Жили-были две девочки - Любочка и Тамарка. В сущности, они были очень похожи, единственное их различие состояло в том, что одна из них ноги брила, а другая эпилировала электроэпилятором.
Любочка и Тамарка жили в доме отдыха, где за их окном на первом этаже цвели дивные кусты сирени и благоухал жасмин. Белый кирпич, из которого был построен корпус, крошился на солнце и осыпался тонкими струйками в воды мирового океана.
Одним вечером они закрыли дверь и обрели по странной папиросине - и розовые стены комнаты помнили, как музыка делилась надвое и Любочкин халатик с капюшончиком развевался над минималистичными советскими тумбами.
Когда мысли уступают место кое-чему, что приподнимает над ними, так сложно сосредоточится, и записать хоть один аккорд... Их не было там, там не было стен, там была степь, извалянная в позднем осеннем снеге.
Кто-то стучал в дверь, но Любочка открыла двери ванной. Привычно побрила ноги и не заметила, как порезалась, кровь текла по кафелю очень медленно, и она умерла.
Тамарка тоже пришла, включила эпилятор в розетку - увидела, что и Любочка здесь, выронила его, он упал на пол и розетку закоротило. Она даже не заметила, как они снова были с Любочкой вместе.
А ветер дул все сильней, его порывы открыли окно и занавески реяли как два бордовых павлиньих пера, разгоняли папиросный дымок - солнце смеялось до слез и растворяло окна в своем золотом скипидаре:
- А помнишь, Любочка, вот это: "И страна березового ситца,
Не заманит шляться босиком?"
- "Будто я весенним утром ранним проскакал на розовом коне..."
Ты помнишь?
Они парили над комнатой, а потом глянули вниз на оставленный шкаф и тумбочки, пожали плечами и вылетели в окно, читая друг другу стихи Есенина и иногда Блока:
- А помнишь, Тамарка....
- А помнишь?
Нагретые солнцем цветы сирени пахли особенно сильно и были такие красивые, что Любочка и Тамарка, взяли их с собой - так они и поднимались, все выше и выше, над крышами домов, к хохочущему солнцу - две похожие девочки с большим-большим букетом сирени...
