Кузнецов Евгений Владимирович : другие произведения.

Завершение "Ученика фэйери"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Завершающий эпизод и эпилог "Ученика фэйери". Прощание героев с миром "Сердца дракона" и возвращение их в родной для обоих мир "Большого драконьего приключения"
  Конец лета и начало осени потонули в сплошных дождях. Казалось, за эти дни природа отчетливо норовила отыграть назад все то, что подарила людям за предыдущие несколько месяцев. В обычные годы она не баловала их большим количеством света, и этот благодатный год был настоящим подарком, за который теперь, очевидно, предстояло дорого заплатить.
  
  Если сами дожди хоть на какое-то время и прекращались, то солнце из-за туч не проглядывало почти никогда. Дороги развезло и оставалось только радоваться, что большинство работ, требующих хоть какого-то перемещения вне дома, многие успели переделать еще до начала обрушившейся на окрестности воды. Из необходимого оставались лишь скотина, огороды да всякое там прядение-ткачество. Самая работа для ненастной поры... Знай себе охаживай податливые волокна мялкой или чесалом, да стучи при лучине тяжелым деревянным "мечом", прилаживая плотнее только что протянутые нити. Или веретено крути, пока само к вечеру из рук не выпадет.
  
  Парням приходилось туже. Кому - хочешь-не-хочешь - накидывай на голову и плечи что поплотнее, и сиди, мокни на выгоне так, словно все лето там же не отдыхал. Кому - по разъезжающейся под ногами глине топай на ближайшее к деревне озеро за тростником для починки крыши перед лицом надвигающейся зимы. За время дождей его при овинах подсушат, а бабьим летом уложат под длинные жерди гнетов, оберегать дом от холодных ветров да от редкого снега.
  
  К великому своему неудовольствию, Роберту пришлось относиться к последним. Конечно, торчание на выгоне злило бы его еще больше, но... Задуманное им после последнего сна требовало от него совершенно определенных действий.
  
  Проведя в доме Верлены ни много, ни мало - чуть больше десяти лет, он чувствовал себя обязанным не вынуждать приемную мать поминать его недобрым словом, и искренне желал за оставшееся время успеть переделать хоть что-то из того, что позволит травнице пережить следующие несколько месяцев без тех потерь, которые в силах будут, быть может, надолго подорвать ее дальнейшую жизнь. Он хорошо представлял, насколько тяжело ей будет вести остающееся на ней хозяйство, но, со своей стороны, понимал, что в силах облегчить ей лишь какую-то его часть.
  
  О задумке добраться-таки до Страны Вечного Лета, с Лисенком он уже говорил. К его удивлению, принятое им решение нисколько не оказалось для нее неожиданностью. Она приняла его, как должное, и всерьез задумалась лишь над одним - а пройдет ли смертный через Врата, до сих пор доступные только ее волшебному народу. На подобные эксперименты, насколько ей было известно, не отваживался еще никто.
  
  - Но я же - Могущественный, - прозвучало в ответ. - В крайнем случае, стану искать другие пути...
  
  - А если Врата не выпустят тебя вовсе?
  
  Этот аргумент задуматься его заставил, но отступиться от принятого решения принудить не сумел. Вопрос посчитали решенным. Он суется во Врата на свой страх и риск, Лисенок, насколько это возможно, ему помогает, а, если что не так, выпутываться из неприятностей ему придется самому. Оставалось лишь дожидаться соответствующего момента и, по мнению Роберта - оплатить возможные долги. Да со дня на день ожидать появления кого-нибудь из замковой стражи по поводу давешнего кровопролития на мельничном дворе.
  
  Последнего, правда, все не происходило и, виня в этом начавшуюся распутицу, Роберт невольно ошибался. Правда о том, почему о его поступке все столь внезапно забыли, вползла в деревню ранним утром в виде осторожного и встревоженного шепотка:
  
  - Король... Король Боуин умирает...
  
  Весть эту изначально привез кто-то из выбиравшихся в замок крестьян, а ближе к вечеру того же самого дня в дощатую дверь Верлены постучала, наконец, уверенная солдатская рука.
  
  - Ведуньи и лекарь, что за государем ходят, за тобой послали, - сдержанно произнес молодой человек, вошедший в открытую Робертом дверь, обращаясь к возившейся с огнем Верлене. - Да травы свои возьми. Того, что есть в замке, не хватает... Вот, список велели передать.
  
  Он сдержано протянул травнице искомый клочок тонкой кожи, на которой принятыми меж знахарками знаками обозначены были составы, в которых нуждались те, кому нужна была ее помощь.
  
  - Он так плох? - осторожно спросила та.
  
  Посланец покачал головой и пожал плечами. Похоже, ему действительно неведом был ответ на этот вопрос, а лишние слухи распространять не хотелось. Однако, Верлена и не ожидала, что ей прямо сейчас вот так возьмут да и выложат правду. Слова эти сорвались с ее губ, скорее, сами собой, а уже через мгновенье она порывисто обернулась к Роберту.
  
  - Собирайся, со мной поедешь, - и, видя недоуменный взгляд посыльного, пояснила. - Помошник он мой. Там все уже, поди, с ног сбились. Лишними руки не будут.
  
  Накидывая на плечи тяжелый суконный плащ и хоть как-то спасавшую от дождя рогожу с широким капюшоном, Роберт с трудом представлял себе, как Верлена собирается, сидя боком и без седла, управляться с Фостэром, безвылазно простоявшем в своем закутке заметно больше недели. Вредный конь либо вообще откажется идти ночью под холодный дождь, либо устроит любому всаднику такой "танец", что только держись. А уж в раскисшей от не просыхающей влаги грязи это вполне может стоить травмы не только коню, но и человеку.
  
  Однако, выйдя во двор, он невольно вздохнул с облегчением - посланник лекаря привел с собой довольно смирную на вид рабочую кобылку, весьма скромный вид которой не обещал особых хлопот. Эта в разразившуюся непогоду побежит на родную конюшню, как миленькая. Знай за повод ее придерживай, чтобы из-под седока не ускользнула... Да и ход у нее, должно быть, куда помягче, чем у вечно гораздого выкинуть очередной фортель жеребца.
  
  - Фостэра не бери! - увидев гнедую, окликнула его Верлена. - Сбросит еще, чего доброго, или поскользнется... Боюсь я за тебя, а уж в ночь да по такой дороге - особо. Вместе поедем.
  
  - А свезет? - жалея жмущуюся под струями дождя бедняжку, покосился на хозяйку дома посланник.
  
  - Сам дойду, - отозвался Роберт. - По дороге сейчас не ездит никто - обочины должны быть довольно сносны. Только бы рука до повода достала. Так и поведу.
  
  Незваный гость, которого, в общем-то, не радовала идея тащить с собой еще и мальчишку, недоуменно на него покосился:
  
  - Ты что ж думаешь - мы шагом пойдем?
  
  - Ты предлагаешь галоп? - усмешка Роберта показалась ему совсем не крестьянской.
  
  Однако, понимая, что парень прав, чужак лишь в пол голоса чертыхнулся и, подсадив Верлену в седло, сам как можно скорей взгромоздился на своего рыжего. Еще мгновение - и все трое привычно тронулись в путь. Двигаясь по дорожной колее где трусцой, где шагом, замка они достигли так быстро, как только могли, и невольному главе их маленькой группки приходилось только удивляться каким образом у его нежеланного спутника доставало умения и упорства столь неплохо претворить в жизнь избранный у дома план. Да, в общем-то, он помнил, что кое-кто из воинов замка с разрешения короля наверняка объяснял мальчишке, как все это делается, но... Откуда, спрашивается, взялась практика?!... Реально действующий навык? Умение действовать так, что, хоть бег по скользкой траве вдоль изрядно раскисшей-таки дороги и сбивал порой его дыхание, было видно - неприятность эта для него отнюдь не смертельна.
  
  "Ладно, - привычно отмахнулся он от ненужных мыслей. - Не до него сейчас." И передав недавних спутников под покровительство кого-то из свиты короля, ушел, зная, что никогда, скорее всего, никого из этих двоих больше не увидит.
  
  Не то, чтобы дежурство (пускай даже и неудачное) у постели больного короля грозило кому-нибудь из привезенных в замок хоть каким-то серьезным взысканием, но какое ему, воину, собственно, дело до травницы и ее мальчишки, если ни жениться на одной, ни усыновлять второго он явно не собирался.
  
  А те между делом действительно были проведены в королевские покои и почти тут же спешно впряглись в работу. Воды вскипятить, настои состряпать и остудить, тряпки какие, в компрессах используемые, сполоснуть, постель помочь перестелить, камни нагреть, да под перину подсунуть... Травы сушеные в жаровнях пережечь правильно - опять же. Тоже уметь надо. Не королеву же об этом просить! Даром, что сама в девичестве крестьянствовала...
  
  ...Кара очень старалась хотя бы внешне выглядеть более ли менее спокойной, но видно было, что дается ей это с большим трудом. Все-таки болезней и смертей она на своем долгом веку перевидала немало... И знала, как умирают не только от внезапной стрелы, а и вот так - в собственной постели. Сама она в те дни тоже разменяла уже большую половину отмеренной богами жизни, была, что называется "в летах", но еще не познала, что такое старость. А Боуин... в последние дни он так напоминал ей погибшего когда-то отца, что сердце подкатывало к самому горлу жестко бьющимся комком, но... это тогда - двадцать с лишним лет назад она была крестьянской девчонкой. Теперь ее величают королевой, и на руках у нее умирает не отец, а муж. Правитель этой страны. Так что вести себя ей приходилось соответственно.
  
  Большую часть времени, как видел это старавшийся поменьше отсвечивать Роберт, она сидела подле короля - либо молча, либо в тихих словах стараясь облегчить ему муки смертельной болезни. Иногда - делала что-то, что просили у нее целители: придерживала больного за плечи, поправляла подушки, помогала кормить или спаивать очередной отвар, меняла тряпицы на раскаленном лбу. Часть времени - порывалась помогать так, чтобы была возможность поразмять ноги. Часть - проводила где-то вне покоев, ибо дела замка и готовой вот-вот осиротеть страны, как видно, не позволяли ей быть просто женщиной, теряющей любимого мужа.
  
  Брат Гилберт за прошедшие до рассвета несколько часов, весь следующий день и часть пришедшей за ним ночи тоже не раз появлялся там, где его знания о человеческом теле и природе болезней были поистине неоценимы. Но, глядя на собравшихся здесь более узкоспециализирующихся на лечении недугов лиц, он по собственному почину взялся-таки по возможности ограждать королеву от тех дел, что ждали ее за время от времени отрывающимися дверьми. Лекарей тут и без него было довольно, а вот с достаточно дельными "царедворцами" был явный затык. Вот и суетился старый монах больше там - во внешних покоях. Переделывая, судя по всему, массу тамошних важных дел и по-возможности ограждая находящихся здесь от того, что неизбежно творилось снаружи.
  
  Король Боуин, за годы своего правления превратившийся в высокого седоволосого мужчину даже в последние годы жизни ни на йоту не позволившего себе хоть капельку одряхлеть, тяжело навалился на плотные подушки и часто проваливался в сон, во время которого дышал тихо-тихо, так что его почти вообще не было слышно. Однако временами он просыпался, но в сознание почти не приходил. Тогда дыхание его становилось слышно всем. И именно оно не оставляло ни малейших сомнений - конец правителя здешних земель дело меж богами уже решенное. Жар и боли в груди явно мучили его, но уходил он все равно достойно. Без суетливых движений руками, вскриков, страхов и просьб ко всем и вся продлить-таки его существование на этой бренной земле.
  
  Ближе к полуночи второй из проведенных в замке ночей попытавшийся немного отдохнуть Роберт внезапно проснулся от того, что проходивший мимо замковый лекарь (тот самый, что посылал за Верленой) случайно задел его рукой. Впрочем, будить этот человек собиралась вовсе не его, а прикорнувшую на лежанке рядом с его стулом королеву.
  
  - Вставайте, ваше величество, - почтительно прошептал он. - Король очнулся...
  
  Вскинувшись со сна, Кара рванулась подняться с постели довольно быстро, но затекшее от тревог и усталости тело не позволило ей делать слишком резких движений. Вместо этого она просто поднялась и осторожно подошла к постели больного. Глаза короля действительно были открыты, и взгляд на изможденном болезнью лице был достаточно любящим и осмысленным для того, чтобы можно было отважиться на то, чтобы сказать умирающему последнее "прости".
  
  Слов краткого диалога, происходившего между ними, Роберт не слышал. Да и не вслушивался, если честно-то... Зато не смог не среагировать на максимально властный проход королевы к двери и ее твердый голос, обращенный к тому, кто смиренно ожидал соответствующей вести во внешней галерее:
  
  - Брат Гилберт. Будь другом, позови детей...
  
  Захотелось уйти. Почему он тогда этого так и не сделал, Роберт потом не мог понять всю свою жизнь. Однако он действительно не ушел. Просто, стоя у дальней стены, практически слился с наполнявшими ночную комнату глубокими тенями и растворился в них, видя происходящее, но почти ничего не слыша из того, кто и что говорил.
  
  ...Они вошли в опочивальню короля все четверо. Два сына и две дочери. Восемнадцатилетний Артур, тринадцатилетняя Эйслин, десятилетняя Эйприл. Дочери, на удивление хрупкие и телом, и душой - светловолосые (в отца), старший сын - и мастью, и лицом пошедший скорее в мать. Сейчас - уставшие, встревоженные, слегка даже испуганные в конце концов. Девчонки - с глазами на мокром месте, парень - сдерживающийся, но видно было, что он понимает, что к чему; причем - гораздо лучше сестер. К тому же ему, в отличие от них, в эти минуты валилось на плечи то, чего "вот прямо сейчас" наследовать ему совсем не хотелось. Тем более - так.
  
  Четырехлетний малыш Гью - поздний сын, рождение которого несказанно удивило весь замок, хотя едва не стоило жизни его матери - настолько перепугался, что, едва переступив порог, с молчаливым всхлипыванием забрался на руки королевы, и было видно, что уж она-то - последняя из присутствующих, кто будет пытаться требовать от несчастного ребенка соблюдения каких-то дурацких "приличий". Все, что измотанная бессонными ночами женщина действительно старалась для всех сейчас сделать, так это - суметь добиться того, чтобы шуму было поменьше. Подобное ей удалось, но забрало, казалось, последние ее силы. С тихим шепотом уткнувшись лицом в темные кудри младшего сынишки, она почти укачивала его на руках и со временем любимец родителей затих. Почти уснул, дав сестрам и старшему брату проститься с отцом без помех.
  
  Весь их разговор действительно прошел мимо неожиданного свидетеля, но вот последнюю фразу Артура и боуинский ответ на нее Роберт осознал вполне.
  
  - Что мне делать, отец? К чему стремиться? Без тебя...
  
  Не мягкотелость, не нерешительность юноши, беспомощного перед предстоящим ему принятием власти и потерей отца звучали в этом молодом голосе - глубоко личный ритуал, просьба о сакральном завещании. Очень старые слова, гораздо старше недавней дружбы короля и дракона, лишь в этом поколении впервые вновь появившиеся на белый свет в той форме, в которой были святы много веков назад... И ответ - столь же теплый и личностно-ритуальный, лишь напомненный Драко для тех, кто когда-то его забыл:
  
  - К звездам, сын. К звездам... Иди. Ты - сможешь...
  
  Вот в этот-то момент Роберта совершенно внезапно и "вымело" из королевской опочивальни. Очень тихо и - через какую-то небольшую заднюю дверь. Как очухался за ней - почти не помнил, но очень скоро осознал себя одиноко стоящим под открытым небом на одной из внешних галерей замка.
  
  За всеми перипетиями минувшего дня он и не заметил, что к этому моменту ветер разогнал-таки так долго закрывавшие горизонт тучи. Огромный черный простор над головой был почти ясным - только кое-где еще боролись за свою власть над небом кучи разрозненных неприветливо-серых облаков. А в лицо мальчишке - впервые за много-много дней - светили звезды. Те самые, о которых говорил король. Те самые, которые по словам Лисенка освещали теплые ночи ее родного мира. Те самые, что сейчас неумолимо звали УЙТИ... И всего через несколько дней, уже после похорон короля, Роберт внял этому зову - никому ничего не сказав, тихо покинул дом когда-то приютившей его Верлены и так же молча ступил под своды осеннего леса в поисках ведущих во-вне Врат.
  
  Что ждало его впереди - было совершенно неизвестно, однако дерзость, как известно, была неотъемлемой частью его души и именно она гнала бывшего крестьянского приемыша... Куда??? В лес? К Вратам? К звездам? Никто пока этого не знал. Но Волшебная страна - звала. Он слышал этот зов, откликался на него и шел туда, откуда он звучал. Он чувствовал, что начатый ныне путь станет его долгой дорогой возвращения домой, а вот ждет ли его этот дом - предстояло выяснить на практике.
  
  
  ЧТО-ТО ВРОДЕ ЭПИЛОГА.
  
  Сизые дымы очагов и тростниковые крыши поселка давно остались позади. Лес, всего за несколько последних дней ярко расцвеченный вернувшимся солнцем Бабьего лета, ничуть не пугал мальчишку. Даже ночью. Даже при том, что под раскидистыми кронами порой не было видно ни зги. Знакомые тропы, корни, склоны оврагов и всяческие нерасчищенные человеческой рукой буераки без труда чувствовались ногами, а ветки, угрожавшие задеть лицо, видны были и в темноте.
  
  Роберт легко отводил их руками или подныривал под те, что были особо упрямы, но не слонялся в осеннем лесу просто так - он сознательно искал встречи с Лисенком. Знал, что фэйери не ушла бы отсюда просто так, а, значит, он все еще может ее найти.
  
  Высокий и порой не по человечески гибкий силуэт нездешней лесной обитательницы он заметил на дальнем конце освещенной растущей луной луговины. Окликать, впрочем, не стал, а догнал - уже снова в лесу, как раз в одном из местных оврагов. Почти в том самом, где когда-то увидел фэйери в первый раз в жизни. На ней, кстати, снова была ее женская одежда, что, вообще-то, говорило о многом - она явно собиралась уходить и мыслями скорее всего давно была уже дома.
  
  - Знаешь, - после недолгого разговора ни о чем слегка опустила голову Лисенок, - я, наверное, все-таки не буду пытаться сама вести тебя через Врата...
  
  - Почему? - удивился Роберт.
  
  - Смертные никогда ими не ходили. Результат - непредсказуем. Если я пойду туда с тобой, ситуация еще больше запутается. Может кончиться довольно печально. Так что... увы... я не могу. Мне обязательно нужно дойти, понимаешь? До своих.
  
  Мальчишка хмуро дернул уголком губ. Соваться неведомо куда в полном одиночестве он не рассчитывал и ни заблудиться где-то между миров, ни погибнуть ему совсем не хотелось. Однако отказ от задуманного - тем более по таким причинам был еще больше противен его натуре. В конце концов, изначально фэйери ему почти ничего не обещала! Если она не может его вести, значит, он пойдет сам!!!
  
  - Хорошо, - после недолгой паузы кивнул он. - До Врат-то - доведешь?
  
  - Конечно, - с искренним облегчением улыбнулась девушка. Ей довольно тягостен был этот разговор. Она опасалась, что мальчишка возьмется упираться или - не дай-то духи Земли и Неба - заставлять ее делать то, что она сочла опасным. Раньше он, конечно, никогда так не поступал, но после того, что она знала о нем в результате того видения, мысли ей в голову порой закрадывались совсем странные...
  
  До Врат, так до Врат. Хоть попрощаться при расставании сумеют нормально.
  
  ...Кстати, ожидаемое путешествие к немалому удивлению человека оказалось довольно долгим. Ночь и еще день почти до заката, причем - практически по прямой. Так далеко в своих странствиях по окрестностям Роберт не заходил еще никогда. Они ушли уже в самые холмы. Почти туда, где когда-то была пещера Драко. Жуть пробирала от мысли о том, что на самом деле этот путь будет продолжаться еще дальше. Но тут Лисенок сказала, что с этого места дальше она пойдет одна.
  
  - За этим перелеском начинаются вересковые пустоши. Здесь проходит граница зоны, ощущаемой Вратами. Ее лучше пересекать уже порознь. Сейчас перекусим, и я двинусь вперед, чтобы оказаться на месте в самый разгар заката. Тебе же советую развести костер и наверх соваться не раньше наступления темноты. Еще лучше - если пройдет ночь и следующий день. Не побоишься?
  
  - Спрашиваешь!
  
  - Тогда - учти. Когда войдешь во Врата, там будет тропинка. Единственная. Сквозь туман. Надеюсь, тебе не надо объяснять, что с нее не стоит никуда сворачивать? Из этого тумана в случае чего даже фэйери не всегда выбирались... Куда именно ты попадешь, я не знаю. Ведь ты все-таки человек. А суждено ли нам встретиться - лишь духи знают. Если да - буду рада приветствовать тебя на своей земле!
  
  - Я запомню, - отозвался мальчишка, и, пока его спутница взялась уписывать тонко нарезанное вяленое мясо с какими-то сырыми травками, не без сожаления пошел собирать по окрестностям доступный ему хворост.
  
  Не то, чтобы с его точки зрения прощания - не получилось, но пока это приключение выглядело странным... Будничным что ли каким-то?... Плюс, привязаться к Лисенку он, конечно, не привязался, да и упрекнуть фэйери не мог в том, что она его бросает, но чувства его душу скребли в этот момент не самые радостные. Сидеть и ждать, когда она просто уйдет, было... горько, наверное... А занять себя делом - лечение в самый раз.
  
  Впрочем, последние ее слова он действительно запомнил. Позже будет видно, как именно в случае чего удастся их использовать, а пока - время шло, первоначальная охапка всякой древесной рухляди была собрана и фэйери наконец-то собралась покинуть место привала.
  
  - Как выглядят твои Врата? - запоздало поинтересовался Роберт.
  
  - Как ворота. Из трех огромных стоячих камней вроде Хоровода великанов. Рядом, но не вплотную, торчат еще два простых каменных столба, поменьше. А между основными - тот самый туман, закрученный спиралью навроде очень густых облаков. Но он появится только после того, как ты коснешься ладонями стояков под перекладиной. Или не появится... Тогда - увы...
  
  С этими словами она порывисто и не без приязни обняла своего летнего спутника, он в ответ дружески хлопнул ее по плечу и они расстались. Надолго или навсегда - кто знает.
  
  ***
  
  К словам о том, что безопасней будет попытаться потянуть время, стоило прислушаться, поэтому приемыш Верлены решил не лезть на рожон и выждать как можно дольше. Вечером посидел немного у костра, потом - выспался, утром отыскал в холмах колонию неплохо обжитых кроличьих нор и с помощью силков удачно разжился аж тремя неплохими тушками. Неизвестно, что ждет его за Вратами, а прочих припасов в его мешке было не много, так что сколько-то времени ушло на охоту, сколько-то - на попытку зажарить добытое впрок, остальное - на сон, ибо отдохнуть тоже следовало всерьез.
  
  Когда он проснулся, солнце уже едва виднелось из-за края холма. Вечерний холод и разбудил. Заново разводить костер не было смысла, поэтому мальчишка просто собрал свои пожитки и без особой спешки двинулся в лес.
  
  ...Сгустившаяся темнота по-прежнему его не пугала, даром, что на пустошах над его головой снова вспыхнула луна и искорки звезд. Однако - из песни слово не выкинешь - найдя глазами Врата, венчавшие холм на самой границе земли и неба, он невольно поймал себя на том, что тревожится о предстоящем будущем куда больше обычного.
  
  А вдруг там, возле Стоячих Камней, с ним ничего "эдакого", особо магического, не произойдет? Что делать? Вернуться назад??? Проситься на службу в замок к новому королю?
  
  А, если "что-то эдакое" все-таки будет, не угораздит ли его сбиться с пути? Куда он тогда выйдет, и выйдет ли вообще?
  
  Что стоит пытаться предпринять в первом случае, Роберт хоть как-то себе представлял, что во втором - нисколько. И это немного его нервировало.
  
  Впрочем - нет. Вон это все из головы! Он пойдет туда и сумеет добраться до тех мест, в которые собирался. Остальное - ерунда и трусливые бредни... Как у младенца, честное слово! Или - у калеки. Безвольного. Еще и не поймешь - что хуже.
  
  ...Прикосновение обнаженных ладоней к огромному, невесть кем обработанному валуну обожгло тело неожиданным холодным огнем. ЗА камнями по-прежнему расстилалась пустошь.
  
  Лисенок соврала?
  
  Нет. Не похоже...
  
  Скорее всего Врата просто сопротивляются проникновению внутрь себя чужака. ЧЕЛОВЕКА...
  
  Наитие, так часто в течение всего этого лета позволявшее Роберту выискивать внутри себя способность делать те или иные штуки, и на этот раз не подвело. Вместо того, чтобы огорчиться, впасть в панику или даже закатить истерику, наконец, он просто дал собственному Могуществу свободно потечь из ладоней внутрь камня. Обвивая его, словно черные щупальца диковинного осьминога, проникая если и не в суть Врат, то в материал, из которого они были созданы, не заставляя подчиняться себе, но как будто исподволь говоря им то единственное, что они желали услышать: "Свой".
  
  И в ответ на это воздействие Врата ожили. Потекли ответными струйками тумана от камней к центру прохода, заволокли все видимое внутри пространство сначала просто "парным молоком", а затем - все четче и четче обозначающейся внутри оживших сил Перехода спиралью. Ровно так, как и обещала то фэйери.
  
  Когда основное движение вроде как замедлилось и замерло почти неподвижно, мальчишка очистил Камни от оживившей их энергии, убрал руки и осторожно заглянул туда, куда вроде как собирался войти. Выяснилось, что, если оказаться не рядом с туманом, а внутри него, волшебная пелена становится прозрачней, в ней начинают проступать полутени каких-то вполне осязаемых предметов (в данном случае - кусок вершины холма и очень крутой склон за валявшимися на ней немногочисленными валунами) и - да - действительно: обещанная тропинка. Которой не было в том месте тогда, когда Роберт видел примерно ту же картину до появления тумана.
  
  Приободренный увиденным, с глухо бухающим сердцем, мальчишка решительно двинулся вперед, не без осторожности ступил на тропинку и попробовал двинуться по ней туда, куда она его вела. Обернувшись, ничуть не удивился увиденному. Ни вершины, ни Камней, ни даже звездного неба за спиной - одна сплошная сизая мгла. И завитушка "спирали", ведущая вроде как в обратном направлении, но - в никуда.
  
  В оное самое "никуда" идти не хотелось. Значит, оставался только один путь - вниз по еще не пройденному им склону холма. По тропинке. Через пустошь, сильно прореженный ветрами хвойный лес, и еще одну пустошь, которой, казалось, уже совсем никогда не будет конца...
  
  Пройдя по ней всего несколько шагов, бывший приемыш Верлены неожиданно понял, что почему-то сильно замерзает. Сначала решил, что до него просто добрался-таки предрассветный холод осенних холмов, потом вынужден был признать, что это - не так. Небо над его головой заволокли тяжелые тучи, под ногами неприятно захрустела свежеупавшая на землю сухая снежная крупа, а еще через несколько часов хода (да когда уже он ухитрится кончится этот холм!) глазам путника предстал совершенно уже зимний пейзаж.
  
  Впереди его ждала долгожданная равнина, но не травянистая, как дома, и даже не просто устланная невесть откуда взявшимися сугробами, а еще и вздыбившимися друг на друга льдинами, не таявшими, казалось, в течении веков. Небо - очистилось и полная луна вновь заняла свое место на черном бархате небосклона, а вокруг - хоть волком вой - сплошное белое безмолвие глубокой зимы и ни одного человеческого или звериного следа, способного подсказать прошедшему во Врата, куда идти дальше.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"