В детстве меня били стальными прутами ненависти, ебали раскаленными вениками лживости, сокращали мой праведный путь до минимума. Я же в ответ, пердел долговязыми рассказиками и сумасшедшими стишками, затмевая тем самым все эти постыдные издержки. Я с остервенением грыз ногти, мечтая о лучшей жизни и западных сладостях. В конце концов, мир дал мне много сладкого, а о лучшей жизни в обмен на это, попросил забыть. Я сдержал обещание... С тех пор я только и делал, что думал о вреде человечества на окружающую среду, о грязных половых актах животных и насекомых, о загадочной эйфории под действием психушечных нейролептиков и прочей осатанелой поебени, которую я частично выдумал сам. Каждую ночь я дрочил на одинокий фонарь, лепящий в мои полуоткрытые глаза, и вспоминал свой первый половой акт с Наташей в 13 лет. Она была старше меня на 5 лет, и поэтому контроль над ситуацией взяла в свои руки, и не только в них. Потом, мы еще встречались пару раз у нее дома, где я сначала ебал ее, а потом кушал, вкусно приготовленный ее мамой, борщ с чесноком. Те времена - давно не правда, а правда не времена, именно поэтому я очень быстро кончал, и одинокий фонарь прощался со мной до завтра.
Утро. 10.03. Засвистел чайник на кухне, стало быть Иван уже проснулся и как следует просраться после вчерашней попойки я смогу лишь ближе к обеду. Дело в том, что этот сукин сын каждое утро занимает уборную ровно на полтора часа. Чем он там занят - мне не известно. Регулярно по утрам, из его комнаты выходит очередная блядь и поэтому дрочить ему абсолютно противопоказано, в отличие от меня, неженатого мудака. Телки готовят ему жратву, покупают одежду, возят на золотых авто, в общем альфонсят его, как меня мама в начале жизни. Теперь мама свалила от замороченной городской жизни в деревню, а мне купила эту просратую комнатенку на окраине города, и килограмм тушенки на первое время, чтобы не сдох с голоду. Я же все сожрал за 3 дня отмечаний моего грустного новоселья. Также, я умудрился продать печатную машинку "Нива", старое бабушкино зеркало и сломанный автоответчик. На вырученные деньги в течении празднования приобреталась водка, пластмассовые стаканчики, дешевая газированная вода и сигареты "LD". Когда все было пропито, а в голове урчали суицидальные мысли, я проводил "друзей" до двери, забрался в ванную и перерезал соседской бритвой бледные вены. Так, собственно, и попал на учет в неврологический диспансер.
Итак, я лежал на пахнувшей потом, кровати, и принимал важное решение - где бы занять очередную сумму денег "на хлеб", чтобы вечер не оказался серым и телевизионным. Всплывали номера телефонов, но ни один из них мне не подходил (либо я там уже был вечным должником, либо хозяин номера сам чем-то походил на меня). За грязным окном мотались от ветра зеленые нервы деревьев, иногда больно ударяя по стеклу своими острыми гадкими лапами. Был отчетливо слышен шум строительной бригады 9, которая лениво возводила желтый многоэтажный дом, в котором я никогда не буду жить, по причине боязни высоты и отсутствия денег. Все мои перспективы были давно отложены в дальний ящик папенькиного комода, где когда-то покоился черный блестящий ствол - боевая награда. Он лежал и спокойно выжидал момента, когда мои мозги в очередной раз не выдержат беспробудного пьянства, и я, либо продырявлю кому-нибудь спину, либо отсосу у него, получив в вознаграждение мощнейший заряд свинцовой спермы.
Я зевнул, потянулся (при этом у меня как обычно свело правую ногу), лениво обматерил про себя Ивана, который застрял в сортире и не обращал никакого внимания на истерично свистевший чайник, почесал муди и осторожно поднялся на ноги. Вдев свои синеватые ступни в рваные коричневые тапочки, я заметил что дерзко обоссан трусами. Это было грустно, так как я редко ссался в себя, обычно моим любимым местом был ржавый радиатор у низкого окна. - Черт! - я скинул с себя желтую материю, и, кинув ее под кровать, нацепил джинсы на голое тело. Колкость ширинкиной молнии напомнила мне о том, что пора бы и поссать (на сей раз в уборной), но там засел сраным негодяем, Иван. Впрочем, как только я это подумал, дверь дристалища отворилась, и он невозмутимо выплыл наружу, небрежно протянув мне руку. Я бы с удовольствием протянул ему в ответ ногу, но в силу похмельных обстоятельств не мог даже прилично пернуть, не то что там... Итак, я сру!!! Кайф!!! Я просто счастлив!!! Теперь этот бабоеб ничем не сможет нарушить мой утренний ритуал, хуй ему в рот. В завершении счастья становится больше, оно исчезает в глубинах канализационных объемов потоком желтоватой воды, а я вытираю жопу вчерашней "Экстра М" и довольный выхожу в коридор.
Короче, время к полудню, а мы еще не ели. Завариваю зеленый чай (у Ваниных блядей хороший вкус), съедаю банку шпрот (Ваня о ней давно забыл), бреюсь под холодной водой (блядские теплоцентрали), чищу зубы (боюсь садистов-стоматологов), мою подмышками (ненавижу запах пота), и как следует пропердевшись сытным завтраком выхожу на пыльную августовскую улицу.
Утро 7.40. - Ой, блядские солнечные лучики! Ой, хуесосные строители! Ой, бля, почему я ТАКОЙ???!!! Слабый желудок - в СОРТИР! Голодающий член - в СОРТИР! Сухость во рту - в СОРТИР!!! Там моя истина, там моя правда, там мое детство и молодость, там вопросы и ответы, там... Воняя-я-я-я-е-е-е-еТТТТ гуталином!!! СУКИ!!! Все специально, все мне назло! Я должен отсосать у всего мира, чтобы меня оставили в покое, но ХУЙ ВАМ, дети мои! Я не привык сосать! Я привык давать отсасывать!!! Ну где же вы бляДДДИИИ???!!! Я тут!!! Валяюсь в просратой постели, вульгарно растопырив ноги, закатив охуевшие от красноты, глаза, проводя шершавым языком по губам... Ну дайте же воды!!! В-О-Д-Ы!!! Один глоток, и я отпущу вам свои грехи, верну вам спокойный сон и стабильную потенцию до 80-ти!!! Д-А-Й-Т-Е В-О-Д-Ы!!!
...Итак, в детстве меня били стальными прутами ненависти, ебали раскаленными вениками лживости... А я то и делал, что закрывал глаза на все казни вселенной, даже когда меня самого сажали на кол - я закрывал на это глаза. Цивилизованный покой обретать было уже слишком поздно, так как руки устали держаться за поручни, а завтрашний маршрут транспортного такси отменили в честь Ильина Дня. Бабушкины пироги в духовке накормили весь двор запахом теплого малинового варенья и свежеиспеченного теста. Отец безразлично уставился в телеэкран, пытаясь всеми силами заставить молодого белозубого футболиста ебнуть по воротам, но тот, к сожалению, его не понимает, и мечется по полю как возбужденный бычок. Мама стирает кухонный фартучек, он на глазах становится белоснежным и напоминает женское нижнее белье, привезенное братом из Франции. Все вокруг блестит и дышит свежестью, хрустит чистотой, зевает лимонным запахом, белеет сытой ухоженностью.
Я подхожу к зеркалу, но вместо своего отражения вижу лишь старую вешалку, которая молча весит за спиной. Я пугаюсь, но потом сразу успокаиваюсь - это наверное бабушка пошутила... Что же, шутка удалась, я стал прозрачным, а стало быть идеально чистым. Паркет качнулся под ногой и я провалился низ, в тьму, которая пугала кошмарными снами до холодного липкого пота. Вот лечу вниз и приземляюсь в затхлой комнатенке, среди тошнотворного интерьера и старых ненужных вещей. На кровати лежит существо, без малейших признаков пола и классовой принадлежности. Просто лежит и смотрит на меня белыми невыразительными глазами. А я смотрю на него. Вот так мы и созерцаем друг друга взглядами, пока не понимаем, что роднее и ближе, у нас никого нет. Вот, он начинает задыхаться, из покрытого белой пленкой, рта, вырывается судорожный хрип, он дергается ногами, а впрочем, и всем телом, но я ничем не могу ему помочь, также как и он мне. Я просто молча смотрю на его исход и мне искренне жаль его...до слез... Когда он успокаивается, я подхожу к нему ближе, и замечаю небольшой серебряный крестик на бледной липкой груди. Я узнаю его... Расстегнув цепочку, я читаю на обратной стороне: - Спаси и Сохрани... Чуть ниже: - Спасен... Подпись: Господь Бог... Левее: - Не Сохранен... Подпись: ..............................