Аннотация: "Северные стрелы", сокращенный вариант :о)
Короче, стали как-то гады-половцы щемить народ русский, и щемили так круто, что даже князь про это узнал. Собрал он сыновей да воевод, и стали они думу думать. В берестяных грамотах читали, на звезды смотрели, на дохлых кошках гадали, а ответа все нет. Хотели, было за жисть перетереть, да воевода не дал, стал снова про копья-сабли задвигать. Князь от этого совсем загрустил, начал в стену втыкать. Ага. Втыкают они уже втроем, еще немного, и зависнут. Но прибегает тут бравый курьер, весь в железках, мечом бряцает, каблуками стучит, письмо, значит, от княжеского брата принес. А брат пишет, так мол, и так, слыхал, ты на войну собрался, но обломись, гада-половца и без тебя порешили. Прилетел Змей Горыныч, засвистел, как Ил-96, дунул пламенем, как огнеметный Т-34. И все. То есть, вообще все. Нет больше гадов-половцев. Так что, любезный товарищ, складывай стрелы из патронташей в цинки, и айда ко мне. Хлопнем по рюмашке. Ну, князь, ясен перец, выпить завсегда готов, но интерес блюдет. И отправил старшего сына (что поумнее) с бригадой экспертов-криминалистов разведать, кто да чем там пожег. А младшего-балбеса - прямиком к брату, выяснить вопрос, хорош ли у него мед, и хватает ли рассола по утрам.
Ага. А братья, как выехали, сразу поругались, на почве отношения к простому народу, и, не прощаясь, двинули коней в разные стороны. Двинули - в прямом смысле, буквальном, а не в переносном. Но в том, что коней кто-то двинет, никто, понятно, не сомневается. След старшего временно теряется, а младший, попивая меды-пиво добрался-таки к дяде. А у того в княжестве бардак, на небе знаменья, стаи волков беспредельничают, народ в крепости заховался, и носа не высовует. И все бояцца новой напасти.
Ну, младший доехал, хлопнул браги с дядей, и стали они ту напасть ждать. Пока ждали, познакомился с гарным хлопцем. А хлопец тот был не простой, а писаный красавец, княжеского роду, само собой. Не то, чтобы как ди каприо, а в натуре, хорош собой. Наш-то младший, уж на что натурал был, и то приторчал. А тут и обещанная беда пришла, ясное дело, ночью, пока все дрыхли, и давай безобразничать. Этого юного красавца порюхали моментально, а младшего дядя отправил в соседнее княжество с просьбой войска прислать. Скипнул он сотоварищи, и уже далеко отъехали, как налетела погоня, человек с тыщу, кого порубали, кого закололи, беляки проклятые, а наш-то Василиваныч сумел сдернуть, но поранили его. Отъехал он маленько, с коня свалился, и приготовился концы отдать. От потери крови. До заражения, похоже, не доживет. А под утро привиделось ему, что рядом с ним дикаприо этот убиенный возится. Ну и кому это понравится? Короче, он снова отрубился, чтобы не подрывать себе нервенную систему.
Отлежался он, короче, выспался. Просыпается, а в голове две мысли. Первая за какой-то конкретный вчерашний облом, а вторая "во, ништяк". И не потому что, на самом деле, ништяк, а потому что хлопец был позитивный. И короче. Втыкает он в солнце-небо-облака, а тут дикаприо подваливает во всем своем мертвяцком виде и говорит человеческим голосом, собирайся, князь, щас погоня прискочет, и дорубают тебя, ежели вчера не получилось. А князь, мало того, что ранетый, так еще и крышу ему ведет конкретно от таких мертвецких раскладов. И с места встать не могет. А место вокруг - хуже, чем в мясокомбинате. Все кровищей забрызгано, его значит, кровищей. Ага. Война. блин. Такой вот пацифистский посыл. Ну, дикаприо его под елку затолкал, листьями присыпал, штоб, типа, не нашли. А сам ножиком вены себе порезал, и скипнул. А тут приезжают эти фошисты, глядят - свежий кровавый след идет. Пришпорили своих конячек, и поскакали. Ну, хитрого дикаприо не проведешь, он до ручья дополз, тама перевязался, и вкругаля назад вернулся. Фошисты, короче, без собак были, след потеряли. Поругались на партизан и уехали нахрен. Ну, наш юный пионер, добрался до раненого бойца, хотел медаль получить, типа "За спасение князя", или еще какую. Но круто обломился. Наш-то Маресьев мертвяков не терпел с детства, и от расправы дикаприо спасло только плохое самочувствие героя. Но наваляли ему по самое не балуйся, чтобы уважал живых и не вздумал ночером похарчиться нашим партизаном. Так, короче день и провели, во взаимных упреках и подозрениях. А под вечер пришли злые волки, им, ведь тоже жрать охота.
Мертвый дикаприо к тому времени от ранетого уже сдернул, запуганный плохим к себе отношением. И сдернул, надо сказать, грамотно; нашел землянку, заготовил дров, ништяки разложил, и тока собирался все это заточить, как приперся князь. Ага, приперся, и начал, как обычно, свои империалистические наезды, типа, да кто ты, а кто я, да если бы не моя доброта, короче, достал пацана. А парнишка и рад бы скипнуть от этого упыря, да некуда, в лесу ночью волк хозяин. Или медведь? Не, медведь в тайге, значит, в лесу - волк. Ну, князь чужие ништяки захавал, мертвяка связал и под лавку засунул. А сам завалился на нары, и дрых до утра. Такой вот, блин, феодализм.
Наутро, короче, волки ушли по своим собачьим делам, а воля к победе у мертвого Дикаприо совсем иссякла. Зашугал его князь так, что тот ни сбежать не может, ни, блин, по морде этой вельможной скотине надавать. Князь, одним словом, валяется на солнце, жрет, гад, чужой харч, и сил набирается. А как набрал, пинками погнал он мертвяка к людям, и не куда-нибудь, а прямо в греческий монастырь, чтобы сразу с ним покончить. Окончательно. Пришли, значит, хлебом-солью их встречают, а мертвяк жрет и не дохнет! Жрет, собака, хлеб-соль, и не дохнет. Тут князь отводит главного монаха в сторонку, и грит, мол, папаша - никакой это не Дикаприо, а самонастоящий упырь! И ежели ты его щас молитвой не изгонишь, я устрою тут форменное кровопролитие. Пожалеете, что его к себе пустили. Ну, батюшка поколдовал, молитвы почитал, и говорит: дурак ты князь, и шутки у тебя дурацкие. В тереме кого убили? Пацана? Чего уставился, маймуно веришвилло! Это ж герла!
Тут, короче, все плачут, и рассказывают печальную историю, за брата и сестру. Как попали они в плен, и как им там доставалось, и как решили они сдернуть. Тока не вышло у них ни хрена. Дикаприо гады-фошисты замочили, а снегурочку, значит, князь в лесу чуть до смерти не замучил. Ну, князю, блин, тоже стыдно. Три дня, блин, над герлой измывался, слова ласкового не сказал, не поцеловал даже. Повинился он, тока поздно, блин прощенья просить. Раньше надо было думать.
Не успели они пожрать за ужином (и что это я все про харчи пишу?), как снова налетели гады-фошисты. И тут уже всему монастырскому братству пришлось деру давать. Ну, им не приыкать, у них по всему лесу базы, штоб партизанить. Приехали туда, разведку выслали. А князь глядит - елы-палы! Это ж тока сверху монахи, а внутре, блин, настоящая особая стрелковая рота НКВД! Радиостанции тока не хватает. Вызвал его к себе главный из СМЕРШа, ласково допросил, о себе так ненавязчиво рассказал, пригласил сотрудничать. Ну, молодой-то, уши развесил, головой кивает, выражает, значит, полную солидарность. А главный - боевой капитан, сразу видно, что у него за спиной Испания с Финляндией и Хасан с Халкин-Голом. Тут капитан читает ему краткую лекцию об основах аналитики в боевых условиях, и тут же принимает зачет. Ну, в полевом лазарете швы наложили, вкололи, чего надо, и стал князь снова здоровый и красивый. А, нет. Просто здоровый. Красивый он и без укола был.
А тут ему и говорят, а девку твою мы из лагеря выставили, чтоб не развращала тут личный состав. Но ты, мол не волнуйся, все путем, мы ей одеяло выдали. Из цельной, блин, верблюжачьей шерсти. Охренеть! Во-первых, девка не его, а во вторых - как это можно, ночью герлу одну ночью отпускать, когда метро уже не ходит, денег на такси нет, а из таксистов тока дети гор остались на ржавых копейках. Ну, похромал он ее выручать.
А герла, короче. Герла далеко не ходила, потому что в лесу жили дэмоны и черти. И вот, сидит она, сердешная, ни покурить, ни домой идти не может. Потому что чует - еще двадцать, да какой там двадцать, блин! Десять, блин, минут, налетят дэмоны и сожрут ее нахрен. Но князь не растерялся, дровишек нарубил, костер запалил, и если бы девица не была с ним в контрах, то вечер ожидался бы вполне романтический. Ну, тут понятно; какая, блин, романтика, сидит, понимаешь, дурища, губы надула, делает вид, что и знать его не знает. Князь к ней и так и эдак, потом плюнул, и спать завалился. Девахе тоже деваться некуда, прилегла рядышком да и закемарила. Тока недолго они этим занимались, потому что, блин, костер погас, и из темного леса пришли дэмоны и черти. Мораль сей басни такова - нехрен бабу на посту оставлять. А если оставил, то пеняй на себя. Ну, мораль моралью, но от ночных чертей тока под одеялом можно сховаться. Тут герла сразу забыла про свои контры, и шасть, к князю под теплое крылышко. Так и пересидели. Или перележали? Ну, может, князю и хотелось, но обстоятельсва не позволяли. А также дэмоны.
Тут приходит хреновое утро. Но погода хорошая, как обычно, блин. Князь, про себя матюкаясь, пошел в расположение части, а там красотища - порядок, монахи в одних подштаниках зарядку делают, на брусьях отжимаются, на турнике 'солнце' крутят, и бегают кросс 15 км в полной выкладке. Загляденье, одним словом. А капитан-смершевец от дозора доклад принимает. Увидал курсанта, к себе подозвал (типа, секретов от тебя, милдруг, нема никаких). И выходит, по докладу, што врагов в княжестве мильон или даже чуть больше. И так их много, что никак столицу взять не могут - толкаются, суетяцца, и один другому мешают. А хитрый князь этим коварно пользуется и отбивается от фошистов. А чего ему? Ненужный дом раскатал по бревну - вот тебе и копья, вот тебе и стрелы. Тока успевай стрелять. Но с хавчиком у него проблемы (е-мое, опять за харчи речь зашла). А все остальные крепости-доты-форты враг взял, пленных перебил, нарушая, собака, гаагскую конвенцию. И жителей перебил. Короче, военный преступник номер один того времени. Как Гитлер, а может, и хуже. А фюрером у фошистов работает охрененный чел, ростом - во! метра три, не меньше! плечи - во! и ряха - во! пузо - во! Эдакая, блин, глыба. А тут и вторая группа прибывает, языка тащит. Ну, допрос, там, туды-сюды, разузнали расположение вражьих частей.
Тут командир роты задвигает речь о боевых задачах подразделения. И выходит, что главная боевая задача - это сховаться до конца войны, все разведать, и ехать с докладом к самому царьградскому императору. Тока нашего курсанта такой расклад ну нифига не устраивает, поскольку он имеет собственное дипломатическое задание. И вот он вежливо со всеми говорит, просит себе коня и саблю, собирается откланяться, короче. А ему показывают воот такую дулю с маком, потому что нема больше полесского княжества, куда он ехать собрался. Так что можешь оставаться с нами, или катиться к папане, но учти, что братишки на войне за это не жалуют. Если останешься, пройдешь сокращенный курс молодого бойца, и сегодняшней ночью постигнешь многие секретные приемы византийского войскового спецназа. На практике. Понятно, кто ж от такого откажется?