Квитницкий Владислав Борисович : другие произведения.

Писатель

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Писатель
  
  
  Кропанье пошлостей - большое зло.
  Вы этого совсем не сознаете.
  Бездарных проходимцев ремесло,
  Как вижу я, у вас в большом почете.
  
  Иоганн Вольфганг Гете, "Фауст"
  
  1
  
  Я остановился перед большими стеклянными дверьми "Карандаша". Так называли 24-этажное здание нового телецентра. Верхние три были построены так, что образовывали острый угол, и со стороны стеклобетонное сооружение напоминало наточенный карандаш. Вдохнув в легкие воздух, я сделал шаг вперед. Двери, разъехавшись в стороны, впустили меня. Показав охраннику пропуск, я прошел через просторное фойе первого этажа. Вызвал лифт.
  В который раз прозрачный ящик бесшумно доставил меня на шестнадцатый этаж. Здесь находилось крупнейшее на сегодняшний день издательство "Успех".
  Мне следовало пройти через большое помещение с множеством столов, на каждом из которых стоял компьютер. Тут работали преимущественно молодые люди в хороших дорогих костюмах, уже признанные журналисты, писатели, поэты. Я подошел к двери, на которой висела табличка с надписью "Главный редактор Векслер С. А.". Семен Абрамович был моим дядей по материнской линии.
  Я постучался и вошел в приемную. Все как обычно: по периметру комнаты от пола до потолка выпущенные издательством книги; справа от входной двери мягкий уголок, оббитый черной первоклассной кожей; у окна стол, из-под которого виднелись прекрасные женские ножки.
  - Семен Абрамович не стареет, - сказал я, как бы про себя, едва переступив порог, сделал шаг вправо и плюхнулся на диван.
  Девушка, сидящая за столом, удивленно подняла на меня глаза. Она была новенькой и не могла знать ввалившегося наглеца.
  - Простите, но г-н Векслер в этот час не принимает.
  - Я знаю. С десяти до часу дядя Сеня просматривает новые работы, - невозмутимо ответил я, приступив к более детальному осмотру секретарши.
  За последние несколько лет в этой приемной работал не один десяток женщин, и каждая следующая оказывалась красивее предыдущей. Мой осмотр, как и у большинства мужчин, начался снизу. Как уже было замечено, девушка обладала прекрасными стройными ногами, казавшимися еще длиннее оттого, что на них были надеты туфли на очень высоком каблучке и юбка, короче которой быть уже не могло. Широкие бедра. Под плотно обтягивающим гольфом замечательно угадывалась тонкая талия и высокая полная грудь. Изящные линии рук, шеи, правильный овал лица, в чертах которого не было ни одного изъяна, как и во всем дышащем жизнью теле. Темные, отливающие бронзой волосы, легкой волной падали ей на плечи. Даже одежда девушки не казалась неуместной или вульгарной. Все было тонко, как лезвие бритвы, по которому она шла, одеваясь таким образом. Новенькая, сидящая сейчас передо мной, была без сомнения лучшим приобретением дяди Сени.
  Некоторое время я разглядывал секретаршу. Наконец мой взгляд вернулся к ее карим глазам. В них играл веселый огонек насмешки. Смутившись, я отвел взор в сторону, встал, достал из заднего кармана джинсов портмоне. В одном из отделений лежала моя последняя визитка со старого места работы. Я вытащил ее, подошел к столу и подал ей. Девушка взяла листок и вслух прочитала:
  - Девид Райтман - продавец-консультант мобильной связи. - Она улыбнулась и протянула руку, возвращая мне визитку. - Боюсь, ваши услуги нам не понадобятся, у г-на Векслера есть два мобильных телефона.
  Я взял визитку и, не спросясь разрешения, ручку со стола. Зачеркнул, написанное мелким шрифтом "продавец-консультант мобильной связи" и большими буквами написал "ПИСАТЕЛЬ". Обновленная визитка вернулась в руки девушки.
  Также улыбаясь, секретарша твердо и уверенно произнесла слова, которые ей надлежит говорить при вторжении наглецов, подобных мне:
  - Г-н Райтман, я уже сказала, главный редактор сейчас занят и потом, я не припоминаю вашего имени ни среди людей, которым назначена на сегодня аудиенция, ни среди вообще писателей, сотрудничающих с нашим издательством.
  Я был невозмутим, еще бы, каждый раз новая секретарша, а проблема всегда одна и та же.
  - Просто сообщите г-ну Векслеру, что я пришел, вы будете удивлены, как он мне обрадуется.
  Видя, что моя наглость не знает границ, девушка нажала на кнопку селектора и сообщила:
  - Г-н Векслер, к вам некий г-н Райтман. Вы его ждете?
  После небольшой паузы, последовал ответ:
  - Да, Наташа. Спасибо, Наташа. Очень жду.
  - Наташа, очень приятно, Девид, вы можете называть меня просто Деви. Я же говорил, что он обрадуется.
  В правой стене в проеме между книжными шкафами находилась дверь, оббитая той же кожей, что и мягкий уголок. Я снова вошел в кабинет главного редактора Векслера С. А.
  
  
  
  Г-ну Векслеру было уже за пятьдесят. Издательство "Успех" стало последним приобретением удачливого предпринимателя. Семен Абрамович хорошо умел чувствовать время. Перемены в стране не застали его врасплох. Их он только и ждал. Много лет назад инженер-конструктор Векслер С. А. начал удачно зарабатывать деньги, спекулируя всем, чем можно, а особенно тем, чем нельзя. Тогда же он начал продавать книги диссидентов. Многие его коллеги оказались за решеткой тюрьмы или сумасшедшего дома. Семен Абрамович был хитрее и осторожнее других, он уцелел. Когда запреты были сняты, затаившийся инженер Векслер снова стал на свою волну. Чувство уверенности не покидало его никогда, за что бы он ни брался. Так г-н Векслер занялся издательским бизнесом - такое же дело, как и любое другое, естественно, со своими правилами. Главный закон печати - рейтинг: что продается, то и печатается. Это правило не было исключением ни для кого.
  Главный редактор Векслер С. А. стоял спиной ко мне, глядя в окно. Мне сразу бросилась в глаза его озабоченность. Он напряженно думал, казалось, мысли вот-вот побегут печатным текстом по его блестящему лысому затылку. Я стоял молча возле двери, не смея пройти дальше в кабинет. Этот немолодой человек, ростом ниже среднего, с короткой седой бородой и умными зелеными глазами вселял в меня огромное уважение и какой-то неясный страх.
  Наконец, Семен Абрамович развернулся и грузно сел в большое кресло за письменный стол, на котором в непривычном для него беспорядке лежали разноцветные папки, стопки бумаг и толстые подшивки. Да и сам редактор не был похож на себя. Пропали прежняя живость движений, бодрость духа и уверенность в себе. Усталость чувствовалась в каждом вздохе, глаза ввалились и сверкали еще больше обычного. В последний раз, когда мы виделись, он выглядел на десять лет моложе.
  Г-н Векслер молча указал мне на кресло. Я сел. Несколько минут мы молчали. Я смотрел на моего властелина, пытаясь проникнуть в его мозг. Его взгляд пронзал меня, устремляясь куда-то вдаль.
  Не выдержав неловкого молчания, я тихо спросил:
  - Что случилось, дядя Сеня?
  Вопреки обычному: "Я же просил не называть меня так здесь", он задумчиво ответил:
  - Пока ничего, - и добавил, - Деви, ты нового ничего не принес?
  Возможно ли? Г-н Векслер интересуется моей писаниной!
  - У вас на столе должен быть мой последний рассказ.
  - Нет, Деви, это не то... Как обычно хорошо, но не то. Не продастся.
  Ничего другого я и не ожидал. Несколько лет я приносил ему свои работы, никто больше их смотреть не стал бы. Семен Абрамович был моим дядей и поэтому всегда уделял мне немного времени, но не напечатал ни одной страницы. Он безошибочно определял, что и когда станет бестселлером, а что не стоит и исписанной бумаги. Г-н Векслер никогда не ошибался на счет денег. Не будучи литератором и не имея никакого гуманитарного образования, он знал цену каждому напечатанному слову. Однако сегодня он был на себя не похож.
  - Понимаешь, Деви, твои произведения по-своему замечательны. Но сейчас не то время. Нам нужно нечто другое. Ты менял профессии, но не бросал литературу. И я отлично понимаю, что ты больший писатель, чем многие из тех, кто находится в этом здании. Но запустить тебя я все еще не могу. Если бы ты хоть раз написал что-нибудь популярное. Другой бы давно бросил с тобой возиться, боюсь, что и мне придется. Впрочем, если хочешь, попробуй свой последний шанс.
  Он замолчал. У меня действительно была отчаянная ситуация. Я бросил все. Два месяца назад ушел из магазина мобильной связи, и деньги были на исходе. "Если у меня не получится сейчас, больше никогда не сяду за письменный стол", - такое обещание дал я самому себе, когда полностью отдался письму.
  - Что от меня требуется?
  - Через три дня мы должны сдать в набор сборник рассказов новых писателей, первый и, по-видимому, последний из серии "Литературные открытия". Собственно, сборник уже написан и он убыточен, если он выйдет в таком виде, но теперь менять что-то слишком поздно. И если быть откровенным до конца, ни одного открытия в нем нет, он обречен на провал. Мы потерпим большие убытки. Я вложил в него много денег. Особой надежды нет, и надо думать через неделю-другую я буду объявлен банкротом. - Дядя кисло улыбнулся и впервые за сегодняшний день посмотрел мне прямо в глаза. Никогда он не выглядел так беспомощно. - Короче, у тебя в распоряжении три дня, если успеешь сделать что-нибудь коммерческое, по-настоящему крутое, подымишься, а тогда делай что захочешь.
  - Я все понял. Попробую. - Встал и направился к выходу. И тут дядя меня добил.
  - Кстати, как тебе моя новая девочка? - Он раньше никогда не интересовался моим мнением. На лице его застыла вымученная старческая улыбка.
  - Она чудо. - Я вышел, оставив его одного. Г-ну Векслеру никогда не была нужна секретарша. Он все привык делать сам. В мире не существовало более организованного человека, чем Семен Векслер.
  
  
  
  Я вышел в приемную. Мое лицо расплывалось в улыбке. Наташа, набивающая что-то на компьютере, посмотрела на меня с недоверием. Разумеется, о нашем с дядей разговоре не следовало говорить никому. Но уходить так просто не хотелось, я остановился в нерешительности посреди комнаты. Нужно было что-то спросить, и я задал первый пришедший мне в голову вопрос:
  - Наташа, вы кто?
  То ли вопрос оказался совершенно бестолковым, то ли я показался девушке ужасно смешным, но она с трудом сдержалась, чтобы не засмеяться.
  - Простите, я не совсем поняла ваш вопрос, но если вы хотели спросить замужем ли я, то нет.
  Тут я чуть не взорвался от смеха. Впрочем, какой вопрос - такой ответ.
  - Я имел в виду: кто вы по специальности, ваше образование?
  - Не знаю что, г-н Райтман, вызвало у вас такой интерес ко мне, но вам я отвечу. У меня два диплома: факультет прикладной математики, кафедра модулирования математических систем и факультет филологии.
  Такого ответа ожидать я не мог. Получилась небольшая заминка в разговоре. Второй раз эта девушка меня смутила. Я не мог припомнить, чтобы кто-то в последнее время так часто меня смущал.
  - Извините, пожалуйста, Наташа, но теперь так редко можно встретить такую красивую девушку с таким образованием. На вашем месте до сих пор работали менее красивые барышни, имеющие, как правило, одно из двух образований: либо курсы секретарей-референтов, либо школа моделей.
  - Вы очень любезны, г-н Райтман, надеюсь, ваше любопытство удовлетворено? - Наташа сделала паузу и улыбнулась. - Стало быть, вы не будете возражать, если я вернусь к работе.
  - Да, конечно, только позволю себе еще одно замечание. Я очень давно знаком с г-ном Векслером и хотел бы дать вам один личный совет. Через пару-другую недель он вас уволит, так что рекомендую, пока этого не случилось, подыскать что-нибудь еще. Думаю, вам это не составит никакого труда. Во всяком случае, вы можете всегда позвонить мне. На визитке есть мой домашний телефон. Буду очень рад помочь. - "Боже, ну что я мелю?", - подумалось мне.
  - Спасибо за заботу, Девид, и все-таки я вернусь к работе, удачного дня.
  - Удачи и вам, до свидания. - Ответил я и удалился.
  
  
  2
  
  Выйдя из здания "Карандаша", я почувствовал облегчение. Тут же, перед входом, была раскладка с книгами. Обычно, я ни за что не остановился бы рядом с ней. Меньше всего в книге меня интересовала яркая обложка. Но сегодня мне стало интересно, что же скрывается за пестрой внешностью переплета.
  Я взял первую попавшуюся в руки книгу. Она называлась "Месть блондинки". На ней изображалась полуобнаженная пышногрудая девица с большим пистолетом. В ее ногах лежал парень с простреленной головой. Кровь заливала весь глянец обложки. Я решил пролистать книгу. Вначале описывалась сцена вторжения каких-то негодяев в квартиру молодой супружеской пары. Его убивают. Ее насилуют, затем тоже убивают. Все это происходит на глазах маленькой девочки, которая в следующих главах вырастает и мстит убийцам. Постельные сцены, насилие описываются максимально подробно. С отвращением я положил книгу на место и взял другую с противоположного конца стола.
  Эта называлась "Втроем на острове". Здесь рассказывалось о потерпевших кораблекрушение двух мужчинах и женщине, выброшенных на необитаемый остров. Сюжетная линия проходит через изредка прекращающуюся дуэль благородных рыцарей. Дама переходит от побежденного к победителю и обратно. Цель: красочное описание сцен любви на лоне девственной природы. Заглянув в конец романа, я увидел последнюю сцену, где представлялась картина уходящей вдаль маленькой лодки со всеми тремя, влюбленными друг в друга сердцами. Вторая книга мне понравилась больше, но, как и в предыдущей, в ней не было мысли, одни лишь приторно сладкие картинки, напоминающие нечто среднее между старыми туристическими открытками и рассказами из какого-нибудь журнала.
  Решив рискнуть еще раз, я попросил у продавщицы книгу, которая может заставить о чем-то задуматься. Мне была предложена самая популярная за последнюю пару недель книжка "Загадка Мета Бленда", жанр которой я определил, как политический детектив, но больше практически ничего из нее не понял. Вроде бы, Мет Бленд - английский суперагент, завербованный русскими, борется одновременно и с американцами и с японцами. У него несколько любовниц, а он мечтает однажды затеряться в одной из стран востока. В общем, смысл приблизительно такой. Невообразимая круговерть событий и героев. Все усилия читателя направляются на то, чтобы уследить за всеми перипетиями сюжета.
  Я поблагодарил продавщицу и отошел от прилавка. Невдалеке был маленький уютный садик. Мне вдруг ужасно захотелось туда сходить. В ближайшем ларьке я купил бутылку пива и пачку сигарет, позабыв о том, что пару дней назад бросил курить, и двинулся в сторону отдыха и размышлений.
  
  
  
  Сегодня был будний день, и я без особого труда нашел в садике свободную скамейку. Впрочем, для рабочего полудня людей оказалось даже многовато. На одних скамейках нежились прогуливающие пары студенты с прогуливающими уроки школьницами, на других - бабушки, крошащие хлебный мякиш шустрым воробьям и отяжелевшим за лето голубям. Я вспомнил. Впервые в жизни осень осталось мною незамеченной. Сентябрь был уже на исходе. Как же я закрутился... Стояла чудная погода, последние теплые деньки. Раньше я так любил это время. "Черт!", - сказал я вслух и, закрыв лицо руками, засмеялся. После была распечатана новая пачка сигарет, и губительный дым приятно наполнил легкие. Первый глоток холодного пива показался просто божественным. "А жизнь-то налаживается", - подумал я. Глаза радовались игре света в золотой листве засыпающей природы, в ушах шелестели перешептывающиеся деревья, нос жадно вдыхал ни с чем несравнимый аромат прекрасного увяданья. Мое тело расслабилось и ловило каждый вздох уходящего года. Вдруг я почувствовал, что, как никогда, понимаю осень. Во внутреннем кармане куртки всегда лежала записная книжка и ручка. Я вырвал листок и, строчка за строчкой, написал стихотворение. Мысль шла тонкой непрерывной линией, картина сменяла картину. В такие моменты я точно знал, что делаю, и мне было неважно кто я такой. Потому что это мое, и это есть Я.
  
  Осенний синдром
  
  Шагая бульварами серого города
  По каменным улицам, седого, уставшего,
  Мне хочется в лес, увидеть все золото,
  Проститься с теплом солнца вчерашнего.
  
  Сентябрь в глазах неба безмолвного,
  Осень застыла в руках уходящего,
  Сверкающий шар мелькания сонного
  В ветвях побежденного, почти уже спящего.
  
  В лесу так спокойно: шелест да шорох,
  Шуршание листьев, в пестрых уборах,
  Деревья стоят и ждут умиранья,
  Снег будет наградой их тихим страданьям.
  
  Прозрачные окна воздушного царства
  Открыты дождям, ожидают ненастья,
  Но в этой тревоге так много есть счастья,
  Короткий миг красного, он так прекрасен.
  
  В голубой тишине наступившего вечера
  Тонут все краски благородства изящного,
  В полной луне отражается вечность,
  Прячется золото в темноту настоящего.
  
  Камень гранитный холодом манит,
  Чернеет вода под старым мостом,
  Из города к звездам осенью тянет,
  Ты ею болеешь - осенний синдром.
  
  Закончив последнюю строку, я прочитал написанное и улыбнулся. Всегда, когда я писал, мне нравился результат, ибо меня не интересовало мнение других. Я лучше всех чувствовал предмет вдохновения, в этом я был уверен, и это главное.
  
  
  
  Очнувшись от собственных мыслей, я посмотрел по сторонам. Рядом со мной на скамейке сидело очаровательное создание. Девочка лет пятнадцати. Тонкая, изящная фигурка, милое личико - маленький, только что распустившийся, цветок. Длинные светлые, струящиеся до самой талии волосы, блестели на солнце. Она с любопытством разглядывала меня. Ее алые губки и зеленые глаза грустно улыбались.
  Я вспомнил о времени и посмотрел на часы. К моему удивлению, прошло лишь сорок минут, как я здесь. С другой стороны, это достаточно долго, учитывая то, что в моем распоряжении только три дня, в которые должно решиться: быть мне писателем или нет.
  Я взглянул на листок бумаги из блокнота в моих руках и понял: это не продастся. Мне вспомнился дядя Сеня и его вечное сожаление, что я такой неудачник, и Наташа с ее насмешкой, - как я глупо себя вел с ней. Стало зло и обидно. Потом я снова посмотрел на сидящего рядом со мной ангела. Мне стало неловко, все черное в моей душе погасло, и я спросил:
  - Как тебя зовут?
  - Аня, можно Энжи, а тебя? - у нее был нежный душевный голос.
  Я взял стихотворение и снизу дописал: "Девид Райтман для Ани", после чего отдал девочке. "Энжи - почти как ангел", - подумалось мне.
  - Спасибо, Девид, - сказала она, рассмеявшись звонким мелодичным смехом.
  - Извини, я должен бежать. Приятно было познакомиться. Пока.
  Я встал и, стараясь не оглядываться, пошел к метро.
  
  
  3
  
  В то время я снимал маленькую однокомнатную квартиру. Мне ее вполне хватало. Диван, шкаф, стул и письменный стол. Больше ничего и не нужно. Жил я в ней почти всегда один.
  Войдя, переодевшись, я тут же сел за письменный стол. На нем стоял компьютер - все мое имущество. После загрузки из динамиков раздался мой голос: "Приветствую тебя, Девид!". Я тем же, своим голосом, ответил: "Привет, Девид!". Мы с компьютером были тезки. С полчаса я тупо сидел уставясь в монитор. Мне следовало написать что-то похожее на одну из тех книг, которые я видел сегодня на раскладке. Казалось, подобные вещи писать совсем не сложно, но как раз теперь ничего в голову не шло.
  За окном заморосил дождь. До сих пор было на удивление сухо и тепло. Похоже, кончились погожие деньки. Предстояло трудное время. Я вновь вспомнил, что денег осталось мало и о том, что у меня последний шанс. Потом начал думать о Наташе. Никогда в жизни мне не встречалась такая женщина. Ей должно быть года 23 или 24. По всей видимости, она недавно закончила университет. Учитывая два диплома в совокупности с прекрасными внешними данными, могла рассчитывать на более серьезную работу, чем секретарь. Ее мозг мог работать и логически, как мозг математика, и в сфере гуманитарной, как мозг филолога. Впрочем, Наташа предпочла место секретарши, надо думать дядя денег не жалел, нанимая ее. Мне стало тошно и страшно, когда я представил их вместе. Никогда такая девушка не будет со мной, с тем, у кого нет ни денег, ни каких-либо других достоинств. Меня не за что любить. Однако оставался еще один шанс.
  Сейчас мне нужно было расслабиться, подумать о чем-нибудь другом. Тут я вспомнил о компакт-диске, подаренном кем-то из друзей на мой день рождения. Я так и не посмотрел, что было на нем. Игра игрой. Герой мужчина, который ненавидит женщин, продающих себя за деньги или изменяющих своим мужьям. Он настолько помешан на этом, что расправляется со всеми, встречающимися на пути, шлюхами, а также теми, кого он причисляет к таковым. Маньяк бродит по улицам, подсматривает в окна домов, находит жертву и убивает. Таким образом, он борется за нравственность.
  Пару часов я просидел за компьютером, с азартом выслеживая проституток и неверных жен. Эта забава действительно отвлекла, и мне пришла в голову любопытная мысль. А ведь сюжет игры ничуть не хуже тех книг, которые лежали передо мной на раскладке. Подобные вещи заранее обречены на успех. В чем же дело? Следует разобраться, какие его составляющие существуют. Зная эти компоненты и собрав их воедино, можно быть уверенным, что получишь запрограммированный бестселлер. Вот и вся формула успеха!
  Итак, что же присутствовало во всех виденных мной книжках и в этой игре?
  Первое обязательное условие - захватывающий сюжет. Он должен приковывать к себе читателя. Какими средствами - не важно. Чем меньше лирических отступлений в виде описаний и праздных размышлений, тем лучше. Книга должна проглатываться, быть легкой и приятной. Одним словом, ее цель развлечение. В таком случае, можно писать сколь угодно много продолжений с теми же персонажами, меняя только время и место действия.
  Второе. Следует придумать яркого героя, но, ни в коем случае, не сложного. Чем проще персонажи, тем лучше. Хороший или плохой не имеет значения. Люди также страстно ненавидят, как и любят. Впрочем, сложные характеры вообще неуместны в таких книгах.
  Третье условие: мотивация героя. Им управляет сила, образуемая путем сложения трех векторов: деньги, любовь и власть - это рациональные факторы. Следует отразить также и иррациональные направляющие, например: навязчивые идеи, в том числе и маниакальные, страсть, боль и другие, то есть такие двигатели человеческой души, которые делают его поступки нелогичными, непоследовательными, неожиданными. Все эти "не" являются залогом интересного обывателю непредсказуемого чтива. Неизвестность и необычность всегда завораживают. При этом не следует стесняться существующих в мире таких явлений как: секс и насилие, безумие и страх, рождение и смерть. Более того, люди любят думать об этих вещах, так почему бы им ни предоставить этой возможности.
  И последнее, четвертое: счастливый конец. Все должно закончиться хорошо. Несмотря на всю тягу людей к жестокости, грязи, греху, им все-таки нравится, когда пережившие нечто ужасное герои возвращаются к нормальной жизни, будто бы ничего и не происходило. Единственное, чего не следует делать, - хоронить зло окончательно. Нужно всегда оставлять дверь слегка приоткрытой, тогда оно еще сможет вернуться, а значит, у книги будет продолжение.
  Я ввел эти четыре постулата в компьютер. Как все просто. Передо мной была формула успеха. Оставалось только набросать скелет рассказа, остальное - дело техники. Недолго думая, я положил в основу сюжет игры. Дальше набросал небольшой план. Нарастить мясо и готово! С ожесточением я набросился на реализацию своего проекта.
  Всю ночь пальцы беспощадно били по клавишам, и к утру, первая часть рассказа была закончена. Я заснул прямо перед дисплеем, рядом стояла переполненная окурками пепельница. Сигареты закончились еще в пять утра.
  
  
  
  Проспав несколько часов, я решил выйти на улицу за сигаретами. Дождь мерно падал, но теперь это меня ничуть не огорчало. Не теряя времени, по возращении домой, я сразу же приготовил крепкий кофе и пару бутербродов с ветчиной. Подкрепившись таким образом, я снова сел за написание своего бестселлера. Станица за страницей, сигарета за сигаретой, я чувствовал, как приближаюсь к своей цели. Мне нужно было написать эту чушь, чтобы стать настоящим писателем. Я слышал крики жертв моего героя и видел реки крови, бесконечный секс и насилие. В голове стучало, события проходили через меня, отдавались в каждом ударе сердца. Мне казалось: "Еще чуть-чуть, пару абзацев и все - сойду с ума". Но я писал как заведенный.
  В середине дня я позвонил в офис г-на Векслера. Мне ответила Наташа. Услышав ее голос, я еще больше разволновался. Она соединила меня с Семеном Абрамовичем. С трудом собравшись, я сообщил главному редактору о том, что через два дня у него на столе будет лежать стопроцентный хит. Он с большим сомнением в голосе поинтересовался, как мой хит будет называться. Через секунду ответ был готов: "Дневник серийного убийцы". Семен Абрамович заметно повеселел и спросил, нужна ли мне помощь. Я ответил, что не нужна, главное сейчас, не отвлекаясь работать, попрощался и повесил трубку.
  Минуту я сидел, ничего не делая. Невольно все мысли вновь устремились к Наташе. Пытаясь вернуться к рассказу, я никак не мог вспомнить, на чем остановился, от чего отталкиваться. Думалось совсем о другом.
  Послав потерянную мысль к дьяволу, я вернулся к началу. Теперь у меня было название. Поразмыслив над ним, я понял, что следует изменить. Рассказ необходимо преобразовать в дневник. Эта находка показалась мне большим плюсом, вернее двумя. Во-первых, повествование превращалось в откровение, которые так обожает публика, во-вторых, грубый безмозглый маньяк превращался в изысканного тонкого психолога с глубокой душевной болезнью, под влиянием которой убийца становился, если не мессией, то, как минимум, святым, поборником нравственности и чистоты, орудием справедливости в руках божьих. В принципе, я-то знал, что за всей этой психологией ничего нет, но другие этого не знали, и у них не было формулы успеха, а значит волноваться не о чем. И мне нужно работать.
  Я решил больше не останавливаться, пока не закончу. И снова пальцы застучали по клавиатуре. Страница-сигарета, страница-сигарета... Первая часть исправлена. К девяти часам третьего дня закончена вторая. Оставалось ввести переломный персонаж и сделать развязку. Все пришло само собой. Я взглянул на формулу и сразу же заметил, чего не хватает: сюжет был, герой тоже, смысл его существования определен, оставалось ввести антигероя, другую силу, которая может оказать сопротивление и победить. В результате, насилие побеждено, добро торжествует - счастливый конец. Вопрос: "Кто будет бороться со злом?", также не стал предметом долгих раздумий. Опять всплыл образ Наташи. Маньяк встречает прекрасную секретаршу, работающую на немолодого шефа, решает, что она также как и другие, продалась за деньги. Но вдруг понимает - это любовь. Она же пытается убедить сумасшедшего в своей чистоте и невинности. Он разрывается между любовью и ненавистью, безумием и здравым смыслом. Как уже было сказано, добро побеждает. Между секретаршей и бывшим убийцей вспыхивает чувство. HappyEnd.
  Без четверти семь вечера в рассказе была поставлена последняя точка. Я набрал номер офиса и передал Наташе, что сейчас приеду. Положил распечатку в папку и вышел из дома. Купил очередную пачку сигарет, закурил. Минутой позже я сидел в такси. Через полчаса был в редакции.
  В то время, когда дядя Сеня читал "Дневник серийного убийцы", я уже, лежа на диване, спал в приемной. Наташа сидела рядом со мной и прикладывала мокрый от коньяка платок к моему лбу. Спирта в кабинете г-на Векслера не оказалось, а у меня был жар. Через час дядя отдавал распоряжения по поводу моего произведения.
  
  4
  
  Проснувшись, я почувствовал запах чего-то вкусного, доносившийся с кухни. "Наверное, приехала мама", - подумал я. Пару последних лет мы жили раздельно. Как только мой доход стал достаточно велик, я покинул родительский дом. Последнее время мы очень редко виделись. Чем хуже становилось мое положение, тем меньше мне хотелось, чтоб это замечали другие, особенно родители. Больше всего на свете я не любил проявления милосердия в отношении меня. Ничто так не унижает, как чувство жалости. Я должен спасаться в одиночку.
  В памяти всплыл вчерашний вечер. Вспомнил свой рассказ и о том, что повез его в редакцию. Смутно помнил, как мне стало плохо. Должно быть, дядя распорядился, чтобы меня отвезли домой, позвонил родителям, и вот приехала мама.
  Я лежал в постели с закрытыми глазами. Самочувствие было вполне удовлетворительным, чуть-чуть болела голова, а в остальном вроде бы все нормально. Я очень соскучился по маме, и мне захотелось немного поболеть, будто бы я снова маленький и не хочу идти в школу. Мягкая прохладная ладонь коснулась моего лба. Я открыл глаза. Руки своей матери, я бы не спутал ни с какими другими, это были не они. Передо мной, улыбаясь, стояла Наташа. Кроме нижнего белья на ней была только моя рубашка. Она принесла картофельное пюре с котлетами и чай с лимоном, поставила тарелку и чашку на табурет рядом с диваном. Я же не мог сдержаться, чтобы не заглянуть ей под рубашку, от чего стало стыдно, и я почувствовал, как кровь бросилась мне в лицо. Наташа посмотрела прямо в мои глаза и засмеялась.
  - Рада видеть здоровый румянец на вашем лице, Девид.
  - Простите, я не ожидал увидеть вас здесь, - еще больше смутился я.
  - Не волнуйтесь, мне скоро нужно уходить, кажется, с вами теперь все в порядке?
  - Ну что вы? Я очень рад вам, Наташа. Побудьте, пожалуйста, еще немного. Эти стены еще никогда не видели такого прекрасного создания как вы. - Мой голос показался чужим и был хриплым. Глядя на Наташу, я подумал: "Останься она здесь, мне больше ничего в жизни и не нужно будет". Вдруг я захотел во что бы то ни стало удержать ее. - Наташа!
  - Да, Девид.
  - Наташа! Оставайтесь здесь навсегда!
  - Девид, вы все еще бредите. Подумайте что говорите.
  Я смотрел на нее и понимал, что влюбился. Мысли о том, чтобы со мной кто-то один провел весь остаток жизни, до сих пор не было и в помине.
  - Ладно, ну вы еще побудете?
  - Конечно, но недолго, - ответили прекрасные губы.
  Тут я подумал: "Возможно, это дядя распорядился, чтобы она присмотрела за мной".
  - Это г-н Векслер вас прислал сюда? - спросил я.
  - Нет, Девид. Неужели вы хотите меня обидеть? Я выполняю обязанности секретаря у г-на Векслера, и только. Он собирался позвонить своей сестре, в смысле вашей маме, чтобы она приехала, но я предложила не беспокоить ее и побыть с вами самой.
  - Чем же я заслужил ваше участие во мне? - Поинтересовался я. - Признаться, я сильно удивлен. Мне очень приятно. Но ведь вы меня совсем не знаете.
  - Напротив. Вы мне понравились, Девид, несмотря на ваше поведение в нашу первую встречу. В вас что-то есть. Я думаю, вы хороший и очень интересный человек. Тогда, после вашего ухода, г-н Векслер дал мне ознакомиться с рассказом, по поводу которого вы приходили. Он назывался "Потерянный ковчег". Верно? - Я утвердительно махнул головой. - По правде, это самый потрясающий рассказ за последнее время. Давно мне не приходилось читать ничего подобного. Единственное, над чем я бы еще поработала - слог написания. Вы помните, я говорила, что филолог? А в остальном он прекрасен. Скажите, ведь вы тоже занимались точными науками? - Я снова мотнул головой. - Удивительные логические заключения, изумительные мысли. И если бы вы были не против, я бы с удовольствием помогла бы вам со словом.
  Наташа говорила легко и уверенно. Чувствовалось, что она понимает, о чем говорит, а главное, она восхищалось мной. Разумеется, второго приглашения с ее стороны не требовалось. Я был на все согласен.
  - Конечно, Наташа. С огромным удовольствием принимаю ваше предложение. Кстати, - тут я вспомнил о своем бестселлере, - вы случайно не в курсе, как дела с моим вчерашним рассказом?
  - С вашим вчерашним рассказом все замечательно, он пойдет первым номером в сборнике "Литературные открытия". Ваш дядя, можно сказать, просто прыгал от радости, когда прочитал его. Никто не припоминает г-на Векслера в таком бодром расположении духа, особенно, в последнее время.
  - Спасибо, Наташа. Вы меня тоже сильно порадовали, - я с трудом сдерживался, чтобы не закричать от счастья. Теперь все пойдет по-другому. - Сегодня необыкновенно доброе утро.
  - Боюсь вас огорчить, но уже три часа дня и мне давно пора домой. Меня ждет дочь. В выходные я стараюсь побыть с ней подольше.
  Я снова был шокирован.
  - У вас дочь? Но вы, кажется, не замужем?
  - Да, ей шесть лет, ее зовут Анастасия. Расскажу как-нибудь в другой раз. А теперь, больной, будьте так любезны, перевернитесь на другой бок, мне нужно переодеться. Когда вас отвозили домой, шел сильный дождь, и пока мы шли от машины до парадного, я успела сильно промокнуть. Пришлось надеть вашу рубашку. Вы ведь не против? Да отвернитесь же, наконец!
  - Ах, ну да, конечно... Вы просто так красивы.
  Я лег лицом к стене и слушал, как Наташа переодевается. Когда она закончила, сказала, что можно смотреть. Не более минуты ушло на макияж.
  - Ладно, Девид, я пойду. Часиков в восемь-девять я позвоню, справиться о вашем здоровье.
  - Еще раз спасибо, Наташа. Если вы не против, давайте перейдем на "ты". И помните, друзья называют меня просто Деви.
  - Договорились, Деви, будем друзьями. - И протянула мне руку для рукопожатия. Я снова прочувствовал мягкость и прохладу ее ладони. - Пока, Деви. Я сама захлопну двери. Кушай, уже все остыло.
  - Пока, Наташа.
  Двери закрылись, и я снова остался в своей холостяцкой конуре. Почему-то в этот момент мне подумалось: "Интересно, что чувствует мотылек, попадающий в сеть паука. Страх? А может быть ему, напротив, хорошо или даже приятно?"
  
   
  
  
  Температура упала, и силы быстро возвращались, о чем свидетельствовал зверский аппетит. Еда оказалась еще достаточно теплой, и я не стал дожидаться, когда она окончательно остынет.
  Никогда не ел ничего вкуснее. Во-первых, готовила Наташа, во-вторых, фактически два дня я не притрагивался к пище, а в-третьих, все было действительно очень вкусно. Содержимое тарелки моментально переместилось ко мне в желудок. Я без труда вскочил на ноги и пошел относить опустошенную посуду на кухню. И тут был сражен наповал. Кухня сияла от чистоты. На плите стояла кастрюля с остатком картошки и котлет. И вновь тарелка наполнилась. То, что было недоедено, я решил поставить в холодильник, все полки которого оказались сплошь завалены всякими яствами. Выходит, Наташа всю ночь не спала. Сходила в супермаркет, купила продукты и готовила, пока я спал. Между тем она выглядела великолепно, несмотря на проведенную бессонно ночь. Впрочем, если бы моя новая фея все-таки решила поспать, ей пришлось бы двигать меня: другой постели в доме просто не существовало.
  Мне подумалось, будто бы я на самом деле очень болен и у меня какой-то немыслимый бред в голове. Ну, разве возможно, чтобы вдруг мой рассказ решили опубликовать, что мной заинтересовалась такая женщина как Наташа, и уж совсем казались невероятными блеск кухни и изобилие еды в холодильнике.
  Наевшись до отвала, я лег на диван, закрыл глаза и начал с удовольствием вспоминать сегодняшнее утро. Соблазнительное тело Наташи... Интересно, хотела ли она такого эффекта, надев мою рубашку, или просто любит и привыкла показывать свою красоту всем, ведь и в день нашего знакомства в офисе она не была чересчур одета. Отношение Наташи... Ее забота, с одной стороны, напоминает материнскую: убрать, накормить, вылечить. С другой стороны, дружескую, сама сказала "будем друзьями". И, наконец, особое расположение могло быть вызвано ее интересом ко мне, как к потенциальному деловому партнеру. Вероятно, как мужчина, я меньше всего интересен. Выходит, особенно радоваться нечему. Наташа отнеслась ко мне хорошо, что называется, "по-человечески" и, следовательно, нечего строить иллюзии. Окажись на моем месте другой, он получил бы то же самое - еще один плюс ей и минус мне.
  Отложив в сторону любовь, я решил оценить свои шансы в области литературы. Похоже, здесь мои дела обстояли лучше. Если дядя принял мой рассказ, лед тронулся. С деньгами проблем в ближайшее время не предвидится. О другой работе можно тоже забыть. Теперь издательство должно опубликовать любой мой рассказ, дядя слов на ветер не бросает. У меня есть все шансы стать настоящим писателем, а там может и с любовью получится.
  Эту приятную мысль прервал телефонный звонок. "Наташа!", - подумал я.
  - Девид, здравствуй, -ќќсказал голос г-на Векслера.
  - Добрый день, Семен Абрамович, -ќќќќ ответил я.
  - Будь так добр, отныне называй меня всегда дядя Сеня, - засмеялся голос в трубке. Как здоровье, Деви?
  - Спасибо, дядя Сеня, уже хорошо, а у вас?
  - Лучше не бывает. Хотел бы я знать, почему ты не радовал меня такими штуками раньше?
  Я несколько секунд молчал, а ведь и вправду почему? Мне что-то мешало, но пока я не мог определить что.
  - Почему молчишь, Девид? - спросил дядя.
  - Думаю... Я не знаю.
  - А я догадываюсь, но не скажу, когда-нибудь потом, или сам догадаешься. Я хотел сказать другое. Ты мне завтра нужен в офисе с утра. Твой контракт у меня на столе. Так что, жду.
  - Договорились, г-н Векслер, тогда до завтра.
  - Деви, позвони маме. Ей будет приятно услышать эту новость именно от тебя.
  - Ладно, позвоню, спасибо за все.
  - Не за что. Надеюсь, теперь ты радовать нас будешь чаще.
  - Не знаю, постараюсь. До свидания, дядя Сеня.
  - Пока. И пиши, Деви, пиши, - сказал дядя и повесил трубку.
  Писать? Что? В самом деле, что? С минуту я думал, вспоминал свои прошлые планы. Ничего. Ни одной мысли. "Мозговой вакуум" - так я определил свое состояние. Подобного со мной еще не случалось.
  Час или два я напряженно думал. В результате, ужасно устал и подумал, что все вернется само собой. Нельзя заставить себя родить, если не носишь плод.
  Я встал, взял со стола пульт дистанционного управления от TV-тюнера, встроенного в мой компьютер, и снова лег на диван. На дисплее замелькали каналы кабельного телевидения. Я редко смотрел телевизор. Все, что меня интересовало, - это умное кино, живая музыка и немного новостей, так, чтобы хоть как-то быть в курсе событий за пределами моей квартиры.
  Весь день ушел на переключение каналов. Повсюду интриги, глупость, насилие и реклама. Последовательноезомбирование в картинках и словах. Везде учат, как нужно думать, как правильно поступать. Система мыслей и действий. Вскоре я перестал обращать внимание на экран, по инерции продолжая переключать каналы. От этого занятия я всегда чувствовал, что тупею.
  Зазвонил телефон. "Наташа!" - обрадовался я и вскочил с дивана.
  - Привет, Деви, как дела, сынок? - это была мама, только сейчас я вспомнил об обещании дяде Сене.
  - Привет, хорошо, только собирался тебе звонить.
  - Что у тебя нового, чем занимаешься?
  - Телевизор смотрю. Мама, знаешь, у меня есть новость.
  - Ты женишься?
  - Нет. Дядя Сеня взял мой рассказ - это раз, а второе, я завтра иду в издательство подписывать контракт.
  - Правда? Не может быть! - удивилась мама. Никто из моих близких никогда не воспринимал мою писанину всерьез. - Я хочу сказать, поздравляю.
  - Спасибо, мама. А на счет женитьбы - это мысль, - попробовал сострить я и, на всякий случай, добавил, - шучу, мама, шучу, - от чего мне стало почему-то неловко.
  Потом мы обменялись еще несколькими предложениями. Я спросил о здоровье отца. Мама попросила передать привет своему брату, и мы попрощались.
  Я взглянул на часы. Четверть девятого. "Она уже не позвонит, - подумал я, - ну и замечательно". Снова сел на диван, взял пульт в руку. Каналы замелькали чаще прежнего. Наконец я остановился на одном. Показывали "Горькую луну".
  Часы пикнули, сообщая о начале одиннадцатого часа. Снова зазвонил телефон. "Кому это не спиться сегодня? - вслух сказал я. - Неужели она? - подумал про себя, боясь вспугнуть нечаянной мыслью надежду, - да нет, с чего бы вдруг?". На этот раз это действительно была Наташа.
  - Ну что, больной, как ваше самочувствие?
  - Прекрасно и все благодаря тебе, помнишь, мы договорились перейти на "ты"? И что за мода звонить больным посреди ночи?
  - Помню, Деви. Извини, что я так поздно. Ты не спишь? Раньше позвонить не получалось: занималась с Настей, теперь она спит, и я смотрю "Горькую луну", а ты?
  - Забавно, я тоже смотрю этот фильм.
  - Действительно забавно. Кстати, один из моих любимых, - сказала Наташа.
  - И мой, - ответил я.
  - Несчастная любовь. Он писатель, она танцовщица.
  - Любовь сменяет ненависть. Он играет ею, ее чувствами.
  - Она мстит ему, сделав его своей игрушкой.
  - А он убивает ее и себя.
  - Короче все умерли, - подытожила Наташа.
  - Я завтра подписываю контракт с издательством, - сообщил я.
  - Поздравляю.
  - Я не в этом смысле. Я имею в виду то, что увижу тебя завтра.
  - Буду очень рада и я.
  - Честно-честно?
  - Правда. А теперь пора спать. Завтра важный день для тебя, Деви. Спокойной ночи.
  - Спокойной ночи, Наташа. Я только хотел сказать... Со мной что-то произошло.
  - И со мной тоже. До завтра, Девид Райтман - писатель. Приятных снов.
  - Пока, Наташа. Приснишься мне сегодня?
  - Постараюсь, Деви. Пока.
  В трубке пошли гудки, и я с минуту продолжал слушать этот прерывистый звук. Фильм только что закончился. Я выключил свет и лег спать.
  
  
  5
  
  В половине девятого утра мой компьютер взорвался рок-н-роллом. Начиналась новая жизнь. Не позволив себе лениться, я встал, быстро застелил диван, принял душ, почистил зубы. Через двадцать минут ел. А спустя еще полчаса бежал в тумане мелкого осеннего дождя по направлению к станции метро. В 10.00 я вошел в здание "Карандаша".
  Увидев меня, Наташа улыбнулась и сказала, что Семен Абрамович ждет. В кабинете главного редактора издательства "Успех" г-на Векслера на этот раз было все на месте. Чистый стол без лишних бумаг, папки в шкафу, и сам Семен Абрамович на месте, в своем кресле, листает книгу в вызывающе красном переплете. В нем снова чувствовалась прежняя сила и уверенность.
  - Привет, Деви. Хочешь взглянуть на свой первый рассказ?
  - Доброе утро, дядя Сеня, - поздоровался я, взяв красное издание.
  - Только что напечатана. С завтрашнего дня будет во всех магазинах. - Мой рассказ, моя фотография открывали книгу. - Если проснешься завтра знаменитым, сам виноват. - Продолжал говорить дядя, посмеиваясь. - А вот контракт, прочитай.
  Я взял в руки несколько скрепленных стиплером листов бумаги и бегло прочитал. В нем значилось, что я могу опубликовать любые свои произведения, как в прозе, так и в поэтической форме, написанные ранее или после заключения договора. На меня ложилось обязательство в случае успешного выхода рассказа "Дневник серийного убийцы" написать продолжение. Мне это не очень понравилось, но таковы условия бизнеса. Больше не сомневаясь, я подписал контракт, на котором заблаговременно стояли печать издательства и роспись главного редактора.
  - Да и еще, - добавил дядя. - Если дела пойдут, как я думаю, мы выдвинем тебя на соискание премии "Открытие года в области литературы". Тебе полагается за каждый рассказ гонорар плюс процент в зависимости от тиража. Уже сейчас открыт счет в банке на твое имя, где ты можешь получить в любой момент свои деньги. При желании, можно работать в издательстве. В общем, я очень рад за тебя. Когда ты решишь, что не нуждаешься в нас, просто разорвешь контракт. Ну, это вряд ли, не так ли? Девид, почему ты так побледнел?
  - Все в порядке дядя Сеня, просто мне показалось, что я совершил нечто непоправимое.
  - Ты абсолютно прав, Деви. Теперь твоя жизнь совсем изменится. К лучшему, разумеется.
  - Да, конечно. Сам не знаю, что со мной. А на счет работы здесь, в здании издательства, - вряд ли. Предпочитаю одиночество. Дома привычнее, а среди всех этих талантов, к тому же одетым в костюм мне будет неловко. - В этот момент я вспомнил, что здесь рядом Наташа, и прибавил. - Разве, иногда только.
  Мы с дядей пожали друг другу руки, и я вышел в приемную.
  
  
  
  Наташа как всегда была великолепна. Откровенность одежды меня больше не смущала. Я сел на передвижное кресло рядом со столом и вздохнул.
  - Кажется, Наташа, мне следует поблагодарить тебя.
  - Что ты имеешь в виду, Деви?
  - Ты столько для меня сделала...
  - Деви, пожалуйста, говори яснее. Если ты о кухне или холодильнике, брось беспокоиться об этом. Мне было приятно.
  - Я хочу сказать, ты приносишь мне счастье, - преодолев неловкость начала разговора, сказал я. - Прости, я веду себя, как поглупевший от первой любви старшеклассник. Мне бы хотелось пригласить тебя сегодня вечером куда-нибудь отпраздновать контракт. Ты свободна?
  - Да, я могу и с удовольствием принимаю приглашение.
  - Здорово! - плохо скрывая радость, воскликнул я. - Тогда буду ждать тебя под "Карандашом" в шесть вечера.
  - Отлично, договорились. Я могу немного опоздать. Иногда Семен Абрамович меня задерживает ненадолго.
  Мое лицо залила краска. Наташа засмеялась:
   - Да что это у тебя на уме? Так ты дождешься?
  - Обязательно, Наташа!
  - Тогда до вечера, Деви.
  - До вечера.
  Я был вне себя от счастья. Со всех ног бросился домой. Уже много лет со мной не случалось ничего подобного. Когда-то я мог прыгать по лужам в предвкушении первого свидания, поцелуя, удовольствия любви с первой женщиной. Но удача снова со мной. Все сомнения забыты.
  
  
  
  Окрыленный предстоящим, я чуть не забыл, что для вечера понадобятся деньги. Подумав об этом, я заскочил в ближайшее отделение банка и снял со счета сто долларов, предусмотрительно переведя их в национальную валюту.
  Дома обнаружилась припрятанная на всякий случай бутылка коньяка, празднование началось заблаговременно. Выпив большую рюмку залпом, я почувствовал себя легче, и сегодняшний ужин отныне не казался таким волнующе страшным. "Что тут особенного: пойти в ресторан с самой красивой женщиной в мире?" - подумал я и рассмеялся.
  До назначенной встречи была уйма времени. Чтобы не напиться, я наполнил еще раз рюмку и поставил бутылку в холодильник. Мне вдруг захотелось написать стих, посвятить его Наташе. Бумага. Ручка. Столько нужно было сказать... Но я не мог. Не оказалось ни единого слова, достойного лечь на бумагу, чтобы потом быть прочитанными ею.
  Выпив разом другую рюмку, я все-таки преодолел "кризис первой строки" и быстро набросал семь четверостиший. Прочитав вслух самому себе, я увидел, что они написаны безукоризненно правильно с точки зрения размера, слога, то есть техники, однако что-то мне не нравилось. Когда я прочитал вторично, стало ясно. От стиха веяло "Дневником серийного убийцы". Строфы были отточены как нож и так же холодны. Лист был мгновенно скомкан и брошен в угол. Еще несколько раз я пробовал начать, но результат оказался прежним. В отчаянии я оставил это занятие, решив на сегодня покончить с напрасными терзаниями ни в чем не повинной музы.
  
  
  
  Весь день я ходил по квартире сам не свой. Смотрел телевизор, слушал радио, ел и понемногу пил (полбутылки коньяка как небывало). Время будто бы постепенно приостанавливало свой бег. Чем ближе приближалась заветная минута, тем тягучее становилось ожидание. Так или иначе, назначенный час был недалеко. Я решил одеваться. Вытащил из шкафа туфли, начистил их, брюки, теплый гольф, плащ. Взглянув на джинсы, я вздохнул с сожалением. Сидеть дома больше не представлялось возможным, захватив зонт, я вышел на улицу.
  Шел все тот же противный мелкий дождик. Вечер оказался достаточно прохладным, но торопиться было некуда, и я не спеша побрел по блестящему городскому асфальту. Как медленно я ни шел, без четверти шесть ноги доставили меня на место.
  Я бросил взгляд на знакомую раскладку, находящуюся под навесом "Карандаша" и в руках у продавщицы заметил книгу в уже знакомом красном переплете. Пройдя мимо женщины, я сделал вид, что не смотрю в ее сторону. Она же посмотрела на меня с явным недоверием, как если бы я должен был ей денег.
  Я остановился у входа и начал настраиваться на долгое ожидание. Но не прошло и двух минут, как я увидел Наташу, пересекающую просторное фойе. Она на ходу застегивала пояс своего плаща. На плече висела маленькая изящная кожаная сумочка. Моя дама выглядела свежо и бодро, на лице сияла неизменная улыбка. Двери разъехались, и она вышла ко мне.
  - Привет, Девид.
  - Привет, Наташа.
  Двери снова закрылись, и мы невольно оглянулись. На нас смотрели наши собственные отражения в дверном стекле.
  - Вы не знаете, кто эта симпатичная пара? - спросила меня Наташа.
  - Не знаю, но мне кажется, сегодня у этой пары все шансы стать лучшей на этом празднике жизни.
  Теперь мы вместе засмеялись.
  - Куда пойдем, Деви? - поинтересовалась моя спутница. Этот вопрос поставил меня в тупик. Я сто лет не ходил ни в какие более-менее приличные места.
  - Понятия не имею, - честно ответил я, - может, у тебя есть какое-нибудь место на примете?
  - Есть одно. Это тут, недалеко.
  - Тогда идем!
  Но не успели мы отойти, как вдруг продавщица с раскладки догнала нас и с испуганным видом обратилась ко мне:
  - Простите, вы писатель?
  - Возможно. Что вы хотели?
  - Да ничего, автограф, если можно, - смущенно пролепетала продавщица. - Вы ведь ДевидРайтман? - с надеждой в голосе добавила женщина.
  - Конечно, можно. Для кого подписать?
  - Для тети Сони, пожалуйста, - сказала она. Мы с Наташей переглянулись.
  Я взял красную книгу и под своей фотографией расписался.
  - Спасибо, г-н Райтман, такой интересный рассказ, пойду дочитывать. До свидания. Здоровья вам и вашей жене, - сказала тетя Соня и удалилась.
  - Г-н Райтман, а вы знаменитость! - вновь рассмеялась Наташа.
  - Не более знаменит, чем вы красивы, г-жа Райтман, - ответил я и тоже засмеялся.
  Наташины каблучки весело стучали по мостовой рядом с моими туфлями, ее рука лежала на моей. Это был наш первый вечер, и никакое несчастье не могло омрачить такого простого и понятного счастья - быть друг с другом, прячась от дождя под одним зонтом.
  
  
  6
  
  Место, куда мы шли, называлось "Морское дно". Как мне объяснила Наташа, обычно там собирается различная творческая интеллигенция: музыканты, художники, писатели. Встречаются и знаменитости, но преимущественно "непризнанные гении". Одним словом, спокойное, тихое, уютное местечко.
  Оказалось, что искомый ресторанчик располагается в подвале одного из старых четырехэтажных домов. Если ничего не знать о его существовании, можно было бы пройти мимо, не заметив. Над входом в подвал висела небольшая неоновая вывеска, на которой голубыми буквами значилось название заведения.
  Мы спустились по лестнице вниз, и я потянул тяжелые деревянные двери на себя. Вопреки всем ожиданиям, меня захлестнули брызги мягкого света, и окатило приятной волной играющего блюза. Наташа пошла вперед, увлекая за собой.
  Здесь был только один, но очень просторный зал. К моему удивлению, почти все столики были заняты. Мы прошли через все помещение, при этом многие здоровались с Наташей, и сели за столик, стоящий в углу, возле рояля. Тут же очаровательная официантка принесла меню.
  Самой главной особенностью ресторана были его стены - один сплошной аквариум. Весь свет шел из воды. Лучи синих, зеленых и красных ламп преломлялись так, что по всему залу плыли причудливые всевозможные блики. Казалось, что море не только по бокам, но и сверху, и снизу. Весь потолок был сделан из больших зеркал, а пол устлан мягким зеленым ворсистым покрытием, напоминающим мохнатые глубинные водоросли. Настоящий подводный мир, рыбы плавали почти среди нас. Без сомнения, мы спустились на самое "Морское дно".
  Я очень долго рассматривал все вокруг и, наконец, вернулся к Наташе. Она была восхитительна. По ее лицу скользили отражения маленьких, переливающихся разными цветами, волн. Дальше они бежали вниз по шее, белому, обтягивающему тонкую стройную фигуру, свитеру до бедер. Ног я не видел, они прятались под столом, и я подумал, что сейчас они превратились в один блестящий чешуей плавник. Передо мной сидела не женщина, а удивительная русалка.
  
  
  
  Очнувшись от царящего в "Морском дне" очарования, я заглянул в глаза Наташи. Они смотрели на меня грустным невидящим взглядом. Моя русалка была где-то далеко-далеко. По ее щекам готовы были вот-вот побежать слезы.
  - Наташа! - позвал я. Она не слышала. - Наташа! - повторил я свой призыв, пытаясь вернуть ее мысли к себе. Она молчала. Было ясно, девушка сейчас в совсем другом месте. Быть может, в другой части города или не в этом городе вовсе, даже не в этой стране, - то ли в будущем, то ли в прошлом, - но не здесь, не со мной. Я в нерешительности взял ее руку в свою. Наташа вздрогнула и посмотрела прямо в мои глаза, лицо озарила легкая улыбка.
  - Я нравлюсь тебе, Девид? - вдруг спросила она. Я растерялся от неожиданности вопроса.
  - Наташа, с тобой все в порядке? - спросил я в ответ.
  - Мне так хорошо сегодня... - мечтательно ответила она.
  - Правда? Тогда, думаю, не стоит умирать от голода в этот удивительный день. Не хочешь посмотреть меню?
  - Доверься мне, Деви, сегодня мы от голода не умрем.
  Наташа обернулась и поймала взгляд нашей официантки, та моментально подошла. Без колебаний были заказаны несколько блюд, названия которых мне ни о чем не говорили, и шампанское. Через минуту оно заискрилось в наших бокалах.
  - За тебя Деви, за твой успех! - произнесла Наташа свой тост.
  - Нет, за наш успех. Ты спрашивала, нравишься ли мне? Да, очень. Пусть это будет тост за нас. - Бокалы сблизились и зазвенели.
  Все это время моя рука не отпускала руки Наташи. Неожиданно она перехватила ее и слегка потянула к себе.
  - А пойдем танцевать, Девид!
  Я знал, танцор из меня не ахти, но играл спокойный ненавязчивый блюз и я решил, что справлюсь: мне безумно хотелось обнять Наташу. Преодолев неловкость, я повел свою барышню в центр зала, где был выложен паркетом из черного дерева большой круг. Мы закачались в такт музыки. Еще было неловко и из-за того, что мы были единственной танцующей парой. Впрочем, я быстро забыл об этом и многом другом тоже. Руки почувствовали тепло тела Наташи. Волна нежности пробежала от пальцев по всем нервным нитям моего организма. Изгиб ее талии... Мне захотелось почувствовать как можно больше, и я прижал Наташу к своей груди. Спина, снова талия и еще чуть ниже... Страх куда-то пропал и я делал, что хотел, она не сопротивлялась. Ее веки закрылись, голова легла на мое плечо. Я тоже расслабился и закрыл глаза. Едва заметно мои губы касались тонкой шеи и целовали бархатную кожу. От нее исходил пьянящий запах моря и тонкий вкус полевых цветов. Мы медленно двигались по кругу и стремительно падали вниз. Происходило то, чего еще вчера я не смел себе даже представить. Сильно прижимая Наташу к себе, я чувствовал не столько желанную упругость груди, сколько родное дыхание и биение любимого сердца.
  Постепенно музыка затихла. В это время, устроившаяся неподалеку веселая компания громко начала упрашивать кого-то из сидящих сыграть на рояле. Мы остались стоять, ожидая, что будет. Длинноволосый юноша сел за инструмент. По первым аккордам я узнал вальс Шопена и предложил вернуться. Мы проходили как раз мимо стола, откуда вышел пианист. Высокий красивый молодой человек с безукоризненной белозубой улыбкой поднялся нам навстречу.
  - Здравствуй, Натали! - поздоровался он.
  - Привет, Серж! - ответила моя спутница на французский манер в тон красавцу.
  - Вы позволите пригласить вашу милую даму на вальс? - обратился парень ко мне.
  Я хотел отказать, но, взглянув на Наташу, увидел, что она не против и неохотно, но со всей возможной в данный момент галантностью, ответил:
  - Если дама желает, пожалуйста.
  Она взяла его под руку, и они направились к площадке для танцев. Я вернулся за столик, где уже остывала еда. Пианист играл изумительно. Музыка была волшебной. В центре зала танцевала прекрасная пара, с легкостью бабочек они кружились, увлеченные магией летящих звуков. "И почему я не умею так, как он? - спрашивал я себя. - А впрочем, ведь это просто вальс. Брось беспокоиться. Закажи себе что-нибудь выпить и успокойся, - дал сам себе совет и тут же заказал большую рюмку рома.
  Но вот вальс закончился. Не успел я обрадоваться, как пианист ударил вновь по клавишам. Это был рок-н-ролл Джери ли Льюиса. Парень вскочил с фортепьянного стульчика и, подражая Джери начал выделывать всякие фокусы с инструментом, при этом даже слегка переигрывая маэстро. Серж не менее виртуозно крутил Наташу. Они отлично танцевали. В азарте к ним присоединились еще несколько пар. Когда Наташа меня позвала, я лишь беспомощно помахал рукой в ответ. Весь ром я выпил залпом. Тепло разлилось по моему животу, и алкоголь ударил в мозг. Чтобы не случилось, я решил оставаться на месте и больше не смотреть на танцующих.
  По окончании танца все зааплодировали, вновь заиграла тихая спокойная музыка. Я поднял голову. Передо мной выросли только что подошедшие Серж и Натали.
  - Познакомьтесь. Это Девид Райтман - писатель, - представила меня Наташа. - А это Сергей Небесный - тоже писатель.
  - Рад познакомиться, Девид, как дела?
  - Замечательно, не желаешь, Сергей, выпить за знакомство? - предложил я, стараясь быть любезным.
  - С удовольствием, но немного позже, меня ждут друзья, - сказал он и удалился.
  Наташа села на свое место.
  - Видел бы ты себя со стороны, Деви. Какой же ты милый.
  - Давай есть, - ответил я.
  На протяжении следующего получаса мы ели, изредка обмениваясь парой словечек. Глаза моей русалки снова горели, словно посмеиваясь надо мной, отчего я чувствовал себя неловко и не знал, что сказать. Когда ничего не осталось, Наташа рассмеялась и сообщила:
  - Пройдет не так много времени, ты все поймешь. Наберись терпения. Ты даже не представляешь, как тебе повезло. Просто будь счастлив.
  После этих слов мне действительно стало легче, и я тоже рассмеялся. Затем пришел Сергей с длинноволосым парнем, тем, что играл на рояле, и мы разговорились. Оказалось, молодого маэстро зовут Анатолий. Но у них в компании почему-то было принято называть всех на французский лад. Поэтому мне представили его Анатолем. С Сергеем они были старыми друзьями и раньше играли в одной рок-группе: Серж на гитаре, Анатоль на клавишах. Потом группа развалилась, как мне сказали, из-за отсутствия денег. Первый, поначалу, давал частные уроки танца, второй от случая к случаю играл в разных командах, зарабатывая преимущественно на свадьбах и в ресторанах. Когда в стране начался последний книжный бум, Сергей бросил танцы и начал писать. После нескольких рюмок, он мне признался:
  - Знаешь, Деви, ведь у меня нет и крупицы таланта писателя, я музыкант и потому знаю, чего хочет публика. Мы не играли коммерческой музыки, пытались придумать свое, новое искусство. Слушая наши песни сейчас, я понимаю, как был талантлив каждый из нас. Однако этого так и не понял не один продюсер. На популярное ставить всегда надежнее. Нам стоило только чуть-чуть прогнуться, и был бы хит. Один шаг через себя, свое дарование. Мы так и не совершили этот шаг, и посему нас не стало, зато мир приобрел еще одного бездарного писаку. Скажи, ДевидРайтман - писатель, а ты талантлив?
  - Надеюсь, - скромно ответил я.
  - Если так, - продолжал Сергей, - никогда не переступай через свой талант, никогда не иди на компромисс, ибо талант этого не простит.
  - О чем ты, Серж? - спросил я, по моей коже забегали мурашки.
  - А, не обращай внимания. За вас с Наташей! - поднял он тост, и мы дружно выпили.
  
  
  
  Часов до десяти мы оставались на "дне". Потом Наташа сказала, что ей пора домой. Попрощавшись с Сержем и Анатолем, мы вышли на свежий воздух. Дождь все-таки закончился, и было необыкновенно чисто. Небо стало прозрачным и светилось звездами. Только что родившийся месяц новый месяц горел тонкой линией над нашими головами. Обнявшись, мы шли по блестящему асфальту мостовой, ловя отражения небесных светил в черных лужах тротуара.
  В поезде метро болтали ни о чем. О серьезном не говорилось, не хотелось. Нам было просто приятно находиться в обществе друг друга. Я даже не заметил, как мы подошли к ее дому и остановились. Не зная, что сказать на прощание, я замкнулся.
  - Спасибо, Деви, за сегодняшний вечер,- промолвила Наташа, - мне давно не было так хорошо. Увидимся. До скорого.
  Произнеся последние слова, ее губы поцеловали мою щеку, и она скрылась за дверьми парадного, оставив меня с ворохом перепутанных мыслей, неясными надеждами и дурными предчувствиями.
  
  
  7
  
  Теперь моя жизнь в корне изменилась. Мне больше не приходилось думать о деньгах. Как и предполагал дядя, сборник пошел очень неплохо. Причем, в этом была в основном моя заслуга. По опросам читателей "Дневник серийного убийцы" признали лучшим произведением, и именно благодаря нему в скором времени книга вышла повторным тиражом. Кроме того, вскоре планировался другой сборник "Лучшие писатели издательства "Успех", посвященный десятилетнему юбилею фирмы. Мой рассказ также должен был войти в него, включая продолжение, над которым я сейчас неторопливо работал.
  Наступила пора благоденствия. Нынче мой путь часто лежал через издательство. Что-то подписывал, а потом встречи, интервью, телевизионные программы. Понемногу меня даже начали узнавать на улицах. Маркетинговый отдел компании работал на славу. Но самое лучшее, что со мной происходило, называлось "Наташа".
  Г-н Векслер дал согласие на нашу с ней совместную работу. В первой половине дня, до обеда, когда я спал и понемногу писал, она занималась делами в офисе, а после приезжала ко мне домой разбирать мои прошлые пробы пера. Не будучи особо знаком с нормами литературного языка, до сих пор я больше полагался на интуицию и внутреннее чувство слова, которое имел наглость считать свойством своего таланта. Ставя под сомнение каждую букву или запятую, Наташа научила меня видеть и понимать свои попадания и промахи, плюсы и минусы. Через пару дней мы могли общаться без слов. Исправлять приходилось мало, но теперь я был уверен в каждом абзаце так же, как верит праведник каждому стиху Библии.
  Когда усталость брала вверх, мы брались за приготовление пищи. Я учился готовить, ибо мне открылось таинство, заключавшееся в том, что даже чистка картофеля - процесс творческий. Разумеется, все дело было в Наташе. Никогда жизнь не казалось мне такой увлекательной.
  Иногда, вечером, мы отправлялись в "Морское дно". Общество Сержа, Анатоля и прочих "французов", людей сплошь интересных, было очень занимательно, все они были большими оригиналами, с которыми ни за что не соскучишься. Сергей мне предложил себя в роли учителя танцев, но я уклонился от предложения, заявив, что учусь уже под руководством Натали. Мне стало известно о его гомосексуальной природе, и я стеснялся "обнимать" его, чтобы не быть понятым превратно. Впрочем, до этого мне не было никакого дела. В плане общения он был великолепен.
  
   
  
  
  Как-то в очередной раз, провожая Наташу, я был приглашен ею домой. Несмотря на наше тесное общение, мы все еще оставались просто друзьями. При этом я практически ничего не знал о ее прошлом.
  Она жила в скромной маленькой квартирке, состоявшей из комнаты побольше - гостиной, по совместительству спальной Наташи, и комнаты поменьше - детской. Сразу бросились в глаза чистота и уют женской обители.
  Нам на встречу выбежала маленькая девочка со смешными черными кудряшками. Пытливые большие черные, как угольки, глаза строго взглянули на меня, осмотрев с ног до головы, смягчились, и девчушка веселым звонким голосом выпалила: "Привет, Девид!" - убежала. Я снял свой плащ и помог раздеться даме. Наташа дала мне тапки, мы вошли в гостиную.
  В центе комнаты стоял накрытый белой скатертью стол. С трех сторон были приставлены стулья. Стол сервировался чашками на блюдцах и чайными ложечками. На середине рядом с сахарницей источала привлекательные запахи банка с вишневым вареньем. Тут снова появилась малышка с чайником для заварки в руках и сказала:
  - Всем пить чай!
  Затем девочка начала рассказывать о своей жизни. О том, что зовут ее Анастасия, ей шесть лет; что живут они вместе с мамой, а когда мама много работает, она живет у бабушки. Еще она сказала, что мама Наташа много обо мне рассказывала, и что сама Настя давно мечтала со мной познакомиться. Девочка была одновременно и маленькой, и взрослой. Ее рассказ был последователен и обстоятелен. В общем, девчушка меня сразу же очаровала. Так что чай с вареньем мне очень понравился.
  Потом Наташа встала из-за стола, сказав, что устала и ненадолго отлучится, чтобы принять душ. Тогда я спросил Настю, не покажет ли мне она свою комнату.
  На полу детской лежал мягкий пестрящий цветами ковер, а на стенах висели старые постеры разных рок-групп. Настя с гордостью стала их показывать и рассказывать о них.
  - Вот, Девид, смотри. Это RollingStones. Видишь, а это ДжимиХендрикс, он так интересно держит гитару. Вот... Это Beatles переходят через AbbeyRoad. А рядом DeepPurple. Дальше PinkFloyd. А вот это, смотри, твой тезка ДевидБоуви. Есть Queen, тут написано "Ночь в опере". Ну, это Nirvana. Еще, вот, мне нравится Doors, это Джим Моррисон, - я смотрел на Настю и не понимал, откуда ей известны все эти старые названия и имена, он такая маленькая. - Представляешь, Деви. им не так много лет, но почти у всех у них кто-то умер, правда грустно? - закончила малышка.
  Я был в шоке. Ей только шесть. Такие знания, мысли. Мое внимание привлек еще один плакат с надписью "Бастилия". И я спросил:
  - А это кто?
  - Это мой папа. Он тоже умер, - ответила Настя, опустила голову и села на кровать.
  - Извини, я не знал... - ведь я действительно ничего не знал.
  Этот постер висел в центре стены на некотором удалении от других. На фотографии по бокам я узнал Сержа с гитарой и Анатоля за синтезатором, сзади, спрятавшись за ударной установкой, сидел барабанщик, а на переднем плане вокалист с бас-гитарой. У парня стоящего перед микрофоном волосы были вьющиеся и длинные, поэтому почти все лицо оставалось в тени. Но, тем не менее, можно было отчетливо разглядеть его правильные черты и ужасную бледность кожи. Умные большие черные глаза светились грустным усталым пламенем. Я оглянулся и посмотрел в глаза девочки. Тот же свет, та же грусть. Без сомнения, это был ее отец.
  - Деви, ты ведь не уйдешь от нас? - вода залила прозрачные овальчики и рисковала вот-вот пролиться ручейками слез по пухлым Настиным щечкам. Предвидя это, я сел рядом с малышкой и прижал ее голову к своей груди.
  - Нет, конечно, нет. Мы будем жить втроем. Ты, мама и я.
  - Честно-честно?
  - Да, Настена, дорогая, обещаю.
  Тут же слезы испарились, девочка заулыбалась, подбежала к секретеру, стоящему в углу комнаты у окна. Взяла ключ с книжной полки и открыла крышку стола. Внутри стояла небольшая деревянная шкатулка. Настя вытащила ее и снова села со мной рядом. Из шкатулки на кровать один за другим перекладывались всевозможные детские сокровища. Естественно, каждый предмет сопровождался рассказом. Когда на дне остались только две вещицы, Настя сделала паузу, таинственно посмотрела на двери и торжественно шепотом объявила:
  - Это самое дорогое, что у меня есть, - снова посмотрела на двери и добавила, - это от папы.
  На дне шкатулки лежали пара больших блестящих белых колков от бас-гитары.
  - Папа сделал свою первую гитару сам. Эти колки он выточил еще в школе из старых дедовых шахмат из слоновой кости, ему тогда досталось. Их было всего четыре. Один остался с папой, другой у мамы и два у меня. Ты мне очень нравишься, и мама про тебя рассказывала, читала твои стихи. Я хочу, чтоб ты стал моим новым папой. Вот возьми... Только маме не говори.
  - Спасибо, Настя. - Я осторожно взял холодную гладкую костяшку из маленькой теплой ладошки девочки. - Я постараюсь. А как думаешь, мама захочет?
  - Конечно, она так повеселела, когда встретила тебя, - сказала Настя и хитро исподлобья стрельнула в меня своими умными глазенками.
  Затем слегка скрипнула дверь ванной, и я быстро сунул колок в карман пиджака. На пороге комнаты появилась Наташа в розовом халате из тонкого бархата. Молодая мама выглядела свежей и цветущей. На фоне вьющихся темных волос, переливающихся отблесками черного жемчуга, глаза светились еще ярче и смотрели прямо в мои. Я подошел к ней и как-то само собой взял за руку. Наташа улыбнулась и с театральной строгостью обратилась к Насте:
  - О чем это вы секретничаете? А ну-ка, Анастасия, быстренько в кровать, уже почти одиннадцать.
  - Ладно, мама, сейчас иду, - малышка подошла и поцеловала ее в щеку. - Спокойной ночи, Девид, - добавила она и подмигнула.
  Наташа посмотрела на нас и спросила:
  - Что это вы задумали, маленькие заговорщики? Ладно, потом разберемся, - сказала она и увела меня в гостиную.
  
  
  
  - Останешься?
  - А можно?
  - Нам нужно поговорить...
  Наташа прильнула губами к моим губам. Я едва сдержался, чтобы не наброситься на нее в ту же секунду.
  - Давай поговорим, - я сел на диван, усадив ее на колени.
  - Ты ведь ничего обо мне не знаешь и никогда не спрашиваешь, - почти шепотом сказала Наташа.
  - Того, что я видел достаточно, чтобы остаться с тобой навсегда, любимая.
  - Навсегда? - совсем тихо повторила она, не обратив внимания на слово "любимая". - Ничего не бывает навсегда... У меня есть кое-что для этой ночи, - Наташа встала, подошла к буфету, повернула ключ и вытащила бутылку коньяка и две большие хрустальные рюмки. - Это мне поможет рассказать все, - сказала моя возлюбленная и начала повесть своей жизни:
  
  "Бастилия" стала для нас настоящим культом. Эти ребята учились в одиннадцатом классе, а мы только в девятом. Французов тогда было трое: Алекс, Серж и Жан. Анатоль появился годом позже. Он в то время учился в консерватории. С ребятами меня познакомил Серж. Я танцевала с ним в школе современного бального танца. Иван, тот который Жан, был самым забавным. Маленький с большой кудрявой головой, он оставался всегда душой компании. Его веселье, смех, всевозможные выдумки и шалости никогда не давали нам грустить. Александр был совсем другим. На публике веселый и остроумный, в душе грустный и усталый. Он любил оставаться один, писал стихи. Затем все вместе придумывали песни. Музыкой в основном занимался Серж, ну и позже Анатоль, но мысли-тексты были делом Алекса. Мы сразу потянулись друг к другу. Все шло замечательно. Выступления в клубах, фестивали. Так продолжалось полтора года. Ребята выступали, я окончила школу и была беременна Настей. У Алекса имелась своя квартира, и я переехала к нему. Сейчас мы как раз находимся в ней. Александр писал новые песни для конкурса "Рок-Альтернатива". Победа в нем открывала все двери на пути к успеху. Был август месяц. Мы, вся "Бастилия", ужасно волновались: этот конкурс и... мой девятимесячный живот. Парни прошли отборочные выступления, приближался гала-концерт. Тогда им назначили собеседование.
  Менеджер долго и много говорил о блестящем будущем группы, расписывая во всех цветах радуги прелести будущей жизни. Вопреки желанию, мальчики расслабились, утонули в мягких креслах офиса и сладких грезах недалекого благоденствия. Им налили шампанского и дали в руки контракты. Все уже бросились было подписывать, но Алекс встал, ребята последовали его примеру, поблагодарил за прием и сказал, что им следует внимательно ознакомиться с текстом документа, дабы принять правильное решение.
  Вечером мы все читали контракт. В целом, он вполне устраивал всех, но в условиях помимо того, что группа может и должна делать, значилось также, на что не имеет права. Оговаривались костюмы, правила работы с журналистами, количество выпускаемых альбомов, репертуар и так далее. Даже музыка и тексты песен Александра подвергались продюсерской цензуре. Одним словом, подписание контракта означало полную потерю свободы. Таковы условия шоу-бизнеса.
  Утром контракты были возвращены неподписанными. Группу "Бастилия" освободили от дальнейшего участия в программе фестиваля. Наступило полное забвение. Как ребята ни бились, их постепенно забывали. Сначала пресса, потом перестали приглашать в клубы, и, наконец, фанаты нашли новых кумиров. Со временем парни стали меньше репетировать. Каждый начал заниматься чем-то еще. Анатоль, прекрасно владея роялем, умея играть все, сразу оказался востребованным ресторанами. Серж днем превращался в элегантного учителя танцев, а ночами где-то пропадал, как выяснилось несколько позже, он начал посещать гей-клубы. Жан так и не успел повзрослеть. Все деньги, которые ему удавалось заработать, тратил на наркотики. Не прошло и года, как малыш умер от передозировки.
  Алекс ужасно переживал развал группы. Ему, как никому, нужна была "Бастилия". Более того, он чувствовал вину за распад коллектива и за пропавшие души друзей, безумно страдал, видя бедствие нашей семьи. Несколько раз устраивался на работу, но каждый раз срывался из-за какого-то пустяка. Алекс не мог не быть лидером, а ему изо дня в день все подрезали и подрезали крылья. Он говорил: "Не будь моих проклятых принципов, вы бы все были счастливы", я успокаивала его, говорила: "Неправда". В душе я уже сама начинала сомневаться.
  Однажды все это закончилось. Изредка все "французы" собирались вместе в только что открывшемся ресторане "Морское дно". Весь вечер мы сидели, вспоминали минувшие деньки, смеялись и грустили, под утро начали расходиться. Я с Алексом молча шли домой, каждый думал о своем. Вдруг из подворотни вышли несколько бритоголовых подростков и начали выкрикивать вслед какие-то непристойности в мой адрес. Саша резко остановился, отстранил меня, повернулся лицом к шпане и сделал два шага навстречу. "Кто это сказал?" - спросил он тихим спокойным голосом. "Я", - ответил маленький жилистый сосунок, выйдя тоже на пару шагов вперед, чувствуя за своей спиной поддержку товарищей. Алекс приказал ему просить у дамы прощения. Тот ответил неприличным жестом руки. Саша медленно подошел к нему вплотную, смотря прямо в глаза сверху вниз. Я не могла пошевелиться, страх сковал все мое существо, лишь коленки задрожали. Он был высоким, на голову выше всех остальных. Несколько мгновений Алекс возвеличивался над кучкой хулиганов. Таким его я и запомнила. Высоким, сильным, непреклонным, безгранично прекрасным моим Сашей. Затем его кулак метнулся вперед, и он нанес первый удар. Маленький упал, но тут же встал и бросился в прыжке на Алекса. Саша лишь немного отклонился и ударил его в бок левой рукой, а потом локтем правой руки попал ему прямо в челюсть так, что тот просто рухнул перед ним на дорогу. Пару секунд, проведя на земле, он мотнул головой, выплюнул выбитые зубы и прохрипел: "Бей его". Шестеро молодчиков разом бросились на Сашу. Первую атаку Саша разбросал по сторонам. Потом двое повисли у него на шее. Другие встали и начали его бить куда придется. Он упал. Я закричала. Один худощавый парень с только что рассеченной бровью подошел ко мне. Я отступила к стене и со всей силы ударила его ладонью по лицу. Он улыбнулся, облизал тонким, как у змеи, языком разбитую губу, положил свои руки мне на плечи и резко дернул вниз бретельки платья. Ткань с треском разошлась пополам вплоть до пояса, оставив меня полуобнаженной. Весь страх, переполнявший мою душу, вылился в ужасный крик: "Саша! Саша!". Какая-то неведомая сила перешла в этот миг в его избитое тело, он сбросил всех, встал на ноги и с легкостью рассвирепевшего льва раздавал удары налево и направо, прорываясь ко мне. Вдруг сзади мелькнуло лезвие ножа маленького подонка, еще раз и еще раз. В глазах Саши застыла, нет, не боль, скорее удивление. Нож поднимался и опускался, а Алекс стоял и смотрел на меня. Потом кто-то крикнул: "Пора смываться", и все бросились в разные стороны, растворившись в переулках города. Я подбежала к Саше, обняла его, и мы вместе упали на асфальт. "Как же так? Милый, пожалуйста, не надо. Дорогой, только не это", - я рыдала, не зная, что сказать, умоляла его не покидать меня, говорила что люблю. Он поднял руку и приложил свой палец к моим губам: "Ради этих слов стоило жить. Я тоже люблю тебя, ты только не плачь. Спасибо за все. Ну, успокойся, все будет хорошо. А здорово мы сегодня провели вечер?!" - Алекс улыбнулся и закрыл глаза, его рука упала. На секунду мне показалось, что это неправда, будто бы мы, я и Саша сидим в кинотеатре, держась за руки, и смотрим фильм, который обязательно закончится HappyEnd, но потом я увидела кровь, его и себя, мы были оба в крови, он истерзанный, а я голая. "Помогите!!!"...
  Через какое-то время приехала "скорая", нас забрали. Два следующих дня я сидела перед операционной и в палате. Мама забрала Настю к себе. Я была постоянно там, в больнице. Сразу же приехал Серж и Анатоль. Они, как могли, поддерживали меня, хотя и им было не просто. Врачи говорили, что Алекс сильный, выживет, но он не выжил. Похороны были быстрые и тихие. Больше я не плакала, он так просил, да и слез больше не было.
  
  
  
  Наташа заснула у меня на плече. Будить ее я не стал, только уложил поудобнее на диване, голову положив себе на колени. Так всю ночь над ней и просидел, поглаживая пряди волос и целуя каждый раз в лоб, когда она вздрагивала во сне от мучительный кошмаров.
  
  
  8
  
  Через пару дней я полностью переехал к двум своим маленьким девочкам. И все мы зажили вполне счастливо. Утром вместе ели легкий завтрак на кухне и пили кофе. Мне очень нравилось чувствовать себя в семье. Наташа была восхитительной хозяйкой. Ее приготовления, ловкость, быстрота и в то же время очарование молодой женщины приковывали взгляд. Я с удовольствием следил за красотой движений, казалось бы, обычных действий. Оказалось, так приятно ощущать себя мужчиной, в центре вселенной, средоточием которой стал кухонный стол, где рядом есть еще две любимые тобой родные души. С Настей мы очень быстро нашли общий язык. Пытливый ум и бойкий характер восхищал меня день за днем. Я влюбился в эту девчушку чуть ли не так же сильно, как и в ее маму. Так, неожиданно для себя, я обрел семью.
  После завтрака мы отводили Настю к бабушке, которая оказалась также чрезвычайно премилой дамой. Ей было не так еще много лет, и она выглядела весьма успешно. В первый раз, увидев меня, Наташина мама беглым (но со знанием дела) взглядом окинула мою фигуру и прелестно улыбнулась:
  - Хорошо, можешь называть меня просто Лена.
  Если слово "бабушка" вообще уместно в отношении к этой женщине, бабушка Лена очень много времени занималась с Настей, тем более девочка готовилась идти в будущем году в школу. Большое внимание уделялось языкам, истории, математике. К Лене ходили и другие дети - постарше, с ними она занималась немецким и английским. Репетиторство давало достаточно денег, чтобы не работать в институте, как это приходилось делать в былые времена, и бабушка посвящала основную часть времени воспитанию внучки.
  Затем я провожал Наташу в редакцию. Иногда оставался там ненадолго, нужно было решать некоторые вопросы. Мы условились, что до Нового года я сдам окончание "Дневника серийного убийцы", третья часть станет заключительной, а ближе к весне выйдет моя полная книга рассказов и стихотворений.
  Как правило, к полудню мне уже было нечем заняться. Выходил из "Карандаша", отправлялся домой. Понемногу дописывал заказ. От попыток писать что-нибудь иное я уже почти отказался. Когда становилось совсем тошно, выходил на улицу, бродил по городу. Но куда бы не направлялся, рано или поздно, дорога вела меня "На дно", так отныне переименовано было мной заведение "Морское дно". Почти каждый вечер я проводил в этом уютном, тихом месте.
  Я стал одним из немногих, кого признали, - признали те, кто уже выписался, или кто всю жизнь собирался, но так ничего и не создал, - я стал одним из них. Каждый гений, и у каждого кризис жанра. Все мы пропивали здесь дни и ночи с целью немного забыть о своем истинном предназначении, дабы не просиживать бездарно над чистым листом бумаги и не лезть в петлю или под дуло пистолета. Иногда сюда забегали и истинные гении, тогда все загоралось бурным весельем и огнем. Правда, такие вспышки всегда были непродолжительны, ибо их, этих гениев, тут же подхватывала новая муза, и они уносились на ее крыльях снова творить. "На дне" становилось вновь сумрачно и грустно. Ни одно место не располагало так к спокойствию и забвению.
  А вечером появлялась Наташа, и я обо всем забывал. Ее мягкие лучистые глаза и нежные руки снимали любую боль. Когда ночью мы оставались вдвоем, никого счастливей меня не оставалось на свете. Эти губы, я думал, за них можно отдать все, даже талант. И я пил любовь ее тела до конца и засыпал от изнеможения на прекрасной груди самой удивительной женщины на свете.
  Утром же все начиналось сначала...
  
  
  
  Прошли дни, недели, месяцы. Приближалось лето. Я и Наташа, мы едем в редакцию на машине, на моей машине, играет радио. Подъезжаем к редакции. Я выхожу, открываю вторую дверь, подаю руку даме. Трое девчонок подбегает к нам и протягивает ко мне книжки, мои книжки в цветном переплете. Каждая книга включает в себя пять частей "Дневника серийного убийцы". Я подписываю каждую из них, а они на перебой спрашивают, когда выйдет продолжение. Я молчу. Мы заходим в издательство. Шестнадцатый этаж. Как же мне надоел этот лифт, совсем, как аквариум. Сколько раз обещал покончить с проклятым "Дневником"! Нет, я стал его пленником, золотой рыбкой из аквариума "На дне".
  Через час я снова в любимом ресторане пью коньяк. Вчера так напился, что не помню, как приехал домой. А вот и Серж с Анатолем. Все собираются вокруг меня. Они обсуждают мою другую книгу "Потерянный ковчег". В ней опубликованы старые произведения Девида Райтмана. Серж листает черный томик.
  - Знаешь, Деви, - говорит он, - это сравнимо только с песнями "Бастилии", жаль, Сани нет с нами, ему бы понравилось.
  - Жаль, что Девида, нет больше с нами, ему бы тоже понравилось, - отвечаю я.
  Все засмеялись, кроме меня, Сержа и Анатоля. Стала ясно, ведь весь Райтман теперь в этой книге, равно как и "Бастилия" сейчас в могиле с Алексом. Мы заказали еще бутылку конька и вместе выпили.
  Мало что радовало меня теперь. Известность, деньги - ерунда. Новые друзья - они так же несчастны, как и я. Наташа и Настя - вот что держало меня на плаву, но и им я больше дать ничего не мог. Серж был прав, никогда не переступай через свой талант, ибо он тебе этого не простит. "Что делать, как жить дальше? Ведь Алекс не пошел на компромисс и погиб, а я жив, но зачем?" - много раз думал я. Иногда мне казалось, что где-то рядом есть ответ, простое решение, совсем близко. Но каждый раз, приближаясь к нему, я чувствовал, как ответ ускользал от меня, и я пил, все более отдаляясь и теряя что-то легкое, неуловимое, то что прежде было во мне, а теперь нет.
  
  
  
  Все лето я просидел "На дне". Потеряв себя, я начал терять и всех остальных. В глазах Наташи теперь светилась только грусть и разочарование. Ей было жаль меня, любви не осталось, лишь боль и сожаление. Насколько возможно она скрывала это, но во сне звала Сашу. Натали надеялась, что Девид Райтман заменит ей того парня, такой же милый, добрый и талантливый. Только таким он был давно, в начале их знакомства, а затем изменил себе. И нет больше прежнего Деви. Есть популярный писатель, но нет человека. "Потерянный ковчег" - то, что от него осталось.
  
  
  9
  
  Наконец жара спала и снова наступила осень. Желтые листья, шуршание под ногами. Я чувствовал себя плохо, но намного лучше, чем еще пару дней назад. Сегодня с утра я посмотрел на себя в зеркало и испугался. Человек с ужасными синяками, смотревший на меня из припухших век был мне совершенно незнаком. Седина на висках, потрескавшиеся губы, ввалившиеся щеки, тусклые глаза, неужели этот труп - это я? Ведь год назад Деви был совсем другим. Чтобы развеяться было решено пройтись до издательства пешком. И вот эти листья, этот шорох, где-то это уже было. Так хорошо прогуливаться по свежему воздуху. Ветер. Как здорово. Раньше в этом было все мое счастье. А ведь когда-то я был и вправду так счастлив. Неторопливо я шел, снова вдыхая запах увядающей природы. Такое знакомое ощущение щекотания ноздрей придало моей походке твердости, и я очень быстро оказался перед дверьми "Карандаша". "Нет, не сегодня", - сказал я себе и пошел прочь. В ларьке купил пиво и направился в сторону садика. Моя скамейка снова оказалась незанятой. Достал сигарету, закурил. Глоток холодного напитка и дым, как в старые добрые времена. Чудесно. Я закрыл глаза и подумал: "Если бы только можно было вернуться на год назад...".
  Так давно мне не случалось оставаться наедине с самим собой. В зеленом стекле бутылки играло уходящее солнце, мир утопал в табачном дыму. Жизнь как бы пошла в обратную сторону. Мелькание лиц. Бизнесмены, литераторы, домохозяйки. Автографы. Выпивка. Окорока, осетрина, шашлык. Лимузин у входа. Девочки-малолетки перед дверьми подъезда. Настя: "Поиграешь со мной сегодня или ты устал?". Ночь. День. Снова мелькание, редакция, бар. Вечер. Наташа: "Ты сегодня опять не писал?". Ночь. День. Суета. Мелькание. Ночь. День. Безумие. И ночь, и день. "Дневник серийного убийцы 5". "Дневник серийного убийцы 4". "Дневник серийного убийцы 3". "Дневник серийного убийцы 2". "Дневник серийного убийцы". Осень. "Осенний синдром". Маленький ангел. Я заснул...
  Когда я проснулся, моя голова лежала на чьих-то коленях, нежная ладошка гладила волосы. Я открыл глаза. К моему лицу бежали ручейки солнечных волос, а сверху мерцали два глубоких зеленых океана.
  - Как долго я спал? - спросил я у Ани.
  - Один год. - Ответил ангел. - Пора просыпаться, Девид. Себя терять никогда нельзя, а тебя осталось так мало.
  - Что же мне делать, Энжи?
  - Просто оставь все лишнее, что сделало тебя таким. Все, что тебе нужно - только ты сам, твой собственный мир. Окружающее губит.
  - Значит мне нужно оставить славу, деньги, карьеру, друзей и даже Наташу... Снова стать продавцом-консультантом мобильной связи и, быть может, талант еще вернется.
  - Не бойся, я помогу тебе, я буду с тобой, только стань прежним Девидом Райтманом. - И ангел благословил меня своим поцелуем.
  
  
  
  Сейчас мы живем с Аней в небольшом домике у моря. Выращиваем виноград и делаем вино, тем и кормимся. Я вновь пишу. О прошлом стараюсь не вспоминать. Мы здесь совсем одни. Там, позади, остался неправильный мир с его сомнительными ценностями. Больше я за книги денег не беру. Часть посылаю родителям, часть Наташе и Насте, немного Сержу и Анатолю. Они записывают альбом в память о Саше и Жане. За моей спиной теперь только горы, а впереди бескрайнее море грез, фантазий и книг.
   
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"