочем, такое провождение времени его ничуть не напрягало, даже голова не особо нагрузилась, так что всё в пух. Вскоре он перебрался в пищеблок, где скопилось уже достаточно грызей из всех комнат на этаже. Усаживались на лавку рядком, так что создавалась сплошная пуховая стена из хвостов, вызывавшая постоянный смех одним своим видом. В воздухе существовал запах грибов, которыми разбадяживали вермишель, так что и облизнуться недолго.

- Ну чё, морячок, - цокнул Ратыш Сырню, - Когда в песок?

- Вчера, - ответил тот с достаточно невозмутимой мордой, чтобы вызвать смех, - На самом деле, завтра.

- А почему именно завтра?

- Тык чтобы успеть макаронные изделия сожрать, естественно.

- Кстати, изделия просто точно в пух. Кто делал?

- Майра с Рудышем. Тесто месят как положено, вот и весь секрет. Ну и гусей не топчут.

- Да, мам, - повернулся к Тектрисе Сырень, - Как Жирная?

Жирная была одной из лосих, за которыми прислухивала грызуниха. Оправдывая своё название, она сломала ногу, хотя в околотке не было ни одной ямы, чтобу туда свалиться. Тектриса, которая обычно трясла в хлебопекарне, пока забросила это дело и постоянно ходила в лосёвник, присматривая за животным и производя нужные действия.

- Да как, лежит на боках, - фыркнула белка, хлебая вермишель с грибами, - Если честно, такая свинота! В другом каком случае йа бы её волкам скормила, не поморщившись.

- А чего нет? - сразу поднял уши Ратыш.

Грызи опять захихикали, потому как у Ратыша сестра как раз и водила стайку волков, что обитала в околотке.

- Количество, - фыркнула Тектриса, - Просто тупо количество лосей на квадратный литр, так цокнуть. Эта Жирная нужна для баланса, иначе придётся другую доставать, ну и всё такое...

- А, это да, это да... - закивали ушами грызи, знавшие, что баланс надо соблюдать.

Что касается корма, то тут Сырень и не думал соблюдать вообще что-нибудь, жрал сколько влезет, так что отвалился от пищеблока в изрядно отяжелевшем состоянии. Вдобавок небо затянуло уже плотной облачностью, из которой полило, так что грызь вшуршал в суръящик, набитый сухим мхом, и не побаиваясь, расплющил харю. Бояться было ровным счётом нечего, так что и. Когда уже стемнело, а темело в это время года очень рано, Сыр кое-как вспушился, осведомился у Тектрисы, не надо ли чего помочь с лосихой, и поскольку ничего не требовалось, пошёл добиваться кормом дополнительно. Такая зима - это самое сонное время в году, когда из дома особенно не высунешься. Грызи сурковали, почитывали буквы, и копались в ЭВМ, благо имелась и числовая информационная сеть.

Сыр таки чаще всего гонял сельскохозяйственный симулятор. Для этого суръящик превращался в кресло и подвигался к столу, на котором зижделся монитор от ЭВМ. Пухов симулятор отличался изрядной сложностью, так что приходилосиха как следует поломать голову, сколько вносить фосфора на сотку, иначе программа нещадно резала урожайность и выдавала неизменную табличку "ты облажался". Сырень не только просиживал сотни часов дождливыми вечерами, гоняя виртуальные трактора, но и вваливал в программу своего крео, подправляя технику по своему разумению. На почве интереса к этой пухне он знал по сети нескольких грызей, также плотно занимавшихся симулем, поэтому не счёл лишним оставить сообщуху о том, что скорее всего, будет минусить в ближайшие месяцы. "Гусиной удачи, чо" - ответили грызи, наверняка хихикая.

На оконное стекло наваливался порывами ветер, стучали капли дождя, да погромыхивал где-то лист жести. Некоторое волнение, которое пришло к грызю в связи с предстоящим песком, полностью растворилосиха. Возможно, он забивал бы себе голову и ворочался ночью, если бы ему было в два раза меньше лет - но теперь Сыр уже научился не делать лишнего. Вслуху этого он поглубже забился в мягкий мох, пахнущий хвоей родного леса, и подумал, что всё просто точно в пух. Ну и заржал слегка, само собой.

До плавбазы Сырню пришлосиха добираться обычным способом, тобишь на экраноплане. Эти крупные гидросамолёты с особой геометрией крыла повсеместно возили пассажиров в океане, потому как подходили для этого. Грызя слегка сдавила хваткой зашейная Жаба, когда он посчитал, сколько всего дензнаков отдал за проезд, а получилось там не по пуху. Сначала поездом до Мурмурска, потом самолётом до Шифтеня, и только оттуда экраноплан летал непосредственно на плавбазу Густопорожняя. Если считать чисто как есть, то таким образом от зарплаты ничего не останется, или даже больше, чем ничего. Однако таким образом работала вся океаническая промышленость, так что имелись определённые механизмы эт-самого, всмысле компенсации каждому отдельному работнику затрат на поездки. Главное, не забыть сохранять билеты, чтоб всё было пух в пух. Не то чтобы Сырень особо зарился на зарплату, но ситуация с уходом в минус его точно бы напрягла. Вслуху этого грызь вспушился и проверил, что билеты на месте.

На месте был и пух, особенно в ушах: через некоторое время кажется, что уши плотно забиты им, потому как их закладывает от постоянного и весьма сильного гула двигателей. За узким окошком летела сплошная стена воды, где кое-как различалось более тёмное море внизу и более светлое небо сверху. Фигачил дождь, а сильный ветер поднимал брызги с многометровых волн. Даже большую и тяжёлую машину ощутимо мотыляло порывами, но по крайней мере, экраноплан с задачей справлялся.

- Внимание, это пЫлот, - цокнул пЫлот через громкую связь, - Погодка дрянь, поэтому садиться будем в волновую тень от плавбазы. На всякий случай повторяю для тех кто в пуховике, что машина имеет положительную плавучесть, и покуда корпус цел, на дно не пойдёт. Ну и если что, спасательные жилеты в жёлтых шкафчиках... нормально цокнул, да?

- Дууу, что ты, - заржал второй пилот, - Цокнул просто в точечку!

Сырень практически не опасался, потому как экранопланы зарекомендовали себя надёжными телегами. Они могли повредиться и лишиться способности к передвижению, но не было ни одного случая, чтобы такая машина пошла на дно. Да и штормового моря грызь опасался, но не более чем следует, потому как проходил натаскивание на учебном судне и макался за борт в пятиметровые волны. Втихорька оглядевшись на грызей рядом, он понял, что остальные находятся в таком же состоянии пуха, и бояться не собираются.

- У Густопорожней, правда, волновая тень узкая, - цокнул один грызь с заднего ряда, - Но для такой клячи должно хватить.

- Нутк сейчас и проверим, - резонно ответили ему.

Соль состояла в том, что машина сильно наддувала воздушным потоком себе под крылья, и приводнялась на маленькой скорости, так что никаких особых ударов или тряски пассажиры не ощутили, только изменился звук движков, а экраноплан плавно закачался в воде. Хотя по сути, стоял светлый день, Сырень не увидел в окно нипуха, кроме того же водяного тумана, только небо затемнилось, когда транспорт подгрёб к плавбазе и ушёл в закрытый док. Сырень уже бывал на плавбазах, поэтому знал сдешнюю топографию и способы перемещения, так что в первых рядах выбрался из летательного аппарата... и снова встряхнул ушами, потому как сверху летела вода. Док был закрыт только по периметру, но крыши у него не имелосиха, и дождь поливал почём зря. Выйдя на бетонный причал, Сыр отчётливо ощутил качку, причём не такую, какую он ожидал от плавбазы - раскачивало весьма прилично, так что нельзя стоять, поставив ноги рядом. Сквозь шум дождя и ветра различался постоянный тяжёлый скрип и лязг, когда работали крепления, соединявшие отдельные блоки плавбазы.

- Пуха качает, а? - ожидаемо цокнул кто-то из пассажиров.

- В рамках климатической нормы, - со спокухой ответил докер, - Десятка сейчас.

- Грызаный поперёк лиственницы случай!...

Под десяткой он имел вслуху высоту волны - это, практически, вровень с пятиэтажкой. Сырень невольно вспушился, проходя вместе со всеми к трамваю, но припомнил, что высота волновых стен на Густопорожней - четырнадцать метров, и сало быть, не достанет даже дотуда. С плавбазой ничего не будет и при больших волнах, но вот с якорей может сорвать. Нагрузка получалась невгрызяческая, когда десятиметровые волны накатывались на стену плавбазы шириной в двести метров, передавая ей громадное усилие. Густопорожняя, как и все плавбазы в штормовых районах, имела вид корабля с усиленым носом, и вытягивалась в длину, прячась от волн за этим рылом. Сырень ради интереса прикинул в числах, сколько это будет - по работе ему наверняка придётся часто прикидывать, и нужно тренироваться.

- Вы бесформенные комки шерсти и пуха! - безаппеляционно заявила грызуниха, когда грызи набились в вагончик трамвая.

- У нас и справочка есть! - замахали бумагой с одной стороны.

- Это так, но мы не виноваты! - ответили с другой, вызывая очередной смешок.

Трамвай быстро перевозил шерсть и пух от дока к жилым блокам, а рядом с ними располагался и компост, как это называли бугогашечек ради, тобишь Командный Пост, который на самом деле был административно-бытовым корпусом. Сырень недолго думая вспушился, и пошёл к дежурному, получать разнарядку. Изнутри помещения компоста, как и вообще любые на плавбазах, ничем не отличались от зданий на суше, по крайней мере, на внешний вид. Однако, забыть о том, где находишься, никак не светило из-за раскачивания пола. Привыкнув, грызь этого почти не замечал, но качались светильники и горшки с растюхами, закреплённые соответствующим образом.

Дежурная по компосту грызуниха, которой Сыр предъявил документы о том, что он Сыр, отправила его в соответствующий кабинет, и там пришлосиха просто усесться на кушетку в коридоре, и обождать некоторое время. Грызь не знал, куда ему следует толкаться дальше, поэтому ему было необходимо таки дождаться кадровика, чтобы эт-самое. Тупо сидеть и ждать - одно из наиболее утомительных занятий, особенно для достаточно подвижного зверя, каковым является белка. Тем не менее, Сырень уже умел отлично делать и это: он подремал, перекусил загодя запасённым в рюкзаке кормом, потом вытащил комм. Хотя отсюда сигнал проходил куда как дольше, но всё равно он мог получать информацию с собственных датчиков, установленных на кабанах - сеть тащила. Нутк это в пух, а не мимо, подумал грызь, и захихикал.

- В пух, а не мимо? - хмыкнула грызуниха, сидящая на кушетке рядом.

- Именно так, в запятую, - заржал Сырень.

Он также втихорька облизнулся, потому как грызуниха была первосортная, пушинка к пушинке, как это обычно называется.

- Зверьки? - уточнила она, кивнув на комм.

- Не, - усмехнулся грызь, - Это не зверьки, это зверюги! Кабаны.

- А, ну это тоже в пух, - привспушилась белка, - А ты это, грызун-пуш, каким песком сюда?

- Да вот, неожиданный поворот, собрался трясти.

- Да понятно, что не выжимать, - улыбнулась грызуниха, - По какой части?

Сырень расцокал Ольше, что трясти - по части нафигации и радиооборудования, а конкретно, он намеревался отправиться на "нуле" в первый поход.

- Омойпух! - цокнула Ольша, - На нуле! Да это просто кровельная жесть!

- А мне норм, - пожал ушами Сырень, - Ну всмысле, до этого этапа было норм, а там уж одному пуху известно, как пойдёт. А Ольша-пуш?

- Да вполне пуш, - помяла лапой свой хвост белка, - Ну всмысле, йа на буксир. Там всё-таки простору куда как больше, даже в закрытых помещениях. Даже не знаю, как вы там будете.

- Ну, трясут же, - резонно цокнул грызь, - И ничего, пух с хвоста не выпадает.

- Ну это ещё не доказано, - скатилась в смех Ольша, - Слух, пошли посмотрим на волны? Тут сидеть ещё пух знает сколько, а с носовой палубы такой видок! Сейчас там творится сущий песок, судя по качке.

Сырень непроизвольно распушил хохолок, однако тут же спушил его обратно. Идея прогуляться по плавбазе в компании симпатичной грызунихи ему более чем нравилась, однако жеж.

- Йа бы с гадостью... тоесть, с радостью, - цокнул он, - Но надо высидеть.

- Да ладно тебе! - пихнула его лапкой Ольша, потом поводила ушками, и согласилась, - А вообще да, надо высидеть. А то мы так до весны на свои корабли не попадём. Впух, это косяк.

- Да ладно тебе! - ответно пихнул её Сырень.

- Да нет, действительно косяк, - захихикала она, - Никак не привыкну.

Расцокаться более подробно помешало прибытие местных бюрократов в составе грызя и грызунихи; белка схватила Ольшу, а белкач потащил за собой Сырня, проявляя явную спешку.

- Сейчас много пушей привалило, - пояснил бюрократ, - Надо в темпе. Первый раз на нуле?

- Абсолютно в дупло, - кивнул Сырень, - На нуле первый раз. Проходил тряску на "Фальшъеже", если что.

- Ну это в пух, - серьёзно цокнул грызь, - Значит, где у корабля нос, представляешь.

- А большего не потребуется?

- Пока - нет. В команде сто пятого - два натасканых грызя, они и сами вполне справятся на две морды. Так что ваша задача будет помогать им и хватать на лету, чтобы эт-самое.

Грызи в темпе шлёндали по длинным, тускло освещённым переходам между сооружениями плавбазы, каковые местами заливало брызгами и дождём. Пол продолжал мерно раскачиваться, и стоял фоновый гул от работы сцепок между блоками. Сырень не только таращился ушами вокруг, но и слегка ловил волнение от того, что они стремительно приближались к следующему этапу. Нет, ясное дело, что подлодка типа ПЛ-0, погоняемая во флоту "нулём", стоит на месте и никуда не денется. Никакой неслыхали там быть не может, Сыр провёл немало времени в её макете на тренировочном корабле. Неожиданность могла быть в другой стороне песка, так цокнуть.

Соль в том, что ПЛ-0 весьма маленькая посудина, всего тридцать шагов в длину, и вмещает не более четырёх пушей экипажа. И если цокнуть достаточно честно, а так обычно все и цокали, то Сырень раскатывал губу на то, что из трёх зверей одним будет грызуниха, причём без согрызяя. Практически, он воткнулся во всю эту возню по большей части именно из-за того, чтобы притереться хвостом к какой-либо грызунихе. В околотке с этим наблюдались сложности чисто из-за количества белокъ, так что и. Флотские бюрократы, которые понимали подобный песок, сообщили ему в своё время, что поймать белку таким образом вполне реально, хотя они и не обещают немедленного результата. Вслуху этого он и подёргивал ушами, когда подходил к "сто пятому".

"Сто пять" было начертано на рубке, а вообще подлодка, швартованная к причалу в доке, как и обычно, не поражала размерами. Впереди рубки торчали "бараньи рога" - две трубы-отбойника, предназначенные для защиты рубки от столкновения с чем-либо. Такой же бампер был приварен к носу, ибо бережёного хвост бережёт. Хотя лодки работали с включёнными радарами, бывало такое, что и на айсберги налетали на полном ходу, и тут как раз спасал отбойник, останавливая относительно лёгкую посудину до того, как она начнёт бодать препядствие корпусом. В уши бросались "урны" из красного пластика, навьюченные на борта лодки, как тюки на верблюда, каждая размером с двухсотлитровую бочку: дополнительные баки топлива, которые по мере опорожнения можно сложить один в другой, чтоб не мешались. Из палубы, имевшей деревянную обшивку, торчали два "пузыря"-полусферы с остеклением - один спереди, там где у боевых лодок находилось орудие, второй за рубкой. На корме торчали две стрелы подъёмника для сети и тралов. Вся посудина шириною не более трёх метров была выкрашена в широкие белые и оранжевые полосы, как и все "нули", работавшие вне полярных широт.

Как раз возле подъёмников уже возились грызь и грызуниха, катаясь по смеху и мотая хвостами, и Сырень совершенно точно определил, что эти - из бывалых морячков. Новоприбывшие не стали бы так лупить кувалдой и производить столько ржи на квадратный метр, образно цокая. На слух так это были совершенно обычные грызи, примерно среднего возраста, ну а уж там плюс-минус двадцать лет.

- Эй вы, пропушёночные узлы!! - заорал бюрократ, перекрикивая шум ветра, - Пополнюха!

- О, это в пух, в пух, - мелко затрясла ушами грызуниха, и захихикала, - Ну йа Елька, если что, а это Вося.

- Йа Сырень, - кивнул ушами Сырень, - Рад видеть, и вас в частности.

- О как вычурно выцокнулся, - удивился Восьмерён, и заржал; потом он огляделся, - Так, вон она!

Он ткнул пальцем в сторону белки, которая шустро сбегала по металлической лестнице, волоча пакеты. Грызуниха быстро оказалась на причале, а бюрократ, собственно, просто взял и исчез, потому как у него была возня, не терпящая отлагательств, а сдесь и без него справятся.

- Это Дирса, - показал на грызуниху в плаще-дождевике Вося, - Из недрологического, если что. А это Сырень... хотя сейчас никто особо не сухень.

- Рада видеть, - цокнула Дирса, и звонко чихнула, разбрыливая капли дождя, - Вот сухари, какие были заказаны, грызи-пуши.

- Пополни этими сухарями запас на судне, - дала чёткие инструкции Елька, - Остальные на борт, и выходим.

- Уэ? - удивился Сыр.

- Если нет возражений, - уточнила Елька, - А что, мы уже готовы, всё загрузили. Есть ещё чего сделать, но это можно и нужно сделать по дороге, нам недели две пилить.

- По местааам! - крикнул Восьмерён, мотая отсыревшим хвостом.

Сырень решил временно не таращиться на грызуниху, а сосредоточиться на принятии соли, дабы не накосячить в самом начале. Вслед за всеми он упаковался в гермодверь рубки, откуда можно было спуститься в нижний корридор, проходивший через всю лодку. Тут уже с рюкзаком на плечах не полазаешь, проходит только боком, потому как габариты узкие. Кроме того, лодка делилась на четыре отсека, разделённые переборками с довольно узкими люками, через которые грызи не проходили, а пропрыгивали, держась за турник над люком и бросая вперёд ноги. Даже при четырёх пушах экипажа, стоило быть внимательным, чтобы не вдарить по кому-либо ногами со всей дури - на тренировках случалось.

- Ну, йа так думаю... - цокнул Восьмерён.

- Выпей таблетку, пройдёт, - посоветовала Елька, хихикаючи.

- Да. Всмысле, думаю разместить вас в кормовом отсеке, вы как?

- Мы не как, мы кто, - машинально цокнул Сырень, - А так, это уж как пушеньке угодно, вам слышнее.

- Тогда шуршите в кормовой, а мы в носовом. Предметы, особенно тяжёлые и хрупкие, будьте бобры закрепить достаточно тщательно, чисто цокнуто?

- Чисто! - цокнули Сыр и Дирса.

Собственно, Вося и Елька и так уже заняли носовой отсек, так что обсуждать тут особо нечего. Впрочем, отсеки эти практически одинаковые, в плане сидеть в них. В носовом есть ещё и шлюзовая камера для выхода водолазов, в кормовом она маленькая, только для приборов. Таким образом, Сырень стал шуршать по тускло освещённому корридору между пластиковых панелей; приходилосиха ещё и пригибаться, потому как потолок был низко. Снизу аккумуляторы, машинально представил себе схему лодки грызь, потому и потолок низко. Прошуршав по этому проходу, он попал в кубическое помещение с гранью почти в три метра, каковое и было основным на этой посудине. Сверху шёл мутный синий свет через прозрачную полусферу, укреплённую стальными лепестками. В стенках примерно на уровне сидений были два иллюминатора, смотрящие под воду. Помимо этого, отсек занимали стойки с приборами, шкафы с запасным оборудованием, и два весьма компактных суръящика - но настоящих, из досок, набитые сухим мхом. По большому счёту, помещение весьма уютное, хотя и тесное, особенно если учесть, что тут придётся провести долгое время.

- Так, это... - глубокомысленно цокнул Сырень, включая свет.

- Это отсек? - предположила Дирса.

- Сто пухов, - кивнул грызь, - Какой ящик тебе больше приглянулся?

- Левый! - сразу ответила грызуниха, и бухнула рюкзак в правый ящик, потом сдержано захихикала, тряся отсыревшими от дождя ушками.

Мне уже начинает нравиться эта грызуниха, подумал Сыр, улыбаясь и также засовывая поклажу на место. Он отметил, что теперь постоянно будет тереться с ней хвостами, причём вне зависимости от пожеланий обоих. Просто в отсеке мало места, и огромные пуховые хвосты всё время соприкасались, когда грызи поворачивались. Дирса тоже это заметила, и глянула на грызя искоса. У неё были зелёные глаза и очень симпатичная мордочка с пушистыми щеками и светлым пухом на самом носу, а также недлинная тёмно-каштановая гривка волос, которую белка собирала в отдельный от основного хвост. Попырившись друг на друга, грызи скатились в смех, но Сырень и не думал начинать болтать - он действительно стал закреплять все предметы, чтобы они не улетели при качке; увидев это, Дирса встрепенулась, и занялась тем же. Впрочем, зубы были не заняты, так что, можно и цокнуть.

- А ты это, Дирса-пуш, по недрологии, сало быть? - цокнул Сыр, упихивая рюкзак в ящик. - Хотя, тупь цокнул. Из нас двоих кто-то должен быть по недрологии, и это не йа.

- Да, точно, - катнулась в смех грызуниха, - А ты по приборам?

- В запятую. Ну, надеюсь и вообще поднатаскаться, - вспушился грызь, - А ты на каком пароходе эт-самое?

- Ни на каком, - повела ухом Дирса, - Как училище-ухомоталище прошла, так и сюда.

Сырень слегка округлил уши. Он натурально не думал, что сюда может попасть кто-то, кто не проходил полоскание на учебном "пароходе" - оказалось, ошибался.

- А что, это мимо пуха? - уточнила белка.

- Не знаю, - честно ответил Сырень, - Но лично йа бы поостерёгся.

- Ну, всё-таки йа тут не в одну морду, - захихикала Дирса.

- Тут уж поперёк не цокнешь. Давай завязывай и пошли в рубку, послушаем, как оно.

И собственно, подумал грызь, обратив внимание на свою спецовку. Эту блекло-синюю куртку и портки ему выдали как раз на "пароходе", в ней он и таскался на службу. Однако внутри корабля не было никакой надобности таскать на себе толстую брезентуху, так что Сыр остался в лёгких коротких портках, считай как дома, а спецовку повесил в шкафчик для одежды, где также имелся утеплённый комплект и плащ-дождевик. Упихав тряпки в крайне узкий металлический ящик, Сырень обратил внимание, что Дирса избавилась от дождевика и оказалась весьма стройной молодой белочкой с темноватым цветом рыжей шёрстки. Пушнину она прикрывала только маленьким топиком и шортами, вслуху чего пушнины было предостаточно; хвост так вообще... Грызь мотнул головой, чтобы не уставиться, как баран на новые ворота. Впрочем, и смолчать он тоже не собирался.

- Ты такая пуша, Дирса, - хихикнул Сыр.

- Да ты тоже далеко не лысый, - резонно ответила она, смущённо прижимая ушки, - Далеко не.

- Это в пух, - погладил её по пушнине на плече грызь, - Пшли?

Песок песком, а эт-самое, как цокает народная мудрость. Они пшли, и одолев путь шагов в десять, пролезли через люк в переборке и поднялись по лесенке в рубку. Как и ожидалосиха, Восьмерён вовсю крутил вентили, потому как ничуть не шутил, когда говорил о выходе в море.

- Йа ничуть не шутил, говоря о выходе в море, - цокнул он, пырючись одним глазом на Сырня, а другим на Дирсу, - Вы одуплились?

- Да, мы одуплились, - кивнул ушами Сыр, - Во всех смыслах. Лично йа готов вкалывать.

- Ну, так не раскатывай, - фыркнул грызь, - Сейчас от базы выйдем, там послушаем.

- А мне ч... - цокнула было Дирса, но Сырень слегка подёрнул её за хвост, и она поняла, почему, - ...ч-ч-часы перевести стоит, на этот часовой пояс.

Соль в том, что произносить фразу "а мне что делать" на борту "нуля" было весьма неумно и считалось косяком. Потому как на самом деле, делать ей будет нечего, пока лодка не придёт на место выполнения задания. Восьмерён внимательно позырил на неё, но только заржал, и вернулся к своим приборам.

Рубка была освещена тусклым зелёным светом, чтобы не отвлекать глаз от приборов и экранов. Через толстые стёкла, шедшие вокруг всей надстройки, проливалось весьма немного света, потому как высокие стены дока вкупе с плотной облачностью делали своё дело. Тут, почти как в кабине тепловоза, было одно основательное кресло для дежурного, и откидные сидушки для тех, кто зашёл поржать. Дежурный водитель судна, как это называлосиха, мог не вставая с кресла дотянуться до приборов и до вентилей, непосредственно управлявших балластом.

- Вот и смотрите на гуся, - цокнул Вось, - Сейчас волна уже двенадцать метров.

- ОмойпуХ! - фыркнула Дирса, а Сырень подумал не вслух.

- Отвойпух, - кивнул грызь, - Представляете себе, в такую погодку на катере отсюда выходить?

- Да расколошматит об стенку, и все дела, - зевнул Сыр.

- Абсолютно в дупло. Поэтому, ради такого дела можно и потерпеть тесноту.

- А мне даже нравится, - цокнула грызуниха, - Уютно так.

- Ты запиши это в журнал, - заржал Вось, подавая ей журнал, - Запиши-запиши. Под дату только.

Сырень покатился по смеху, увидев, как она быстро записывает карандашом "А мне даже нравится, уютно так" напротив текущей даты. Тем временем водитель проверил лампочки датчиков, которые показывали герметичность наружних люков - все светились зелёным, как на пуху. Восьмерён протянул лапу и потащил за тросик, отчего сверху раздался натуральный свисток.

- В такую погоду канаты отпускают докеры, - пояснил он, - Воизбежание.

Через несколько секунд в туманных сумерках за окном несколько раз махнул белый флажок - стало быть, швартовые отпущены.

- Так, теперь надо нырнуть строго вниз почти до упора, - сообщил грызь, - База ворочается, и можно попасть под понтон... Поехали!

Раздалось мощное шипение воздуха, выходящего из балластных цистерн. У "нуля" цистерны куда больше, чем у боевых субмарин, чтобы сильно подниматься над водой, когда надо, и развивать хороший ход. Поэтому "тонула" лодка медленно, за несколько минут, пока вода заполняла балласт. Слева заскрежетал борт о причал, а потом в окне вместо площадки оказалась глухая стенка, так как окно вместе с лодкой опускалось вниз, к воде.

- И когда хватит воды? - поинтересовалась Дирса.

- Это просто, - рыгнул Вось, - Как рубка уйдёт, так и хватит. Как раз небольшой минус плавучести, чтобы убрать его при достижении заданой глубины.

Сырень и Дирса невольно шебуршили ушами, ловя звуки, которые становились глухими, как из бетонной трубы или из бочки. Стал слышен рокот волн - теперь не через воздух, а через воду, потому как корпус полностью погрузился в неё. Когда свет из окон сильно притух, почти до полного нуля, водитель вывернул вентили в обратную сторону, закрывая балласт. Ворочать лодку следовало аккуратно, потому как максимальная глубина, на которую "нуль" нырял без проблем, составляла всего двадцать пять метров. Помятуя об этом, Сырень постоянно косился на указатель забортного давления.

Восьмерён же вспушился, и включил экран акустического локатора - вблизи он рисовал картину лучше, чем радар. В серой мути сразу проступили грани стенок, обрисовывая габариты подводной части дока. Периодически пищал зуммер, и грызь сбрасывал звонок нажатием кнопки.

- А это куда? - не удержалась любопытная белочка.

- Предупреждение, что рядом другое судно, - пояснил Сырень, - Судя по всему, подлодка, дует на нас сонаром. На всякий случай, чтобы не вписаться.

- Это девяносто девятый, - цокнул Вось, не отрываясь от экрана, - Возвращается с песка. Уж с ним как-нибудь разойдёмся.

Когда лодка ушла в глубину достаточно, чтобы не цеплять днище плавбазы, Вось включил двигатели. Электродвижки гудели негромко, но достаточно заметно - тут никто не ставил задачу обеспечить скрытность, так что и прятаться нечего.

- Сыр, возьмёшь уши? - цокнул вбок грызь.

- Беру уши, - кивнул тот, подвигаясь к стойке гидрофона и напяливая наушники.

Эта пухня была ему знакома, так что грызь уверенно переключил аппарат в нужный режим, и медленно прокрутил лапку приёмной головки по полному кругу. Через гидрофон уже слышался отчётливо и тяжёлый грохот волн, и шум качающихся блоков плавбазы, и гудение электромоторов "нуля" на расстоянии в километр.

- Ну как? - осведомилась Дирса.

- Рыбы... рыбы пока молчат, - сообщил Сырень, вызвав смешки, - Подводная цель на десять, приближается.

- Держи его в ушах, - цокнул Вось, - Очень много пузырей в воде, нипушнины не слышно.

Пузыри образовывались из-за того, что вода взбивалась у стенок плавбазы, а при таком волнении процесс шёл крайне активно. Глянув на экраны, Сыр убедился, что толку маловато и от сонара, и от радара - оба показывали "снег". Если направить вниз, картина будет другая, но надо не вниз, а в горизонт.

- Приближается, - грызь посмотрел на шкалу, мерявшую силу звука, - Пятьсот метров.

- Впух, - Вось выкрутил штурвал вправо, и потянул за свисток.

Свисток работал и под водой, так что сигнал подать можно. Раздался булькающий свист, казавшийся не особо громким. Лодка слегка накренилась, поворачивая.

- Должны разойтись уже... Как оно?

- Приближается, - уверенно цокнул Сыр, потому как слышал это своими ушами, да ещё и видел стрелку на шкале, - Двести метров.

- Шустрые где не надо, а? - фыркнул Вось, - Как?

Сырень сглотнул, потому как гул двигателей резко оборвался. Этот умник остановил двигатели, так что его теперь ещё и не слышно! А лодка по инерции пролетит двести метров - ухом мотнуть не успеешь.

- Выключил движки, - сообщил Сыр, - Не слышу.

- Ладно, попуху, - выдохнул Вось, - Мы уже развернулись.

"Сто пятый" уже набрал скорость в направлении, противоположном опасности, так что догнать его однотипная лодка никак не сумела бы. Хотя, судя по всем маневрам, желание такое имела. На экране сонара только проступил среди помех нос лодки, но затем он быстро исчез позади.

- Долбаные подберёзовики... - выдохнул Восьмерён, протирая запотевшие уши.

- Что там у тебя всё не слава пуху? - цокнула Елька, взлетая по лесенке снизу.

- У меня всё! - фыркнул он, - А вот у других олушей... Сыр, как думаешь, вернуться и отпухячить этого морячка по морде?

- Думаю, не стоит, - цокнул Сырень, - Но сообщить диспетчеру следует.

- Это уж поверь мне, - показал на себя Вось, - Будет сделано просто в лучшем виде. Кстати, хорошо сработал с ушами, огурец.

- Даст пух, не последний раз, - хмыкнул Сыр.

- Ну и курочки... - пробормотала Дирса, поёживаясь.

- Теперь ты во флоте, - захихикала Елька, пихнув её лапой.

"Сто пятый", поднырнув под плавбазу, благопушно избежал боданий с морячками-бакланами, и двинулся по заданному курсу. Более чем десятиметровые волны, с грохотом плескавшиеся сверху, лишь слышались отдалённым шумом, а саму лодку это совершенно не касалось, в прямом смысле. Кораблик спокойно грёб винтом на глубине пятнадцати метров, не испытывая таким образом никакой качки. И если сам кораблик вобщем-то мог и пережить такие волны, то грызям пришлосиха бы туго. У белокъ хороший вестибулярный аппарат, и они не подвержены укачиванию или морской болезни, но когда будет мотать туда-сюда целыми сутками, это точно мимо пуха.

Когда лодка отошла от плавбазы на пару километров, Восьмерён задействовал воздухозаборник, чтобы запустить двигатель. Соль в том, что "нуль" не боевая подлодка, и большие аккумуляторы ему ни к чему: они тяжеленные, дорогие и опасные. Вслуху этого хода на аккумуляторах хватало примерно на десять минут, дальше нужно переходить на обычный поршневой движок. Из ниши в крыше рубки всплывал небольшой пластиковый буй, привязаный к лодке тросом и шлангом; такой заборник мог мотаться по волнам без никакого вреда для себя, и подавал по шлангу воздух с поверности.

- Ну что, пробанёшь? - цокнул Вось Сырню, показывая на приборы.

Когда раньше тот ни за что бы не стал пробовать, но теперь уже он был достаточно убельчён опытом, чтобы знать, где можно накосячить, а где нельзя.

- Пробану, - кивнул Сыр, усаживаясь в кресло.

Он отпустил привязь воздухозаборника так, чтобы тот болтался на поверхности свободно, пока датчик не будет стабильно показывать, что буй над водой. Затем грызь дал проверку компрессора, убедился в его годности, и пошёл вниз, приводить двигатель в соответствующий режим. Для этого следовало переключить воздушные трубы, и это делалось влапную, благо ходить очень недалеко. Восьмерён пока что следил за тем, что вытворяет морячок, на всякий случай - но Сырень помнил, что куда переключать. Он повернул несколько рычагов на кранах, убедился, что это именно они, и с чистой совестью вспушился. Влезши обратно в рубку, грызь запустил двигатель. Этот уже тарахтел весьма заметно, особенно сдесь, недалеко. В жилых отсеках его было слышно гораздо меньше, потому как переборки имели толстую изоляцию - иначе все мозги выбьет за время похода.

Сыр отрегулировал обороты движка, включил сцепление на компрессор, чтобы мотор сам себе закачивал воздух и выкачивал выхлоп за борт, переключил электромашину на подзарядку аккумуляторов. В таком режиме, думается, тарахтеть будет ещё очень и очень долго.

- В пух? - уточнил он, глянув на грызя.

- Посерёдке, - заверил тот, - Продолжай так же в течении следующих шестнадцати дней.

- О. Мой. Пух, - вполне ожидаемо цокнул Сырень, - Впрочем, это и ожидалосиха, так что, в пух.

- Ожидалосиха... - хихикнула снизу Елька, - Вось, ты кран будешь делать на кухне, или куда?

- Дээ впух, - фыркнул тот, - Там прошлая смена тот ещё срач устроила. Кран свернули, раковину мастикой залили, олуши.

- Йа думал, каждая смена за собой прибирает, - заметил Сырень.

- Это под теорией, - хмыкнул грызь, - А на практике мы их выгнали. Ничего, сделаем.

Правда, когда Восьмерён добрался до кухни, раздалось цоканье типа "ну йа эту пропушёнку!", а из другого отсека захохотала Елька. Грызуниха просто уже ввинтила новый кран, и теперь потешалась над сим незамысловатым каламбуром. Кухня же на лодке представляла из себя закуток размером с сортир, отделаный негорючим асбестным листом, и там имелась раковина для посуды, электроплитка на две дырки, электромагнитная печка-разогревушка, шкаф для барахла. Располагалось это дело между центральным отсеком и носовым, рядом же имелась душевая кабина для полоскания пуха. Расположение было весьма удобным, потому как не приходилосиха тащиться на кухню через жилой отсек - а обойти его нельзя, потому как он занимает всё сечение корпуса, сухо цокая. Как мог убедиться воочию Сырень, обычная металлическая раковина была залита толстым слоем коричневой массы.

- Это как они ухитрились? - почесал он ухо.

- А пух их знает, - фыркнул Вось, - Цокали, что красили подъёмник, разводили эмаль, остатки решили за каким-то пухом слить в отстойник, или просто пролили.

- У меня такое ощущение, что нужно собраться, - заржал Сыр, - А то что-то слишком много косяков вокруг нападало.

- Шаришь! - кивнул грызь, - Ладно, сейчас разложу барахлишко по местам, потом вздремну, и пойдём считать маршрут.

- Йа думал, его считают заранее.

- Оно мне надо? - рыгнул Вось, - Закон подлости знаешь? Если посчитаешь, то всё, шиш ты так пройдёшь, чтоб оно сошлось. А времени у нас ещё - во, так что и.

Сырень, недолго думая, вспушился. И, подвинувшись к экрану эвм, открыл сводку по погоде. Для "нуля" погода не представляла никакой опасности, но значительно влияла на скорость хода и расход топлива. Где только будет возможно, следует подняться в надводное положение и идти поверху - а возможно только тогда, когда волна будет менее метра, иначе получается слишком сильная раскачка. Тут нужно было подойти с хитростью, чтобы сэкономить топливо - если получится, может быть несколько тонн, а это греет Жабу. Вслуху этого грызь решил сначала провести расследование лично, а потом свериться с теми результатами, что получатся у Восьмерёна.

Собственно, Сыр остался в рубке за дежурного, хотя это по большей части была формальность. В том направлении, куда смотрел нос лодки, было по одному кораблю на пухти сколько площади океана, причём "сто пятый" шёл не в порт, а в ту точку, куда больше никто не шёл. Шансов приблизиться к какой-либо посудине имелось ноль целых пух десятых, однако это не значило, что их нету. Сырень твёрдо цокнул себе, что будет сидеть в рубке, пока лодка движется. В конце концов, какая разница, где сидеть, а бережёного хвост бережёт. Когда судёнышко вышло из области, где воду вспенивала плавбаза, локаторы стали давать положенный обзор, так что, если не спать, ни во что не воткнёшься.

Сидеть на дежурстве у руля грызю понравилосиха. За окно конечно не попялишься, потому как там сплошные подводные сумерки, по которым только прокатываются тёмные и светлые полосы от волн сверху. Зато внутри грызи всё обустроили как следует - и чайник под лапой, и запас сушёных тыблок, и полка с книжками. Между стойками приборов зижделись ящики с разлапистыми фикусами и одним можжевельником, на которые светили отдельные лампочки, не забивавшие общий фон в помещении. Чтобы меньше уставали глазные яблоки, дежурный включал самый маленький экран, потому как и так видно, и далее мог дремать, послухивая на приборы. Периодически слышалось "чак!", когда автомат перекладывал рули, выдерживая заданную глубину и курс; затем снова несколько минут монотонно тарахтел движок и гудел компрессор воздухозабора.

Как оно обычно и бывает, лодка поскрипывала. Пятнадцать метров конечно не ахти какие глубины, но для её корпуса этого вполне достаточно, чтобы нагрузиться. Главное, чтобы автоматика работала в пух, и не загнала корабль глубже, потому как оттуда уже не выберешься. На практике Сырень слыхал о том, что однотипная лодка так и утопла, зарывшись в глубину - но, это надо было ухитриться. "Нулей" по океану плавало более двухсот, и никто больше таких фортелей не выкидывал. Бывало, что не особо прочный корпус давал течь, но всегда спасали переборки и экстренное всплытие. Собственно, там имелся предохранитель, поставленный уже после того случая с утопанием: кран баллона со сжатым воздухом через поршень напрямую соединялся с забортной водой, и если давление оной превышало опасное, кран полюбому открывался, воздух выталкивал воду из балласта, и лодку подымало на поверхность. Главное, чтобы баллоны были заполнены и исправны, но ради надёжности, их сдесь четыре штуки, и даже одного хватит, чтобы всплыть. "Нуль" делался из соображений Жадности, и утопить его не так-то просто. Это радовало Сырня, потому как он не хотел ни тонуть сам, ни причинять ущерб флоту, да и к тому же, теперь на борту была белочка.

Опосля того, как грызь отсидел пару часов на вахте...

- Йа солгал, - сделал морду Сыр, - На самом деле йа сидел на кресле!

...так вот, после того как он отсидел на кресле и на вахте, состоялось общее собрание команды. Присутствовали все, и долго ржали, когда Восьмерён с крайне умным видом устроил перекличку. На рулевую вахту, кстати, тут же забили, и лодка шла сама по себе. Собраться вчетвером внутри лодки можно было только в жилом отсеке, рассевшись кругом у стола в центре, под которым была крышка шлюза; рубка уже была маловата, чтобы разместиться с удобствием. Елька, светло-рыжая с белым брюшком и лапками грызуниха, положила на стол стандартную бюрократическую папку с бумагами, подождала, пока все проржутся, и обрисовала задачи похода.

- Мы направляемся вот сюда, - показала она в океан на карте Мира, - Примерно восемьсот километров на запад от Мелкожуйского архипелага. Нас интересует - что?

- Днище? - предположил Вось.

- Именно. Как обычно, более всего нас интересует осадочный слой во впадинах, и окрестности подводных вулканов, где могут быть свежие выходы породы.

Елька вспушилась и выложила на стол более подробную карту района, вызывав очередные смешки. На карте совершенно официально стояли отметки с подписью "жепь" - картографы таким образом помечали места, которые следовало осмотреть подробно. На этой карте "жепей" было штук двадцать, расположеных в узких низинах, примыкающих к основной большой низменности.

- О, мой пух, - фыркнул Вось, - Ладно, это было ожидаемо, не так ли?

- Дирса? - цокнула Елька, - Как думаешь, по какому принципу они нарисовали эти точки?

- Ёлочкой? - цокнула та, и захихикала, - Да нет, всё понятно. Карту снимали с большого корабля, светили рельеф под углом, поэтому не смогли заглянуть в глубокие ущелья.

- В запятую. Кстати, и правда ёлочкой, - показала Елька, и грызи заржали.

Сырень, ржа, однако ловил знакомое ощущение от взгляда на карту. Низина эта была размером с его родной район, и вместе с окружающими хребтами и сетью ущелий представляла из себя огромную страну, пешком пух обойдёшь. При этом туда не ступала нога. И не то чтобы нога грызя, а вообще какая-либо нога - на таких глубинах встречаются, очень редко, совершенно особые существа, которым ноги без надобности. И при всём при этом, всё это великолепие находилось не на далёкой планете, а буквально под боком. Кстати, действительно под боком, заржал Сыр - планета круглая, так что это место оказывается именно под боком.

- Да, и понесло гуся мотыляться, - цокнул Вось, - Вон слушайте, сколько портов рядом, а нипуха... Кстати, где будем останавливаться?

- Это как пойдёт, чего загадывать, - пожала ушами Елька, - В зависимости от результатов замеров, как обычно.

- Не подловишь её, - захихикал грызь.

- Неа, - спокойно цокнула она, - Сало быть, промеряем эти ямы, берём пробы осадков в них, картируем белые пятна. В общем, уже недели на две развлечений. Дальше послушаем.

- Елька-пуш, а у нас вся аппаратура работает? - цокнула Дирса.

- Вроде да.

- А можно донный включить позырить? - смущённо повела ушами белочка.

- Да включи, - улыбнулась Елька, - Проверим заодно ещё раз. Всю дорогу гонять его не стоит, но по большому счёту, нипуха с ним не будет.

- Сонар в хвосте, - показал за спину Вось, - Старенький, но вспахивает.

Сырень издал курлыкающий звук, и прошуршал в хвостовой жилой отсек вслед за Дирсой. Не только из желания притираться к грызунихе, но и из любопытства, потому как далеко не каждый день включал сонар, направленый на дно океана. Точнее, никогда. Теперь же, хихикая и тряся ушами, они с грызунихой убрали лишнее барахло с нужной приборной стойки, и таки включили оборудование. Экран начал показывать серую муть, и Дирса уверенно настроила сонар, вращая лапки на панели. Ясен пух, что, как это называется, в училище-ухомоталище она училась-ухомоталась, а не что-то ещё. После настройки сонар стал показывать более отчётливую картину, а именно рельеф дна в узком конусе прямо под лодкой. Тем не менее, там нельзя было различить отдельных деталей, только общую картину глубин.

- Три семьсот сорок, - цокнула Дирса, - Под килем.

- Верю, - кивнул Сыр, - А более чётко днище не покажет?

- Отсюда нет, - покачала ухом белка, - Это надо без хода, и кроме того, четыре километра для него это слишком много. Нужно спускать башку вниз, на километр от днища.

- Мда, тут особо не распыришься, - хмыкнул грызь, - По крайней мере, на экран.

Дирса захихикала, улавливая намёк, и пригладила пух на ушках. Однако, выключив сонар, она тут же схватилась за радар, сканировавший поверхность дна радиоволнами. Однако, к некоторому разочарованию, этот давал не намного более детальную картину. Помехи от движения лодки, многокилометровая толща воды с изотермическим слоем, и не особо совершенство локаторов не давали разглядывать рельеф на ходу. Ну да и пух с ним, подумали грызи.

- Так, что нужно сделать в нулевую очередь? - цокнула Дирса.

- Ты так цокаешь, как будто спрашиваешь меня, - хмыкнул Сырень.

- Если честно, то йа и спрашиваю, - грызуниха повела ушками и привспушилась, - Ты ведь гораздо старше, Сыр-пуш, так почему бы не спросить?

- Оу, оу, полегче! - заржал грызь, - Нашла ветерана. Но спросить конечно можно, ничего плохого точно в этом нет. Правда, если йа цокну то, что действительно думаю, то боюсь, это покажется тебе несколько через край.

- Э? - поджала лапки Дирса, - Ну цокни.

- Ладно, цокаю. Думаю, что надо протереть корридор от грязи. Похоже, его ещё не мыли после того, как грузили продовольствие. Если не вымоем, срач будет по всей лодке.

- Ну это конечно не самый смак, - захихикала белка, - Но вполне терпимо, могу и заняться этим.

- В пух. А йа сурковать, - опять скатился в смех Сыр, - Да не, пойду раковину ототру, и отстойник там забился, надо вычистить.

- Да, пока доберёшься до основного песка... - посмотрела на приборы Дирса.

- Да попуху, - погладил её по пушному плечу Сыр, - Не упарывайся только, спешить некуда.

Грызуниха посмотрела на него с улыбкой, и пошла таки за ведром и шваброй. Так, потёр лапы Сырень, притирание хвостом проходит по графику. Немедленно порываться тискать будет не в пух, но непременно нужно, чтобы белочка знала, что она ему очень нравится. А она нравится, на всякий случай спросил себя Сыр, и получил ответ, что ещё как. На самом деле, как это ни покажется странным, он специально не смог бы выдумать такую белочку, как Дирса. Думая о привлекательных грызунихах, он склонялся к другим картинам, но тем не менее, белочка была самое что ни на есть в пух. Правда, она весьма молодая, но грызям это никогда не мешало притираться хвостами.

Задача номер ноль, таким образом, для Сырня была определена точно. Благо, это был полнейший лёгкий уровень, вслуху полного отсутствия других белкачей, и неизбежного совместного просиживания в одном отсеке в течении долгого времени. Задача номер один же состояла в том, чтобы не накосячить и проводить убельчение себя соответствующим опытом. Вслуху этого Сырень сидел на вахте в рубке куда чаще, чем Вось, крутил приборы и пырился, как всё это работает, для выработки условных рефлексов. Восьмерён так вообще часто дремал в суръящике, поставив будильник на каждые двадцать минут. Время было взято не просто так, а вслуху скорости лодки и дальности радиоконтроля. За двадцать минут никакое мыслимое судно, даже идя встречным курсом, не успеет войти в досягаемость и достичь самого корабля; это если не учитывать, что эвм даст сигнал при появлении любого нового контакта. В общем, там ничего не могло произойти, но Сыр всё равно сидел у приборов, да и разницы особой нет, где сидеть, ибо ящик для сиденья тоже вполне мягкий.

Правда, Сырень не совсем подозревал, о чём он цокал в плане приведения матчасти в полную годность. Дирса провозилась с корридором от силы час, а вот с раковиной на кухне косяков было куда как больше. В нулевых, грызь часа три отдирал застывшую мастику, используя деревянную планку. В Закромах имелись несколько досок и круглых палок, потому как в хозяйстве пригодятся, а взять их посередь океана будет совершенно неоткуда. Вот Сырню и пригодился кусок дерева, заточив который, он скрёб эмалировку. Однако это было далеко не всё, потому как пришлось ещё менять кран и перекручивать подводные трубы, ибо они текли. Сырень знал, что протечки на кораблях мимо пуха, потому как воде некуда вылиться из закрытой посуды, и она будет накапливаться. На "нуле" был килевой дренажный канал, осушавший самую низкую часть корпуса, но всё равно, это не повод оставлять текущие трубы. В конце концов, запас пресной воды тоже ограничен, чтобы ей разбрасываться.

Лодка лопатила по выбранному курсу, всё ещё скрываясь под водой от грохотавших наверху волн. Судя по уровню шума, который показывал гидрофон, шторм ослабел раза в полтора-два за последние сутки. Это неудивительно, волны под десять метров достаточно редкое явление и не держатся долго, к удаче для морячков. С другой стороны, пять метров это тоже совсем не то, что нужно для надводного хода. По сути им попуху, пять или пятнадцать. Единственное, что сделали грызи в связи со снижением волнения - это подтянули привязь воздухозаборника, чтобы он не болтался, и уменьшили глубину погружения до восьми метров. По сути, лодка от этого быстрее не пойдёт...

- Как не пойдёт? - икнула Дирса, - Ведь чем глубже, тем плотнее?

- Таки нет, - мотнул ухом Сыр, - Вода не сжимается, Дирси, и плотность у неё практически одинаковая везде. А давление не создаёт сопротивления движению само по себе, а только через плотность.

- А, ну да, - захихикала белочка, - А зачем тогда Вось уменьшил глубину?

- Из Жадности. Меньше нагрузка на корпус и уплотнения, - пояснил грызь.

- Вот уж точно цокнуто, из Жадности.

Также из Жадности внешние топливные баки, навьюченные на лодку, как тюки на ишака, не имели постоянного подключения к трубопроводам. Когда вырабатывались два бачка, следовало влапную переставить шланги для топлива и воздуха, замещавшего оное. В надводном положении это занимало пять минут, но сейчас операция становилась куда как сложнее. Всплывать и делать это среди огромных волн, которые будут мотылять лодку почём зря, явно не стоило, так что предстояло использовать возможность выхода через шлюз. Восьмерён позырил на термометр и счёл, что ну его впух, полезши натягивать утеплённый водолазный комбез. Выход осуществляли через шлюзовую камеру в носовом жилом отсеке, как раз посерёдке оного; в стальную бочку помещался водолаз, затем крышку завинчивали, и эт-самое.

Главное, что имелся гибкий шлем, закрывавший голову от проникновения в неё забортной воды, сухо цокая. Нырять на десяток метров без шлема могли только наиболее упоротые в этом деле грызи, остальные берегли уши. Со снаряжением работать в воде, особенно на такой небольшой глубине, нет никаких проблем, однако Вось на всякий случай не пустил новичков, чисто из перестраховки.

- Пополощетесь ещё, - заверила Елька, закрывая крышку шлюза, - Когда море спокойное будет, и чтоб сразу несколько пушей. А то ведь там тоже привычка нужна, да и бережёного хвост бережёт.

- Само собой, - вполне искренне согласился Сыр.

Дирса согласилась не столь правдиво, потому как ей не терпелось что-нибудь уже отчебучить, и выход в воду вполне подошёл бы. Пока же они наблюдали за Восьмерёном через прозрачный купол жилого отсека - для этого надо разложить скамейки и встать на них, чтобы видеть палубу, а не только вверх. С рубки фигачили фонари, освещая верхнюю часть лодки, и в достаточно прозрачной воде видимость составляла метров десять минимум. Грызи пырились, как водолаз, упакованый в чёрный скафандр, выплыл снизу и стал возиться возле передних баков. Сверху прокатывались полосы то более светлые, то тёмные, соответствующие волнам.

- Отлично всё видно! - цокнула Дирса.

- Да ладно, - фыркнула Елька, - При таком волнении вода мутная. Когда она прозрачная, всю лодку видно от и до. Ну, сами ещё увидите.

Сырень похихикал, потому как ему тоже было всё отлично видно, и даже более того. Одним глазом можно было пыриться на водолаза, а другим на пушистую грызуниху, которая уткнулась ушками в купол и прислонила к прозрачному пластику когтистую рыжую лапку. Дирса взгянула на него искоса, но грызь не отвернул морду, как сделал бы это во всех остальных случаях. Грызуниха улыбнулась и привспушилась, а потом вернулась к тому, что творилось за бортом. Восьмерён, как он и предупреждал, за минуту перекрутил шланги с первого бачка на второй, и теперь перебрался на другой борт, повторить операцию. Даже топлива при этом в воду просачивалось ничтожно мало, из-за особой конструкции клапанов, присоединявших шланги к крышкам баков. От силы через десять минут грызь уже вылез из шлюзовой камеры, прямо в ней избавившись от мокрого водолазного комбеза, дабы не поливать отсек. На лодке всё было достаточно продумано, чтобы не делать лишнего, потому как на лишнее тут нет ни места, ни свободных лап.

- Вот в таком акцепте, - высморкался Вось, и пошёл снова переводить двигатель на экономический ход.

Когда проводили водолазные работы снаружи, сбавляли ход до самого малого, чтобы не сносило течением; практика показывала, что этого вполне достаточно. Для Сырня же пока что было достаточно, что белочка дрыхнет в ящике у соседней стенки жилого отсека, за занавеской, которую вешали, чтобы не мешал свет и звуки. Не всё сразу, хихикал грызь, потирая лапы. Зверушку нужно прилапнять аккуратно и со всем возможным терпением, благо, опять-таки, времени целый состав вагонов. Вспоминая самого себя раньше, Сыр подмечал, что наверняка не смог бы спокойно сурковать - а теперь пожалуйста, только треск от морды, как-грится. На самом деле, треска, тобишь храпа, не наблюдалось, и это очень способствовало. В небольшом помещении отсека звуки летали между стенками, так что храпеть было никак нельзя. Что касаемо звукоизоляции от движка, то она оказалась вполне годной, так что грызь не испытывал ни малейших трудностей с суркованием из-за шума.

Некоторые трудности возникали из-за необычного режима, в который пришлось воткнуться в походе. Всю жЫзнь грызь круглыми сутками шуршал по лесу, перемежая это перерывами на сон, так что до ящика добирался, имея некоторую усталось в лапах и всей остальной белке. Во время похода на лодке не находилось такого количества дел, а те что были, не давали простора для маневров. Кроме того, требовалосиха отсиживать вахты у штурвала, и тут уж в любом случае, происходило простое сидение на хвосте в течении нескольких часов, утомлявшее не меньше, чем погрузка мешков. По крайней мере, на вахте сидели трое по очереди - Елька тоже имела документы установленного образца о том, что может водить суда. У Дирсы таких документов не было, но никто не собирался заниматься излишним крючкотворством. Грызи вообще не любители этого, и кладут правила под логику, а не наоборот. В итоге Вось постепенно натаскивал грызуниху, сажая её на вахту и контролируя, что она вытворяет. Само собой, грызуниха была только рада такой работе, если это можно так назвать.

Сырень, зарывшись в сухой мох ящика, прислушивался к поскрипыванию металла и водным звукам снаружи, слегка долетавшим до ушей. Его слегка посещало беспокойство, когда он представлял себе, сколько всякого горючего, ядовитого и взрывоопасного напихано в маленькую лодку. Например, аккумуляторы имели привычку выделять водород, каковой в смеси с кислородом давал отличную взрывчатую смесь. Отсек с батареями имел несколько предохранительных систем, но всё же, они не могут дать абсолютную гарантию... или могут, захихикал грызь. Например, в отсеке стояла свеча зажигания - обычная, от двигателя, и раз в двадцать минут давала искру. Это позволяло поджечь водород, если он начнёт скапливаться, до того, как его станет много. При этом свеча была наиболее дубовой защитой, а до неё стояли датчики и электронные детекторы. Тем не менее, довольно нервно знать, что по трубе прямо возле тебя течёт горючее, и грызь невольно навострял уши, когда что-нибудь бумкало или звякало.

Тем не более, за всю дорогу не потекло ни единого соединения в трубах - их уже научились делать достаточно надёжно, чтобы не беспокоиться об этом. Лодка гребла под водой девять суток, по мере того, как наверху успокаивался шторм. Всмысле, и волнение уменьшалосиха, и корабль просто выходил из него, отматывая километры... точнее, морские фили. По традиции морячки измеряли расстояние в филях, которые были немногим больше, чем километр. Лодка шла далеко не с огромной скоростью, на самом деле в районе тридцати километров в час, однако при круглосуточном режиме движения она наматывала на винт вполне достаточно. Когда Сырень и Дирса, как не особо привычные к длительным погружениям, успели уже прилично опушнеть от постоянного сидения в отсеке, Вось наконец объявил, что можно всплывать.

Волны не превышали метра и только покачивали лодку, а небо расчистилосиха почти полностью, так что сверкало синевой, отражаясь в глади океана. Сама гладь уходила к горизонту во всех направлениях, само собой - до ближайшей земли было около восьмисот километров. Сырень выбрался из гермодвери рубки и предусмотрительно сел, а не стал бегать по палубе. Свежий воздух и яркий солнечный свет так звезданули по голове, что в глазах замелькали искорки и слегка потемнело. На самом деле, грызь переносил погружение не то чтобы тяжёло, но не без последствий. От непривычки к закрытым помещениям становилось трудно дышать, начинала болеть башка, а уши словно забивались пухом. Благо, грызь всё это прекрасно знал заранее, так что запасся травяными средствами от таких недомоганий; были и в аптечке, но запас караман не тянет.

С Дирсой, к его радости, дело было лучше, так что грызуниха забегала по палубе, как хомяк по корыту, только мотался пушной рыжий хвостище. На верхней палубе лодки имелось достаточно свободного места, чтобы побегать - правда, если не всем сразу, а по одному. Посередине из настила торчала рубка, а спереди и сзади от неё - круглые полусферы жилых отсеков, да подъёмники сзади - вот и всё. Правда, Сыр всё же схватил головную боль от резкой смены условий, так что на первый раз не сумел порадоваться всплытию. Дирса просто уставилась на него ушами, когда забежала вниз за какой-то вещью и увидела, что он устраивается обратно в ящик.

- Сыр, ты это... нормально себя чувствуешь? - цокнула она.

- Не особо, - ухмыльнулся грызь, - Ничего серьёзного, Дирси. Просто у меня не всё в порядке с дыхалкой, а это отражается и на всей белке в целом.

- Оу, - с жалостью произнесла белка.

- Да попуху, - пихнул он её лапой, - Не вздумай сидеть тут за компанию. Йа сейчас пухну обычных средств, и следующий раз, ну или через несколько часов, буду как огурцы.

- Ладно, - решила Дирса, - Если тебе что-то понадобится, цокни.

- Даже не сомневайся.

А и правда цокну ведь, подумал он, и захихикал. Какой-нибудь молодняк из одногодков Дирсы мог бы ступить, играя в героя на пустом месте, но Сырень уже далеко не такой. Сырень, туда его растуда и всё такое, уже вполне серьёзный зверь, который умеет соображать, когда надо, а когда нет. Вслуху этого грызь, хихикая, достал банку "золотых звездей", и стал втирать мазь под пушнину на голове, примерно возле ушей. Зэ-Зэ, как это называли, была самой распространённой мазью в Мире, и применяли её от многих проблем со здоровьем, причём даже не только на грызях, но и на других животных. Зэ-Зэ приятно пахла пчёлами и холодила шкуру под пухом, когда начинала действовать, а муть в голове, переходящая в боль, сразу стала таять. Прибыль достигнута, цокнул себе грызь, и снова захихикал.

К вечеру он таки выбрался на палубу, не рискуя опять получить по мозгам пронзительной синевой. Выбраться следовало для того, чтобы иметь меньше проблем со здоровьем дальше, да и вообще, Сырень собирался лично приветствовать океан, так цокнуть. Оранжевое солнце быстро закатилось в облака на горизонте, и стало темнеть; в воздухе стояла теплынь, но пока ещё не жара, и ночью будет даже прохладно. Лодка негромко тарахтела двигателем и гребла по курсу, так что иногда ветерок сносил выхлоп к носу, заставляя чувствовать его. Волнушки плескались о борта, но успокоились настолько, что качки практически не чувствовалосиха. Сырень лёг на палубу, зацепился ногами за ограждение, и перегнувшись вниз, зачерпнул довольно холодную воду. Лизнул мокрые подушки на лапах, пробуя на вкус солёность.

Солёность была вполне себе в пух. Иначе и быть не могло, собственно. Сыр помнил, что внутри каждого организма поддерживается точно такая же солёность, как в мировом океане, плюс-минус сколько-то. Это довольно наглядно подтверждало теорию о зарождении жЫзни в воде, а также показывало неразрывную линию эволюции Мира от неживой материи к живой. У грызя слегка перехватывало пух от осознания того, насколько велик океан, вся эта толща воды, простирающаяся как по пространству, так и по времени - согласно всем фактам, океан не претерпел значительных изменений за последний миллиард лет. "Омойпух", - прошептал грызь, и само собой, заржал, представив себе, что мог бы на это ответить сам океан.

Сырень чуть не приложился башкой об рубку, когда прямо над ухом раздался громогласный храп, как от коня, только с бульканьем. Придя в себя и уловив, что вряд ли на палубу забрался водоплавающий конь, грызь огляделся пристальнее, и обнаружил, что звук исходит от огромной покатой спины, торчащей из воды метрах в сорока от корабля. Из волн медленно поднялся хвост длиной метров пять, с такой площадью плавников, что хватило бы обернуть всю лодку, и также плавно бахнул вниз, подняв тучу брызг и издав низкий гул от удара по воде. Сыр слегка обеспокоился, но сразу понял, что курсы лодки и этого животного уже расходятся, а преследовать оно вряд ли будет. На всякий случай вспушившись, он сунулся в рубку, где в это время дремала в кресле Елька, обернувшись хвостом.

- Эм... Елька-пуш? - цокнул грызь.

Грызуниха только всхрапнула и мотнула ухом. Сырню не хотелсь расталкивать её, но тем не менее, он это сделал.

- Елька-пушище-ухомоталище! - цокнул он громко.

- А, куда? - встрепенулась она, - А, Сыр. Всё в пух?

- В, - кивнул он, - Но йа только что видел огромное животное рядом с лодкой.

Елька реагировала моментально, сразу же переключившись на экраны гидролокаторов и положив лапы на рычаги управления ходом.

- Это перебычок, - сообщила она, - Странно, так далеко от берега и один... не, вон ещё.

На экране горизонтального гидролокатора мигали несколько отметок.

- В пух, что заметил, - цокнула Елька, - Хотя самое большое, что эта туша может сделать, так это повредить рули глубины.

- А винт? А, винт у нас защищён, - припомнил Сырень.

- Сто пухов. И это совершенно не лишнее, потому как довольно часто всякие дурни плывут за струёй кавитации, и могут попасть под лопасти.

Рассиживаться на палубе ночью, даже при почти полном штиле, грызь теперь уже был настроен меньше, чем до встречи с перебычком. Он знал, что эти громадные, в полсотни тонн весом морские животные питаются крилем, а не грызями; кроме того, даже хищная рыба никак не сумеет выпрыгнуть на палубу, чтобы при этом не нанизаться сверху на ограждение. Однако впечатление всё равно было уже не то, когда знаешь, какие ребята могут плавать рядом. На самом деле, встреча с крупным животным, тем более вдали от берега - событие весьма редкое, и можно полоскаться в океане месяцы, не увидев ни одного.

Вслуху того, что лодка теперь шла в надводном положении, Сыр более плотно занялся своей специализацией, а именно оборудованием связи. Связь судну требовалась отнюдь не только для обычных переговоров, связаных с навигацией: если цокнуть по другому, для этого им связь вообще почти не требовалась, потому как немалую часть времени в радиусе досягаемости не было ни единого корабля. Однако "нуль" являлся носителем большого комплекса приборов для изучения океана и его днища - настолько большого, что четыре грызя никаким образом не могли полностью проделать анализ полученных данных. Разборкой результатов занималась большая команда на суше, по большей части, действуя при помощи числовой сети и не выходя из своих гнёзд. Таким образом, требовалось передавать довольно большие объёмы данных, особенно с лодки на сушу.

Раньше данные записывали и просто привозили в порт по окончании похода, но это было не столь эффективно. Сейчас же расшифровка происходила с запозданием в день-другой, и соответственно, команда "нуля" получала корректировку по результатам, начиная копать в заданном направлении. Передать было не так-то просто, учитывая, что на судне стоял далеко не огромный радиопередатчик - впрочем, он всё-таки был гораздо мощнее, чем на любой грузовой посудине. Сырень лично обтёр ушами основные блоки передатчика, которые размещались в задней части рубки, и убедился, что там всё в пух. Электронные лампы и катушки индюктивности там были такого калибра, что из них легко сделать микроволновку для жарки, и не было никаких сомнений, что они способны добить сигналом до спутника, мотыляющегося между Миром и Луной.

Собственно, как только Сыр имел неосторожность включить канал связи для проверки, ему немедленно накидали инструкций по фиксации параметров атмосферы и океана. Грызаный грифель, подумал грызь, шесть штук термометров! На носу, с двух сторон, а также снизу на киле и сверху на выдвижной трубе перископа. Управляющий блок с заданной частотой списывал с них показания и заносил в журнал, и следовало следить, чтобы он действительно это делал. Ничего сложного, но требует собранности; Восьмерён таки зачастую брал лапные приборы типа того же градусника или ветряной крыльчатки, и замерял контрольно, чтобы убедиться, что автоматика не косячит. Соответственно, тем же самым пришлосиха заниматься и остальным по очереди, но, судя по всему, это никого не тяготило.

Океан же приходился весьма в пух, радуя своими просторами, свежим ветром и плюханьем волн по борту, смешаным с тарахтением движка. По мере того, как лодка уходила всё более к югу, температура воздуха и воды всё повышалась... что, впрочем, не удивительно ни разу. Правда, ясными днями грызи почти никогда не сидели на палубе, потому как яркое голубое небо, отражённое в столь же яркой голубой воде, вызывало избыток яркого и синего в глазах. Зато на вечерней и утренней зорьке подсвеченные под малым углом облака и волны выглядели более чем замечательно, а ночью раскидывался опушнительный вид на звёздную сферу, хоть ушами мотай. Собственно, никто и не собирался отказывать себе в удовольствии помотать ушами, а сделав это, грызи обычно скатывались в смех.

Сырень старался закончить всякую возню таким образом, чтобы иметь возможность посидеть прибочно с белочкой и потрепать её шёлковое рыжее ушко, образно цокая. Поскольку возни по прежнему было немного, ему это удавалосиха вполне регулярно, что радовало. Грызи вспушались, усевшись прямо на палубу в том месте, где можно поставить ноги на торчащий край балластной цистерны, пырились на океан и перецокивались, стараясь не только ржать. Последнее получалось далеко не всегда, потому как Сырень уважал бугогашечки, а Дирса, похоже, ещё больше. Грызуниха могла цокнуть такое, что рожь лилась рекой, до боли в боках.

Как оно и ожидалосиха, грызуниха оказалась довольно обычной белкой, каких множество по всем лесам в Мире. Она регулярно вспушалась, мотала хвостом и цокала, шебурша по околотку и забивая Закрома орехами, а голову - интересными вещами. Для белокъ интересных вещей было много, но первее всего это были зверьки, жившие прибочно с ними в Лесу. Если Сырень постоянно вспоминал про своих кабанов, то у Дирсы на балансе состояли камышовые коты и белочь, тобишь мелкие родственники грызей, прыгавшие по ёлкам. Грызю очень нравилось слушать, как она расцокивает о своих зверьках, потому как грызуниха явно любила эту тему. Вообще, когда кого-либо несёт по любимой теме, это обычно выслушит приятно, а уж когда это молодая симпатичная грызуниха, тем более.

К тому же Сыр порадовался, узнав о том, что Дирса ухитрилась успеть пройти Тряску. Не то чтобы он сильно расстроился, если бы это было иначе, но всё-таки дополнительная близость к центру пуха никогда не бывает лишней. Грызь аж поперхнулся, когда белочка цокнула, что трясла не где-либо, а в стрелковой части. Они поржали, когда он добавил, что сам тряс в стрелковой части. Просто это было не слишком распространено, так как обычно грызунихи предпочитали более спокойную работу. Сырень довольно хихикал, представляя себе Дирсу в камуфлыжной форме с винтовкой... само собой, опять посыпалась рожь, когда она показала фотки с комма, где она была в камуфлыжной форме и с винтовкой.

- Да ты опасная грызуниха, - хихикнул Сыр.

- Ну, не особо, - скатилась в смех она, - От силы двадцать процентов попаданий было.

- Да и пух с ними, - мотнул ухом грызь, - На самом деле хотелосиха же цокнуть не это. А хотелось цокнуть, что ты очень симпатичная грызуниха.

Сыр цокнул это практически спокойно, потому как ничуть не кривил пушой, и нет вообще ничего такого, чтобы сказать это грызунихе. Однако Дирса явственно смущённо прижала ушки и прикрылась пушным хвостом, что свидетельствовало о... ну как минимум о наличии хвоста, сделал вывод грызь.

- Если честно, Дирси... - Сыр прихрюкнул, - То йа думаю, как бы притереться к тебе хвостом.

Вот это он уже цокнул не столь спокойно, почуяв явственное желание схватить пушную зверушку в лапы, и покрепче. Но всё-таки он удержался от этого. Грызуниха слегка поперхнулась воздухом, обдумывая услышанное.

- И с каких пор ты об этом думаешь? - цокнула она довольно игриво.

- С тех пор, как увидел тебя, само собой, - хихикнул Сыр, осторожно поглаживая пушнину на её хвосте, - Ты такая пуша.

- Довольно долго, - заметила Дирса, - Ты так долго думаешь?

- Ну, в важных вопросах, да, - подвигал мордой над глазами Сырень, и таки доцокнул, - Ты была бы не против мм... потискаться слегка?

- Была БЫ в каком случае? - захихикала она.

Сырень подумал, что пожалуй, у него есть уверенность, что грызуниха не против. А когда грызуниха не против, тут уж дело грызя - схватить лапами. Что он собственно и сделал, сграбастав в объятья пушистую, мягкую и стройную тушку белочки. Её лапки обняли его за шею, так что острые коготки проникали под шерсть и покалывали шкуру, вызывая исключительно приятные ощущения. Лизнув её розовый носик, Сырень зарылся мордой в пушнину, которая восхитительно пахла морской свежестью и слегка - сухим мхом, оставшимся от суръящика. Зелёные глаза Дирсы посверкивали в лучах солнца, заваливавшего бок в воду.

- Уррррфф, - прифыркнула грызуниха, прижимаясь к нему.

- А, вот это с большим удовольствием! - правдиво как никогда, цокнул Сырень.

Если уж грызуниха говорит "уррррфф", то дальше расшифровывать нечего. Как сурчины в нору, грызи забились в свой отсек, прикрыв люк. Благо, Елька сидела в рубке, а Вось дрых, так что, с этой стороны помех не возникло. Люк в отсек закрывался изнутри на шпингалет, и это создавало достаточно звукоизоляции, чтобы не беспокоиться. В крайнем случае ничего не мешало дёрнуть за ручку посильнее и сорвать шпингалет, так что и техника безопасности не страдала. Зато теперь времяпровождение на лодке стало полностью в пух, во всех смыслах! Сыр просто урчал круглыми сутками, как рыжий кот, будучи в полном восторге от грызунихи. Пожалуй, он схватил такой приход Хрурности, какого с ним ещё никогда не бывало. Грызь сделал об этом пометку в бортовом журнале, и долго ржал над этим.

Околачиваясь прибочно, грызи немало времени закатали в цоканье. Собственно, теперь они старались везде перемещаться вместе, не только по суръящику. Распорядок времени позволял и на кухню ходить на две морды, и вахту отсиживать, и... собственно, пока что больше ничего не было. Пользуясь возможностью, Сырень и Дирса истрепали друг другу уши по поводу непосредственной рабочей возни. Узнавать что-то новое, да ещё и практически приложимое, для грызей всегда интересно, а вдобавок когда это исходит от согрызяя, вообще в пух. Сырень, слушая вводный курс недрологии, счёл, что это гораздо более глубокие вещи, чем возня с передачей данных. Данные можно передать и так, и сяк, и разэдак, а вот правила построения коры планеты как есть, так и останутся раз и навсегда.

- Да, но кому-то надо заниматься и связью, - цокнула Дирса, - Потому как это практическая сторона приложения фундаментальных знаний, прошу прощения за такое цоцо.

- Само собой, - кивнул Сыр, - Но мне было бы очень интересно повысить натасканность себя в этих вопросах, да и польза может выскочить, чем пух не шутит. Ты не против?

- Не против, но учти, что перецокиватель из меня так себе, - предупредила грызуниха.

На самом деле, перецокиватель из неё был вполне приемлемый, чтобы за неделю изложить грызю основы эт-самого.

- Таким образом, - показывала Дирса по карте, - Результаты замеров и общая морфология участка планетной коры дают общее представление о составе пород. В общем, это можно сделать и в одну морду с карандашом, но сейчас делают на много морд и при помощи ЭВМ.

- Да, но ведь практически получается, - цокнул Сыр, - Что искать месторождения всё равно придётся методом протыкивания?

- Само собой, - пожала ушами белка, - Месторождения это аномалия в сложении планеты. И они бывают такие, что опушнеть и не встать. Навроде той жилы цветмета, что впаяна в середину Бурзайского хребта, где её никто не ожидал увидеть. Это просто недалеко от дома, потому и вспомнилосиха.

- Получается как при поиске грибов, - хмыкнул грызь, - Учитывая общие закономерности, но в целом, чисто носом по мху.

- Да. Разница в том, что достаточно большое месторождение металлов издали фиксируется посредством магнитных полей, а остальное можно найти по некоторым другим признакам. У нас магнитометр пашет нормально, йа надеюсь?

- А так пух же его знает, пока не проверяли, - резонно сообщил Сырень.

Проверить магнитомер было не так просто, потому как для него выпускали зонд на тросике длиной в триста метров, дабы создать стереобазу. Но, по крайней мере, пока что можно было проверять всё остальное, а также просто отлёживаться, как медведи зимой. Отлёживание порой приобретало такую глубину, что грызи начинали просто бегать по палубе кругами или подтягиваться на ограждении рубки, чтобы тушки оставались в годности. Тем более этим следовало пользоваться, пока есть возможность потрясти хвостами снаружи, ибо непогода опять может загнать под воду. К удаче для команды, район проведения работ отличался умереным климатом в плане ветров, и большую часть времени можно рассчитывать на отсутствие сильного волнения.

Сырень пребывал в восторге как от факта своего нахождения на "нуле", так и от прибочности Дирсы. Он не первый раз тискал грызуниху, но первый раз мог бы цокнуть, что это достаточно надолго. В голову непрошено лезли мысли о том, что практически, их с Дирсой просто посадили в один суръящик... Про суръящик это была обычная школьная присказка, когда учитель цокал "йа вас за одну парту сажаю, а не в один суръящик". Однако, это нисколько не убавляло радости от того, чтобы наблюдать пушистую, симпатичную и весёлую белочку, которая к тому же явно была рада такому песку. Сыр было задумался о том, что будет после похода, и слегка испугался этого; однако, раскинув мыслями здраво, он решил, что до этого ещё догрызть надо.

"Сто пятый" одолел маршрут на сутки быстрее, чем рассчитывали в начале - тоесть, как цокали морячки, уложился точно. При рассчёте всегда округляли в большую сторону, так что это неудивительно ни разу. Если смотреть глазами, то океан вокруг ничуть не изменился, вода всё также растекалась до горизонта во все стороны. Однако по приборам получалось, что лодка вышла в заданный район, и пора приступать непосредственно к эт-самому. После многих суток непрерывной работы был выключен двигатель, и наступила восхитительная тишина; не то чтобы он сильно ездил по ушам, но когда это круглосуточно, то всё же слегка надоедает. Теперь двигатель практически не требовался, а поддерживать курс лодка могла и при помощи электромоторов, питаемых с аккумуляторов.

Сырень и Дирса схватились бы за работу через ноль секунд после того, как закончился переход, но они с удивлением обнаружили, что Восьмерён и Елька продрыхли до полудня, а потом неспеша пошли кормиться. Как выяснилосиха, это было сделано намерено, о чем Вось и сообщил, гогоча в голос.

- Просто небольшая прозвонка, - пояснил он, проржавшись, - Нужно было убедиться, насколько вы одурели от сиденья на хвостах.

- Ну и как, убедился? - хмыкнул Сырень, - А теперь за работу, толстобочие!

- Давай, - пожал ушами грызь, - Спустим сразу две башки, акустическую и радио. Вы с Дирси спускаете акустическую через шлюз, а мы радио с подъёмника.

- А они не перехлестнутся? - уточнила Дирса.

- Для этого есть поплавки, - цокнул мудрость Вось, - Чтобы увести привязь в сторону. В общем, занимайтесь своей, не морочьтесь.

Как и было цокнуто, спускать что-либо с лодки можно было несколькими способами. Проще всего с подъёмника, две стрелы коего торчали на корме, как у рыболовного сейнера: там имелись и катушки с тросами, и натяжные механизмы, и всё прочее, надобное для таких операций. Пока Елька настраивала аппаратуру в отсеке, Восьмерён прицепил на трос радиолокационную башку, а потом подцепил первый трос к поплавку, который в свою очередь, крепился за второй трос. Таким образом, привязь шла сначала горизонтально, потом вниз, чтобы не перехлёстываться с другой.

Вторым способом был малый шлюз, торчавший посередь второго жилого отсека, где обитали Сырень с Дирсой; он обычно употреблялся, когда волнение моря не позволяло работать на поверхности. Тросик для этого проходил снаружи корпуса лодки и шёл через валики от тех же натяжных механизмов на корме, чтобы не пришлосиха как-либо извращаться. Впрочем, именно мысли об извратном мышлении приходили к тем, кто видел, как устроено подцепление зондов к этой привязи. Ведь требовалосиха опустить зонд в шлюз, открыть наружний люк при закрытом внутреннем, и прицепить зонд на привязь.

В данном случае зондом была небольшая головка акустического локатора, каковую требовалось опустить как можно глубже, тобишь ближе к дну. Все эти фенечки, навроде головок и грунтозаборников, лежали сдесь же, в жилом отсеке, закреплённые по своим местам на стенках, так что достать нужное не представляло проблемы. Сыр проходил курс натаскивания по работе с этим оборудованием, так что не впервые видел эту длинную консервную банку с креплениями сверху. В одной части цилиндрической головки находился источник акустических колебаний, в другой, отделённой демпфером, приёмники оных, отражённых от рельефа. Сама башка была довольно компактная и лёгкая, но имела чугунную гирю на пять кило, чтобы быстро тонуть. Сырень, вытащив изделие из ременного крепления на стенке отсека, ослушал оное, потом подключил к прозвоночному аппарату и прощёлкал лапкой переключателя, наблюдая свечение лампочек.

- Так, это в пух, - цокнул он, - Теперь надёжно закрепить, чтоб не посеять.

Дирса таки просто состроила морду нетерпения и зашебуршила лапами; чтобы унять себя, она схватила кусок жмыха и принялась его грызть с огромной скоростью. Сырень же взял крепление, висевшее на стенке рядом, защёлкнул на скобе и убедился, что в пух. Теперь песок, подумал он, и захихикал. Стол, за которым они постоянно кормились, сидели за экранами или читали, убрали в сторону, открыв шлюзовую камеру объёмом литров в сорок - на водолаза не хватит, а для зонда самое то. Грызь убедился, что шлюз в нужном положении, и открыл внутренний люк. Припомнив учение-ухомотание, он откинул крепление на стенке камеры и закрепил там зонд.

- А почему вверх ногами? - скатилась в смех грызуниха.

- Так надо, - заверил Сыр, проверяя, чтобы зонд не вывалился из крепления.

Далее он закрутил задвижку люка и втопил кнопку затопления шлюза. Раздался гул работы насоса, а в круглом окошке, встроеном в стенку камеры, сразу стало видно, что её заполняет вода с мельтешащими пузырьками. Послышалось металлическое клацанье, когда автоматика открыла внешний люк.

- Так, теперь пухом, - цокнул себе под нос грызь.

На стенке камеры снаружи была ещё круглая крышка с запорами, недалеко от окошка. Сыр попырился в иллюминатор и счёл, что в камере темно, так что включил там освещение. Далее грызь открыл клапан на крышке и убедился, что оттуда не хлещет вода. Тогда он открыл запоры и крышка отошла в сторону; за ней находился рукав, похожий на рукав скафандра, встроеный прямо в стенку камеры. Покряхтывая, Сырень уселся к камере так, чтобы и видеть в окошко, и засунуть лапу по самое плечо в рукав, что вызвало у Дирсы очередной прилив смешков. Ворочать лапу в твёрдой перчатке было крайне непривычно и трудно физически, но по другому никак. Давление воды, которое было в камере, вывернуло бы мягий рукав наружу, так что и не запихнёшь, поэтому приходилось использовать жёсткий скаф.

Кое-как привыкнув и к углу обзора, и к перчатке, грызь передвинул рукав таким образом, чтобы тот вышел за край открытого внешнего люка. Как было вполне отчётливо видно в прозрачной воде, освещённой яркой лампой, снаружи на креплении висели два карабина; один из них Сырень и схватил, отцепил от скобы, и прицепил к креплению на зонде. Щёлчок слышался даже через воду и стенки камеры, свидетельствуя о зацеплении.

- Как в водопроводном колодце, - цокнул грызь, - Сунул лапу, песок в уши.

- А да, помню, лазила, - хихикнула Дирса.

Теперь оставалось открутить струбцину, державшую зонд на стенке, и выпихнуть его в люк. Головка теперь висела на привязи, а шлюз можно закрывать, что Сыр и сделал. На всякий случай он сходил наверх, убедиться в том, что натяжное устройство сработает как следует. Когда корабль находился в надводном положении, тут никакого труда, поднимись по лесенке, вытащи тушу на палубу да вытаращь яблоко на катушки полимерного троса, установленные на корме рядом с подъёмниками. Сырень успел запомнить, что самый основательный косяк, какой можно тут допустить - это утопить спускаемый зонд. Как ни странно, это можно сделать многими способами, например размотать весь трос с катушки, а он будет не закреплён в конце. Или ухитриться перетереть его об острый край чего-либо, если неудачно ляжет. Так что грызь не считал лишним убедиться собственными яблоками, что ничего подобного не случится.

- Сыр, ну ты будешь макать эту плюху сегодня, или куда? - цокнула Дирса, вспушившись.

- Плюху нужно макать со всей осторожностью, - ответил Сыр, - Потому как у нас только две такие башки, и запасных не будет. Ладно, сейчас уже начинаю...

Натяжное устройство обеспечивало вращение катушки соразмерно тому, как погружался зонд, потому как он не мог вращать большую катушку только своим весом. Акустическая башка погружалась минут десять, и за это время от лодки вниз было вытравлено более чем два километра троса. Таким образом, башка теперь находилась примерно в километре от дна, и меньшее расстояние давало значительно больше возможностей для локации.

- Омойпух! - радостно пискнула грызуниха, увидев таки на экране отчётливую картину рельефа, нарисованную эвм по данным локатора, - Омойпух, омойпух, омой...

- Пух? - предположил Сырень, хрумая сухих тыблок из пакета.

Он и сам с удобством устроился у экрана, так чтобы было видно, и с большим интересом рассматривал дно океана. Как и обычно, оно напоминало поверхность луны, как её видно в телескоп. Впрочем, лесным зверям любая лишённая растительности местность казалась похожей на луну, как впрочем оно и было в натуре. Примерно под лодкой возвышались две горы, выдающиеся из хребта, а вокруг них разбегалась сеть впадин, похожих на те, что бывают в горах и на суше. Дирса, высунув язык, крутила лапки на приборе, и изображение стало давать приближение, так что вскоре на дне стали видны отдельные крупные глыбы каменной породы, россыпи щебёнки, и прочие недрологические образования, сухо цокая. В наиболее глубоких низинах собрался сыпучий грунт, образованный мелким песком и всем осадком, что отфильтровывался из воды. Осадок выглядел также, как вода при взгляде из воздуха, сверху - он стекал вниз и образовывал там "лужи" с плоской поверхностью, заполняя впадины рельефа.

- По моему, разрешение даёт нормальное, не? - цокнул Сыр.

- Вроде да, - кивнула Дирса.

- Это в пух. Что будем с этим делать?

- Картировать рельеф, - пожала ушами грызуниха, - Для этого района нет никаких детальных карт, только крупномасштабка. Будем чесать одновременно акустикой и радаром, чтобы потом сравнивать результаты и править, при надобности.

- А, ну это в пух, - изрёк истину Сырень, - Как привыкнешь, покажешь мне, как ты записываешь данные.

- Да йа вроде как сама справлюсь, - осторожно цокнула Дирса.

- Справишься, - согласился грызь, - Но вдвоём будет в два раза быстрее. У нас тысячи квадратных километров площади, которую надо обработать, так что думаю, надо это делать посменно и круглые сутки, иначе это растянется слишком надолго.

- Хм, а ты что, не знаешь, как это делается? - захихикала грызуниха.

- Дирси, повторение - жрать учения, - с умным видом цокнул Сыр, - Тебе не сложно цокнуть ещё раз?

- Совсем не сложно. Цок! Так пойдёт?

Проржавшись, грызи вспушились, и приступили непосредственно к тряске. Как и подозревал Сырень, превращение данных локатора в карту происходило через эвм, которая привязывала изображение к координатам и слепляла отдельные кадры в единую карту. Лодка двигалась с крайне малой скоростью, сравнимой с шагом белки, и локаторы постоянно обшаривали новые полосы дна, попадающие в их досягаемость, а электроника обрабатывала информацию. Само собой, что за всем процессом требовалосиха постоянно следить и корректировать. Если бы всё работало без сбоев, на лодке не требовался бы экипаж - но, далеко не самое высокоточное оборудование частенько выкидывало номера.

Сырень ещё во время похода провёл ослушивание эвм, каковые находились в отсеке под рубкой, примерно над аккумуляторами и через стенку от носового жилотсека. Там зижделись самые обыкновенные ящики марки "Эмбрусъ", какие стояли в гнёздах у миллионов грызей. Единственное отличие состояло в том, что сдесь они соединялись ещё и в локальную сеть, чтобы легко получать доступ к общим ресурсам, в основном к памяти. Насколько помнил грызь, на "сто пятом" основное хранилище данных было оснащено двадцатью дисками, напиханными в обычные корпуса и соединённые в единую систему. На самом деле, электронная система корабля не поражала характеристиками, и, насколько знал Сыр, такую же вычислительную мощность можно упихать в блочок размером со спичечный коробок. Однако, этого не сделали по двум причинам. Коробок был бы дороже, но главное, не подлежал ни ремонту, ни модификации в полевых условиях. Сдесь же, как успел уяснить грызь, изучая систему, главное состояло в обеспечении надёжности и резервного копирования данных, когда все они писались строго на два разных диска в разных местах.

В то время как Дирса сидела и следила за тем, чтобы карта была картой, а не чем-либо ещё, Сыр включал обработку накопленных массивов данных, следил за тем, как система архивировала информацию, и затем передавал по радиоканалу. Излучатель, торчавший на рубке с самого верха, отстукивал электромагнитные волны, направив конус оных примерно в зенит, потому как спутник связи, принимавший передачу, болтался недалеко от высшей точки неба. Сырень с интересом таращился на скупые строчки телеметрии, полученные со спутника, и всем пухом ощущал, что ответ получен не откуда-нибудь, а с расстояния в несколько тысяч километров из космического пространства. Зачастую спутник отвечал "Это в пух. Сейчас чаю выпью и передам.", потому как делали его такие же грызи, как и все остальные, а для них весьма немаловажны были смешинки. Как бы там ни было, аппарат исправно всё передавал, как в одну, так и в другую сторону.

Грызи перешли в режим ненапряжной, но круглосуточной тряски, тобишь вообще не останавливали работу локаторов. Дежурный мог дремать у приборов, проверяя отсутствие косяков, а остальные, отсурковавшись, доделывали остальное. По ходу шерсти, у них не было никаких инструкций по этому поводу, но грызи, как обычно, предпочитали растрепать работу, а потом отсиживать хвосты. Благо, погода способствовала тому, чтобы чувстовать себя в пух: ветерок только обдувал, не поднимая больших волн, и лодку не раскачивало слишком сильно, чтобы это могло помешать локаторам. На голубом небе то и дело появлялись и снова таяли перистые облака, а вода как была, так и осталась до самого горизонта во все стороны. Вось и Елька цокали, что при желании можно поставить на палубу палатку и дрыхнуть прямо в ней, однако пока что ограничивались тем, включали вентиляцию, отлично продувавшую отсеки забортным воздухом. В суръящиках при таком раскладе дышалось отлично, и пух не пылился.

- А как тебе океан, Дирси? - осведомился Сыр, когда грызи сидели на палубе и хомячили еду.

- Да ну как, как океан? - пожала ушами она, - А что, какой-то подвох?

- Да не то чтобы, - хмыкнул грызь, - Просто на некоторых производит сильное впечатление, когда внизу вода и вокруг тоже вода, на тысячи километров.

Грызуниха замерла и опасливо покосилась за борт. Потом скатилась в смех, само собой.

- На самом деле, производит, - цокнула Дирса, - Почти что хвостом чувствуешь, что воды реально много...

Грызи разом привспушились, словив небольшой кусок этого самого ощущения. Действительно, бывало и так, что зверя охватывал непреодолимый страх - но, это было не про них. Просто когда настоящий масштаб водоёма попадал из ощущений в мозг в полном объёме, это вызывало изрядное опушневание, навроде того, как перехватывает дыхание при быстром спуске или от сильного мороза. Ощущение это не удавалось вызвать намеренно, и если сидеть внутри лодки, то ничего и не будет. Если же сесть на верхнюю площадку рубки, откуда видна водная гладь и корабль почти не заслоняет обзор, словить ощущение океана проще простого. Достаточно вглядеться в прозрачную на десятки метров воду вниз, где свет окончательно рассеивается и дальше идут километры полной темноты... от чёткого представления Сырень аж поёживался.

Да, если разобраться...

- Если разобраться, то обратно только хирург соберёт, - точно цокнул Восьмерён.

...так вот, если разобраться, то грызи также прекрасно знали, что под ними тысячи километров планетной тверди, а вокруг - вообще гусак ногу сломит сколько космического вакуума. Однако твердь была твёрдой, незыблемой и неизменной, а космос успешно прятался за синим небом. Океан же явственно ворочал боками, и именно это и производило впечатление, потому как на планете не было ничего столь же масштабного, что бы ворочало боками. Таращась на изображение дна на экране, Сырень полностью осознавал, что эта самая вода...

- Что эта самая вода? - хихикнула Дирса, пихнув его лапкой, - Вода как вода.

- Ну, эта самая вода была и в начале той эры, когда зародилась жизнь, и всю дорогу от того времени до нынешнего момента. Понимаешь соль?

- Внушает, - согласилась грызуниха.

- Угу. Кстати, а натурально, - почесал уши грызь, - Сколько существует молекула воды?

- Думается, существует от начала до конца своего существования, - точно ответила белочка.

Насчёт молекулы точных данных не было, но вот сушёные тыблоки и грибы, а также варенье, принесённое на борт самими грызями, грозило прекратить существовать куда раньше, чем на то рассчитывали. Вслуху этого Дирса попросила закрыть её запасы в шкаф под ключ, и не дать ей уничтожить их невовремя. Сырень прикидывал и то, что на самом деле, опушневание от громадности океана ещё очень сильно оттеняется его восторгом от прибочности с грызунихой - а на одну морду это вообще можно и того! Грызь зачастую просыпался от того, что белочка, сидевшая сдесь же рядом, начинала громко зевать, отсидев свою смену - это было жутко приятно, собственно. Открыть яблоки, которые глазные, и увидеть либо яркий свет солнца, льющийся потоком из прозрачного купола сверху, либо уютный сумрак ночного освещения, когда включены только экраны и лампочки по бокам от них. Причём, вслуху круглосуточной тряски, просыпаться приходилосиха и ночью, и днём, но грызи были к этому привычны, так как обычно не придерживались строгого распорядка дня.

Параллельно с тем, как лодка медленно обходила заданный участок, применяя зонды для детального картирования дна, Сырень не оставлял попытки побольше узнать о грызунихе. Это были именно попытки, потому как, даже если Дирса начинала расцокивать именно о себе, примерно на втором предложении её уносило в сторону. Не из-за склонности к недомолвкам, а из-за того, что белокъ куда больше интересовал окружающий Мир, нежели они сами. Но, как это всегда и бывает, по такому цоканью можно было увидеть мысленным взглядом и отражение самой белки. Сырню пришлось по пуше то, что грызуниха любила возиться со своей работой... собственно, он не видел ни одного грызя, который бы делал что-то, не попадающее в пух, ну да ладно. Не меньший подъём хохолка произошёл, когда Сыр сыграл в дедукцию и сопоставил полученные сведения. Дирса, катаясь по смеху, рассказывала о своих братьях и сёстрах, и получалосиха так, что их там просто допуха. Семеро, если цокать точно.

Соль состояла в том, что белкиъ, неслушая на постоянные покатушки по смеху, очень не любили скучиваться до состояния толпы, и тщательно следили за плотностью грызонаселения. По традиции, пришедшей из самой древности, считалось более в пух, если грызь или грызуниха переселяется с участка с большим количеством детей на участок с меньшим количеством. Тобишь в данном случае, у Сырня был только брат, и если потрудиться, то можно сосчитать, что их в итоге двое, а у Дирсы братьев и сестёр семеро. Ведь если задумываться о прибочном прожЫвании, то кому-то из них придётся переселяться, а переселяться грызи не особо уважали, будучи привязанными к земле самым плотным образом. Само собой, это было только общее правило, отнюдь не обязательное к исполнению, но всё же такой поворот заставлял грызя потирать лапы.

Он ещё не расцокивался с грызунихой о том, чтобы притереться хвостами основательно, но собирался сделать это непременно. Потискаться в походе конечно тоже отличная штука, но жЫть вместе с согрызяйкой это вообще точно в пух!... Грызь сглатывал обильные слюни, когда представлял себе это. Дирса, такая симпатичная и пушистенькая, со своими длинными тёмно-рыжими ушками, приводила его в бескомпромиссный восторг. По логике вещей, она была весьма обычной грызунихой, но в этом редком случае логика не срабатывала, потому как это было более в пух. Подумав такое, Сыр потирал лапы и хихикал, послухивая на сидящую рядом белочку. Дирса хитро косилась на него и поматывала ухом, даже если не отрывалась от работы.

После того, как лодка в течении двенадцати суток торговала бортами над заданным районом дна, грызи начали ощущать замкнутость пространства. Выйти с лодки было решительно некуда, а длина её меньше сорока метров, если ходить по палубе. Впрочем, их предупреждали, что так и будет, походы на "нулях" по автономности приближались к космическим полётам. Однако, вслуху этого, бюрократы тщательнее подбирали экипажи, потому как если грызи не особо сойдутся, отработать полный поход будет крайне трудно. Так что, запертость в стальной банке с лихвой окупалась мягкостью белки и всеми прилагающимися опциями, сухо цокая. Елька и Восьмерён таки вообще поплёвывали на это, вслуху привычки, и явно не кривили пушой, когда заявляли, что могут тусоваться тут хоть год.

Чтобы меньше одуревать от довольно однообразной работы, грызи для отвлечения глаз поставили в отсеках несколько ёмкостей с водой, в которую посадили водоросли, моллюсков и мелких рыбок. Это придавало более уютного ощущения, что ты в море - на самом деле, вокруг на сотни километров была сплошная биологическая пустыня, потому как далеко от берегов вода не содержала веществ, потребных для жизни. Зелёные водоросли, вытянутые вверх и колышащиеся в пузырьках воздуха, вызывали чувство расслабона, так что Сырень и Дирса часто включали освещение таким образом, чтобы свет шёл через аквариум - так в отсеке становилосиха совсем по домашнему. Правда, грызя просто бесила жирная белая рыба, предъявлявшая бока - она вызывала уже не умиротворение, а желание схватить её лапами и как минимум намять сальные бочандры. В итоге, с согласия грызунихи, Сыр выловил эту морскую свинью и пересадил в аквариум в носовом отсеке, где она бы не мозолила ему глаза.

Неслушая на то, что лодка находилась далеко в океане, а грызь почти круглосуточно контролировал работу автоматики, у него было время запрашивать данные со своей эвм дома. Благодаря датчикам, там имелись сведения о его подотчётных кабанах, и Сыр более-менее представлял себе, где они находятся. Это было не лишнее, потому как он знал, где они находятся обычно, и если бы обнаружил аномалию, мог бы сразу предупредить грызей в околотке. Ну, не особо сразу, так как он проверял данные раза два в сутки, после того, как его домашний прибор включался по расписанию и записывал данные. Тем не менее, Сыр это делал регулярно, включая запросы в электронном виде в пакеты информации, которые он посылал на спутник.

Опосля того, как вся площадь района оказалась закартирована, причём с весьма высоким разрешением, предстояло приступать к следующему этапу, а именно забору проб грунта с дна. Для этого на "нуле" имелся зонд, спускаемый на тросе, как и локаторные бошки, и Сырню с Восьмерёном пришлосиха повозиться, вытаскивая его из ниши в рубке и закрепляя на спускном механизме. Зонд был оснащён четырьмя электродвигателями, чтобы иметь возможность перемещаться в любом направлении, видеокамерой и фонарём, чтобы оператор видел, что происходит. Питалосиха это дело по проводу, разматываемому вслед за привязным тросом; благодаря тому, что аппарат питался сверху, ему не нужно было всплывать слишком часто. Что касаемо заборника для проб, то имелся ударный механизм, вгонявший в грунт трубку из твёрдого сплава. Если грунт был мягкий, получался кусочек оного размером с толстую соломину, если твёрдая порода - несколько отломаных кусочков. При этом к механизму крепилась лента навроде пулемётной, в которую он и запаковывал пробы. Таким образом можно было набить две сотни, прежде чем придётся поднимать зонд и менять ленту.

Внешне зонд представлял из себя прямоугольный ящик из швеллеров, на который навешивались агрегаты; сверху у него крепились баллоны балластной системы, чтобы изменять плавучесть. Эта выпушень весила уже под сотню кило, и вытаскивать её на тросике было бы затруднительно, так что она всплывала сама. Вось подробно показал Сыру и Дирсе, как именно готовить зонд к работе. Ничего сложного, но это в том случае, если есть привычка, а так можно и накосячить.

- Слушай, Вось-пуш, - цокнула Дирса, вспушившись, - А почему ночью?

Вокруг натурально была ночь, и звёзды слегка закрывались белыми растянутыми облаками. Шумели волны, неспеша накатываясь на борта лодки и издавая плюхающие звуки, как всегда при малом волнении. Грызи копались у подъёмника на корме, осветив место лампой.

- Потому что нам не терпится! - подробно ответил Вось, - Что, глаза никак не продерёшь?

- Да нет, просто уточнила, - захихикала грызуниха.

- Хм, а тут нет ничего более загребущего? - спросил Сырень, - Ну там бурилки какой?

- Без толку, - пояснил Восьмерён, - На километр такой фитюлькой всё равно не просверлишь, а на метр смысла нет. Если требуется, так цокнуть, слухнуть поглубже, то сюда крепятся другие приборы. Так, теперь...

Вось подкрутил катушку троса, подвешивая зонд в воздух, перевёл стрелу подъёмника за борт, и отпустил подвес. Устройство бултыхнулосиха в тёмную воду, только брызги весело вспыхнули радугой в свете лампы.

- Теперь к телеметрии, - цокнул грызь, контролируя разматывание катушек.

- Как на пуху, - кивнула Дирса, и сшуршала в отсек.

Сыр ещё потаращился на то, как разматываются трос и электрический кабель - надо было непременно следить за этим, чтобы катушки на стали вращаться слишком быстро, и чтобы подвес не попал на острую грань, о которую он может перетереться. Грызь находился с слегка сонном, но вполне рабочем состоянии, ослушивая то, как возится Вось, и окружающий ночной океан. Шла вторая половина ночи, но грызи, как всегда, не стали заморачиваться на время суток.

- Какое ещё время с уток? - цокали обычно по этому поводу, и катились в смех.

Уток явственно не хватало. Не то чтобы именно уток, а вообще всякой живой составляющей, к которой грызи привыкли быть очень близко. Океан до самого горизонта был практически пуст. Рыбы плавали там, где есть хотя бы планктон, а тот требовал питательных веществ в воде, а таковые всё более концентрировались к устьям рек, откуда их выносило.

- Ну, как грызуниха? - осведомился Вось, направляя лаповицей скользящий трос.

- Мягкая, - хихикнул Сыр, и поправился, - Мягчайшая.

- Да, это на вас слегка мешок удачи свалился, - цокнул грызь, - Йа вот три года плавал, пока с Елькой не встретились. Ну и в пух.

- А то, - согласился Сыр.

Потаращившись на подъёмник, он спустился в отсек, где Дирса уже цокала когтями по клавишам эвм, получая телеметрию с зонда. Пока продолжался небыстрый спуск на глубину более трёх километров, на экране камеры был только конус света от фары, утыкающийся в непроглядную темноту, да менялись цифры на показателе глубины. В данном случае основная сложность в том, чтобы посадить зонд именно в нужную точку дна. Какие точки нужные, определяли Елька с Дирсой, но в основном, это сделали те грызи, что занимались разбором данных на суше. Теперь карта оказалась истыкана этими точками, как ёж иголками. Периодически отправляя под резцы куски сушёных тыблок, каких было полно в запасах, Сырень наблюдал за действиями грызунихи, потому как в следующий раз наверняка придётся делать это лично.

На лодке имелись приёмники спутниковой системы навигации, позволявшие определять координаты с большой точностью, так что, именно по ним и работали. Хотя этот способ был достаточно надёжный, грызи на всякий случай проверяли и по картам, сверяя детали рельефа. Соль в том, что если где-то в сложной системе произойдёт косяк, и координаты будут отображаться неверно, это никак не будет заметно, а выбрасывать в никуда сутки работы никому не хотелосиха. Бывали случаи, что и недели выбрасывали, поэтому грызи и не считали лишним проверить результаты, абы чего не вышло.

Похожий на ящик зонд опускался на дно, Дирса сверяла координаты, а затем нажимала кнопку, и происходил забор пробы. Там где на дне лежал осадочный слой, это вызывало взметание тучи частиц, надолго замутнявшей обзор до полного нуля. Камера, собственно, не показывала ничего неожиданного - грунт везде походил на мелкий белый песок, а из-под него торчали серые каменные породы. В некоторых местах на такой глубине имелась специфическая живность, но то было возле мест вулканической активности. Сдесь же никто ещё не видел на дне ничего, кроме песка и камней.

Взяв пробу, зонд по командам оператора включал электродвигатели, поднимался вверх, и двигался горизонтально до следующей точки. И тросик подвеса, и электрический кабель отличались исключительной тонкостью, так что даже три с пухом километра могли двигаться сквозь толщу воды, хотя и значительно тормозили зонд. Лодка совсем неспеша подгребала винтом по поверхности, пользуясь аккумуляторами. В таком режиме примерно раз в час автоматически запускался двигатель, чтобы зарядить аккамули, потом снова наступала тишина. Сырень цокнул бы, что вполне в пух и тишина, и тарахтение движка, для разнообразия: и то и другое совершенно не напрягало.

Погода тем временем начала заворачивать к значительному волнению. Поднялся шквальный ветер, а за ним, как оно и бывает, волны. Небо затянуло сплошной серой пеленой, и периодически фигачил довольно сильный дождь. Лодка с пол-часа мотылялась по трёхметровым волнам, но когда стало понятно, что они только увеличиваются, грызи вполне солидарно приняли решение нырять. Елька только собрала дождевую воду на пробу, потому как вдобавок ко всему, она занималась ещё и этим. Соль в том, что взять пробу отсюда больше было просто некому, так что она представляла интерес. У Ельки имелись все потребные для анализа приборы, и проба быстро превращалась в несколько строчек информации.

- Ну что, сурчина, лазить в воду будешь? - осведомился Восьмерён у Сырня.

- А то, - уверенно цокнул тот.

- Тогда полезай в шлюз.

- Так вроде ещё только полсотни отстреляли? - удивился Сыр, - Или косяк какой?

- Никакого косяка. Залезешь в шлюз, выйдешь в воду, послушаешь ушами, - пояснил Вось, - У нас скафы полужёсткие, поэтому туловище будет сдавливать. Улавливаешь?

- Ну, примерно, - почесал ухи Сырень.

- Именно так. Сначала просто выйдешь, чтобы проверить действие давления. Следующий раз проплывёшь вокруг лодки пару раз. Потом уже можно и эт-самое.

- Да, но йа проходил тренировки по водолазанию, - заметил Сыр.

- То было до того, как ты отсидел на хвосте две недели в лодке, - пояснил Вось, - Поэтому процедура именно такая. Нам ведь неожиданности всякие, что?

- Не нужны?

- В запятую.

Вспушившись, грызь пошёл залезать сначала в водолазный скаф, а затем уже, в скафе, в шлюз. Сделать это было нетрудно, но весьма долго, пока выполнишь всю последовательность действий. Упаковавшись в шлюзовую камеру, Сыр подумал, что тренировочный выход далеко не лишний. Камера узкая, и с непривычки кажется, что там просто совсем уж нет места; когда вдобавок начинается шипение и камеру заливает водой, это вызывает некоторые ощущения. Сырень счёл, что весьма предусмотрительно было сначала выйти на минуту, только высунуться из внешнего люка, и всунуться обратно - после этого он долго отдувался, а лапы слегка дрожали. Однако сделав это, грызь почувствовал облегчение, потому как второго первого раза не бывает, это уж точно.

- Ну и как? - осведомилась Дирса, когда он вернулся в кормовой жилой отсек.

- Нормульно, - цокнул Сыр, - Давит конечно, но вполне в пределах терпимого. Вот шум от волн нервирует уши, это да. Ну и темновато там.

- А фонарь? - удивилась грызуниха.

- А что фонарь. Ты же выходишь под днище лодки, внизу три километра воды. Куда ни посветишь, луч просто теряется в темноте, и всё. Когда сверху солнечно, на нашей глубине ещё нормально будет, а сейчас темень.

- Может, проще было всплыть?

- Данунапух. Семь метров волны, насколько слышно, - поёжился Сыр, - Удар такой стенки воды это... в общем, мимо пуха.

- На самом деле, водолазить тут тоже так себе затея, - заметила Дирса, - Шлюз один, и если что случится, помочь будет очень сложно.

- Поэтому и осторожничаем, как пасюки в поле, - точно сообщил грызь.

- Это в пух, - улыбнулась грызуниха.

Хотя выходить в воду действительно было немного рисковано, грызи всё равно это делали. Работать наверху, когда лодку будет кидать огромными волнами, гораздо более опасно. Водолазы же стандартно использовали тактику подстраховки, когда второй тоже залезал в скаф и был готов немедленно выйти, если с раотающим случится какой-то косяк. Собственно, косяк мог быть только со здоровьем грызя, потому как аппаратура для дыхания была дублирована, и никак нельзя представить, что она выйдет из строя вся сразу. Восьмерён и Елька на своей практике не слышали ни разу, чтобы что-то случилосиха с водолазом, но тем не менее, соблюдали осторожность.

Сырень всё же сделал и то, ради чего выходил в воду несколько раз для проверки своего состояния, а именно заменил ленту в механизме забора проб на зонде. Большой зонд уже не влезал в шлюз, поэтому его просто поднимали к самой лодке, и водолаз заменял ленту. Благо, лента длиннющая, на две сотни гильз, так что работает без замены достаточно долго. Сырень без проблем обошёл лодку по вертикали, выйдя на палубу, проплыл вдоль всего корабля, пользуясь ластами, высветил фонарём подъёмник и висящий под стрелой зонд. Далее он оттащил аппарат на палубу, пользуясь его плавучестью, и там, в более удобном положении, заменил ленту. Главное было не посеять её, так что грызь надёжно упаковал ленту в рюкзачок, а таковой пристегнул на бок ремнём, так чтоб наверняка.

Выйдя в воду, грызь снова ощущал всем пухом огромность океана, тем более что теперь он физически ощущал волны, тяжело катавшиеся сверху. Серый свет, едва пробивающийся через воду, делился на тёмные и светлые линии, быстро бежавшие над головой в одну сторону. В таком освещении работать было труднее, чем в свете фонаря, так что Сыр порадовался, что сейчас не светит яркое солнце. Закончив с перезарядкой, он спустил зонд обратно, и тому предстояло отправляться обратно к дну и продолжать работу.

Теперь работы у грызей слегка прибавилосиха, потому как анализ взятых проб проводили непосредственно сдесь же. Не по всем показателям, так что потом пробы предстояло переслать в лабораторию, но по основным - делали на месте. Причина, как и в случае с картированием дна, в том, чтобы обеспечить оперативную обратную связь лодки и наземных служб, занимавшихся анализом информации. Тобишь, если в пробах обнаруживалосиха что-то интересное, лаборанты сразу же корректировали программу взятия дальнейших проб. Из-за этого Сырню теперь приходилосиха постоянно гонять зонд, перемежая это с вахтами у руля, где можно отоспаться, а грызунихи на две пуши занимались изучением образцов. Немудрено, что Сыр регулярно осведомлялся, не нашли ли чего.

- Нашли чего?

- Пока нет, - цокала Дирса, таращась в экран.

- Понятно... - грызь вспушался, и через пять секунд уточнял, - А теперь?

Смех смехом, но на самом деле они действительно находили признаки того, что сдесь могут быть залежи некоторых пород, содержащих потенциально полезные компоненты. В частности, было подозрение на выход жилы, содержащей кой-чего, например луний. Однако подымать хохолок было ещё очень и очень рано, как пояснили Сыру. Даже если найти оформленное месторождение и закартировать его по всей форме, это не значит, что завтра же сдесь начнут копать. Мировой океан огромен, и очень велика вероятность, что в другом месте найдут тоже самое, только ближе к базам и жирнее.

Как раз вдоль впадины, где зафиксировали сильное увеличение содержания луния в пробах, обнаружили и нечто живое, попавшее в поле зрения видеокамеры. Эти штуковины были практически полностью белые и напоминали большие клоки мха с длинными стрелками; они тусовались по камням на дне достаточно разреженным образом, не толпясь. Теперь Сыр более осторожно ворочал зонд, чтобы не раздавить кого-нибудь, когда сажал его на днище. По поводу же организмов обращались к Ельке, потому как она в этом шарила. Грызуниха затребовала детальные снимки объектов, чтобы можно было их идентифицировать, и Сырень немало с этим повозился. Поставить зонд таким образом, чтобы фары хорошо освещали нужный участок дна, и сфокусировать камеру именно на цели не так-то просто, как кажется. Проведя первичную сортировку полученых материалов, Елька сделала обычный ход - передала всё это для изучения на сушу, где много голов посмотрят это, имея под лапой все справочники.

- Ну, йа почти уверена, что это ноль-семьсот три, - цокнула Елька, испивая чаи, - Это название как раз того вида животных, которых мы застукали.

- Животных?? - поперхнулся Сырень, - Выслушат они точь в точь как растения.

- Ты выслушишь как растение, когда цокаешь такое, - скатилась в смех грызуниха, - Какие растения без солнечного света, биолух?

- Ну или как грибы, - пожал ушами грызь, - Это точно животные?

- На сто пухов.

- Но чем они тогда питаются сдесь, если нет растений?

- Тут пищевая цепочка основана на бактериях, которые жрут то, что тут есть, - пояснила Елька, - Бактериями питаются более крупные микроорганизмы, и так далее до планктона и вот таких зверушек.

- Дааа, не обожрёшься, - заметила Дирса.

- Это точно. Продуктивность весьма низкая, и кроме того, при температуре около четырёх градусов все процессы идут медленно, так что тут явно спешить не любят. Зато среди местных есть исключительные образцы веществ, аналогов каким нет на суше. Помните эпидемию на пчёл несколько лет назад? Так вещество, стимулирующее стойкость пчёл к вирусам, выделено из одной подобной ватрушки.

Сырень и Дирса захихикали, представляя себе выделение вещества из ватрушки.

- Йа к тому, что нам таки стоит прислушиваться к биосфере. На дне океана она мало изучена, так что велика вероятность найти что-то новое и интересное.

- А пробы как брать, если что? - осведомился Сыр.

- Там есть небольшой манипулятор, он сейчас отключён. Для мелких образцов самое то.

- А для крупных?

- А крупные толку нет поднимать со дна, - цокнула Елька, - Эти организмы существуют только в таких специфических условиях, просто в банку пересадить не получится. Если уж биолухам что-то надо целиком, это уже не наша забота.

- Конечно, немного жаль, что мы не увидели гигантских кальмаров, - хихикнула Дирса, - Или ещё чего почище.

- Да, там с разнообразием не так уж и густо. Эти моллюски и рыбы очень непривычные для нас, но они все заточены под среду, поэтому достаточно похожи между собой. Скорее всего, ничего невероятного мы не найдём, но и того что есть, вполне достаточно для мотания ушами.

- О да, - цокнул грызь, многозначительно слухнув на Дирсу.

На поверхности океана продолжал буянить шторм, слышимый в лодке лишь по шуму от волн. Грызи продолжали планомерно, большими сериями делать химические анализы проб, паковали данные, и передатчик закидывал их на спутник. Поплавок, болтающийся наверху, позволял забирать воздух для двигателя и вентиляции, а заодно и держал над водой антенну. При значительной грозовой активности радиоэфир наполняли помехи, сильно снижая скорость передачи данных. Сырень, державший это дело под контролем, ещё не видел, чтобы связь упала совсем в ноль, однако скорость падала настолько, что он отменял сеансы передачи данных, чтобы зря не мучить аппаратуру, и передавал потом, когда погода улучшалась. Насколько он знал, мощные грозы происходят только по атмосферным фронтам, тобишь на одном месте это будет продолжаться максимум сутки, а такой задержки никто даже не заметит.

- Эй Сыр! - цокнула шёпотом Дирса.

Сыр проснулся и сразу же захихикал, потому как будить кого-либо громким шёпотом весьма оригинально. В отсеке, как оно чаще всего и бывало, горели только лампы, освещавшие рабочий стол и экраны; сверху сквозь прозрачный купол была отлично видна полная темнота. Грызь убедился, что ничего срочного нет, зевнул во все резцы, и недолго думая, вспушился. Дирса сидела возле столов, на одном из которых был терминал эвм, а на другом громоздились пробирки с химреактивами, и таращилась в экран. Омойпух, подумал Сыр, глядя на время - четыре часа ночи. Он прошуршал к столу и позырил, что там такое.

- Бэ! - аж вздрогнул Сырень, когда до него дошло, что видно на экране.

Грызуниха захихикала и пихнула его лапкой. В белом свете фары камера с зонда показывала песчаное дно, сплошь занятое крабами. Они были мелкие и совершенно белые, но на взгляд обычного сухопутного зверя, оказались похожи на любого другого краба. Обитатели дна не то чтобы сидели на головах друг у друга, но расстояние между особями было меньше, чем их размер, а количество явственно измерялось тысячами.

- Мда... - протянул Сыр, приглядываясь к видимому горизонту, потом посмотрел на указатель глубины, - Две восемьсот, однако. Реально пухова туча крабов!

- Целый лес крабов! - потянула себя за уши Дирса, - Как такое возможно?

- Ну, йа так думаю, механизм примерно такой, что там краб, рядом ещё краб, и ещё...

- Не в этом дело. Чем они ухитряются питаться?

- Это к Ельке опять, - пожал ушами Сыр, - Мы не грызём, чем они могут питаться.

Впрочем, судя по всему, крабы питались крайне скудно, и этого им хватало, вслуху крайне медленного обмена веществ. Чтобы понять это, не надо долго думать, достаточно посмотреть на крабов, едва поводящих усами и мееедленно двигающих клешни. Поржав, Сыр спушился обратно в ящик, и захрапел. Правда, через час пришлосиха опять вытаскиваться, потому как наступала его смена. Елька, которую тянули за уши по вопросу о крабах, цокнула тоже самое, что и обычно - питаются крабы мелким планктоном и всяческими осадками, падающими сверху. Картина крабового поля вызывала поёживание, потому как была неестественной для всего того, что грызи могли видеть ранее - животные всегда располагались по местности разрежено, в крайнем случае стадами, а не полем в сотню гектаров. Крабы, вероятно, всю жизнь не могли даже сдвинуться в сторону, потому как проход был просто закрыт другими крабами - в общем, так себе впечатление.

Более всего потирал лапы Восьмерён, потому как теперь он имел возможность ознакомиться с данными по анализу взятых проб. Получалось, что в районе поиска уверенно обнаружены некоторые залежи тяжёлых металлов, а также все признаки нефти и газа. Не то чтобы это гарантировало какую-то прибыль немедленно, но в перспективе - однозначно. Подробное ослушивание дна также было полезно в том плане, чтобы занести на карту места тусовки крабов и прочих организмов, потому как следующим этапом исследования месторождений шли сейсмические испытания. Тобишь, на дно устанавливались заряды взрывчатки и зонды, ловившие отражённую волну после взрыва; такое "простукивание" применялосиха повсеместно, но к удаче, это уже не входило в задачи "сто пятого". Возиться со взрывчаткой никто особо не рвался.

На лодке, идущёй уже более пяти суток в подводном положении, и без этого вылезали разные ньюансы, без должного внимания к которым они становились опасны для жизни. Сырень например лично имел возможность услышать, как пыхнул водород. Грызь отсиживал вахту у руля, тобишь по большей части, просто дремал, потому как потом собирался не спать, а продолжить возню с забором проб. Из полусна его вывел достаточно громкий хлопок, заставивший резко взбодриться. По отсекам затрещали звонки пожарной сигнализации - не слишком громко, чтобы не глушить, но вполне достаточно, чтобы поднять всех на уши. Сыр, как следует вспушившись, выключил сигнализацию, чтоб не мешала, и прислушался, нет ли каких других лишних звуков.

- Что? - цокнул Вось, уже взлетеший в рубку снизу.

- Ща, - мотнул ухом Сыр, щёлая курсером эвм, - Верхний датчик в воздухозаборнике.

- Водород, - сообщил Восьмерён.

- Откуда? - фыркнул Сырень, переключаясь на показания приборов, - Датчики не фиксируют его в атмосфере.

- Они и не смогут, если концентрация небольшая. А в заборнике будет большая, потому как это самое высокое место.

- А пыхнуло-то почему? - цокнула уже Елька, тоже подоспевшая в рубку.

- Потому что там свеча, - просветил Вось, - Как раз на этот случай.

- А что там пыхнуло? - уточнила Дирса, высунув уши из-за Ельки.

- Водород, - просветил ещё раз грызь, слегка проржавшись, и вспушился, - Так! Что нам надо, так это усилить вентиляцию на всякий случай...

- Не знаю, в пух ли это, - заметила Елька, - Главное в этом песке - обнаружить источник водорода. Если он один раз собрался в заборнике, так и следующий раз соберётся там же. А если что-либо переключить, может и не собраться.

- В логику, - согласился Вось, - Дирса, займись точным измерением состава воздуха. Вось проверит аккумуляторы, Елька - носовой отсек, Сыр - кормовой.

- Посиди-ка на хвосте, - цокнула Елька, - Откуда ещё может взяться водород, как не из аккумуляторов?

- Химически ему неоткуда взяться, - подумав, кивнул грызь, - Значит, вероятнее всего, есть протечка.

- Ик?? - не вгрызла Дирса.

- По закону сохранения вещества, - пояснил Вось, - В объём лодки откуда-то поступает вода, а уж разлагается она, попадая на какие-то детали под напряжением. Вслуху этого, одеть резиновые перчи и сапоги, от гуся подальше.

- Возьму пробы воздуха из разных отсеков, - цокнула Дирса, - Это пять минут, и будем знать, где искать.

- В пух. Тогда сначала возьми пробы, чтобы не перемешивать воздух.

Дирса кивнула и пошла выполнять свои угрозы, а остальные пока что отсиживали хвосты в рубке. Грызей немного встревожило происшествие, но не более, чем следовало. Пока грызуниха работала с приборами, трое вытащили из шкафов указанные резиновые вещи, чтобы не рисковать получить разрядом тока. Как и было обещано, анализ занял немного времени, и вскорости рыжие ушки опять всунулись в рубку.

- Уверенно цокну, что содержание водорода в воздухе больше всего в отсеке за аккумуляторным, какой он там по счёту, - сообщила Дирса.

- Ожидаемо, - кивнул Вось, - В этом отсеке электромашина, а следовательно, и напряжение. Сейчас мы его...

Вось, взяв лампу-переноску, полез в указанный отсек, а Сырень стоял на подхвате, если что понадобится. Грызунихи пока потихоньку продолжали текущую возню, потому как помочь точно ничем не могли - в отсек грызь влезал отнюдь не свободно. Там действительно стояла электромашина, под полом корридора, по которому проходили через всю лодку, а сбоку зижделись распределительные щитки и прочее оборудование. Восьмерён позырил поверхностно, окинув ухом весь отсек, чтобы не было явных косяков, и успокоился.

- Есть идеи? - осведомился он у Сырня, - Ну, вопрос по большей части академический.

- Хм... Если это протечка воды, надо проверить слив, - цокнул Сыр.

- В запятую.

Соль в том, что по самому днищу лодки проходит углублённый канал, куда должна собираться вся вода, абы таковая прольётся внутрь корпуса. Канал этот имел наклон, так что вода сливалась в единое место, откуда её можно выкачивать. Сырень прошёл в самый хвост корридора, там где был доступ к рулевому механизму, компрессорам и топливным бакам, слез на самое днище, и проверил сливную ёмкость. Благо, он успел достаточно хорошо изучить устройство лодки в тренировочных походах, иначе пух бы нашёл нужный закуток. Нычек и закутков тут было допуха, и без привычки ориентироваться внутри лодки оказывалосиха весьма сложно.

- Нет воды, - сообщил он грызю, вернувшись, - Сухо, как в суръящике.

- Нутк это в пух, - кивнул Вось, продолжая лазить между агрегатов.

Сыр ещё успел сходить испить чаю и посмотреть, чем занята Дирса, пока Вось наконец вылез оттудова.

- Нашёл?

- Йа нашёл, - кивнул он, - Теперь ты найди, ради повышения навыка.

- Омойпух, - хмыкнул Сыр, - Ладно, это верно.

Взявши лампу-переноску, какие использовались для освещения любого места, грызь повесил её на стенку, и принялся обшаривать ушами в первую очередь трубы. Впрочем, он быстро вспомнил, что водопровод, питающий кухню и санузел, остаётся в другом отсеке, а больше труб с водой нету. Казалосиха бы, откуда тогда взяться воде? Сырень однако, как и всякий грызь, плотно дружил с физикой и не забывал, что воды также полно в воздухе. Если бы лодка имела замкнутый объём воздуха, это одно, но на самом деле, вентиляция постоянно продувала свежий воздух снаружи, принося в месте с ним водяной пар. Эти теоретические выкладки подтвердились, когда Сыр обнаружил обильный конденсат на одной из труб для воздуха, проходящей по стенке отсека. С трубы вода стекала к плате выпрямителя тока, но не напрямки, а крайне хитро выгрызанным маршрутом, так что и проследить его полностью не удавалось. По крайней мере, Сырень цокнул Восьмерёну, что нашёл косяк, и осторожно снял крышку выпрямителя.

- Сусличьи уши! - фыркнул Вось, позырив, - Специально не придумаешь такое!

- Мдаа... - только и смог изречь Сырень.

Тонкая струйка, сползая по пластине изолятора, замыкала контакты ровно таким образом, чтобы не вызвать сразу короткого замыкания. Вместо этого порция воды, натекшая на пластину, быстро вскипала и испарялась, частично разлагаясь на водород и кислород под действием тока. Помотав ушами, грызи сразу же завязали на трубе тряпки, чтобы прервать пагубное течение воды, и принесли вентилятор, чтобы высушить электрооборудование. Уже после этого, перекусивши и подремав, принялись за более детальное устранение косяка. Как быстро выяснилось, дело в неплотности трубы с воздухом, у которой вышли из соединения два звена, дав значительную течь наружу. Сырой воздух давал обильный конденсат, каковой и был наблюдаем.

- А с пуха она выскочила? - фыркнула Елька, пырючись на трубу, - Она довольно плотно входит.

- Не знаю, - пожал ушами Вось, - Но пробовать ещё раз мне не хочется, вкручу шурупы.

Сырень поразбрыливал над тем, что случилось достаточно маловероятное событие, если не цокнуть больше, и оно потенциально угрожало жизни. Воздуховод представлял из себя трубу из пластика с резиновыми уплотнителями на концах, где звенья вставлялись одно в другое. Действительно, вынуть звенья можно только при приличном усилии, и трудно представить себе, чтобы они вышли из зацепления под действием вибрации. Однако, судя по всему, так оно и было в натуре, потому как другой причины не придумаешь. На всякий случай Вось и Сырень потратили пару часов на то, чтобы пройти по всем этим трубам и закрепить стыки шурупами - теперь вынуть нельзя вообще, если не выкрутить шуруп.

- А что это ты цоцо по клаве? - цокнула Дирса Сыру, когда они в очередной раз растекались перед экранами в своём отсеке.

- Ну, понимаешь ли, чтобы ввести текст в машину, нужно цоцо по клаве, - пояснил грызь, - Это докладная в технический отдел флота.

- Омойпух! - скатилась в смех грызуниха, посмотрев и убедившись, что это так и есть, - Что это за мастера бюрократии?

- Смех с мехом, - цокнул Сыр, - Но это необходимо. Тоесть, конечно, обходимо, но крайне желательно.

- Составлять телеги по поводу шурупов в трубах? - усомнилась Дирса.

- Сто пухов. Мы всё-таки на подводной лодке, Дирси. Это почти столь же рисковано технически, как космический полёт. Вслуху этого любые косяки следует документировать, чтобы у других это не повторялось. Да и вообще, мы не можем знать, что будет, если вкрутить эти шурупы в пластиковые трубы. Лично йа не дам ни одного уха на отрыв, что это не приведёт к какому-либо косяку. А специалисты, которые сами проектировали эти лодки, цокнут более предметно.

- Ну, кажется, ты выкрутился, - захихикала Дирса.

- С этим да, - кивнул Сыр, - Но послать даже эту телегу мы сможем... через время.

- Что-то со связью?

- Что-то, - подтвердил грызь, - Не имею ни малейшего понятия, что именно, но связи опять нет. И ещё ловится радиостанция "Вопли Жужии".

Дирса натурально скатилась в смех, упав в суръящик - пушной хвост и мох позволяли плюхаться туда, не опасаясь.

- Не только в этом соль, - проржавшись, добавил Сыр, - Это радиостанция в Велосгоне, не спутниковая, а обычная, с башни. Улавливаешь?

- Хммм... - прикинула грызуниха, - Улавливаю. Улавливаю, что мы не должны бы улавливать радиоволны от этой башни, потому как она значительно ниже горизонта. С пуха ли тогда?

- А поди разберись, - предложил грызь. - Вероятнее всего, отражение от ионосферы. Вроде бы, если учесть её высоту, может получиться. Йа пробовал запеленговать источник, этого не получается, и сало быть, излучение рассеивается. В общем цокая, процессы переноса радиоволн ещё не настолько хорошо изучены, чтобы утверждать уверенно.

- Омойпух, - вспушилась Дирса, и грызь с ней полностью согласился.

Погода тем временем не собиралась улучшаться. Прогноз, полученый ранее, не оправдался, волнение океана только усилилось. На поверхности грохотали восьмиметровые волны, с гребней коих ветер сносил белую пену, и лепил дождь, летящий почти горизонтально. В этом плане грызи радовались, что они на подлодке, потому как в ней было сухо и уютно. Гул волн, проникающий через толщу воды, только усиливал впечатление, так что звери вспушались, пили чаи, и продолжали планомерную возню, хихикая и тряся ушами.

Сырень убедился, что существующая практика посадки в лодку согрызяев вполне оправданна. Грызи никогда не скучивались более одной белки, и исключение составляло только пару из самца и самки. Просидеть столь долгий срок в небольшом отсеке с другим грызем было бы достаточно утомительно просто вслуху безусловных рефлексов, а тут и так имелась приличная нагрузка на нервную систему в виде длительной изоляции от внешнего мира. Когда же под боком грызуниха, это совсем другое кудахтанье, и высидеть в лодке можно куда как дольше.

Планомерная возня с получением и сортировкой тонн различных данных была разбавлена не только мелкими косяками, что периодически выскакивали по технической части. Когда радиоэфир соблаговолил пропустить передачи на спутник, и Сырень отфигачил на передачу весьма большой массив данных, он также получил обновления по программе взятия проб - но, это было обычное дело. На этот раз среди файлов, слившихся на диски бортовых эвм, было частное сообщение под заголовком "имею цокнуть"; отправителем числился грызь из группы анализа, а получателем числился просто номер сто пятый, без конкретики. Этим же путём пересылались сообщения, которые отправляли из любого места инфосети, и которые предназначались лично для кого-то из грызей, но тут явно был не этот случай. Почесав ушные раковины и на всякий случай вспушившись, Сыр счёл, что не стоит идти с этим к Ельке, которая дремала в рубке, и ознакомился с сообщением.

К следующей смене он застал момент, когда все грызи будут в сборе, и сообщил им соль.

- Посидите на хвостах, имею кое-что цокнуть, - цокнул он.

- Обязательно на хвостах? - уточнила Дирса, захихикав.

- Не обязательно. В общем, группа разбора кое-что нашла на дне, и сообщила нам через эт-самое...

- Очень точно цокнуто, - заржал Вось.

- Да. Всмысле, в квадрате ЫФ201 на дне находится космический аппарат эн-зэ пять.

Грызи привспушились и переслухнулись, а Сыр слегка заржал.

- Поясняю соль. НЗ-5 это Научный Зонд Пять, из первой серии зондов, запущеных к луне для изучения оной и космического пространства в целом. Стартовал более сорока лет назад, это был... ну угадайте, какой по счёту в серии.

- Седьмой, - заржал Вось.

- Точно, - скатил всех в смех Сырень, - Шестой и седьмой пошли раньше него. Но главное, что сейчас он лежит на дне.

- Не совсем вгрызаю в соль, - призналась Дирса, зевая во все резцы, - Ну лежит, и что?

- Далее, - кивнул Сыр, - Шпаламак, который из группы разбора, взял на себя труд изучить спецификации на данный аппарат. Если цокать коротко, то там около трёх килограммов серебра, ну и разного другого меньше, но тоже прилично. Как он посчитал, утиль тянет тысяч на восемьсот.

- Омойпух! - фыркнула Елька, - Посиди, а что, космовщики совсем Жадность потеряли? Если аппарат вернулся на планету, что стоило вкрутить туда маяк и найти его, как всё остальное?

- Он не предназначался для возвращения, - пояснил Сырень, - Он вернулся к планете для отработки технологии и сброса капсулы с образцами, а сам должен был сгореть над другим полушарием. Произошёл рикошет от атмосферы, в результате аппарат не сгорел, а выпал в виде твёрдого осадка, сухо цокая.

- Сухо не сухо, а восемьсот тысяч это... - потёр лапы Восьмерён, - Впрочем, это вы возитесь, в любом случае.

- Гм? - удивился Сыр, - Йа думал, разделим поровну? Вместе со Шпаламаком, собственно.

- Теоретически да, - зевнула Елька, - Но поскольку вы с Дирси тут в нулевой раз, лишняя прибыль причитается вам.

- Что-то йа не слышала о подобных традициях, - заметила Дирса.

- Конечно ты не слышала, потому что их не было, - заржал Вось, - До этого момента. Короче, не трясите, а доставайте зонд.

- Кстати о песке, а у нас есть чем достать его? - уточнила грызуниха, и на всякий случай вспушилась.

- Ну а как ты думаешь? - хмыкнул Вось, - Тросиком, и все дела. Кстати, Сыр, а нет ли там...

- Есть, - кивнул Сыр, - Там изотопный элемент питания на кипреене. Если он повредился при падении, аппарат будет фонить, и нечего думать его трогать. Но поскольку это очень прочная железка, то есть все основания думать...

- Основания думать - да, есть, - цокнула Елька.

- ...что батарейка осталась целой, - продолжил Сырень, - Её тоже надо сдать в утилизацию, чтоб не загрязняла среду. Диспозиция ясна?

- Не совсем, - мотнула ухом Дирса. - Мы сможем быть уверены, что батарейка цела?

Сыр показал ей на голову, предлагая подумать ею.

- Ну, думаю, детектор излучения у нас есть. Сало быть, если фон в пределах нормы, то батарейка цела?

- Примерно так, - кивнул Вось, - Но следует ещё учесть давление, абы не вышло чего.

- Это как?

- Представь, что в батарейку через микротрещины нафильтровалась вода, и она там будет под огромным давлением. Поднимаешь батарейку на поверхность, и её разрывает. Такое иногда случается, и мне не хотелосиха бы наблюдать это сдесь.

- И... как тогда трясти? - почесал уши Сырень, - Чтобы не рисковать?

- Да, - с умным видом кивнула Дирса, - Чтобы не рисковать, а ковать рис.

- Так ты этим и займись, как и было цокнуто, - сообщил Восьмерён, проржавшись.

- Ъ, - согласился грызь, и пошёл заниматься этим, как и было цокнуто.

Шпаламак, который обнаружил лежащий на дне зонд, взял на себя труд найти техническую документацию на него, и переслал её на борт "сто пятого". Вслуху этого Сырень быстро выяснил, что корпус аппарата представляет из себя кастрюлю из титанового сплава, крышка которой держится на восьми обычных болтах с башкой на двадцать мэмэ. Соответственно, он тут же принял оперативный план действий - опустить к объекту зонд с манипулятором, и... нет, подумал грызь, представляя это себе, манипулятор предназначен для забора проб и развивает усилия в несколько килограммов. Этого не хватит, чтобы стронуть с места болты, даже если бы и удалось приладить ключ. Значит, раскинул мозгами Сыр, в нулевую очередь следует проконсультироваться у специалистов, опасно ли трогать атомную батарейку. Об этом он сообщил всем причастным, и грызи согласились, что так будет более в пух.

Собственно, приступать к подъёму хабара предстояло только после того, как закончатся все заборы проб и измерения, так что спешить некуда. Лодка всё так же медленно гребла под водой, потому как погода не собиралась устаканиваться. Волнение то усиливалось, то ослабевало, но никак не успокаивалосиха достаточно, чтобы идти в надводном положении. Засиживание в лодке вызывало зуд хвостов, но вполне в рамках допустимого. Кроме того, грызи были сильно загружены работой, чтобы обращать внимание на какой-либо зуд, так что шло в пух. Между вахтами, управлением зондами и аппаратурой, Сырень накатал запрос в штаб флота насчёт того, что нужны советы специалиста по поводу батарейки.

- А они не подымут хохолки? - спросила Дирса, - Ну в плане того, чем мы собираемся заниматься.

- С какого пуха? - пожал ушами Сырень, - Это честная лишняя прибыль.

- Всё же, - почесала ухи грызуниха, - Йа бы подумала, что не стоит оповещать флот.

- Выплюнь, - фыркнул грызь, - Это наш флот, а не какой-то там, чисто?

- Пожалуй да, - согласилась Дирса.

В плане того, что никто не собирался даже попробовать запретить морячкам трогать зонд, Сыр был полностью прав. Штабной бюрократ только посоветовал не начинать, пока не будет заключения технического специалиста, а так пожелал удачной Жадности. Как выяснилось при перецоках с Елькой и Восем, всё даже проще, чем казалосиха. Во флоте, как во всякой уважающей Жадность организации, имелся отдел утилизации, и сто пухов, что они примут старый спутник, выплатив положенную часть стоимости. Сырень потёр лапы и похихикал, а потом вернулся к проработке того, как трясти - без отрыва от основной темы, само собой.

Как это было известно ранее и подтвердилосиха ещё раз, бюрократы не зря грызли свои орехи, и ответ на запрос пришёл спустя сутки, так что Сыр получил на лапы подробную инструкцию о том, чего точно не следует делать со спутником. По мнению инженеров, причастных к разработке атомных элементов питания, главный вопрос состоит в том, остался ли целым корпус батареи. Это следовало выяснить как по осмотру корпуса самого спутника, так и путём замеров уровня излучения. Сдесь в частности содержались важные данные, а именно то, какой фон даёт батарея через стенки аппарата - Сыр этого никак не мог знать, и не смог бы точно утверждать, есть ли утечка. В остальном послание выселяло пессимизм, потому как там прямо цокалось, что если корпус спутника цел, а фон в норме, то не существует никаких причин считать, что батарея может оказаться опасной для здоровья. Кроме того, имелось отдельное послание от центра разработок в Мушинском, где занимались космическими аппаратами - эти просили придержать спутник на базе, прежде чем резать на металл, чтобы его осмотрели специалисты. Не то чтобы они рассчитывали там найти что-то опушненное, но на всякий случай это следовало сделать хотя бы потому, что это единственный спутник, пролежавший столь долго на дне океана. Таким образом, хабар следовало доставить на базу, и ждать атомщика, который снимет батарею, а потом космовщиков.

Впрочем, напомнил себе Сырень, хабар всё ещё лежит на глубине более трёх километров. Шпаламак переслал крупно увеличеный снимок, результат обработки их же радарного сканирования дна; на снимке кастрюля казалась целой, но утверждать этого наверняка никак нельзя. Всё-таки она не была предназначена для спуска с орбиты; с другой стороны, в то время не знали, насколько сильна радиация за пределами магнитного поля планеты, и проектировали зонды с мощной броней, каковая годилась и для защиты от сгорания в атмосфере.

Однако, что грызь знал куда более точно, так это свой восторг от белочки. Дирса как была пушей, так никуда и не делась... впрочем, куда бы она делась с подводной лодки, в прямом смысле. Сыр ненавязчиво старался влезть в любую возню, особенно трудоёмкую и нудную, вперёд неё, и иногда получалосиха приготовить корм на кухне или очистить санузел. Делать это следовало весьма осторожно, прямо-таки исхитряться, потому как если грызуниха почувствует назойливость, то продолжать такую практику станет невозможно. Сырень просто прикусывал язык, чтобы не заржать в голос от того, какие планы он придумывал, и главное, осуществлял! Например, убалтывал Дирсу цоканьем о кабанах, незаметно подливая ей очень некрепкого чаю; набузыкавшись практически водой, она довольно глубоко ныряла в сон, и было некоторое время, чтобы осуществить свои коварные замыслы.

Пораскидывав мыслями, Сырень пришёл к точному заключению, что Дирса суть великолепная грызуниха, и стоит приложить все усилия, чтобы окончательно притереться к ней хвостом. Главное, чтобы она не была против... ну собственно, к этому и следует прилагать эт-самое. Вырабатывать у зверушки условные рефлексы, если цокать упрощённо. В частности, Сыр предельно крепко держал себя в лапах, когда Дирса получила что-то вроде простуды. Само собой, ему хотелось сразу взвалить на себя всю работу, но это было бы мимо пуха, и грызь не надоедал ей своей заботой, хотя и всегда был под лапой... впрочем, это от него не особо зависело, так как отсек не расширялся, и отойти далеко тут просто некуда.

- Как это возможно? - фыркала Дирса, укутавшись в покрывало, - Словить инфекцию на подводной лодке!

- Очень легко, - цокнула Елька, - Резкое изменение условий для организма, ослабление иммунитета, всё такое. А патогенных микроорганизмов в любой белке и так полно, никуда от них не денешься. Так что, пей зелводу, меряй температуру.

- Послушай ухом, Елька-пуш, - цокнул Сыр, - А есть возможность проверить, что это за вирус?

Елька в числе прочего числилась бортовым медицинщиком, ибо другого не найдёшь.

- Нет, - покачала ухом грызуниха, - Для этого нужна лаборатория и прилично времени.

- Но у тебя же есть лаборатория, - захихикал Сырень, - Разве нет?

- Разве да, - легко согласилась она, - Тогда да, тупь цокнула. Возможность впринципе есть, можно за пару суток вырастить культуру и провести анализ. Но у меня нет уверености, что это вообще вирус. Как йа цокнула, белочка просто попала в непривычные условия, организм слегка одурел и выдаёт некоторые реакции. Думаю, через сутки-двое это должно пройти... Ну а если нет, тогда подумаем, что сделать ещё.

Сыр слегка скосил морду, и Елька скатилась в смех и пояснила:

- Сыр, мне не лень сделать анализы, и не особо жалко бесценного времени. Но йа даю тебе оба уха на отрыв, что это не может быть что-либо опасное, потому как ему неоткуда взяться на подводной лодке. Давай послушаем, как оно будет, хотя бы течении двенадцати часов. Дирси, если будут какие-то другие симптомы, обязательно цокни.

Сырень ласково погладил мягкую белочку по ушкам, и она прижалась к нему. Пожалуй, он был полностью уверен, что кто-кто, а Дирса именно цокнет, и ни коем разе на смолчит, если будут какие-либо осложнения, так что практически успокоился. Как показала практика, это было правильное решение, потому как на следующие сутки грызуниха уже чувствовала себя заметно лучше, а там и полностью избавилась от недомогания. Сыр подумал, что, чисто теоретически, можно подхватить какую-нибудь вирусную редкость со дна океана, ведь оттуда приезжают пробы. Однако, как его просветили, пробы обрабатываются в герметичных колбах без контакта с воздухом, просто потому, что он окислит их, а это мимо пуха - следовательно, ничего оттуда попасть в воздух не может. Ладно, на этот раз вы выкрутились, похихикал грызь.

Обследование района занимало много времени, так что морячки успели одуреть по несколько раз. Они проторчали на лодке, по большей части исключительно в подводном положении, уже более полутора месяцев, и это был далеко не рекорд по длительности для "нуля". Можно было копать и дальше, однако грызям требовалось как минимум прополоскать пух в лесу, а лодке - заправиться и пройти техобслуживание. Медленно плавая туда-сюда над районом, лодка расходовала мало топлива, но всё-таки оно не бесконечное. Все дополнительные баки, ранее висевшие снаружи, как тюки на верблюде, были сложены в стопку по причине опорожнения. Складывали, чтобы баки не создавали сопротивления при движении, и это помогало на сколько-то увеличить ход при данной мощности.

Когда выдавалась хоть как-нибудь подходящая погода, лодка всплывала, и Сырень лично занимался баками. Небо затягивали плотные серые облака, проливавшие мелкую дождевую пыль, а вода океана от низкой освещённости казалась очень тёмной. Потаращиться ушами на двухметровые волны, плескавшиеся у бортов, тоже было в пух, однако по большей части, приходилосиха быстро всё сделать и снова нырять. При качке почти не действовали локаторы, да и проводить анализ проб на качающемся столе не самое приятное, так что и. Сыр откручивал большие болты, крепящие крышку пластикового бака, и сматывал мешок, вставленный внутрь - таким образом, остатки горючего оставались в мешке, а не в открытом баке. Чистый же бак вставлялся в стопку других пустых, а крышки складировались рядом отдельно и тщательно крепились к палубе, потому как им предстояло сидеть там до конца похода.

Погружаться крайне не хотелосиха, так что грызи дали себе целый час, чтобы понюхать свежий ветер, послушать шум волн, и потаращиться на серый горизонт. Елька и Восьмерён отнюдь не были неуязвимы для одурения, хотя и имели большую практику. Напротив, практика подсказывала им, что упираться в данном случае мимо пуха, так как это не принесёт ничего хорошего, а вот плохое может. В волнующемся океане не прослушивалось ни единого признака жизни - ни птицы, ни рыбы, да собственно, оно и неудивительно при такой погодке.

- Вот же мешок невезения упал, - фыркала Дирса, - В этих широтах часто отличная погода! Ты знаешь, что с другой стороны от Мелкожуйских островов плавбаза с солнечными батареями? А сдесь такая фофань, что опушнеть можно.

- Ну, полярники вообще подо льдом ходят, - пожал ушами Сыр, - И ничего, пух с хвоста не выпадает. Вот это довольно стрёмно, когда над тобой метра два льда, и если что случится, никак его не проковырять.

- Не, это впух, - рассудила грызуниха, вспушившись, - Может только если сильно потом.

Подумав про сильно потом, Сырень потёр лапы, но потом вспомнил про спутник, и ощутил, что шею сдавливает жабёнка. По большому счёту, ему напух не были нужны денежные средства, и привлекало чистое исскуство Жадности. Опять же, средства никуда не денутся, так что пусть будут до того времени, когда понадобятся.

Когда наконец было признано, что программа обследования выполнена, наземная группа разбора, как это всегда и бывает, попросила двое суток на то, чтобы окончательно подбить суммарные данные. Обычно в это время морячки отдыхали, а лодка стояла на месте, если вдруг приспичит что-то уточнить. Сейчас стоять никто не собирался, "сто пятый" сразу же взял курс на координаты, указанные Шпаламаком. Спустив радарную башку, Сырень запалил цель на дне - это совсем нетрудно, когда цель металлическая на песке и даёт яркую отметку. Далее туда был спущен зонд для забора проб, оснащённый по такому случаю счётчиком излучения.

- Послушай ухом, а это надёжно? - уточнила Дирса, - Ну, показания счётчика?

- Думаю, да, - подумав, сообщил Сыр, - Нам в этом помогает что?

- Что? - не вгрызла белочка.

- Фон. Счётчик, если он работает, всегда регистрирует фоновое излучение. А если он его регистрирует, - грызь показал на цифру "4" на мониторе, - Значит, пролетающие кванты излучения вызывают ионизацию газа в трубке детектора, тобишь всё работает.

- А, тогда в пух.

Единственное, чего не ожидал грызь, так это отсутствия фонового излучения от батареи. Что вплотную к аппарату, что подальше, фон оставался природным. С одной стороны так и пух бы с ним, но с другой, крысторожность ещё никто не отменял, так что Сыр немедленно отстучал запрос к атомщикам, чтобы это могло значить. Экспериментировать он не собирался, да и никто ему этого бы не позволил. Пока же грызи могли оглядеть спутник в свете лампы зонда, и выглядел он, как натуральная кастрюля, или скорее, газовый баллон, только не красный, а покрытый слоем отложений. В общем, ничего такого, что выдавало бы в нём не простой, а космический мусор.

- Въедливый грызь этот Шпаламак, - заметил Сырень, - Кто другой подумал бы, что это баллон, который уронили с корабля, и пух бы с ним сорок раз.

- А это не баллон, случаем? - захихикала Дирса, - Очень уж похож.

- Неа. Слухни вот сюда, - передвинул камеру грызь, - Слышишь, оплавленный бок? А вот сдесь отстатки антенны.

- И что ты собираешься делать?

- Думаю, надо перевернуть его, чтобы ослушать другой бок, очистить осадки, и ещё раз замерить фон. Если всё будет в пух, готовить к подъёму, пока эти там дадут отцок.

- Не жадничай, Сырок, - погладила его по ушам Дирса, потом захихикала и поправилась, - Всмысле, жадничай не больше меры.

- Это да, - согласился грызь, и принялся жать кнопки, ворочая манипулятор зонда.

Это было не так-то просто сделать, потому как спутник представлял из себя весьма массивную металлическую дуру, так что просто перевернуть его манипулятором не получилосиха бы. Сырню пришлось вырыть в грунте ямку и вставить туда домкрат, входивший в штатный набор для операций вроде этой. Гидравлический шток, упирающийся в грунт и бок спутника, сработал гораздо лучше, и кастрюля, выворотившись из слоя осадков, перевернулась. Когда улеглась поднятая муть, грызь увидел, что другой бок пострадал ещё меньше, и на нём имеются даже какие-то приборы, и судя по всему, остатки бачков с рабочим телом для двигателей. К радости Сырня, счётчик насчитал не больше радиации, чем ранее, так что можно было продолжать трясти.

На "нулях" имелось штатное оборудование для подъёма объектов со дна, на всякий случай. В техническом отсеке хранился компрессор, к которому прикручивались балластные баллоны, в нужном количестве. Принцип там был такой, что устройство просто выталкивало воду из баллонов, оставляя там вакуум, и тем создавая подъёмную силу. Вось сначала цокнул, что можно поднять спутник тросиком, но узнав, что тот весит около трёхсот кило, отказался от такой идеи. Сырню пришлосиха ещё раз поднимать лодку на поверхность, и на палубе собирать конструкцию из компрессорного блока и баллонов. Делать это выпало ночью, при весьма значительной качке, но грызь не собирался останавливаться из-за таких мелочей.

Подъёмное устройство было спущено к цели, разматывая за собой тросик, чтобы потом было проще притянуть к лодке, и Сыр потратил часа два на то, чтобы обмотать кастрюлю буксировочными тросами и прицепить упряжь к подъёмнику. Сделав это, он посмотрел на часы и хотел было заржать, потому как они показывали четыре часа утра, но вовремя вспомнил, что грызуниха суркует, и ржал тихо. Неслушая на то, что всё было готово, грызь и не подумал начинать, не получив ответ от атомщиков. Вместо этого он отвалился в суръящик с чувством выполненной Жадности, и отлично расплющил харю.

Продрав глаза, когда Дирса уже покормилась и сидела за столом, орудуя приборами для анализа проб, Сырень проверил сообщения, не нашёл искомого, и пошёл потрепать за ухо Восьмерёна, на предмет того, всё ли в пух сделано с подъёмником.

- Неа, - усмехнулся тот, поднимая уши от экрана.

- Что, есть косяк? - не особо расстроился Сыр.

- Неа в том смысле, что йа не буду тебе цокать, всё ли в пух. Улавливаешь, почему?

- Пфф... Да, улавливаю, - фыркнул грызь, - Ну ладно.

Вось имел вслуху, что работать с подъёмниками он должен уметь без подсказок, а уж если где-то будет допущен косяк, то ничего страшного не будет, а только увеличится убельчение опытом, что ценно. Сырень не горел желанием тренироваться сейчас, но куда деваться. Так что, он неспеша покормился, нынче сварили гречиху, кусок хлеба, кусок сушёной червячины; к чаю пошла порция варенья из последней банки. Сыр не особо любил наворачивать варенье ложками, но сейчас это нужно для поддержания здоровья, так что продукт оказался внутри белки. Отожравшись, грызь сел на суръящик и слегка пожамкал пуховой хвост Дирсы, чтобы не отвлекать от возни всю грызуниху - хвост обычно реагировал довольно спокойно.

Через несколько часов прилетело искомое сообщение, и Сырень убедился, что ничего опасного не предслышится. Атомщики ответили, что низкий фон объясняется, скорее всего, толстым слоем отложений на корпусе, которые успешно поглощают излучение, либо подгоранием обшивки аппарата с некоторым изменением свойств оной. В любом случае, они подтверждали просьбу обеспечить доступ для осмотра аппарата, и грызь не собирался им в этом отказывать. Потерев лапы, Сыр сначала сходил в рубку, убедиться, что Вось держит лодку на месте, а потом приступил к операции.

Как он и предполагал, тут не было ничего сложного, но дело требовало времени. Компрессор работал медленно, по граммам выдавливая воду из баллонов, и только через час подъёмник натянул упряжь как следует. Всего потребовалосиха три часа, чтобы достичь нужной плавучести, при которой тонкий тросик длиной три километра мог подтягивать всю связку вверх. Сыр прицепил туда ещё и зонд, чтобы тот помогал своими балластными ёмкостями, и достиг скорости подъёма примерно в двадцать метров в минуту. Грызь не прекращал контролировать процесс, и главное, постоянно косился на показания дозиметра - но, тот показывал обычный фон.

- Ну как? - осведомилась Дирса.

- Тащим помаленьку, - сообщил точные сведения Сыр, - Через пол-часа будет сдесь.

- А дальше куда, на палубу?

- Да. Надо будет всплыть, поднять эту дуру и установить на палубе. Можно было бы и под водой, но йа хочу ещё дополнительно укутать её в плёнку, абы чего оттуда не вытекло.

- Омойпух, - хихикнула грызуниха, гладя его по ушам.

- Очень приятно, когда грызуниха гладит тебя по ушам, и цокает "омойпух", - заметил Сыр.

- Ну, с грызунихи не убудет, так что, можешь рассчитывать на это, - скатилась в смех Дирса.

Сырень вспушился, однако взял себя в лапы и не растёкся в жидкое состояние, потому как предстояло закончить возню с этим космическим утильсырьём. Волнение на поверхности было неслабое, волны около двух метров, но если держать лодку курсом поперёк волн, сильно не раскачает. Вскоре пришлосиха выбираться наружу, под сильный ветер, лепивший брызгами в морду, и принимать груз на поъёмнике. Тут уже требовалась помощь, и Восьмерён, кое-как продрав яблоки, помог отволочь спутник так, чтобы тот не ухнул с палубы. Затем, вспушившись и подумав головой, грызи использовали упаковочную плёнку, запас которой имелся на борту, и обмотали цилиндрический спутник. Сырень не поленился вытащить и газовую горелку, чтобы спаять плёнку и придать упаковке герметичность - она для того и сделана, чтобы можно было спаивать её, быстро обдавая пламенем. Конечно, если замешкаться - она просто расплавится и загорится, но грызь держал под лапой мокрую тряпку на этот случай, и когда появлялись язычки пламени, сразу сбивал их.

- Пуха се, - присвистнул Вось, ослушивая получившийся куль, - Долго тренировался?

- Лет десять, - заржал Сыр, - Иногда мы этим занимались на складе, хотя и не часто.

- А, тогда в пух. Давай вон те тросы, и вот сюда, к скобам...

Упакованый спутник надёжно притянули к палубе тросами, так что никуда он не денется. Однако Сырень на этом не успокоился, и впоследствии ещё и прикрутил дозиметр к задней части рубки, чтобы постоянно контролировать фон на палубе. На "нуле" подключить любой прибор с электрической схемой было просто, потому как имелась куча подводов, для того и предназначеных. Видя данные о фоне на экране, Сыр чувствовал уверенность, что операция пройдёт жадно, а не как попало. Сделав эти приготовления, грызи довольно в темпе забились в двери, задраили их, и лодка нырнула обратно в спокойную глубину.

"Сто пятому" потребовалосиха ещё неделя, чтобы умять все возникшие вопросы. Вопросы, само собой, возникали не у морячков, а у наземной группы разбора, которая слала запросы на проведение таких-то замеров и взятие проб из конкретных мест. Если цокать честно, то разборщики вообще не отпустили бы лодку, продолжая бомбить её новыми вводными - но, спасал ограниченый запас топлива, и Восьмерён твёрдо цокнул, что они закругляются. Услышав сие, Сырень и Дирса отчётливо выдохнули с большим облегчением, переслухнулись, и скатились в смех. Неслушая на решимость тащить службу и всё такое, на первый раз им точно хватит. Лодка вышла на курс возвращения к плавбазе, и теперь двигателю предстояло тарахтеть много суток подряд.

Погода так и не соизволила рассупониться, и волны никак не успокаивались, мотыляясь между двумя и тремя метрами высоты. Однако, такое волнение не представляло угрозы для целостности корабля ни в каком виде, замеров на ходу они не вели, а химические анализы можно делать и при некоторой качке, если просто закреплять приборы и пробирки на столе.

- Вслуху этого, - цокнул команде Восьмерён, вспушившись, - Есть предложение...

- Предложение нельзя есть, это слова, - заметила Елька.

- Да. Соль в том, что можно идти часть времени наверху, чтобы ускорить процесс.

- Почему часть? - удивилась Дирса, - Если волнение не мешает?

- Через несколько часов узнаешь, почему, - хмыкнул грызь, - Железу не помешает никак, это точно. А вот звери будут в апухе, это также точно. Задача такая, чтобы цокнуть, когда хватит. Чисто?

- Не совсем, - призналась белочка.

- Сыр, проследи за грызунихой, чтобы было совсем, - попросил Вось, - Ты же учился-ухомотался на пароходе, или куда?

- Так точно, - захихикал Сырень, утаскивая Дирсу под лапу.

Впрочем, она безо всякий пояснений поняла, о чём шло цоканье. Когда лодка постоянно качалась на волнах, даже не особо сильно, организм отказывался воспринимать это как нормальное положение вещей, и белку начало мутить. Причём первый раз это случилосиха через двадцать минут, и Восю пришлось погружаться, чтобы прекратить качку. Грызи знали, что если у грызя нет предрасположенности к морской болезни, а таковой у Дирсы быть не могло никак, то можно постепенно приучить тушку к качке, увеличивая длительность тренировок. Кроме того, грызуниха забиралась в гамак, подвешеный в отсеке, что сильно помогало - таким способом она чувствовала себя вполне нормально на протяжении всего времени, пока лодка шла по поверхности. Затем Дирса стала уже потихоньку выбираться оттуда, и таким образом, выработала устойчивость к укачиванию. Шли в надводном положении обычно часа по четыре, затем на такое же время давали себе отдых, и снова-здорова. Это давало около десяти процентов экономии топлива, и около пятнадцати - времени, насколько правильно рассчитали грызи.

Сдесь уже следовало сидеть на рулевой вахте хотя бы со сколь-либо открытыми глазами, воизбежание. Ведь теперь корабль не удалялся от судоходных мест, а приближался к ним, и с каждым часом встреча с другим плавсредством становилась всё более вероятной. Сырень вообще бросил дремать у руля и включал автомат внимания, который звенел каждую минуту, требуя нажатия кнопки. Без этого грызь легко мог зачитаться или просто впасть в сон с открытыми глазами, в уютной неярко освещённой рубке, да с мягким мхом в качестве сидушки. Несколько раз в его вахту он видел отметки на экранах гидролокатора и радара, а если взять на себя труд и вытаращиться в окно или в перископ, то можно увидеть и габаритные огни огромных посудин, двигавшихся через океан. Сырень слегка поёживался всей белкой, когда представлял себе, что пересекающимся курсом прёт почти пол-миллиона тонн на скорости в сорок кэмэчэ, а ведь именно так оно и было в натуре.

Опосля десяти суток, когда лодка уже подходила к Густопорожней, погода, само собой, перешла к полному штилю. Волны улеглись, ветер снизился до сквозняка, небо расчистилось от облачности... в общем, как обычно оно и бывает. Полностью перейдя в надводный режим, "сто пятый" за ночь преодолел оставшееся расстояние, и утром уже заруливал в широченные ворота дока, на то самое место, откуда снялся при выходе на задание. Сдесь уже Вось подсказывал, как трясти, потому как Сырень никогда такого не делал. Нужно было знать процедуры связи с диспетчером базы и понимать, что тот ответит... ну всмысле, помимо бугогашечек.

Бухтя двигателем, лодка прошла мимо низких понтонов, на которых только собирались громоздить какие-то модули, затем вдоль стенок плавучих сооружений, которые становились всё более высокими, отбрасывая густую тень на воду и делая её синей вместо зелёно-голубой. С подсказками Восьмерёна Сыр лично подвёл посудину к причалу, затормозил задним ходом, плавно притёр борт к "берегу". Кой-какой навык у него имелся, а лодка не настолько тяжела в управлении, чтобы сильно облажаться даже первый раз. Предупреждённые заранее докеры сразу же поймали плавсредство на швартовочные тросы, закрутив оные за тумбы точно также, как это делали с парусными судами сотни лет назад.

Сырень словил крайне необычное ощущение, выключив двигатель и слушая, как скрипит борт и плещется вода. Соль в том, что никогда ранее он не делал ничего столь длительного, как этот поход, и теперь голова схватила некотрый апух.

- Ыыых... - цокнула Дирса, вращая ушами от нетерпения, - А теперь?

- Теперь сдаём лодку техническому персоналу, и уматываем, - сообщил Вось, - Или ты хочешь ещё посидеть тут, пока есть такая возможность?

- Ну уж нет, - фыркнула она, - Даже столь хорошего - понемножку. А сколько это может занять времени?

- Недолго. Насколько йа знаю, рейс экранника будет в два часа, вот на него нам и надо успеть.

- Омойпух! - обрадовалась белка, - Можно собирать вещи?

- А ты ещё этого не сделала? - удивилась Елька, выходя из двери с рюкзаком.

Грызи покатились по смеху, когда Дирса метнулась в дверь, аки белка в дупло, только пушной хвост прошуршал по металлу. Сырень, правда, умолчал, что он и сам как-то забыл собрать барахло, но только потому, что на это уйдёт пять минут. Через десять уже все были укомплектованы рюкзаками и готовы исчезнуть. По сути, они присутствовали только для того, чтобы услышать своими ушами, как происходит эт-самое, потому как следующий раз предстоит это делать лично. Происходило так, что из глубин плавбазы появился техник, пожал им лапы, и резко взбодрившись, за десять минут облазил лодку от носа до кормы. Суть операции заключалась в том, чтобы не было явных косяков при передаче судна из одних лап в другие, дабы потом не возникало двучтений.

Сдесь также имелась та специфика, что следовало подробно расцокать докерам про спутник, чтобы его сгрузили на базу, и при этом обращались соответствующим образом. Грызь пожал ушами и цокнул, что никаких проблем с этим не возникнет, дальше заинтересованные морды разберутся сами.

- Ну, вроде как, всё в пух, - наконец сообщил техник, подписав бумажку, - Поздравляю с благопушным завершением похода, чо.

- Чо, - согласились грызи.

Сырень отметил, что белочку аж слегка потряхивает от сознания того, что натурально первый поход прошёл благопушно, и теперь можно отваливаться обратно в Лес. Впрочем, сам грызь словил не менее волнительное ощущение, когда все четверо пошли к посадочному терминалу экранопланов - предстояло цокнуть весьма значимые для него вещи. Не привыкнув тянуть белку за хвост, Сырень потянул её за уши.

- Дирсушка, - приобнял он грызуниху, - А как ты слушаешь на то, чтобы йа отправился с тобой?

Дирсушка скатилась глубоко в смех, а потом пояснила причину этого:

- Да йа хотела спросить, как ты слушаешь на то, чтобы йа отправилась с тобой.

- Мягкая плюшка! - погладил её Сыр, - Ну так что, к тебе в околоток?

- Это было бы чрезвычайно в пух, - цокнула белочка, смущённо прижимая ушки.

Обнимая лапой свою погрызушку, Сырень с огромной лыбой на морде продолжал шлёндать по бетонным панелям. Сверху вовсю насвечивало солнце, а из-за строений плавбазы доносился мерный шум океанских волн.