Морская болезнь - дело серьёзное. С этим не спорит никто, тем более, что она давным-давно уже выбралась на сушу. Людей мутит в самолётах, автомобилях, некоторых, даже в метро на эскалаторе. Окружающие обычно понимают и сочувствуют, даже помощь иногда предлагают.
Дейзи Брайт морской болезнью не страдала. Она выросла на побережье и у неё не вызывали негативных эмоций ни быстроходные катера, ни местные дороги, состоящие сплошь из одних только поворотов. Её проблема была куда менее распространённой и понимания со стороны окружающих - в летнее время особенно - обычно не вызывала. Дело в том, что даже тоненькая струйка сквознячка из чуть приоткрытого окошка или лёгкий холодок автомобильного кондиционера способны были уложить её в постель с жестокой ангиной, как минимум дней на пять. Поэтому Дейзи всегда ездила на своей машине одна, хотя очень часто это означало лишние расходы и вообще выглядело странно. Впрочем, Нанетта Гранд ни разу не выказала по этому поводу недовольства - дорогостоящие странности в кругу состоятельных людей поощрялись, да и все замечали, что Дейзи относится к имуществу семьи Никсон-Гранд гораздо рачительней, чем сами хозяева. Её неприятно напрягал дурацкий обычай покупать уйму товаров и услуг не потому, что надо, или хотя бы хочется, а просто так, что бы "соответствовать". Ну вот взять к примеру - пляжный клуб... Членские взносы составляли ежемесячно хорошую зарплату государственного служащего, дорога в один конец занимала минут сорок, море давно надоело, а пить коктейль дома, валяясь в шезлонге под тентом на краю бассейна, было бы куда проще, удобнее и, опять же дешевле.
Дейзи опаздывала. Не в первый раз, конечно, а в последнее время особенно. Рассеянность, переходящая в патологическую форму! Сегодня она битый час искала завалившуюся за кресло расчёску, а потом, уже в гараже обнаружила, что забыла ключи от машины, пришлось возвращаться. Её, конечно, никто не ждал, и едет она всё равно одна, и замечания никто не сделает, но самой же противно! Дейзи включила кондиционер, основательно помучившись, отрегулировала его так, чтобы тоненькая струйка чуть прохладного воздуха улетала куда-то в угол, противоположный водительскому месту - без этого в наглухо закупоренной машине был бы настоящий крематорий - и только после этого тронулась в путь.
Дорога шла вдоль реки, повторяя почти все её изгибы и повороты. Справа подступали белые известковые скалы, местами почти вплотную, а кое-где даже нависая карнизами на высоте всего нескольких метров. Места красоты необыкновенной, но сидя за рулём не очень-то порассматриваешь. Когда Дейзи ехала здесь впервые, она, помнится, глаз не могла оторвать от чёткого и чудного, будто из сказки явившегося пейзажа. На каждой причудливой горке, на каждой группке белых скал, воображение рисовало величественный средневековый замок с башенками и подъёмным мостом.
Дейзи поморщилась. Ну да, а в каждом замке по бестолковой принцессе, коротающей дни у окна в ожидании идеального принца! Интересно, она сама-то как ещё выжила в этом мире со своими романтическими бреднями!
Дорога круто повернула на запад, огибая очередную, заросшую кизилом и лещиной белую горку, машина запрыгала, будто лёгкая лодка поперёк волны, переползая железнодорожный переезд, и со славным тихим шорохом выкатилась на автостраду. Здесь средневековые сказки кончались: впереди, сколько глаз хватало, была степь, до самого горизонта, только на юго-западе, у самого неба, поблёскивало море. А к нему широченной полосой уходила дорога. Ровная, как стол, прямая, как стрела и совершенно пустая. О такой дороге можно вообще не думать. Как говорится, "кирпич на газ, и - спать...". Так однажды пошутил Алик Стэмпер, а Дейзи запомнила, хотя тогда эти слова были для неё не понятнее китайских иероглифов. Милена говорила, он мог определить марку машины с закрытыми глазами, по звуку мотора... Чудной парень, влюблённый в автомобили..., и в Милену...
Дейзи спохватилась, но поздно. Воспоминания о Милене потащили за собой то, что сама от себя скрывала на самом дне души... Андрей, Энди Смит... Дейзи любила вспоминать о нём раньше, теперь же мысли вызывали только боль, бесконечную, ноющую, будто медленно разъедающую изнутри...
Настроение испортилось окончательно, к глазам подступили мелкие злые слёзы. И в какой-то момент Дейзи почувствовала, что просто не может ехать дальше - ещё чуть-чуть, и негодование разорвёт её на мелкие части, размажет по шикарной обивке машинного салона. И она свернула к морю. Нет, не к шумным набережным и пляжам, пропахшим духами и потом, где орёт в барах музыка и уныло дремлют жирные розовые тётки в огромных шляпах... Дейзи знала и любила другое море - прохладный, пахнущий солью ветер, стоны чаек, звонкую и прозрачную, как стекло, тишину...
Она проехала с полкилометра вдоль берега, ища место, где проще спуститься к воде и, наконец, остановилась над самым обрывом. Ветер, нехолодный и не жаркий, заглянул в лицо, растрепал тщательно уложенные волосы. Здесь было не тесно: несколько разноцветных палаток вдалеке, да с десяток полосатых зонтиков на всём обозримом в обе стороны пространстве - те, кто пришёл пешком через поля или по берегу. Вниз, к неухоженному каменистому пляжу сбегала крутая тропинка. Дейзи бросила на плечё полотенце, почти бегом спустилась вниз, на ходу скинула платье и тапочки и шагнула в море; не раздумывая и не колеблясь. Прохладная вода приняла, обступила со всех сторон разгорячённое, напряжённое тело, заставляя расслабиться, смывая и унося прочь все беды, страхи, печали. Дейзи плыла, не касаясь лицом воды, бездумно глядя в светлую голубоватую даль, скорее инстинктивно, чем сознательно держа направление на большой плоский камень далеко в море. Она даже не представляла, насколько далеко, пока не подплыла к камню почти вплотную и, оглянувшись, увидела берег - узкую полосочку вдали. Дейзи начала уже уставать, видно, сказывалось напряжение последних дней и потом, она уже сто лет так далеко не плавала. Дейзи усмехнулась; в пляжном клубе были, конечно, свои спасатели, они, наверное, всей командой упали бы в обморок, вздумай она уплыть из бухты в открытое море. Ну ничего, сейчас выберется на камень, отдохнёт, погреется и обратно... Дейзи подняла голову и... едва не застонала от обиды - маленький островок суши был обитаем - спиной к ней, лицом в открытое море на камне расположился мужчина. Девушка в отчаянии уцепилась руками за скользкий, облепленный водорослями выступ скалы, хоть отдышаться немного прежде, чем поворачивать обратно. Некто на камне обернулся.
- Девушка, лезьте сюда, я не кусаюсь. Давайте я вам помогу - и протянул руку. У него был удивительный голос - мягкий, вкрадчивый, чуть замедленный, будто он нарочно немного растягивает слова, и очень знакомый. И вместо того, чтобы оттолкнуться и уплыть прочь, Дейзи послушно подала ему холодную маленькую ладошку. Против солнца, да ещё снизу вверх, смуглый светловолосый парень выглядел просто гигантом. В принципе, он и правда был роста немаленького. В детстве, Дейзи хорошо помнила, для устрашения врагов ему вовсе не обязательно было махать кулаками, достаточно было просто нахмуриться и желание выяснять отношения куда-то пропадало... Ведь только близкие друзья знали, что этот широкоплечий, немного медлительный парень на редкость миролюбив и добродушен. Однажды кто-то (уж не Миленка ли?) в шутку обозвал его "малышом", Кидди, и ласковое имечко прижилось...
Между тем молодой человек легко, как пушинку, вытянул Дейзи из воды и, присмотревшись, нерешительно произнёс: - Даша?.. Ты, что ли?..
Она засмеялась, -Привет, Кидди. Я. Конечно я...
Они сели на тёплый, почти горячий камень.
- Откуда ты взялась?
- Приплыла. - Дейзи пожала плечами. Кидди хмыкнул, оценив её не оригинальный юмор.
- Нет, а серьёзно?..
- Серьёзно. Ехала мимо, и вдруг захотелось искупаться...
А вот откровенничать с ним ей совершенно не хотелось. Честное слово, лучше бы уплыла, уж дотянула бы как-нибудь до берега. Раньше вроде бы не был таким дотошным...
- А ты, какими судьбами? -Дейзи не особенно интересовала судьба Кидди, просто нужно было срочно, немедленно отвлечь внимание от собственной персоны.
- Да я тут работаю... Вон там... - он неопределённо махнул рукой в сторону берега - Дачи строим для "богатеньких буратинов". Надоело всё. Ой, ты часы забыла снять!
Дейзи едва взглянула на золотистый с разноцветными камешками браслетик: -Они непромокаемые.
- Ух-ты, классно! Дорогие, наверное...
- Не знаю... мне подарили... - разговор опять сворачивал в опасную для Дейзи сторону. Она поднялась: -Знаешь, я поплыла, наверное... Мне ехать надо... - и шагнула в воду.
Кидди прыгнул следом, подняв фонтан брызг и неслабые волны. Они ещё немного подурачились, гоняясь друг за другом в удивительно прозрачной, сверкающей на солнце воде и выплыли к берегу совершенно без сил. Дейзи от усталости едва переставляла ноги, а сзади, тяжело дыша, плёлся Кидди, но не отставал и сбежать от него не было никакой возможности. Девушка молча обула шлёпанцы, завернулась в большое пушистое полотенце. Дорогое платье от модного дизайнера валялось на песке, как скомканная тряпка. Дейзи подняла его и бросила на плечо. У Кидди из вещей обнаружились только выцветшие, все в краске, шорты и разбитые, со стоптанными задниками кроссовки. Они выглядели странной парочкой, эти двое, карабкающиеся вверх по склону, но Дейзи об этом не думала потому, что каждый шаг, каждое движение усталых ног, неумолимо приближали развязку. Потому, что врать она особо не умела, и учиться было поздно... Вот сейчас они поднимутся наверх, и...
Они поднялись наверх, и Кидди увидел машину, тёмно-зелёную, перламутровую, обтекаемую, как космический корабль из старых фильмов, с каплевидными, будто рысьи глаза, фарами, дорогую игрушку для взрослых...
- Это что, ТВОЯ МАШИНА?! Дашка, ну ты... Ты вообще сейчас где?!
- В Фолконе...- она опустила глаза.
- В Фолконе?!!... - это было сказано так, будто он на самом деле хотел спросить, "в этой дыре?!".
И тут в Дейзи Брайт заговорила гордость. Вообще-то она давно научилась вставать на горло больному самолюбию, но ведь всему есть предел, господа! Сколько можно, изворачиваясь и прячась, жить под грузом всех приписанных ей грехов? Жить так, будто она и вправду все их совершала! А ведь на самом деле, если совесть её чиста, то одним фунтом презрения больше - одним меньше... Дейзи выпрямилась, расправила, поникшие было, плечи.
- Я живу в Фолконе на Вилле Никсон-Гранд.
- Работаешь, что ли? - не понял Кидди - Кем?
- Никем. Я не работаю. Я там просто живу. У друзей.
Вот и всё. Ещё минуту назад тёплые, шоколадно-карие глаза превратились в два чёрных потухших уголька. Кидди осмотрел её с ног до головы - от прозрачных силиконовых тапочек, украшенных сверху разноцветными стеклянными бусинами, до фирменной туши на ресницах, которой не страшна была морская вода - с таким презрением и брезгливостью, будто она только что вылезла из мусорного бака. Дейзи открыла блестящую, в перламутровых искорках дверцу.
- До свидания, Кидди.
Он не ответил.
***
Итак, одним фунтом презрения больше...
Не то чтобы Дейзи совсем не ждала подобной реакции, но всё же... Изрядно помучившись в душной тесноте машины, она сняла мокрый купальник и, крутясь и извиваясь, как уж на сковородке, напялила сухой. Она видела, как Кидди уходил через поле и долго смотрела ему в спину, а потом повернула ключ зажигания и с неожиданной злостью нажала газ. Машина стрелой пронеслась мимо бедного строителя, подняв столбом рыжую пыль, и, отчаянно визжа тормозами, вылетела на шоссе. Здесь можно было гнать хоть сто двадцать, но Дейзи уже расхотелось лихачить.
В принципе, ей было всё равно, что думают о ней люди, но когда даже те, кого сто лет знала и любила... Сначала Кетрин, Андрей, теперь вот Кидди...
После кризиса, когда жизнь встала с ног на голову и всё, к чему привыкли и что любили, превратилось в ничто, каждый выкарабкивался, как умел. У Дейзи уже, кажется не осталось сил барахтаться, когда однажды в городе она столкнулась с Нанеттой Гранд и её сыном. Они не отвернулись, не прошли мимо, хотя выглядели королями, а Дейзи - нищенкой-замарашкой. Макс, пыжась от гордости, начал рассказывать ей, какой прекрасный дом они купили и ремонтируют в Фолконе...
Боже мой, как же хотелось ей хоть одним глазком взглянуть на старинный, с детства знакомый особняк, подняться по широкой лестнице в светлый зал с удивительной резьбой на деревянном потолке, прикоснуться рукой к перилам, где когда-то прикасалась ЕГО любимая рука, сбежать вниз по скрипучим ступенька , как когда-то сбегал ОН. Вдохнуть сладковатый, ни с чем не сравнимый запах детства, счастья, первой, так и оставшейся единственной, любви!..
Кетрин, кажется, толкала тогда теорию о том, что мысли - материальны.
Одному Богу известно, почему Макс вдруг предложил Дейзи переехать к ним, в Фолкон. И, невероятно, но миссис Гранд его поддержала! А Дейзи подумала и согласилась...
От чего не понятно, но Нанетта баловала её - покупала модную одежду, делала дорогие подарки. В чужом кармане, говорят, всегда денег много, а карман Никсон-Грандов и им самим казался бездонным, но Дейзи, как умела, пыталась отблагодарить: возилась с маленькой Ольгой, хоть у девочки не было недостатка в няньках, разыскивала по ночным дискотекам и клубам легкомысленного, бесшабашного Макса. Наверное, именно тогда родилась на свет сплетня об их любовной связи. А как же иначе объяснить её повышенную заботу о богатом мальчике, не очень красивом и не особенно умном? И к чему привязать появление новой машины и кучи других материальных благ у бедненькой серой мышки?
Когда-то давно, в сопливом детстве, их семьи, что проживали по соседству, имели достаток примерно одинаковый и ходили друг к другу в гости через дыру в заборе. И маленький Макс, протягивая к Дейзи ручонки, с трогательной детской непосредственностью спрашивал: "Дася, ты моя?". Ему было тогда года два или три, а Дейзи соответственно шесть или семь.
А потом Нанетта Гранд развелась со своим неприлично богатым мужем, отсудив у него половину имущества, и в семье появились большие деньги. Старый Эрик Гранд, отец Нанетты, был помешан на сельском хозяйстве и приобрёл большой участок около Блэк Лэйкс - километры голой прибрежной степи, высушенной солнцем и ветром... Над ним насмехались, называя в лицо безумцем. А потом в Блэк Лэйкс нашли нефть, и всё завертелось...
Сейчас Максу было шестнадцать и Дейзи он по-прежнему воспринимал, как подругу детских игр, своего парня, ну, может быть, как сестру, не больше.
Дейзи не пыталась защититься от потока грязных сплетен, да и что она могла сделать? Подходить к каждому и убеждать, что не спит с сыном миллионерши? Или взять у гинеколога справку и напечатать её в светской хронике? Собственно, даже не сами сплетни её задевали, а то, как легко и без сомнений верили все... И хоть бы кто-нибудь один спросил: - Даша, неужели это правда?
Вот, если бы Милена... Отчего-то Дейзи была уверена, что Милена бы её поняла. По крайней мере - попыталась понять...
Вспомнилась вдруг Кетрин, как она холодно, надменно поджимала губы, отодвигалась, сторонилась, словно боялась испачкаться... Про Энди Смита вспоминать не хотелось, но всё равно поползло из памяти, застилая глаза, как обнимали её чужие горячие руки... Напрокат хотел одолжить у богатенького, на разок?
Противная слеза покатилась вниз по горячей щеке, потом вторая... Дейзи прикусила губу. Даже расплакаться по-человечески она не могла себе позволить. До пляжного клуба оставались считанные километры, хороша же она будет в этом змеином гнезде зареванная, с красным носом и опухшими глазами! И ещё Кидди встретился так не кстати. Как он смотрел на неё! Словно на крысу дохлую...
- А если всё бросить и уехать? - со злой обидой подумалось вдруг Дейзи. В самом деле, зачем ей эта вилла и дурацкие заботы? Она привыкла, конечно, к роскоши и комфорту, но ведь жила когда-то иначе. Миллионы людей не имеют джакузи и компьютера, сами себе готовят еду и ежедневно ходят на работу, экономя каждую копейку. И бывают при этом счастливы!
Периодически Дейзи брала в агентстве работу - переводила, печатала, редактировала тексты, больше, конечно, не для денег, а чтобы не потерять квалификацию или, скажем, для самоутверждения, но ею были вполне довольны, на место в средней вшивости конторе можно было претендовать не стесняясь. Трудно, конечно, придётся на гроши, что там платят. Но ведь совсем не ради денег приехала Дейзи Брайт когда-то в Фолкон.
Как во сне ходила она по лестницам и коридорам, по белым дорожкам сада, холодея, мечтала, как о несбыточном... Энди Смит... Вот он шагает через поляну упругой красивой походкой молодого и сильного, легко перепрыгивает через перила и идёт ей навстречу... Ждала, каждый день ждала, в сущности, не надеясь.... И дождалась... однажды...
Зато, теперь уже ничто не держит её в Фолконе, в доме Никсон-Грандов. Сегодня же вечером она поговорит с Нанеттой, соберёт вещи, вернёт машину, шубку, драгоценности... Уедет отсюда подальше и станет, как все...
Дейзи свернула на аллею, ведущую к клубу. Белоснежные (с мылом их моют, что ли?) ворота бесшумно разъехались в стороны, пропуская её вовнутрь. Въезд сюда разрешался только тем автомобилям, чьи номера были занесены в особый список, обновляемый каждую неделю, или чаще, если нужно. Белые створки одинаково шустро раздвигались независимо от того, кто сидел за рулём: престарелый банкир, жирный и лысый, или его юная жена с тонкой талией и нереально длинными ногами, немолодая бизнес-леди из тех, что самостоятельно строили свой бизнес на обломках любви, дружбы и других человеческих слабостей, или её молодой любовник, который по возрасту почти годился своей даме во внуки... Или, вот - серая мышка-коротышка...
Дейзи повернула направо и въехала на крытую автостоянку. Здесь было сумрачно и прохладно, совсем, как у неё на душе... Дейзи выключила мотор и натянула через голову дежурное платье. Она купила его на показе мод в Капители потому, что миссис Гранд сказала, что нужно обязательно что-нибудь купить. Длинное, чуть ниже колен, прямое - балахоном, с короткими рукавами, платье было связано вручную из жёсткой блестящей нити серебристо-голубого цвета и на ощупь и на вид немного напоминало кольчугу, чем и привлекло Дейзи. Буду в нём на пляж ездить, подумала она; и ездила, а куда ещё такое наденешь?
Пляжные шлёпанцы были перемазаны рыжей глиной и на шершавой плитке оставляли противные грязные следы, но никто и не подумал сделать Дейзи замечание. Девушка-служащая проворно замывала грязь специальной маленькой шваброй.
В клубе вообще было довольно много обслуживающего персонала. Маленькие, одинаково бесцветные, в тёмно-синих закрытых купальниках и серых парео, девушки сновали туда-сюда, удовлетворяя любые капризы отдыхающих. Дейзи остановила ту, что показалась ей не слишком спешащей.
- Стакан тоника, пожалуйста. Только не холодного. - у неё не было привычки унижать персонал, чтобы продемонстрировать собственное превосходство, какую она часто наблюдала у таких, как она, выбившихся "из грязи в князи". Дейзи взяла стакан и, отпивая на ходу небольшими глотками, поднялась на площадку, где стоял круглый, похожий на уменьшенную копию цирка-шапито, павильон Никсон-Грандов. Внутри павильона было прохладно - работал кондиционер. Время утреннего, безопасного для загара солнца прошло, и Нанетта Гранд отдыхала - читала, полулёжа в замысловатом ортопедическом кресле, толстую книгу на иностранном языке. На каком именно, и как называется книга, Дейзи не присматривалась, всё равно у них с Нанеттой вкусы совершенно не сходятся. Дейзи любила дешёвые, просто написанные, романчики о любви, вышибающие слезу, с глуповатым сюжетом и, обязательно, счастливым концом, а миссис Гранд предпочитала модную философскую заумь.
- Дашенька... Что так поздно? Как себя чувствуешь? - не поднимая глаз от книги, тоном светской беседы пропела Нанетта.
- Всё нормально... - Дейзи не хотелось поддерживать дежурный трёп. Она смотрела вниз, где за стеклянной тонированной стеной кипела чужая, так и не ставшая ей близкой и понятной, жизнь. Система бассейнов, больших и маленьких, с прибабахами на любой вкус, широкими террасами спускалась к морю, к голубой бухточке, отделённой от внешнего мира, справа - длинной вереницей скал, а слева - выдающимся далеко в море причалом. К нему швартовались небольшие катера и яхты, с другой, наружной стороны, то была уже территория элитного яхт-клуба - средоточие сугубо мужских интересов. Разноцветные трубки водных горок изгибались над бассейнами причудливо и неестественно, распускались и гасли радужные пучки фонтанов, переливались водопады... Всё это мало интересовало Дейзи теперь, она до одури накаталась и наплескалась вместе с мальчишками ещё прошлым по-детски беззаботным летом. Яркие огромные надувные матрасы чуть покачивались на мелкой ряби воды и вдруг показались девушке похожими на раздувшиеся от жары дохлые туши фантастических морских животных... Дейзи допила тоник, поставила стакан в пластиковую стенную нишу. Стянула через голову кусачее платье.
- Я пойду, искупаюсь...
- Там моих не видно, Оленьки с няней?.. - пробормотала миссис Гранд из глубины книжных размышлений - Если увидишь их, скажи, я волнуюсь...- и снова уткнулась в книгу. В голосе Нанетты не чувствовалось ни просьбы, ни приказа, она давно поняла, что любое пожелание, высказанное самым легкомысленным тоном, Дейзи исполнит скрупулёзно, аккуратно и как можно быстрее.
Ольга с няней отыскались в детском - по колено - бассейне, возле небольшого водопадика.
- Дася, Дася, пливет, иди к нам! - девочка ринулась ей навстречу, веером поднимая брызги, обняла за ноги, почти насильно стащила в воду; пару минут они барахтались, пока малышка не изловчилась окунуть Дейзи с головой. Едва подсохшие волосы вновь намокли, растрёпанные пряди прилипли к спине и шее. Дейзи собрала их в пучок, отжала.
- Вас долго нет и миссис Гранд волнуется. - сказала она Инге, Ольгиной няне. Инга скривилась, Оля капризно наморщила маленький носик.
- Идите, идите, я сейчас вернусь. - Дейзи вдруг решила, что ей срочно и обязательно нужно вымыть, наконец, выпачканные глиной тапки. Она повернулась и побрела вдоль бассейна, не сильно интересуясь, послушались ли её девочка с няней, или остались бултыхаться в воде. Дейзи спустилась к морю, к голубой бухточке, где сейчас не было ни души, слезла в воду и на совесть оттёрла прозрачные силиконовые шлёпанцы. Потом бросила их на камень, обсыхать, и немного поплавала, неинтересно, по кругу, как рыба в аквариуме.
В углу у стены стояло кем-то забытое одинокое складное кресло. Дейзи уселась в него, вернее - улеглась, блаженно вытянула ноги, закрыла глаза... То обстоятельство, что сегодня она здесь, возможно, в последний раз, никак не задевало, не печалило и Дейзи задремала, пригревшись на солнышке, убаюканная едва слышным шелестением волн.