Кузнецов Владимир Анатольевич. Дикие гуси

ДИКИЕ ГУСИ

13 ноября 1812 года

Мюрат переменился. Я видел его вчера - он прибыл в Борисов днем. Император отправил его наблюдать за строительством переправы. Он молчалив и мрачен и с самой Москвы не участвовал ни в одном сражении, - говорит Марбо, глядя как пляшет тревожимый сквозняком огонек свечи. Убогая крестьянская изба в деревне Студенка стала генеральной квартирой второго корпуса маршала Удино - здесь собрались все офицеры чином не ниже полковника. Удино отсутствует- он на берегу Березиной, вместе с Эбле и Шаслу, командует возведением мостов.

Дюбуа, мрачный старик огромного роста, тяжелый в кости и широкий в плечах, недовольно морщится. Из кавалерийских маршалов он отдает предпочтение Сен-Сиру, и перемены в настроении неаполитанского короля его мало волнуют. Из-за стен отчетливо слышен стук топоров - возведение переправы идет полным ходом. Понтонеры Эбле разбирают крестьянские хижины. Скоро доберутся и до этой.

-Говорят, Император уже в Борисове. Он должен прибыть сюда в самое ближайшее время.

-Не раньше утра, я думаю. Я слышал, с ним Старая гвардия.

-Да, я тоже это слышал.

Негромкие голоса доносятся из влажной темноты помещения. Скопление людей поглощает и искажает звук и нельзя определить, кто говорит, если не смотреть прямо на него. Воздух холодный и сырой, но в то же время затхлый - надышаться им нельзя. Дюбуа выходит из избы, останавливаясь на пороге. Ночной холод впивается в лицо, стягивая кожу, под сапогами похрустывает тонкая корка льда, сковавшая осеннюю грязь.

Не прошло и полгода с того момента, как Великая армия переправлялась через эту реку - только с западного берега на восточный. Это ничем не примечательное место все же запомнилось Дюбуа - река здесь разбивается на несколько рукавов, образуя низинные острова, влажные и поросшие густой травой. Летом на них паслись огромные стада диких гусей. Когда корпус Груши форсировал Березину, кавалеристы устроили грандиозную охоту, и к вечеру наверное каждый солдат поджаривал на вертеле жирную гусиную тушку. А стаи этих пернатых словно даже не уменьшились. Их гомон стоял над рекой, заглушая все остальные звуки, а хлопанье крыльев было столь громким, что можно было принять его за ружейные выстрелы.

Но сейчас здесь нет гусей. Вместо них, по горло в ледяной воде, работают саперные и артиллерийские части. Лед на реке еще не встал - осколки его плывут по течению, слишком тонкие, чтобы удержать человека, но слишком большие и тяжелые, чтобы просто оттолкнуть их в сторону. Среди них саперы вбивают в илистое дно сваи - уже который час подряд.

Дюбуа поворачивается к реке спиной и поплотнее запахивает отороченную мехом шинель. Он уже не молод - через несколько дней ему исполнится пятьдесят. Он видел много войн и не раз смотрел смерти в лицо. Его тело носит отметины стали и огня, а ладонь словно срослась с рукоятью палаша. Возраст не охладил в нем тот пыл, который присущ настоящему кирасиру - он все еще наслаждается пьянящей яростью сражения, когда его полк несется неостановимой стальной волной, сокрушая все на своем пути...

11 ноября 1812 года

-Полковник! - перекрикивая грохот канонады, адъютант старается придвинутся ближе к застывшему в седле Дюбуа, - приказ маршала! Атакуйте центр!

Дюбуа коротко кивает, еще раз машинально проверяет крепления кирасы и со зловещей неторопливостью извлекает из ножен палаш. Адъютант пришпоривает своего конька, спеша убраться подальше от строя застывших в нетерпеливом ожидании кирасир. Впереди расступаются пехотные позиции, освобождая пространство для удара. Еще дальше, там где узкое дефиле выходит из густого ельника на редколесную возвышенность, копошатся под смертельным огнем русские войска. Тщетно они пытаются развернуть свои пушки, чтобы начать ответный обстрел. Солдаты гибнут, неспособные даже построится для атаки. Где-то в задних рядах уже трубят отступление.

Массивные кирасирские кони начинают разбег. Их копыта с тупой тяжестью бьют в подмерзшую грязь, подбрасывая в воздух крупные комья и куски дерна. Палаши обнажены, капли влаги, осевший на стали туман слабо поблескивает сквозь пороховой дым, стоящий над полем боя. Треск ружейных выстрелов, гулкий грохот орудий отступают на второй план. Дюбуа кажется, что они скачут в полной тишине - лишь тяжелое дыхание коней, скрип и лязг сбруи и топот тяжелых копыт нарушают эту тишину.

Места для разбега почти нет - несколько шагов рысью, затем галоп. Кони вытягивают исхудавшие шеи, кирасиры пригибаются, отставляя в стороны руки с длинными, прямыми клинками. Холодный воздух бьет в лицо и запах гари словно растворяется в этом холоде. Еще мгновение...

Удар опрокидывает русскую пехоту, уже начавшую отступление. Резкий взмах палаша отдается болью в плече - и жизнью, которую прерывает этот палаш. Двести кирасир врубаются в неорганизованную массу русских, словно разогретый нож в масло. Этого отступления уже не остановить - как не остановить и преследователей, беспощадных, смертоносных, свирепых.

Дюбуа сейчас ненавидит русских. Каждого русского. Каждого, кто оказывается на расстоянии удара. Каждого, кто осмеливается сопротивляться возмездию, которое олицетворяет полковник седьмого кирасирского полка.

Дюбуа не видел Москвы. Корпус Удино, к которому была присоединена его бригада, участвовал в менее значительных битвах, действуя на северном направлении. Горечь поражений здесь ощущалась не так сильно - успех в равной степени сопутствовал и французам, и русским. Но доходили слухи, которым невозможно было поверить - рассказывали, что Великая Армия бежала из Москвы, что она терпела поражение за поражением, что голод и холод превратил ее в сборище оборванцев, половина из которых оставила свои знамена и бросила оружие... Великая Армия... Русские заслуживали ненависти.

Беспощадное истребление продлилось до тех пор, пока из-за леса не показался унылый городок Борисов, спрятанный за болотистой равниной речки Сха, где русский генерал Чичагов установил заслон, должный сдержать наступление Удино. Но бегущие сослужили своим товарищам плохую службу - спасая свои жизни, они сами указали французам броды. Не дожидаясь, когда их обойдут с флангов, отряды защитников оставляют свои позиции и бегут к городу.

Чичагов не дожидается прихода основных сил Удино - бросив часть артиллерии и обозов, он бежит на правый берег. Казаки едут впереди его кареты, сталкивая с моста повозки и людей. Дюбуа видит это, заняв плотину, которую русские избрали для обороны, но оставили без боя.

Марбо и его 23-й конно-егерский опередив пехотные части, входят в Борисов и пытаются захватить мост, по которому отступили русские. Спешившись, егеря вступают на мост, но их встречает картечь, а когда ряды их смешиваются и подаются назад, русская пехота штыками сбрасывает их с моста.

Мост взорван, русские остаются на западном берегу, но Борисов взят. Основные силы входят в город, маршал Удино благодарит кирасир и егерей за доблесть. Дюбуа не считает, что для истребления бегущих требуется доблесть, но двум сотням его ребят нужно воодушевление. Они наслаждаются победой.

В городе осталось продовольствие и припасы - это сейчас более важно. Великая Армия в этот момент спешно двигается к Борисову, преследуемая казаками Платова, а несколько южнее - и основной армией Кутузова. На севере, в Чечее, Виктор сдерживает войска Виттенштейна - семь тысяч против двадцати. У берегов заболоченной Березины смыкается смертельная ловушка - армия Чичагова на западном берегу, Виттенштейн на севере, Кутузов - на востоке.

-Император не даст зажать себя в тиски, - тихо говорит Дюбуа сам себе, - он еще выбьет зубы этим наглым дикарям.

15 ноября 1812 года

Великая армия вливается в Студёнку. Дюбуа смотрит на нее с левого берега - корпус Удино переброшен сюда по свежепостроенным мостам. Спустя несколько часов их силы были укреплены солдатами Нея, собранными из остатков пятого и седьмого корпусов. Они должны защищать переправу от атак Чичагова.

Великая Армия... Сколь неуместно сейчас это название. Среди огромного потока людей, протянувшегося от самого Борисова, лишь голова имеет вид регулярных частей. Гвардия Императора, сохраняя строй, идет под развернутыми знаменами. За ней следуют остатки корпусов... У них нет знамен и орлов - император приказал убрать их еще в Орше, десять дней назад. За корпусами, на сколько хватает глаз, следует огромная толпа безоружных людей, обернутых в рванье и лохмотья. В них невозможно угадать солдат - их мундиры пришли в негодность или скрыты под грязными тряпками, намотанными для сохранения тепла. Среди идущих многие ранены и больны, и ежеминутно эта людская река выбрасывает на обочины тела умерших.

-Как могло дойти до этого? - произносит Марбо, незаметно подошедший сзади. Кирасир оборачивается - с фалд шинели кавалериста стекает вода.

-Что с вами произошло, колонель? - спрашивает Дюбуа. Барон улыбается - молодость беззаботна даже в такие моменты.

-Мне пришло в голову, что, если реку без труда можно было пересечь вброд, то возможно распрячь многочисленные повозки, следовавшие за армией, поставить их в воду одну за другой и таким образом устроить несколько переходов для пехотинцев. Это бесконечно облегчило бы движение человеческих масс, которые завтра должны тесниться на при входе на мост. Эта мысль показалась мне настолько счастливой, что я переправился вброд, чтобы сообщить ее генералам императорского штаба. Все нашли, что мой проект хорош, но никто не пошевелился, чтобы пойти сказать о нем императору. Наконец генерал Лористон, один из флигель-адъютантов, сказал мне: "Я уполномочиваю вас построить пешеходный мост, полезность которого вы только что так хорошо объяснили".

Марбо выдерживает паузу, видимо ожидая, что Дюбуа выразит свое сочувствие и возмущение, но тот сохраняет молчание. Марбо продолжает:

-На это я ответил, что, не имея в своем распоряжении ни саперов, ни пехоты, ни инструментов, ни свай, ни накатов, и не имея притом даже права оставлять свой полк, который находясь на правом берегу мог быть с минуты на минуту атакован, я ограничиваюсь тем, что сообщаю ему свой совет, который считаю удачным, и возвращаюсь к своему посту. Сказав это, я вошел в воду и теперь возвращаюсь к своему 23-му полку.

Дюбуа кивнул, продолжая наблюдать, как тянется по дороге колонна оборванцев.

-Отсюда до Борисова не меньше трех лье, - говорит он, но Марбо уже отошел и не слышит его, - хвост этого шествия должно быть еще не покинул города.

На другом берегу видно, как завершают марш дивизии корпуса Виктора. Движение на южном мосту, до того не прекращавшееся, приостанавливается, затем на него въезжает, одна за одной, несколько карет. На одной из них - императорский вензель. Наполеон Бонапарт пересек Березину. В этом движении Дюбуа видит какое-то особенное значение, словно знак особого внимания к солдатам Удино. За императором следует старая гвардия - мощный резерв, который поднимет моральный дух сражающихся, какой бы жаркой не была схватка.

За спиной слышится треск выстрелов - русский авангард проверяет крепость стрелковых цепей второго корпуса. Это пока не страшно - до тех пор, пока Чичагов не подведет сюда основные силы, бояться нечего.

Бивуак седьмого кирасирского полка тих. Люди молча правят оружие, те, кому повезло с фуражом - кормят лошадей, иные начищают шлемы и панцири. Кирасиры - особый род кавалерии, много выше прочих. Кирасир не должен вступать в бой, не приведя себя в достойный вид. От походных костров пахнет постной кашей - даже масло сейчас редкость в рационе солдата. Выбрав место у офицерского костра, Дюбуа подставляет промокшие ноги к пламени. Подбородок опускается на грудь и дремота охватывает кирасира. Звуки выстрелов отдаляются, постепенно утихает и шум лагеря. Полковник Жак-Шарль Дюбуа спит. Те небольшие передышки, которые дает война всегда разумно употребить для сна - во всяком случае, так говорят. Дюбуа спит и видит сон. Ему снятся эти же берега, но жарким июльским днем, когда солнце играет на затянутой ряской воде и зеленеют низинные островки. А на изумрудно-зеленом поле так отчетливо и маняще белеет оперение диких гусей...

К вечеру все боеспособные войска переправились на западный берег. Только дивизии Виктора остаются у Студенки, чтобы встретить солдат Партуно, защищавших Борисов. Мосты опустели - но почти никто из отставших и покинувших ряды не переправился этой ночью. Измученные и апатичные, они побоялись ночной переправы по узким, множество раз ломавшимся мостам. Не было никого, кто озаботился бы организацией переправы этих людей - они перестали быть силой, обратившись в бесполезную обузу. Обузу, от которой нужно избавиться.

16 ноября 1812 года

Русские атаковали с рассветом. Перестрелка усилилась, к ней присоединились пушки. Поле предстоящей битвы было сплошь покрыто лесом, хотя и не слишком густым, но все же, места для маневра кавалерии почти не оставалось. Артиллерия так же не могла говорить в полную силу - пушки можно было установить только на дорогах, по две-три в ряд. И все же, русские двинулись в атаку. Ожесточенная перестрелка сменилась отчаянными штыковыми атаками. К полудню первая линия обороны была прорвана.

-Дюбуа! - полковник Бартье, начальник штаба дивизии, сам прибыл, чтобы передать приказ, - поднимай своих ребят! Русские давят наш центр, Удино ранен, командование принял Ней. Нужно ослабить натиск любой ценой! На правом фланге лес довольно редок и ветви тамошних сосен достаточно высоки. Твои ребята смогут пройти там и ударить войскам Чаплица в тыл.

Кирасир, по своему обыкновению ограничился кивком.

Редколесье затянуто ползущими по земле клубами дыма. Выстрелы слышны отчетливо, сквозь прямой частокол сосен видны даже вспышки. Стволы вековых деревьев проносятся мимо стремительно, так что глаз едва успевает их замечать. Вот прогалина - на ней русская пехота собирается для рывка.

Конь проносит Дюбуа мимо офицера, обернувшегося сейчас к солдатам. Резкий взмах палаша - и того отбрасывает в сторону, брызги крови стучат по кирасе, попадают на лицо. Времени утираться нет - следующее мгновение прерывает жизнь солдата выставившего перед собой фузею с пристегнутым штыком. Палаш отбивает оружие в сторону, а конь стаптывает врага. Предсмертный крик его сливается с криками других - седьмой кирасирский полк вступает в бой.

Кавалеристы сминают первую цепь русских, затем вторую. Впереди, среди деревьев вырисовываются колонны идущего к Чаплицу подкрепления.

-За императора! - кирасиры стальным клином врываются в порядок колонн, рассекая, давя и рубя. Русские не могут сопротивляться этому напору стали и плоти - никто не может. Пьянящий привкус крови чувствуется на губах. Дюбуа улыбается себе.

-Это вкус победы, - говорит он беззвучно, - это вкус мести.

Перед его глазами как наяву встает бесконечный поток бродяг, нищих и оборванцев, бредущий по левому берегу Березины. Гордость, сила, достоинство - все разбито в щепки, превращено в гниль и труху. Непобедимое воинство, покорившее всю Европу, ныне обратилось в бесплотный призрак, бледную тень былой мощи и славы.

"Это не русские уничтожили Великую Армию" - гнев холодным пламенем обжигает кирасира изнутри, - "ее уничтожила эта проклятая страна - нищая, голодная, злая. Утопающая в грязи, затерянная в бездорожье, населенная темными, порабощенными людьми".

Русская пехота в беспорядке бежит, смешанная и деморализованная конным ударом. Но с фланга, по Борисовской дороге в атакующий строй врезаются русские гусары. Их темно-зеленые доломаны и синие ментики отдаются болезненной рябью в глазах. В начавшейся свалке Дюбуа видит русского генерала, воглавляющего удар гусарских эскадронов. Крепкая стать, скуластое лицо, лихо закрученные кавалерийские усы - и выражение крайнего гнева на породистом лице. Под ударом его сабли один из кирасиров падает с рассеченным лицом, другой роняет палаш, хватаясь за бессильно повисшую руку. Атака захлебывается в жестокой рубке, пехота отступает и перестраивается. Вскоре слышатся первые ружейные залпы.

-Отступаем! - подняв окровавленный палаш, кричит Дюбуа. Его воины, слыша голос полковника, начинают выходить из битвы. Преследуемые численно превосходящим врагом, кирасиры седьмого полка отступают к своим позициям, где несколько ружейных залпов отгоняют преследователей.

Ней вызывает к себе Дюбуа. Тот является. Ставка маршала - походный барабан и раскладной табурет. Офицеры толпятся вокруг, тревожно переговариваясь. Холодный воздух пропитан запахами гари и крови.

-Вот идет храбрец, - Ней улыбается и заключает Дюбуа в объятья, - колонель, своим маневром вы решили судьбу Великой армии. Вы герой!

Дюбуа кивает. Позади, за спиной Нея, пытаются переправиться сотни отсталых - Виттенштейн с левого берега открыл по переправе артиллерийский огонь и теперь ядра рвутся везде: убивают сразу по нескольку человек, зажатых неуправляемой толпой, разбивают в щепки телеги. На мостах паника - огромная толпа рвется к ним, закупоривая входы. Множество повозок сброшены с узких настилов, люди, попавшие в воду, еще барахтаются среди льдин, а ядра с завидной уверенностью попадают и в воды Березиной, убивая тонущих. А за царящим на переправе хаосом, отражая одну атаку за другой, стоит корпус Виктора - две потрепанных пехотных дивизии и сборная кавалерийская. У Виттенштейна четырехкратное превосходство - но французы раз за разом отражают фронтальные атаки русских сил. Позиции сторон, словно пограничная линия, разделяет заболоченный ручей. Эта незначительная преграда словно наделена мистической силой - ни русские, ни французы не могут преодолеть ее.

-Сможет ли Виктор отступить? - озабоченно спрашивает кто-то слева от Дюбуа.

-Едва ли, - отвечают ему, - посмотрите на мосты - разве сейчас можно до них добраться. Солдатам Виктора придется прокладывать себе дорогу с оружием в руках.

-Но чего он ждет?

-Дивизию Партуно, его арьергард. Он должен был замедлить продвижение Виттенштейна.

-Но если Виттенштейн здесь, то где же Партуно?

-Ответ на этот вопрос столь же очевиден, сколь и неутешителен, друг мой. И все же, под началом Партуно четыре тысячи штыков и двести сабель. Император приказал удерживать переправу до их прибытия...

Дюбуа возвращается в расположение своего полка. Возбуждение от успешного рейда уже утихло и бивуак встречает его угрюмым молчанием. Что ж, по крайней мере, в Борисове им удалось запастись провиантом на несколько недель. Если русские продолжат преследование, то эти запасы принесут немалую пользу.

Вечереет. Перестрелка на правом берегу постепенно стихает. После контратаки седьмого полка Чаплиц не отважился на повторное наступление. Но с востока все еще доносятся многоголосые раскаты пушечных залпов - батареи Витетнштейна продолжают обстрел переправы. Им вторят людские крики - крики страха, отчаяния и смерти.

С наступлением ночи бой прекращается. Русские отступают на исходные позиции, а французы готовятся к отступлению на Вильно - уже получен соответствующий приказ Императора.

17 ноября 1812 года

Марбо появляется на рассвете, лицо его раскраснелось, глаза возбужденно блестят.

-Дюбуа! - произносит он громко, - вы видели, что творится на мостах?

-Нет, - полковник проводит точильным камнем по клинку палаша. Марбо дрожит от охватившего его возбуждения:

-Русские принудили дивизию Партуно к капитуляции. Выжившие говорят, он не сложил оружие до тех пор, пока число войск под его началом не сократилось до нескольких сотен. Виктор отступает на правый берег.

-Это нужно было сделать еще вчера, - выправляя зазубрину на лезвии палаша, замечает кирасир, - как только закончили переправу все боеспособные части, - из-за этой задержки русские могут снова сесть нам на хвост.

-Эти люди - такие же французские подданные, как и вы, колонель, - холодно отвечает Марбо. Молодости свойственны идеалистические воззрения - Дюбуа понимает это. С возрастом приходит мудрость, а основа мудрости всегда сводится к тому, что мир жесток и беспощаден. Только приняв в себя часть этой жестокости можно выжить в нем.

-Части Виктора двинулись к переправе, оружием расчищая себе дорогу, - немного помолчав, продолжает Марбо, - Я видел, как передовые отряды вошли на мосты - они сбрасывали людей прямо в ледяную воду. В довершение несчастья, один из мостов рухнул под тяжестью орудий и зарядных ящиков, перевозимых через него. Тогда все бросились ко второму мосту, где и без того давка была такая, что самые сильные люди не могли противиться натиску. Очень многих задавили. Видя невозможность перебраться через загроможденные мосты, многие вожатые погнали лошадей прямо в реку, но и этот способ переправы сделался роковым почти для всех, кто им воспользовался. Беспорядочно продвигающиеся повозки сталкивались и опрокидывали друг друга. Некоторые достигли правого берега, но так как для выхода на берег ничего не было приготовлено и крутые откосы берегов не были срыты, то едва ли многим повозкам удастся на них взобраться...

Сквозь деревья со стороны Студенки проступает темно-красное зарево, заставляя собеседников обернуться. Людские крики, доносящиеся со стороны реки, многократно усиливаются - ужас и отчаяние слышатся в них.

-Мосты, - лаконично сообщил Дюбуа - впрочем, более подробного объяснения и не требуется, - Виктор закончил переправу.

Он прячет палаш в ножны и достает трубку, и начинает чистить ее с той неторопливой основательностью, которая появляется у людей только в преклонных летах.

-Марбо, - говорит он, не глядя на собеседника, - вчера мне исполнилось пятьдесят.

Мабро не отвечает - он пытается понять, к чему клонит Дюбуа, но тот не развивает свою мысль. Фраза остается повисшей в воздухе.

-Сколько же солдат осталось на том берегу? - наконец спрашивает барон, устремляя взгляд в серое ноябрьское утро, наполняющее воздух тяжелым болотным духом.

-Солдат? - переспрашивает Дюбуа. Большим пальцем он утрамбовывает табак в чашке трубки, - все солдаты переправились на западный берег - или погибли, защищая переправу. Те, кто остался - не солдаты.

Приказ поджечь мосты Эбле отдал в 9 часов утра. Брошенные у Студенки обозы с раненными, отсталыми и дезертирами, уразумевшими наконец, что их оставляют, пришли в движение. Люди пытались бежать по горящим мостам, по скоплениям ломких льдин, перебираться вброд. Когда русские подошли к Студенке, они обнаружили огромную территорию, полностью загроможденную брошенными телегами, лошадиными трупами, ящиками и прочим мусором. Потребовалось немалое время, чтобы пленить огромное количество людей, переполнявших это место. Многим казалось тогда, что они стали свидетелями смерти Великой Армии, полного ее уничтожения.

Между тем, все боеспособные части войск Наполеона беспрепятственно выступили на Вильно. Там они рассчитывали найти провиант и столь необходимый армии отдых.

18 ноября 1812 года

Дюбуа, закутанный в шинель, покачивается в седле. Мороз обжигает щеки и пробирается сквозь одежду - с ним ничего нельзя сделать. Как только они покинули берега Березины, оттепель, продлившаяся больше двух недель, сменилась холодом, столь сильным, что вся дорожная грязь разом превратилась в лед.

Жалкие остатки Великой Армии движутся на запад, неотрывно преследуемые русскими. С каждым днем остается все меньше лошадей, все больше людей отстает, дезертирует или просто замерзает. С некоторым сочувствием Дюбуа вспоминает понтонеров Эбле: отважные люди, по горло в ледяной воде возводившие березинские мосты - теперь все они мертвы. Холод и болезни забрали их в считанные дни. Но чего стоило их геройство? Принесло ли он спасение армии императора?

Эта мысль слишком неприятна, чтобы позволить ей долго оставаться в голове. Кирасир волевым усилием прогоняет ее. Он вспоминает тот бесконечно далекий июль и низинные острова, поросшие густой зеленой травой. И огромные стаи диких гусей - белые узоры на изумрудном поле. Дикие гуси Березины...

Сентябрь 2010 г., Северодонецк

ПРИЛОЖЕНИЯ

1. Хронология событий переправы через Березину (даты приведены по старому стилю)

5-8 ноября.

Великая Армия водит в Оршу. По приказу Наполеона происходит уничтожение части обозов, перераспределение лошадей и переформирование сохранившихся частей. Знамена и орлы по соответствующему распоряжению снимаются и отдаются на хранение.

Удино в Черее получает приказ Наполеона отделиться от частей Виктора и перейти в Борисов, который удерживается частями Дамбовского.

9 ноября

Борисов взят авангардом Третей Дунайской Армии (под командованием адмирала Чичагова). Командующий авангардом генерал Ламберт тяжело ранен. Командование принимает генерал Ланжерон.

10 ноября

Великая Армия прибывает в Толочин. Наполеон получает от Удино известие о взятии Борисова русскими. Чичагов прибывает в Борисов. Сожжены все мосты через Березину, кроме моста в Борисове. Корпус Удино останавливается в Лошнице. Посланный Ланжероном отряд Палена движется на Лошницу, намереваясь прибыть туда раньше французов. Разведчики Палена обнаруживают, что Лошница занята неприятелем.

Покинув отступающие части генерала Вреде, кавалерийский корпус Корбино присоединяется к корпусу Удино, переправившись через Березину у деревни Студенка, таким образом избегнув столкновений с русскими войсками.

11 ноября

Пален продолжает наступление на Лошницу. Навстречу ему выдвигается корпус Удино. В трех верстах от деревни происходит сражение, в котором, воспользовавшись преимуществами местности, Удино наголову разбивает Палена, преследуя отступающие части до самого Борисова.

К часу дня, получи известия о разгроме Палена, Чичагов командует отступление на правый берег Березиной. 23-й конно-егерский полк пытается захватить мост, но отбитый штыковой контратакой, отступает. Русские взрывают часть моста.

Великая Армия прибывает в Бобр, где наполеон устраивает свою генеральную квартиру. Туда прибывает Корбино, докладывая императору о возможности переправы у Студенки.

12 ноября

Выбор переправы у Студенки одобрен императором. Инженерные части генералов Эбле и Шаслу форсированным маршем выступают из Бобра в Борисов. Арьергардам Нея и Даву приказано замедлить отступление, сдерживая преследование русскими частями. Наполеон прибывает в Лошницу. Обозы снова уменьшены.

13 ноября

Виктору предписано занять Лепельскую дорогу у Кострицы, чтобы прикрыть фланг переправляющейся армии от ударов Виттенштейна. Приказ не исполнен. Утром Эбле прибывает в Борисов, откуда сразу же отправляется к Студенке для начала строительства мостов. В качестве обманного маневра, часть понтонеров и большое число безоружных отправляют на юг, где ими имитируется подготовка к переправе у Нижнего Березина. Наполеон высылает в Борисов Мюрата для контроля за ходом строительства, следуя за ним вместе со старой гвардией. Вечером Наполеон прибывает в Борисов.

14 ноября

Начало переправы. Дивизии Удино и Домбровского переправляются на правый берег, очищают плацдарм от сторожевых отрядов русских. Спустя несколько часов для усиления император перебрасывает к ним части Нея.

В восемь вечера ломается основной мост. Починка его длится до одиннадцати вечера. Вторая поломка происходит в четыре часа утра. Починка продолжается до восьми.

15 ноября

Основные силы Виктора прибывают в Студенку. К часу дня Наполеон переносит свой штаб на западный берег. Несколько позже туда переходит гвардия. Переправа основных частей завершается. На левом берегу остается арьергард Виктора, Даву и Богарне, которые ожидают возвращения дивизии Партуно

16 ноября

Русские атакуют на обоих берегах Березины. Чаплиц, с рассветом атакует позиции Удино, уверенный Чичаговым, что в скорейшем времени подойдут основные силы. Виттенштейн начинает атаку на два часа позже. Им окружен и почти полностью истреблен арьергард Партуно, ошибочно выбравший направление движения.

Удино ранен при очередной атаке русских. Командование принимает Ней. В два часа дня он отдает приказ кирасирам дивизии Думерка атаковать позиции русских правее Борисовской дороги. Редкий сосновый лес позволяет провести эффективную кавалерийскую атаку, смявшую не только силы Чаплица, но и двигавшиеся ему на помощь пехотные части генерала Сабанеева. Только лично возглавленная Чаплицем контратака двух эскадронов гусар Павлоградского полка сумела остановить продвижение кирасир.

Примерно в то же время, получив известие об уничтожении частей Партуно, Наполеон отдает приказ об отступлении.

К вечеру бои на обоих берегах прекращаются. Французы отступают с левого берега, силой расчищая дорогу среди брошенных обозов и толп отставших. Их переход завершается к ночи, но все попытки Эбле организовать переправу отставших успеха не имеют. Начинается подготовка к сожжению мостов.

17 ноября

В девять утра понтонеры Эбле поджигают мосты. Не встретив сопротивления, Великая Армия отступает к Вильно. Значительная часть брошенных на левом берегу людей попадает в плен, многие погибают, пытаясь переправиться.

2. Материалы, использованные при работе над рассказом

В. Харкевич "1812 год. Березина. Историческое исследование" (1893 г.)

Ж. Б. Марбо "Мемуары" (1891 г.)

В. Харкевич "Поездка в Студенку" ("Исторический вестник", 1897 г.)

Комментарии: 22, последний от 24/03/2021. © Copyright Кузнецов Владимир Анатольевич (kuznetsov-v.81@mail.ru) Размещен: 13/09/2010, изменен: 29/11/2010. 30k. Статистика. Рассказ: История		Ваша оценка:
Аннотация: Предстоящей двухсотлетней годовщине сражения на р. Березина посвящается. (Третье место на конкурсе "Седая Легенда")

Кузнецов Владимир Анатольевич : другие произведения.

Дикие гуси