Аннотация: Этот сборник можно было бы назвать ещё "Философские тетради"
Петров и Солженицин
От Петрова уходила жена. Она уходила с двумя детьми, которых он очень любил. Он думал, что не переживет разлуки с детьми, но потом понял, что с женой им будет все-таки хорошо, а потом, она увезет их в Америку, и они выучат там английский, и тем обеспечат себе кусок хлеба на всю оставшуюся жизнь, даже если вернутся в Россию. А если не вернутся - так тем лучше для них же. Ведь то Америка, а то Россия. Он даже подумал, что и сам мог бы еще жениться на другой женщине и завести от нее другого ребенка. И вот ночью, во сне, ему явился Солженицын. Он гневно тыкал в Петрова пальцем и страшным голосом кричал: "Предатель! Ты - предатель собственных детей!
Пение похабных песен омолаживает голос
Я часто слышу откуда-то из-за стенки, а может быть из-за потолка, мужской голос. Я не представляю, в какой квартире он обитает, и никогда не мог отождествить этот голос ни с одним из знакомых мне в лицо обитателей подъезда. Но голос этот - факт моего существования, так часто я его слышу. Он всегда чем-то недоволен, кого-то ругает или отчитывет, всегда раздражен, ищет ссоры. И всегда-то он гнусавый, со сварливыми интонациями. На вид ему, так сказать, лет 60 или почти. Я иногда думаю: кто же может жить рядом с таким типом? Но ответствующих голосов почти не слышно, и вот мне кажется: может, это сумасшедший, а все, кого он ругает - плоды его воображения? И ведь что странно. Он никогда меня не раздражает, как может раздражать, скажем, громко включенный телевизор, или, того хуже, поп-музыка. Наоборот, со звуками этого голоса в меня входит что-то успокаивающее, хотя объяснить этого я не могу. Может быть, он несет в себе уже опочивший дух Великой Эпохи - эпохи коммунальных скандалов и безраздельного господства старших, и оттого так сладостны эти гнусавые интонации? Но вот недавно, в седьмом часу вечера, когда вообще-то трудно что-либо расслышать из-за стенки, я-таки услышал, как Голос за Стенкой пел похабную песню шестидесятых Опа, опа! (Слова этой песни настолько не для женских ушей, что не может быть и речи о том, чтобы их здесь напоминать. Кто не помнит или не знает - тем лучше для него). И вот что удивительно. Голос был бодрым, мелодичным, сварливых интонаций не было и следа, и на вид ему было не более сорока. Вот какие чудеса может сделать с нашим голосом пение похабных песен!
Неудачное доказательство
Однажды я рассказал Оле про случайную встречу во дворе со своей знакомой Полиной. При этом я сказал зачем-то (на самом деле затем, чтобы Олю подразнить) что Полина очень красива. Оля стала ревновать, и так серьезно, что я раскаялся, и, чтобы ее успокоить, стал рассказывать о своем настоящем отношении к Полине и до какой степени между нами ничего не было.
Если бы однажды вечером, - сказал я, - часов так в 11, раздался звонок в дверь, и я открыл бы ее, дверь, и увидел на пороге Полину, то: "Чем могу, сказал бы я, о, проходите, проходите, вы же совсем вымокли, можете даже раздеться и просушиться, но что случилось, не молчите ради Бога, скажите наконец что-нибудь, а то я начинаю пугаться. Аркадий, простите меня ради всего святого, говорит Полина, осторожно дотрагиваясь до моего плеча, но я хочу сегодня переночевать у вас, мне это вы себе не представляете как нужно, а у меня никого ближе вас нет, то есть ближе вас никто не живет, я хочу сказать, а муж как раз уехал, так что он не в счет. Только не осуждайте меня, если бы вы знали, до какой степени вы мне сегодня ночью нужны, вы бы меня не осудили." Если бы такое однажды случилось, и я такое однажды услышал, сказал я Оле, то тут я, наверное, действительно не устоял бы. Но мои слова Олю почему-то не успокоили. Кажется, она совсем не поняла моей логики. Я думаю, это называется reductio ad absurdum, а Оля ничего такого не знает, и поэтому ей так тяжело что-нибудь доказать.
Симбиоз
Сегодня в школе я увидел А. Она была потрясающе хороша: без косметики, а брюки в клетку. Я ей принес сочинение Выборы, и она, даже не прочитав его, сразу сообразила, что название должно быть Голос за счастье Родины. Я удивляюсь, до чего точно она угадала. Именно так и должно называться мое сочинение, старое-то название было никуда. А теперь оно звучит и смотрится ну совершенно по-другому! Заиграло яркими красками, можно сказать. Это как генерал Горбатов написал мемуары, а Твардовский им название придумал, и теперь все зачитываются. Даже отдельным изданием потом вышли. И Горбатову хорошо, и Твардовскому. (То есть я хочу сказать, тогда было хорошо, сейчас им, конечно, уже все равно). Может, и у нас с А. так получится? Я буду сочинения писать, а она к ним названия придумывать, а вдруг и нам тоже от этого лучше станет?
Три года спустя. Отупение
Почему я не могу писать, как раньше, почему? Неужели я так отупел? Ответ:
................................................................................
(15.12.98)
Ореховый бульвар
Вчера я узнал, что моя знакомая С. живет на улице Ореховый бульвар. В этом названии мне сразу почудилось что-то странное, что-то даже настораживающее, и, заинтригованный, я всю ночь просидел на кухне, раздумывая над превратностями судьбы, кои отражаются иногда в названиях наших улиц. Много счастливых и плодотворных соображений посетило мою голову, некоторыми из них я и спешу поделиться с читателем. Прежде всего, в каком смысле этот бульвар - Ореховый? В том ли смысле, в каком липовая аллея - липовая, или же в том, в каком ореховый шкаф - ореховый? Когда я говорю, что липовая аллея - липовая, я не имею ввиду, что тут какое-то надувательство или обман. Просто на этой аллее растут липы, только-то и всего. Так вот, если бульвар - ореховый именно в этом смысле, то тут мы сразу должны ожидать присутствия на нем - ну не то что бы ореховых зарослей или рощ - но хотя бы одного кустика ореха. Но мне как-то не верится, что в Москве можно найти хоть один ореховый куст, хотя бы даже и на улице с таким названием. И нам ничего не остается, как только отбросить это предположение, каким бы простым и естественным оно ни казалось. Теперь обсудим гипотезу орехового шкафа. Вообще я думаю, что в каком-то смысле это гипотеза номер один. Знаете, есть такая игра в ассоциации? Вы говорите слово, а собеседник должен, не думая, назвать другое. Говорят, что таким способом можно узнавать тайные мысли и желания других людей. Причем до такой степени тайные, что сами их обладатели могут и не подозревать о них. Так вот, если вы скажете слово "Ореховый", то не менее 7 человек из 10 радостно выпалят вам в ответ "Шкаф!". (Как я понимаю, по мысли психологов это указывает на то, что иметь ореховый шкаф у нас гораздо больше желающих, чем жить на Ореховом бульваре, хотя немногие готовы в этом сознаться). Итак, что же мы можем сказать по поводу орехового шкафа? А то и можем сказать, что бульвар ни в коем случае не может быть ореховым в том же смысле, что и шкаф. В самом деле, не можем же мы предполагать, что стены домов сделаны там из орешника, а не из бетона, алюминия, пуленепробиваемого стекла или других современных материалов! И мы с сожалением, как выражались наши французские прабабушки, видим себя вынужденными отбросить и эту нашу гипотезу. После утомительного анализа небольшая пауза возвращает моей немного слишком уставшей голове ее способности, и сама собой приходит простая, как яйцо, мысль: на этой улице торгуют орехами! Но нужно быть честным: тут мы ничего не имеем права утверждать a‑priori. Конечно, надо сначала побывать на этой улице, а потом уже и утверждать что бы то ни было. Так что, строго говоря, эту гипотезу надо законсервировать до лучших времен. Но тут я должен признаться, что гипотеза эта не нравится мне своей, так сказать, эфемерностью. Ведь это только раньше какие-нибудь каретники сидели в Каретном ряду до скончания века: менялись околоточные и квартальные, менялись полицмейстеры и обер-полицмейстеры, цари менялись - а каретники все сидели в своем ряду. В наши-то дни совсем не то: сегодня торгуешь, а завтра не заплатил милиции как следует - и проваливай. Так что я бы и вовсе отбросил эту гипотезу как эфемерно-несостоятельную. И здесь откуда-то из глубин подсознания всплывает эффектная формула: pазделать под орех. Но тут мы сразу должны признать, что такая гипотеза поставит гораздо больше вопросов, чем разрешит. Кто и кого разделывал, за что разделывал, и наконец, почему именно здесь разделывал? Что же это за место такое? Может быть, здесь и сейчас разделывают?! Как-то не хочется в это верить, так что мы отбрасываем и эту нашу гипотезу. На этот раз не только без сожаления, а напротив того, с тайной радостью. И вот мне как-то смутно начинает вспоминаться, что один мой знакомый почему-то называл этот загадочный район Москвы Орехово-Бамбуково. Раньше я воспринимал это словосочетание как просто очередную его шутку, но теперь склонен видеть в нем глубокий смысл. Дело в том, что у Орехов ничуть не больше права войти в историю московских улиц чем не есть на это права у Бамбуков. Это только кажется, что первые - здесь, а вторые - где-то в тридесятом царстве. На самом деле ни тех, ни других в этих местах в упор, так сказать, не видно. В этом и состоит, наверное, смысл названия этого района. Так же должно обстоять дело и с бульваром. Наконец-то я понял потаенный смысл его имени! Потому-то он и Ореховый, что никогда никаких орехов здесь и духу не было. Никогда не было, а сейчас еще меньше есть. Именно по причине полного и тотального отсутствия здесь физических или метафорических орехов в какой бы то ни было их форме и носит эта улица имя Орехового бульвара! Гениальная догадка сия осенила мою голову уже под утро. Я подошел к окну, окинул недремавшим еще оком спящую пока улицу академика Челомея и... еще одна догадка, родная сестра первой, пришла присоединиться к ней. Ну конечно! Никогда академик Челомей не жил и не работал на этой улице, никогда нога его не попирала камней ее! Скажу больше: маститый ученый даже не подозревал о существовании нашей бедной улицы, поскольку и появилась-то она на свет божий уже после его смерти. Это-то самое обстоятельство - полная непричастность нашей улицы к каким бы то ни было фактам из жизни академика Челомея - и отражено в ее названии. Тринадцать лет несформулированный вопрос бередил мое подсознание. Долгих тринадцать лет шел я к этому открытию...
(24.12.98)
Обобщенный закон Бойля-Мариотта
Недавно А. призналась мне, что в школьные годы хорошо знала физику и даже имела по ней пятерку. Мне было так трудно в это поверить, что я попросил, в доказательство, рассказать мне что-нибудь из программы. А. сначала отнекивалась и говорила, что сейчас уже все забыла, но потом все-таки, видя, что я могу ей и не поверить, напряглась и почти вспомнила закон Бойля-Мариотта. При этом труднее всего ей было воспроизвести как раз название этого закона, так что, честно говоря, пришлось ей подсказать. Но суть как раз она изложила хорошо. В общих чертах конечно, без подробностей. Но подробности, по-моему, не так уж и нужны. Главное - общее понимание. Ведь физика - наука о самых общих закономерностях, так я понимаю. Почти как философия. Недаром многие физики легко становятся философами. То есть, я хочу сказать, раньше становились. Сейчас все больше на рынок идут торговать. Такое время, куда денешься. Но какова А.! Как ловко она все это изобразила! В ее формулировке появились даже как бы новые нюансы этого, как мне до сих пор казалось, хорошо известного закона. Продолжая размышлять над этими нюансами, я вышел на широкую дорогу научных обобщений. Тут все дело, как мне кажется, именно в степени абстракции, до которой удалось подняться А. В таком виде закон Бойля-Мариотта годится для описания уже не только физических тел - каких-нибудь там жидкостей или газов, кому они теперь нужны! - но и таких тонких субстанций как, например, творческие процессы у высокоодаренных личностей, или взлеты и падения человеческих судеб на лихих поворотах истории. Вот до чего можно дойти, если отрешишься от так свойственного нашей школе и академической науке вообще догматизма. Итак, я постараюсь как можно точнее сформулировать то, что теперь, как мне кажется, мы уже имеем полное право называть обобщенным законом Бойля-Мариотта:
Любое увеличение чего бы то ни было почти всегда сопровождается уменьшением чего-либо другого, причем произведение участвующих в процессе величин остается приблизительно постоянным.
Такая формулировка широко известного закона вызовет, конечно, чувство протеста у тех, кто не вполне еще избавился от догматизма. "Как же быть с известными формулами, - скажут они, - которые оставили нам в наследство гении, принадлежащие человечеству? Ведь они (формулы) оказываются в полном и вопиющем противоречии с тем, что вы пытаетесь выдать за открытый вами закон." Ответ на это может быть только один:
Гении ошибались.
В самом деле, наш закон позволяет мгновенно установить абсурдность таких известных и, казалось бы, глубоко справедливых высказываний, как "Лучше меньше, да хуже", "Лучше больше, да лучше" и т.п. Так ведь не бывает никогда, и наш закон дает возможность сразу это почувствовать. Он позволяет сбросить груз косности и избавиться от вредного прожектерства, понять многие до сих пор не объясненные явления, или, лучше сказать, феномены. Чтобы окончательно рассеять сомнения на этот счет, приведу пример из собственной творческой практики. Я никогда не мог написать много высокохудожественных произведений за один присест: всегда получалась какая-нибудь половина - четверть, а то и того меньше. Все бы ничего, но произведений получалось мало - счетом штуки три в месяц, так что если бы мне платили за них в каком-нибудь сумасшедшем издательстве, то не знаю, хватило ли бы и на хлеб насущный. Но вот как-то Л. посоветовала мне писать побольше. Отличный совет, я сразу оценил его! И как мне это раньше самому в голову не приходило? В тот же вечер я горячо принялся за дело: загодя включил компъютер, ну и все как полагается. Но меня ожидало разочарование: сколько ни вперял я взоры в синий экран монитора, ни одна вдохновенная идея не пожелала осчастливить меня своим визитом. Не помогли и обычные приемы, с помощью которых до сих пор всегда удавалось поднять, научно говоря, градус творческого настроя: встать, пройтись по комнате, лечь, опять встать, включить и выключить телевизор и т.д. Не помогли даже более сильные средства. Все впустую! Наконец, я понял, что пытаясь увеличить количество произведений, я вынужден идти на снижение их художественности, а это, в свою очередь, наталкивается на внутреннее сопротивление, так что произведение (в математическом смысле) этих величин - количества и художественности - остается все время примерно постоянным. И ничего тут не попишешь, природу, как говорится, не обманешь: таковы ее непреложные законы. До открытия мною и А. обобщенного закона Бойля~Мариотта я бы долго еще не мог постичь истину, теперь же она была вся как на ладони. Это ли не иллюстрация справедливости и жизненности того, что утверждаю я страницей выше! Читатель, наверное, заинтересуется еще, почему мы сохранили за законом прежнее название, добавив лишь слово обобщенный, а не назвали его, как полагалось бы открывателям, своими именами, т.е. законом Веселаго - Хруничевой. Ответ: лишь глубокая наша с А. скромность (впрочем, скажу по секрету, А. до сих пор и не подозревает, что стала соавтором настоящего открытия) не позволяет нам поступить таким образом и, напару со стариком Кантом, категорически повелевает оставить за вновь открытым законом то название, которое и находит читатель в заголовке, воздав таким образом должное скромным подвижникам науки прошлого столетия, сделавшим первый шаг на пути к истине.
Преимущество прозы перед поэзией
У прозы перед поэзией есть по крайней мере одно неоспоримое преимущество: она хуже запоминается. А это дает вам уверенность в том, что ваш собутыльник-прозаик не станет читать вам своих произведений. Такой уверенности у вас, конечно, не будет, если вы посадите за свой стол поэта. Судите же сами, что больше вам по сердцу: проза или поэзия.
Я и Пушкин
Я отличаюсь от Пушкина только тем, что пишу прозой, а он писал стихами, а больше между нами никакой разницы нет.
Новая ступень исполнительского искусства
Сегодня мои дети, как обычно, отдали дань ссоре. Я прислушивался к их перебранке из соседней комнаты, и мысленно отдавал должное выразительности интонаций, с которыми они старались доказать друг другу одно и то же. И в то время как голос старшей дочери по обыкновению брал верх, а реплики младшей становились все реже и короче, я вдруг обратил внимание на странное обстоятельство: перебранка шла на фоне непрекращающейся игры на пианино, причем звучало "Рондо в турецком стиле" Моцарта, а это - из репертуара старшей. Оно звучало в хорошем темпе, без единой запинки, громко и выразительно, в то время как сама она трещала не умолкая, и уже не давала сестренке вклеить ни словца. "Или младшая освоила "Рондо", что совсем невероятно, или старшая поднялась на такие высоты исполнительства, что просто фантастика", - подумал я и подкрался к двери, чтобы установить истину. Подтвердилось последнее. Меня заметили, и мне не осталось ничего, кроме как выразить вслух свое восхищение.
Корректный анализ благосостояния
Однажды я посочувствовал М. в том, что у него есть дача. М., однако, не принял моего сочувствия, указав на полное отсутствие на этой даче какого-бы то ни было огорода. Это позволило мне скорректировать свой взгляд на вещи. Конечно, отсутствие дачи и отсутствие огорода следует рассматривать как отдельные блага. Тогда получается, что из трех благ - отсутствие дачи, отсутствие огорода и отсутствие машины - у М. есть только одно, а у меня - все три.
Сила логики
Я часто задавался вопросом, почему зимой у нас в ларьке пиво всегда такое теплое? И вот недавно я, кажется, постиг истину. Причем помогла мне в этом сила собственной логики.
Я наконец не поленился измерить его температуру (прикладывание ладони к бутылке - лучший для того способ) и нашел, что она составляет градусов 30. Такая температура бывает у пива в жару летом, если его не ставят в холодильник. После этого стало как божий день ясно, что пиво в холодильнике и не ночевало. А раз так, оно должно приобрести температуру окружающей среды, - логично заключил я. Но это же значит, что в ларьке - 30 градусов! А при такой температуре продавщица должна представать моему восхищенному взору в купальнике или по крайней мере в чем-то сильно декольтированном. В действительности же ничего подобного не наблюдалось: продавщица у нас всегда в свитере!
Эти силлогизмы позволили мне увидеть истину во всей ее неприкрытой наготе:
Пиво в нашем ларьке подогревается специально!
Я еще раз обращаю внимание читателя на то, что к этому выводу меня привела лишь сила логического мышления, поскольку никаких приспособлений для подогревания пива в нашем ларьке я никогда не замечал. Думаю, в этом пункте читатель мне поверит. Такова сила логики.
Билл Гейтс
Опять были странности с Wordом в конце я заметил что исчезли textboxы в переводе - они в начале не без содрогания увидел я что нет их и в оригинале закрыв то и другое увидел я что в оригинале они появились, но в переводе - нимало не я стал перетаскивать мышью - и получилось причем сами вскочили на место как будто его помнили (чудо чудо). Потом я установил View\Online Layout дабы сделать окончательные исправления, а вернувшись в Normal с уже тоской увидел что они исчезли снова Но на этот раз я заметил что почему-то в режиме Online Layout они-таки есть, хоть и искаженные. Пришлось все повторить. В общем в конце я манипулировал затаив дыхание. Я думаю что продукты Microsoft напоминают неразорвавшиеся бомбы, а мы пользователи - саперы каждое движение надо заранее продумать малейшая неточность - и последствия могут быть ужасны Word - очень полезная программа, а Билл Гейтс - очень хороший человек. Он дни и ночи не спит и все думает - Как бы потрафить пользователю.
Пасхальные яйца
Сегодня, откушав пасхальных яиц у моего приятеля Т., я наконец осознал преимущество неосвященных яиц перед освященными: последние можно поедать только после 12 ночи, тогда как первые поедаются в любое время суток, при любой, так сказать, погоде. Открытие сие явилось для меня в какой-то мере откровением.