В небе завис раскаленный шар и беспощадно стрелял своими огненными лучами. Кроны деревьев замерли в своём совершенстве. В этот раз ветер забыл запутаться в их листве, чтобы всякий раз порывами срывать засохшие проростки с могучих и тёплых ветвей. Пахло оплавившимся асфальтом, яблочным соком и воздухом, впитавшим в себя ароматы KENZO. Люди, несмотря на 30-ти градусную жару, копошились на проспектах и мостовых, словно муравьи в муравейниках. Кто-то шёл на пляж, кто-то возвращался после обеденного перерыва в стены душного офиса, кто-то ругался по мобильному, стоя на остановке, а кто-то спешил в ближайшие концертные кассы, чтобы купить билет на концерт долгожданной группы.
В тени деревьев терзали, не успевшие высохнуть от вчерашнего дождя лужи, стаи взъерошенных воробьёв. Их щебет порой заглушал гул машин, доносившийся с проспекта. Город жил. Но за кажущейся суетой города скрывалась чёткая размеренность. У каждого было своё дело, своя личная цель. И только в этом дворе всё было тихо и спокойно. Казалось, будто наступила невиданная для этих широт белая ночь и все жители дома Љ42 погрузились в сон. Редкие жители проводили своё время вне стен квартир. На детской площадке в песке копошились три девчушки в белых кепочках, с выпущенными наружу хвостиками, возле гаражей возился со своим "Москвичом" дворник Степан, а в скверике резались в карты подростки лет 13-15. Возле подъездов лежали небрежно ими же брошенные велосипеды, а у окон стояли детские цветные коляски. Скрипели ржавым железом сломанные качели, а из распахнутого окна на третьем этаже доносились звуки губной гармошки - автостопщик Артём в очередной раз собирался в очередное путешествие по очередному наобум выбранному маршруту. Ему везло - его путешествия всегда начинались и заканчивались в одном и том же месте - на трассе, на 318 километре. Сам он не мог объяснить своей любви к автостопу. Просто ему нравилась стремительная песня дороги и свет фар встречных машин.
За всей этой жизнью двора наблюдал кот. Он сидел на крыше дома, под козырьком чердака и просто наблюдал. От раскалённого шифера лапам было горячо и кот постоянно поднимал то правую, то левую лапу. Он сердился. Но, несмотря на это, он любил эту крышу и этот чердак. Дом был пятиэтажный и пяти-подъездный, и каждый подъезд имел свой чердак. Все чердаки были смежными и имели выход на крышу в виде маленьких деревянных будочек с облупившейся иссохшей краской на заколоченных дверцах. Только на одной из таких будочек дверц не было. Это была будка кота. Здесь он встречал рассвет и закат, здесь наблюдал за двором и здесь же вечерами слушал музыку, которая доносилась с окна на пятом этаже, прямо под его будкой. Музыка была странная и разная. Кот не мог её понять, но она ему, явно, нравилась. Кот довольно жмурил зелёные глаза, выпускал когти и пушил хвост, носом ловил струи воздуха, поднимающегося к крыше с улицы и с этого окна. Пахло огуречнопомидорномайонезовым салатом. Этот запах повторялся каждый вечер. Кот не мог понять, почему запах повторяется, а музыка нет. Что-то в ней было такое, из-за чего ему не хотелось ни молока, ни мышей, ни сметаны. Он хотел дотянуться лапой до рядом висящей звезды и коснуться её острого и колючего луча. Желание было странным, но музыка к этому располагала. Это был блюз - музыка чернокожих музыкантов, пришедшая к нам в начале 70-х годов. Блюз был красивый. И кот был красивый. Всё вокруг было красивым, когда звучала эта музыка. Почему-то коту казалось, что звучит блюз водосточных труб, горловины которых изгибались над крышей, а сами трубы, как толстые серебряные змеи, терялись в ночных сумерках, разбавленных тусклым светом уличных фонарей. Окно на пятом было раскрыто и на подоконнике стоял аквариум с рыбкой. Вода была чистой-чистой, а рыбка - прозрачно-золотой. В аквариуме отражались звёзды им луна. В этом окне жила девочка, которую кот любил. Хотя, могут ли коты любить? Наверно, нет, но этот кот любил. Было два человека, которых он любил - это девочка с раскрытого окна на пятом и старый художник-грузин с окна без штор на первом. Ещё кот любил автостопщика Артёма с окна на третьем. Точнее он любил не его самого, а его губы, когда они прикасались к губной гармошке, и начинал звучать BLUE DEVILS - BLUES.
Художника кот любил за его краски, которые по обыкновению разбавлялись вином. Старый грузин бережно хранил рецепт приготовления ароматного и совсем не хмельного вина. В темной кладовке в ряд стояли красивые бутылки с зельем различного цвета - от янтарно-жёлтого до красно-бардового. Вино получалось очень сладким и вкусным. Художник любил разбавлять им краски. Так ему казалось, что картины становятся ярче и ароматнее. Он был странным, этот старый художник-грузин, но он любил кота и частенько угощал его вином. Коту нравился необычный сладкий вкус, от которого языку становилось горячо, и в носу щипало. Он чихал, а затем лапой утирал морду, как бы прося прощения.
Если художника и губы автостопщика кот любил за что-то, то девочку с окна на пятом он просто любил. Он любил, когда она шла в магазин с нелепо ярким пакетом, он любил, когда она кормила свою прозрачно-золотую рыбку, он любил, когда она проводила своими пальцами по его лоснящейся, а иногда и пыльной шерсти или трепала его за ушами. А ещё он любил, когда она называла его БЛЮЗ, вытягивая при этом в трубочку свои нежно-розовые, слегка влажные и сладкие от яблочного сока губы. Кот не знал, что такое БЛЮЗ. Просто ему нравилось сочетание этих звуков, и то, как девочка тянула ...Блю-у-у-у-з, Блю-у-у-у-з, Блю-у-у-у-з.... Наверно, теперь это было его имя. Девочка говорила, что у известного московского рок-музыканта кота зовут так же. Теперь вот и он ... Блю-у-у-у-з. И ведь он гордился этим, если коты, конечно, могут гордиться. Но, по крайней мере, ему было приятно. А ещё коту было приятно сидеть на крыше и смотреть вниз. Вот и сейчас, не смотря на жару, он сидел и думал. Кот никогда не расставался с девочкой. Сегодня утром, когда она с большими сумками и зачехлённой гитарой садилась в машину, а в руке держала билет, он подошёл к ней, она погладила его за ушами и сказала: "Блюз, не грусти. Я вернусь, Блюз, я завтра же вернусь..." Были ещё какие-то слова, но слово "завтра" казалось коту очень страшным. Конечно, она вернётся не завтра, и не послезавтра. Возможно, она уже никогда не вернётся в это распахнутое окно на пятом, из которого так приятно пахло яблочным соком и слышалась музыка. "Завтра, завтра, завтра...". Кот знал, что завтра - это то, что после ночи сегодняшнего дня. Это ему казалось очень долго - целый день, да ещё и огромная ночь... ему казалось, что завтра никогда не настанет... Девочка уехала. А кот сидел под козырьком своего чердака, и в его памяти всплывали яркие моменты их с девочкой жизни.
Кот знал эту девочку тысячу лет. Вообще-то это было всего 15 лет, но ему казалось, что они знакомы вечность. У кота не было собственных воспоминаний. Он помнил лишь то, о чём рассказывала ему девочка, что она вспоминала. У них было одно общее воспоминание, одно на двоих. Кот помнил, что помнила она.
Они познакомились 15 лет назад. Было так же жарко, и в квартиру на пятом приехали вселяться странные люди. Они были очень высокие и красивые, а ещё с ними был маленький человечек в полосатых гольфах и с ярко-зелёными резинками на голове. У человечка в руках была кукла, и он постоянно поправлял сползающий левый гольф. Это были новые жильцы. Большие красивые люди уехали почти сразу, и кот не успел с ними познакомиться, зато с девочкой он нашел общий язык сразу. Как оказалось, её родители были "манекенами" - так их называла девочка. Они постоянно были в разъездах и всякий раз, возвращаясь из очередного тура, привозили девочке какую-нибудь безделушку с какой-нибудь страны. Девочка видела их редко. Зато с ней рядом всегда была её бабушка. От бабушки пахло булочками с вишней и молоком. Она была очень добрая и тёплая, и очень любила девочку. Девочка ходила в детский сад, откуда каждый вечер приносила коту какой-нибудь съедобный кусочек, спрятанный в кармане во время обеда. Кот ждал её, сидя на своей крыше, и наблюдал за перемещением людей во дворе дома Љ42. А когда замечал знакомые зелёные резинки, сбегал по ступеням прохладного подъезда и мчался к ней навстречу, за что сразу же получал невероятно вкусную котлету или кусок колбасы. И не было ни чего вкуснее на свете, чем этот холодный кусок вареного мяса или жареного фарша. Это было божественно. Кот моментально всё съедал и в благодарность тёрся о полосатые гольфы девочки, которую бабушка, в очередной раз, отругав, уводила в прохладный подъезд. Даже если бы на улице стояла 50-ти градусная жара, в этом подъезде всё равно было бы прохладно. Девочка любила лестничные клетки. Она вообще любила дом. Дом был старым с очень высокими потолками, а у подъездов были колоннады из бело-серого гранита. Этот дом построили в послевоенное время и в нём жила тогдашняя интеллигенция - художники, писатели, музыканты. Во всём городе знали об этом доме, как о самом гостеприимном, несмотря на то, что люди, которые здесь жили, считались знаменитостями. Возле подъездов всегда стояли красивые машины, а на месте консьержки сидели женщины пожилого возраста, но так как вокруг была роскошь, они старались выглядеть соответствующе, что им, в общем-то, удавалось.
Но сейчас были другие времена. Внешне дом оставался таким же, а вот внутренняя идиллия была перестроена, переделана и забыта. Места интеллигентных бабушек-консьержек теперь занимали накачанные ребята в тёмных формах. Они были хорошие - приветливо встречали и провожали жильцов, пожилым помогали поднять на этаж сумки, а незваных гостей вежливо просили удалиться. Конфликтов, практически, не возникало. Это было сейчас, а тогда всё было не так.
В детском саду девочка дружила с одним мальчиком. Он всегда был грустным, и она любила с ним грустить. Казалось, что в его синих глазах затаилась грусть всей планеты - так её было много. Девочка с интересом всматривалась в эти глаза в надежде, что на самом их дне увидит искорки радости. Но их не было. Она уже давно привыкла к тому, что он никогда не улыбался. Он был весь в себе, и потому так нравился ей. Случалось, что во время прогулки, когда все дети бегали, играли и резвились, они вдвоём сидели на скамейке под тенью огромного старого дуба и молчали. Девочка любила молчать с ним не о чём. Но однажды случилась беда. В один из хмурых дней, когда на улице после дождя было много чёрных луж и всё вокруг было мокрым, на прогулке воспитательница отвлеклась и не досмотрела, как мальчик упал с дерева. Он полез на этот дуб, чтобы помочь слезть маленькому котёнку. Неизвестно, как зверюга оказался на ветке, но его срочно нужно было спасать. Как это произошло - никто не видел. Просто все услышали шум ломающихся веток и глухой звук падающего тела. Девочка помнила, что сразу появилось много взрослых, все бегали, кричали. Потом во двор детского сада въехала машина "скорой помощи" и малыша увезли люди в белых халатах. Больше его никто никогда не видел...
Девочка не помнила, как закончился этот день. Она помнила лишь то, что весь вечер она проплакала. Как только бабушка забрала её из садика, она забралась на чердак, где сидел удивлённый кот, и разревелась... На чердаке пахло пылью и прелыми листьями. Тогда состоялся их первый настоящий разговор. Разговор кота и девочки. Кот был пыльным и чувствовал себя крайне неудобно, когда девочка пыталась его погладить. Она сидела в проёме будки кота, который лежал у неё на коленях. Девочке казалось, что она птица и этот чердак - её гнездо. Двор с чердака казался маленьким квадратом, на котором по странному недоразумению стояли машины, скамейки и деревья. Девочка рассказывала коту сегодняшний случай. Рассказывала и плакала. Слёзы падали на шерсть кота, и от неожиданности кот всякий раз дергал ушами. Она слышала, как во двор вышла бабушка и начала звать девочку.... Было уже достаточно темно и прохладно, когда девочка ушла.
Этот день стал для кота началом продолжающихся воспоминаний. Это был день, когда девочка впервые познакомилась со святая святых - с жилищем кота. Никто ещё не приходил сюда к нему. Даже старый художник-грузин, человек, который постоянно менял места для написания своих картин. А вот девочка пришла. Почему-то коту она стала ближе. Он даже не мог понять, почему, но ему хотелось, чтобы она приходила сюда снова и снова. Но девочка поднималась на чердак в определённые моменты жизни - когда было плохо до слёз или хорошо до смеха и каких-то душевных переживаний.
Потом девочка первый раз пошла в школу. Кот помнил все первосентябри. Девочка выходила во двор с белыми бантами на голове, под которыми виднелись зелёные резинки, в руках она держала красивый букет ярких астр и чёрный портфель. Левый белый гольф опять сползал, но так как руки были заняты, его постоянно поправляла бабушка или мама, если случалось, что она была в это время дома. На памяти кота было много таких белобантных первосентябрей. Ему даже казалось, что они никогда не проходили. Просто вечером он засыпал, а утром снова было 1 сентября. Так казалось ему, а на самом деле проходили года.
В эти школьные года девочка менялась.... Из окна на пятом впервые послышалась странная музыка. Коту она нравилась. Она была красивая, громкая и жёстко-нежная. Девочка слушала рок и блюз. Еще, будучи ребёнком, ее приучили к звуку гитары. Отец хоть и редко, но бывал дома. И в эти моменты он сажал её на одно колено, на другое ставил гитару и что-то наигрывал. В основном это был классический рок - "The Beatles", "Машина времени" или "Dire Straits". Девочка до корней волос была пропитана роком. Её родители в очередной раз из очередной поездки привозили новые пластинки и альбомы. Она с удовольствием слушала Ли Хуккера, Джимми Хендрикса, Вогана. Ей это было интересно. Позже она сама брала в руки гитару и пыталась что-то играть. А на один из её Дней рождения родители подарили ей гитару "Les Paul" с всякими нужными штуками. Кот каждый вечер слышал, как она играет. А, однажды, придя домой со школы, девочка написала песню. Потом они были ещё и ещё, но стихов было больше. И первым слушателем нового шедевра был, конечно, кот. Девочка забиралась на чердак и читала коту стихи. Было и так, что коту они не нравились, но он не смел уходить. Он демонстративно закрывал глаза и отключал свой слух. Прочитав новое творение, девочка спрыгивала с будки, отряхивалась и уходила домой, обещая при этом прийти завтра.
****
Позолоченные губы - это просто осень,
В никуда и в неоткуда возвращаюсь.
Жаль, что больше ни о чем меня не спросишь.
Пришла зима - я снова в холод превращаюсь.
Я не надеюсь на пророчество Вселенной,
Я просто верю, что когда-нибудь однажды
Я в второпях открою тебе двери,
Чтобы ты просто не погиб от жажды.
И даже если чудо вдруг случиться
И я смогу поверить не надолго,
Что все когда-то сможет измениться,
Да только ждать сегодня мне нет толку.
В мое окно влетает воздух с крыши,
А улицы мне шепчут очень тихо,
Что очень далеко ты где-то спишь,
Или полуночный глотаешь никотин.
От холода не помогает пиво,
Отогреваюсь блюзом понемногу.
И не пытаюсь выглядеть красиво,
Надеясь отыскать к тебе дорогу.
Сомненья отравляют и пугают,
Да только я давно уж им не верю,
А надо мною птицы пролетают,
От холода летя в людские двери.
С приходом ночи все становится иначе,
Мне даже кажется, что ночью я живу,
Мне кажется, что от любви заплачу,
От нежности и от тоски умру.
Сентименталии присущи от рожденья.
Что с этим делать - понятия не имею.
В дурацкое попала положение
Но что-то с этим сделать я сумею.
Замороженные холодом ладони
Отогревало нервное дыханье.
Чужое, страшное. И кто-то меня вспомнит,
Оставив поцелуй свой на прощанье
Безвыходность порой находит выход
Среди предательства, измены и обиды
Мне нужно знать, как получить на миг бы,
Все то, о чем писали лиды.
Все то, что гиды говорили летом,
Все то, что ты когда-то говорил,
Храню в себе, укутываясь пледом
И чай допить уж не имея сил.
И эта фраза, ставшая признаньем,
Вскрывает мой е-mail который раз:
"Все то, что у нас есть, пусть будет между нами",
Дороже среди сотен других фраз.
****
Однажды, когда девочка уже подходила к дому, случилось несчастье. Кот перебегал дорогу и его случайно задела проезжающая машина. Всё произошло на глазах девочки. Она ни чего не успела понять, это было одномоментно. Кот лежал на асфальте и тяжело дышал. Серые бока с трудом то поднимались, то опускались. Голова была откинута назад, а закрытые глаза становились влажными....
Всю неделю кот прожил у девочки. Он был окружён заботой доброй бабушки и девочки. Каждый вечер она играла для него на гитаре, и он по-настоящему слышал ЭТО - не с чердака крыши, а вот так - рядом. Блюз был рядом. Теперь кот попал к ней в дом. В это окно на пятом. Он любил подоконник, на котором стоял аквариум с чистой водой и прозрачно-золотой рыбкой. Но не за рыбку он его любил, а за то, что на нём удобно было лежать. Подоконник был широким, и сидя на нём, можно было увидеть весь двор дома Љ42. но, не смотря на все удобства, кота тянуло на родной чердак. Пусть там не висело картин, написанных художником с окна на первом. Пусть. Зато они висели у девочки....
Девочка и кот были частыми гостями художника. Это был единственный житель, который жил в этом доме с момента его постройки. Художник знал много историй и очень любил девочку и кота. Вино наливал только для кота, а девочке лишь позволял изредка разбавлять им краски, которыми художник здесь же и рисовал. В один из таких вечеров он подарил девочке картину. На ней был изображён их дом в летних сумерках. Картина была очень красивой, и от неё пахло виноградом - вероятно, из-за вина. И вот, глядя на эту картину, коту захотелось на чердак. Но дом девочки он смог покинуть только когда окончательно поправился и окреп. Это стало одним из его любимых воспоминаний.
Однажды, в один из первосентябрей, что-то произошло - пропали белые банты. Девочка повзрослела и ей уже казалось, что банты - это смешно, впрочем, как и зелёные резинки. На плечи девочки ниспадали пышные рыжеватые волосы, и она в свете утреннего восходящего солнца казалась коту золотой рыбкой, которую нужно непременно поймать и уже никуда и никогда не отпускать.
Девочка улыбалась. Это было её последнее школьное 1 сентября. А кот, как зачарованный, сидел на своей крыше, и с высоты пятого этажа она казалась ему похожей на мать - на высокую и красивую женщину-манекена, как называла её когда-то девочка. Она была копией матери - высокая, стройная и красивая. Кот наблюдал за ней в течение всей её молодой жизни. От детского сада до института. Конечно, он был уже достаточно стар, но красоту девочки воспринимал с тем же непредельным восторгом, как и в своей молодости. А девочка стала другой. Изменилась. У неё были хорошие друзья - они играли на гитарах и носили длинные волосы. От них пахло сандалом и мятной жвачкой. На шеях у друзей висели всякие интересные подвески на черных кожаных шнурках, а на запястьях болтались цветные феньки. В ухе поблёскивало серебряное колечко, а из заднего кармана потёртых джинс торчал либо сотовый телефон, либо пачка запасных струн. Друзья были музыкантами и были намного старше девочки. Они исколесили почти всю страну и знали много интересного. Они читала Сартра, Хайнлайна и Стогова и в который раз уговаривали девочку поехать с ними. К 17-ти годам у неё развился сильный красивый голос, и она отлично играла на гитаре. А ещё у неё были очень красивые и интересные песни. Девочка отказывалась от поездок, так как боялась оставить бабушку одну. Её родители к этому времени оставили карьеру "манекенов" и занялись бизнесом - девочке они уделяли очень мало внимания. Но её согревала своей любовью бабушка. Так бы девочка уже давно уехала с друзьями - бросила бы всё, взяла бы лишь кота и гитару. Но что-то ей мешало и она не решалась. Тем более, что оставалась школа, а за ней институт. К институту девочка была подготовлена основательно - пирсинг в ушах, татуировка на лодыжке и запас интересных мыслей, которыми она постоянно делилась с котом, всё так же забравшись на чердак. От неё всё чаще пахло сигаретами и бессменным яблочным соком. Она любила кота. Ни за что. Просто. Честно. Она считала чердак загадочным местом... своим. Это было её место, о нем никто не знал. Её и кота. И больше ни чьё. Никто не должен был сюда проникнуть, иначе нарушилась бы целостность и идиллия отношений девочки и кота.
Последнее первое сентября ушло. На смену школе пришёл институт. Девочка всегда мечтала связать свою жизнь с искусством. Она не хотела быть как мать - манекенщицей, хотя у неё для этого было всё. она любила кино и всё, что с ним связано. С замиранием сердца просматривала фильмы Тарантино, Кустурицы, Филлинни, Бессона и Хюттнера. После школы она поступила на режиссёрский факультет. Это было счастье. С друзьями решили отметить это событие за городом, на берегу речки.
Кот не видел девочку два дня. Зато, когда она вернулась, привезла ему свежепойманную рыбу. Вообще, всё было достаточно странно. Эти отношения. Кот не принадлежал девочке - он жил на крыше, приходил и уходил когда угодно. Да и она не считала его своим домашним животным, но и дома она никого не заводила, так как знала, что кроме кота ей никого больше и не нужно. Кот был сам по себе, девочка - сама по себе. Но их объединял чердак и воспоминания. Но однажды так случилось, что на чердак девочка пришла не одна. С ней был чужой. Чужой держал в руках кинокамеру, а девочка выбирала место. В институте девочке дали задание сделать какой-то видеоматериал, и вот сейчас она пыталась снять жизнь чердака. Не смотря на то, что это был чердак, на нём было достаточно уютно.
Чужой коту не нравился. Он был высоким, и всякий раз пытался коснуться девочки. Потом как-то получилось так, что о съёмке и она, и чужой забыли. Они стояли в свете солнечного луча, в котором было видно, как танцуют пылинки. Кинокамера лежала рядом. Чужой целовал девочку, а она, закрыв глаза, что-то пыталась возразить. Потом на пыльном полу оказалась её синяя джинсовая рубашка и белая майка чужого. Он ей что-то обещал, шептал на ухо, какая она красивая. А девочка улыбалась и убирала с лица пряди волос. Кот ушёл. Потом девочка долгое время не появлялась на чердаке. А когда пришла, кот её не узнал. В её ясных глазах поселилась грусть. Как оказалось, она разочаровалась в любви и горько сожалела о том, что на чердак, в их с котом место, попал Чужой. Но девочка пересилила душевную обиду и решила жить. Просто жить, благо, что бабушка, друзья-музыканты и кот всегда были рядом. Появление на чердаке Чужого было самым неприятным воспоминанием кота.
А девочка продолжала жить в своём мире. Этот мир был сложным, несмотря на кажущуюся его лёгкость. Она чувствовала, что в чём-то ограничена, но не могла понять, в чём. Каждый раз находились новые поводы для подобных размышлений. Она любила человека, которого, как ей казалось, нельзя любить. Он был намного её старше, он был очень далеко, он был музыкант...
Их встреча произошла не случайно. Так должно было быть :))) Девочка верила, что все слова, жесты, поступки с его стороны были настоящими, и не для того, чтобы произвести на неё впечатление. А просто потому, что он так чувствовал....
"Странное чувство какой-то вины...."
-....странное чувство какой-то тоски.....
Она жила воспоминаниями, которые делила с котом.
А на гитаре играла розовым медиатором с нарисованными на нём двумя чёрными цаплями, который он ей подарил. Медиатор был подточен и им очень удобно было играть. Даже друзья-музыканты, увидев его, тоже стали так делать. Звук стал чище и звонче. Их гитары полюбили эти подточенные медиаторы, которые были сделаны по подобию того подарка... Первого и последнего. Единственное, что от него осталось. Не считая всё тех же глупых воспоминаний и какой-то надежды...хм, не понятно на что...
Когда они расставались, он обещал приехать. Скоро. К ней, в её город. Он был честным. Она верила. Как жаль, что столько времени эта пустая вера занимала место в её сердце.
Она никому не рассказывала об этом. Только INTERNET, только один человек об этом знал. Виртуальный. Девочка о нём не знала ничего, но всё ему рассказывала. Человек её понимал...
А потом были письма, добрые такие, тёплые письма, бесконечные ожидания...
Почему всегда так бывает? Почему музыка способна так задеть, так ранить? Долго искала ответы на эти вопросы. Пыталась соединить вместе абсолютно не созвучные ноты, абсолютно не складные рифмы. Она решила доказать самой себе, что сможет. Сможет взять гитару и уехать. А потом тоже кто-то будет слушать её песни, и задавать себе вопросы...
Почему музыка так может ранить?
А в это лето так и случилось. Свою жизнь в это лето девочка соединила с музыкой. Она не нашла ответы на свои вопросы. В своё 18-е лето она очень повзрослела. Устав от глупости едва знакомых людей, от бесконечных ожиданий, девочка запуталась ещё больше. Она устала от неощущаемого предательства. Она его не чувствовала, и поэтому очень боялась.
****
Сегодня тяжёлый день. Нельзя ничего изменить,
Мне хочется ударить тебя
или просто убить.
У тебя слишком тонкие губы,
но музыкальные пальцы,
в остывших от страсти глазах -
вся хитрость империй китайцев.
....Я - дура, и ведьма я, никчёмное я существо,
Что с термоядерным солнцем порой ощущает родство,
Ты купишь себе титул принца,
переспав с богатой вдовой,
Но не встанешь рядом со мной,
Я никогда в этой жизни
Не торговала собой,
Ты предал меня.
****
....Что-то это она читала, когда-то это было у Маргариты Пушкиной.... А сейчас она сама так думала.
Ей казалось, что её боль чувствует вся планета. Как жаль, что от любви не умирают. Девочка знала, что ей нужно время, чтобы всё встало на свои места, и это лето она решила провести под звуки трассы, под звуки гитары и бренчащих фенек,... если бы она хоть немного знала, что готовит ей это лето.
А пока она просто решила уехать.
Была долгая ночь.... Был долгий разговор с родителями. Они её поняли. Они простили и простились. А утром, взяв сумки и гитару, девочка уехала. Перед отъездом был чердак и кот. На чердаке всё также пахло пылью. Этот запах. Такой родной, домашний, чердачный...
Она уехала...
На город опустилась ночь.
Звёзды, луна, сверчки...
Кот сидел на крыше и в памяти перебирал воспоминания. Окно на пятом было закрыто. Музыки больше не было. Стояла щемящая сердце тишина. А кот ждал. Ждал, когда же наступит завтра...
А потом, устав от тихого одиночества, он спустился во двор, где встретил художника. Художник вышел на улицу, чтобы смешать краски с вином. К запаху винограда он хотел добавить запах летней ночи. Ночи, которую девочка никогда не увидит.
Художник открыл бутылку и налил в блюдце вина. Сегодняшняя ночь обещала быть долгой...
"Блюз, я вернусь... я завтра же вернусь".... Вернусь в блюз.....