1.

Продолжительность человеческой жизни, пожалуй, одна из главных забот нынешнего века. Люди предпочитают думать не о том, правильно ли живут, а о том, долго ли проживут. Иные старики, я даже заметил, испытывают удовлетворение по смерти ровесника, а, перевалив за семьдесят тщеславятся прожитыми годами.

Старость обычно склоняет к наставлениям, проповедям, нравоучениям и меньше всего к художественному творчеству. Однако бывают исключения из правил.

Для большинства старость - это угасание чувств, хронические болезни, уродливость, жизнь на поверхности тела; и лишь для немногих - ясность и усиление духа, душевная радость и ее зенит - блаженство. Находить в старости блаженство могут позволить себе лишь мудрые и редкие старики; и абсолютно ясно, почему одни из них держаться в преклонном возрасте за деньги, за власть, за почет; другие прнедпочитают покой, природу, уединение.

2.

Создать художественный образ старика, как, впрочем, и ребенка, - задача неимоверно трудная еще и потому, что образа и никакого нет: личностные черты в ребенке лишь только намечаются; в старике остатки некогда бывшей личности, и это мое наблюдение еще одно наглядное подтверждение мысли о том, что человеческие личности вырабатываются по земной необходимости и зависят от климата, наследственности, эпохи, войн, голода, эпидемий, государства, национальности и т. д. Там же откуда приходит человек и куда ему предстоит уйти, вероятно, личность не имеет такого значения, как в нашем, полном невзгод, соблазнов и болезней мире

И посему ,( вывод поначалу кажется абсурдным), освобождение от собственных личностных качеств, полагаю, одна из главных задач будущих насельников земли.

Я жил в разных городах, среди людей разных национальностей, государствах и совершенно точно могу сказать, что каждое из этих человеческих сообществ требуют формирования личности на свой собственный лад. В ином случае человека ломают, выталкивают, выживают или уничтожают.

Невероятно быстро уродуется человеческая суть и вызревают немыслимые личности в лихие годы. Как известно Гайдар, Тухачевский, Македонский чуть ли не в младенчестве командовали полками, фронтами и вели победоносные войны и не менее успешные карательные экспедиции. Их яркие жизни скрупулезно описаны, подкрашены вымыслом и служат образцом для подражания поколениям. Мне же эти героические личности малоинтересны по одной простой причине - все они не дожили до старости; плод так и не дозрел.

Вот, однако, пример выдающейся жизни некогда сильной личности, изобретенной эпохой, войнами и государством. Сейчас же, на закате лет своих передо мной сидит неумеренно болтливый, ветхий, трогательный старикан, с ярко - выраженными симптомами шизофрении, с совершенно скучной и фальшивой старостью.

Впрочем, поучительность извилистого земного пути Алексея Григорьевича Тарасевича и его не менее поучительный финал, - очевидны для людей, озабоченных смыслом своей жизни и призванием ее на земле.

Именно для такого рода людей я и записал биографию Тарасевича и биографии других не менее чем он замечательных стариков.

3.

Дед Алексея Григорьевича - белорусский дворянин, гвардейский полковник, - за отказ участвовать в подавлении восстания в Минске, в 1905 году, был разжалован и сослан на поселение в Западную Сибирь.

Его дети (уже в советское время) занимались заготовкой пушнины, сплавом леса, кустарными промыслами. Один из них, - краснодеревщик по профессии, - стал отцом Алексея Григорьевича Тарасевича, человека, как сказали бы совсем недавно: необыкновенной, незаурядной и удивительной судьбы.

Родился и рос Алексей Григорьевич в сибирском поселке, куда в былые времена русский царь, а в советские - НКВД, ссылали смутьянов, бунтовщиков, инакомыслящих, раскулаченных, - в общем, наиболее пассионарную и корыстную часть населения России.

В друзьях у маленького Алексея были дети ссыльных разных национальностей.

Его способности к языкам были выше средних, проявились рано и на пятнадцатом году жизни, когда начиналась война, - Алексей сносно понимал чужеземные наречия и общался на них со своими сверстниками.

Смерть отца на фронте, голод, отсутствие внимания и опеки со стороны родни, и отчасти дерзость, присущая возрасту, - послужили причинами его бегства не фронт.

Поезд с регулярной воинской частью и приблудным Алексеем разбомбили под Гомелем. Затем следует быстрая оккупация Белоруссии немецкими войсками и несколько лет героической , партизанской жизни подростка в тылу врага.

С поверхностным знанием языков, внешностью ребенка, сметливостью, хорошей памятью, - Алексей оказался незаменим для партизан в разведывательных и диверсионных операциях.

В 1944 году Красная Армия освобождает Белоруссию от оккупации, а восемнадцатилетний Тарасевич командует разведротой и имеет звание " лейтенант".

В 1945 году им заинтересовались органы НКВД, и Тарасевич служит на Дальнем Востоке судовым механиком на сторожевом корабле.

В 1947 году он попал под пристальное внимание ГРУ(главного разведуправления).

После медкомиссии, собеседования и выяснения всех обстоятельств прошлой жизни Алексея Григорьевича, - его и еще двадцать человек, набранных из всех видов и родов вооруженных сил, изолировали на три года от общества в безымянной деревне под Ленинградом. Там находилось военное училище, где в глухой секретности готовили офицеров ГРУ.

После окончания училища Тарасевич получает "диплом универсального шпиона" и направление для дальнейшего прохождения службы на подводную лодку радио - технической разведки.

Однажды, при сопровождении судна с ценным грузом, на континентальном шельфе одного из западных государств, лодка, которой уже командовал Тарасевич, получила повреждение и затонула. Экипаж кессонился

Это событие, вероятно, сильно изменило как внутреннюю, так и внешнюю жизнь Алексея Григорьевича. Десятки раз я выслушивал от него подробности этой драмы.

После медкомиссии карьера подводника для Тарасевича закончилась. Изменения в психике не позволили "применять" Алексея Григорьевича для ответственных дел, но и отстранять от государственной службы его не спешили: в разных странах Европы и Латинской Америки он занимает должности помощника военного атташе и резидента военной разведки

После событий в Афганистане, где, по словам Алексея Григорьевича его " подсидел" и "подло кинул" молодой офицер ГРУ, - изменения в психике Тарасевича стали заметны для окружающих. Мания преследования, различного рода фобии, шпиономания, раздвое6ние сознания, - совершенно измучили некогда психически сильного и атлетически сложенного человека.

После непродолжительного лечения Алексея Григорьевича снова "употребили", - не боюсь этого слова, - внутри страны .Несколько лет он "курировал" военную промышленность в одном из регионов Западной Сибири.

Наконец он стал невыносим для сотрудников, опасен для окружающих и не менее опасен для порученного ему дела. Его лечат, оформляют фальшивую биографию и отправляют на волю, в мирскую жизнь.

Поменяв биографию, местожительство, Алексей Григорьевич заменил попутно и очередную жену: первая - спилась, вторая - спуталась, третья, - я ежедневно слышу ее ругань из окна своей дачи, - вправляет некогда испорченные на государственной службе мозги Алексея Григорьевича. От своих уже взрослых детей (или они от него?) он совершенно открестился, сведя общение с ними до минимума.

Для дачников Тарасевич больной, навязчивый старик способный часами говорить пустое. Иногда он со злобой и непонятным мне сладострастием рассказывает, как кого то убивал и мучил, и все его, настоящие и мнимые жертвы, были, по его мнению, подонки.

Это результат болезни и той ненормальной старости, которая подводит итог всей ненормальной жизни человека.

Мне Алексей Григорьевич, как к бывшему морскому офицеру, за пустопорожней болтовней и маниакальными подозрениями, - иногда проговаривается, бывает излишне откровенен, и тогда я понимаю, что передо мной в прошлом профессионал высокого класса, человек, одаренный Богом многими способностями и талантами, которыми государство воспользовалось в совсем не божественных целях, оставив жертву перед смертью с изломанной, исковерканной и ненормальной душой.

Что может быть хуже этого. Впрочем, бывает и хуже.

4.

Другую исковерканную жизнь с печальным финалом мне приходилось слушать и наблюдать в Лавровской волости, Печерского района.

Жил я тогда по некоторым обстоятельствам отшельником, на лесном хуторе, среди псковских болот, на берегу чистой и живописной речки с эстонским названием Лидва.

Недалеко, - в лесном измерении, - километрах двух от моего обитания, на той же речке Лидва стоял хутор Сергея Тимофеевича Трофимова - сухонького, маленького старичка, с добрыми печальными глазами и по кличке от местных жителей - "Бандит".

Сергей Тимофеевич, как к соседу заглядывал иногда ко мне в гости поговорить, больше от скуки и от его следопытской страсти: он знал в наших местах всю живность в "лицо": кабанов, косуль, бобров, лосей, - давал им клички, различал по окрасу, повадкам, - но охотой и браконьерством не занимался: к убийству живого он заработал отвращение в прошедшие войны.

Попутно он сообщал мне о местных жителях, которые нет - нет, да наведывались в мое отсутствие на хутор: взламывали двери и выносили понравившиеся им вещи.

В Печерском крае до 1939 года правила эстонская администрация и латышские, русские хутора, поселения небольшого эстонско-говорящего народца "сету" православного вероисповедания, мирно соседствовали, а над всеми землями края еще "незримо витал дух реформатора Столыпина".

Отсчет начала искривления жизненного пути Сергея Тимофеевича можно отнести к концу1939 года, когда он восемнадцати лет, - сын богатого кулака - хуторянина Трофимова, - был призван служить в эстонскую полицию.

Затем следует приход в край Красной Армии, и его призывают на службу в Красную Армию.

Заметим, что восемнадцатилетний возраст - это тот возраст, в котором обычно не жертвуют по собственной воле жизнью ради собственности или политических убеждений, не имея, как правило, ни того, ни другого, а слепо следуют приказам или советам старших, опытных и более развращенных возрастов.

В 1941году в край приходят немцы, и Сергей Тимофеевич попадает пленным в концлагерь, и затем его отбирают в формируемые отряды Лавровской полиции.(Лавры - поселок городского типа с волостным управлением).

Край был богат, процветал экономически до 1939года, и партизанские отряды Германа в нем не прижились, подпольная работа против немцев не велась, и Сергей Тимофеевич вольготно прослужил в полиции до 1944года, успев обзавестись хозяйством, семьей и детьми.

И вновь Красная Армия освобождает край, и тогда уже Сергей Тимофеевич, как предатель и "полицай", - вынужден был скрываться в лесу.

Его семью, как семью изменника Родины, высылают в Красноярский край, где она так и сгинула(а это жена и две дочери).

Вот тут то и проклюнулись те наклонности в Сергее Тимофеевиче, за которые он получил от местных жителей кличку - "Бандит".

Один из главарей "лесных братьев" волостного масштаба, - он просидел в лесах до 1953года, занимаясь..., - известное дело, чем они занимались.

После амнистии на его злодейства свидетелей не оказалось, и он вышел из леса, повторно женился на эстонке, жил на хуторе, детей не имел.

Как я узнал от местных старушек (может быть, сплетни или слухи), - руки "Бандита" по плечи замазаны в крови.

И однажды, говорят, за какую то военную неудачу или предательство, - он расстрелял своего родного брата, впустив в него четырнадцать пуль (почему именно 14?), и опять, говорят, только последней убил.

Поначалу я с некоторой опаской смотрел на Сергея Тимофеевича, но никаких садистских склонностей в нем не заметил, а его любовь к живности только располагала к нему, и мы стали приятелями.

И его некоторые странности характера, как - то: внезапно нашедший на обычно добрые глаза - холодный блеск жестокости; ясно видимый, постоянный контроль над каждым произносимым им словом, что делает человека чуть ли не комком нервов, при его то старости; и состояние постоянной встревоженности, - я отнес к особенностям людей долго одиноко живущих в лесу. У хуторян,впрочем, странности бывают обаятельны и заметно выпуклы из - за удаленности от общественной жизни.

И именно от Сергея Тимофеевича я услышал такое - похоже, эмпирическое заключение: что будет лживо в Бога изначально верить, а в Бога можно только уверовать.

Хотя сам он, впрочем, в Бога не верил и сам мне об этом говорил. Кто его знает, кто его знает....

И все - таки, вероятно, были за его душою грехи и, по - видимому, крупные.

Поначалу всегда молчавший о своей душегубской деятельности в ранге "полицая", а потом "лесного брата", - он на исходе жизни начал каяться в ней и следом же бахвалиться ею.

Его бред, вперемежку с температурой, никто серьезно не воспринимал.

Последним его "подвигом" на грешной земле было желание полить собственной мочой засохшие цветы на подоконнике в Лавровской поликлинике. Что ему сделать не дали, и успокоенный сильнодействующими снотворными, он так и не проснувшись, через три дня окончил свою жизнь на земле при достойном возрасте 83 - х. лет и непристойной смерти. Мир праху его.

5.

Другой замечательный старик - хуторянин Иван, с интересной фамилией - Столицын.

Он не воевал, никого не убивал; кстати, в российских столицах он никогда не был, а родился в Пскове, и жил, и работал в Пскове до того же рокового 1939года, начала мировой войны.

От участия в войнах (финской и Отечественной) его спас (удивительно) - туберкулез. Он не прошел медкомиссию на призывном пункте и ему было рекомендовано проживание в сосновом бору. Куда он тотчас подался и прибыл.

Его простенькая избенка о четырех углах, с минимальным прожиточным метражом (купил он ее или построил - неважно), без света и радио, терялась в огромном сосновом бору, и, когда меня направили к Ивану, - дешево купить молоко, творог, мед, - я с трудом нашел его избу по лаю собак.

Наезжавшие из Москвы за экзотикой лесной жизни ко мне в гости знакомые люди, называли Ивана - святым.

Прежде, чем продолжить жизнеописание Ивана Столицына, - я бы хотел затронуть важную для меня тему и заметить следующее: читал ли я или слышал где некую мысль о превратностях земных жизней и постоянстве духовных. То есть, чтобы меньше зависеть от прихотей земных сил или судьбы, - надо жить духовной жизнью.

Дело в том, что понятие "духовная жизнь" и кто ею живет не обсуждаются и потому для многих имеют различные толкования.

Для одних люди Духа - это черное и белое духовенство; для других, - творческая часть интеллигенции(заковыристое слово, на котором уже полтора века ломает себе язык простой русский человек); и было время, когда обязанности духовного человека в обществе выполнял коммунист и политработник.

И, разумеется, у каждого из них своя духовная жизнь.

Интересно, что между всеми этими людьми, объединенными словом Дух, - всегда существовали и до сих пор существуют разногласия, я не говорю уже о духовных оппозициях или, скажем, физическом или моральном уничтожении одних духовных людей другими.

И опять интересную подробность я заметил: что после напряженной духовной жизни у духовных людей мирская жизнь за редким исключением отвратительнее, чем у людей не духовных.

Например: разврат интеллигента гораздо изощреннее и мерзее, а запой обычно длительнее (я не говорю уже о наркотиках), чем пьянство или прелюбодеяние какого-либо сельского тракториста; и нет ничего отвратительнее по внешнему виду и по поведению, чем попавший на досуге в сети дьявола монах или священнослужитель.

Можно говорить о сложностях творческой натуры или, например, о больших, чем мирских людей, искушениях бесами духовенства, - до этого нет дела. Очевидное очевидно.

Впрочем, проблема святости перед русским народом не стоит; Святая Русь давно канула в прошлое; и в будущем нашим потомкам (мы об этом знаем точно) нужна сильная, богатая, культурная и во всем остальном покрытая туманом Россия.

Однако вновь продолжим рассказ о скромном житии Ивана Столицына.

Он и впрямь был кроток, добр и самое, пожалуй, главное, что присутствовало в его облике: он был постоянно тихо радостен ( не буйно кратковременно, а тихо постоянно).

Перевалив за девяносто Иван сохранил завидную физическую энергию: содержал корову, десяток овец, шесть ульев, вручную обрабатывал 20 соток земли и прикармливал три приблудных, коротконогих местных кровей собачки, которые больше тявкали, чем охраняли хозяйство Ивана, и всегда трусливо прятались, если на них цыкнуть.

Спрашивается, зачем ему столько надо "добра" при полном отсутствии у него каких-либо недавно изобретенных потребностей.

Добавлю, что книг и газет он не читал, за исключением, пожалуй, Библии; света к его избе не провели и, разумеется, телевизора не было; он не курил, не пил, и даже дрова ему не завозили, как обычно одиноким старикам, а пилил он сам себе двуручной пилой( я как-то застал такую картину и, кто пилил, тот знает какое это утомительное и нудное занятие).

Хотя две потребности или мечты у него было: это мазь "Випросал", так-как из-за артрита пальцев рук, ему все труднее было доить корову, и ручной сепаратор для молока, который он где-то увидел, восторгался им и говорил мне, что хорошо бы делать сметану, а не снимать бы просто сливки с молока.

Так он и жил в своей избе почти пятьдесят с лишним лет, читая Библию, работая и раздавая продукты своего труда чуть ли не даром: картошку, овощи, молоко, мед.

Войны как- то обошли его избу стороной, и агрессивно настроенные, будь-то: "лесные братья", партизаны, немцы, русские, наткнувшись в лесу на его избу, - дальше умеренного грабежа его хозяйства не заходили; и Советская власть, насильно вовлекавшая хуторян в колхозную и совхозную деятельность - обошла Ивана стороной; и при Хрущеве, когда опасаясь идиотских налогов, хуторяне рубили в садах яблони и прятали по лесам свиней, - его почему-то не тронули....

Однако к святому или вообще к святым в нашей помутневшей стране, если они еще остались, -относятся, я заметил, с недоверием, с опаской, с презрением, - и чаще всего соседи, и пуще всего дальние и ближние родственники(кровь одна, а он не наш).И соседи, родня его и грабили почти регулярно, бессовестно подперев поленом его никогда не закрываемую дверь в избу, забирая то овцу из хлева, то разорив ульи; и, однажды пьяный племянник, предварительно сильно избив Ивана, угнал у него корову и обменял ее в Лаврах на ведро самогонки.

Иван только незлобливо жаловался мне, вернее сказать сообщал, вот, забрали овцу или угнали корову.

Конечно, корову Ивану вернули. Разгневанный лавровский участковый капитан Ершов, публично обещал Ивана в обиду не давать, припугнул соседей и родню. Разумеется, ни о каких уголовных делах речи не шло.И на время мстительная возня вокруг жизни Ивана стихла.

Наконец, распухший от внезапно упавшей на плечи власти(некогда школьный учитель), - избранный народом председатель местного совета, - решил основательно присмотреть за стариком; и по его распоряжению вселили в избу Ивана полоумную, неопрятную и к тому же злую старуху, - приживалку и склочницу, якобы опекуншу.

И она тотчас превратила тихую почти келию Ивана нечто в виде Бедлама, навесив на окна грязные занавески и, сбывая иваново добро на сторону многочисленной, жадной и плотоядной родне.

За три месяца до смерти у Ивана улетели пчелы, и смерть свою он предсказал с точностью до недели, - он заказал себе гроб. И, когда осенью перед отъездом я зашел к нему попрощаться, - он мне печально сказал: "В следующий твой приезд я уже умру". Что и совершил.

А, когда весной я вновь вернулся на хутор и решил прогуляться до ивановой обители, то увидел в сосновом бору пустую, разграбленную избу с выбитыми стеклами и разобранной печкой.

Святой Дух Ивана Столицына был изничтожен. Он прожил на земле 92года.

Царствие ему Небесное.

.