Только очень маленькие дети знают, о чем могут рассказать качели.
Качели - это ржавые палки, как правило, в облезшей зеленой краске. Они вкопаны посреди пыльного и грязного двора, возле них лежат руины веселой и яркой детской площадки. Качели - единственный одушевленный предмет среди всего этого.
Двор со всех сторон огорожен низкими бездушными домами. С одной стороны - жилое здание, а с другой - школа. И детский путь от черты до черты удивительно и несправедливо краток и однообразен. Ничего не видно - ни жаркого, настолько яркого, что на него больно смотреть, солнца, ни узорчатых и неприступных крепостей лесов, ни неба, бьющегося о травяные берега, ни звезд, ни луны, ни моря.
Один Мальчик не любил школу. Он уходил оттуда поскорее и бежал на середину двора, туда, где были Качели. Старые, несмазанные, они скрипели, когда качались, и он понимал, о чем они говорили ему.
Наверное, Качели были его единственным другом. Но, то ли сам Мальчик не мог хорошо раскачаться, то ли Качели были слишком старыми и слабыми, но у них никогда не получалось подняться выше крыш домов.
Шли годы, пыльное городское солнце каждый день с облегчением падало за черные крыши. В небе по ночам было пусто. Мальчик взрослел.
Он приходил к Качелям каждый вечер и рассказывал им о книгах, которые он читал.
В них было написано о сонных дорогах, лежащих в изгибах гор, таких высоких, что по ним можно было подняться на небо, об одиноких, но счастливых странниках, которые были свободны и насвистывали от радости, и о многом другом.
- Качели, Качели, - говорил Мальчик. - Как бы мне хотелось, чтобы я мог найти ту удивительную страну, где все прекрасно и совершенно!
А Качели только грустно поскрипывали, как будто удрученно качали головой.
Когда в маленький дворик капнула черная чернильная капля ночи, Качели тихо покачивались - так им было удобнее думать.
Качели видели удивительно много, когда были молодыми, но уже почти все позабыли.
О, как же они хотели взлететь повыше, вспомнить то волшебное чувство свободы и невесомости, которое испытывали давным-давно! А больше всего им хотелось как-то показать своему другу тот удивительный мир, который можно увидеть, если только выйти за пределы двора.
Об этом Качели думали всю безлунную, пыльную, душную ночь, которая льется над городами темной рекой. Как перейти через нее, если нет мостов, кроме долгих ночных часов?..
Потом ночь растворилась и уступила место золотым крыльям зари. Утро - куда более ослепительное время суток, чем день, потому что на нем еще не осела земная известь.
Когда солнце еще не поднялось над домами, но уже проливалось в просветы между ними неминуемыми янтарными ниточками, Мальчик неторопливой и ленивой походкой вышел из своего подъезда и подошел к Качелям. На плечах он нес небольшой походный рюкзачок.
- Сегодня я не пойду в школу, - заявил он. - Я отправлюсь искать ту страну, о которой я вам рассказывал!
Качели заскрипели. Ночью они решились рассказать другу обо всем, что знали сами.
- Говоришь, мне надо покачаться напоследок? -переспросил Мальчик. - Ладно, давай.
И он сел на Качели. Они тяжело закряхтели, заскрежетали, начали свои медленные и грузные размахи, которые с каждым разом становились все больше и больше, выше и быстрее. Скрип заглох за пронзительным воем ветра.
Качели взлетали все выше и выше, и им хотелось смеяться. Какая несправедливость, что большинство существ, которые способны на полет, лишены возможности смеяться от счастья?
Качели выжали из себя все силы, которые у них были.
Мальчик взлетал высоко-высоко над крышами старых и пыльных домов, он видел целый огромный мир, который лежал за воротами его двора. Там блестело огромное солнце, там бежали глубокие и легкие реки из голубого стекла, там переливались зеленым бархатом звонкие леса, а в них шумела высокая трава.
Там лежали узкие тропинки и свободные дороги, там было бескрайнее лиловое с золотом озеро неба, а на нем были нарисованы тушью черные-пречерные горы.
Качели ускоряли свой разбег. Стало видно далекое бесконечное море, а над ним белые чайки. Куда-то уплывали похожие на альбатросов корабли.
За стенами города в золотисто-зеленой с красным дымке таяли деревянные ограды с обвивающими их веселыми осенними цветами, таяли коричневые крыши маленьких домиков, таяли яблочные сады.
А на западе было еще одно море - зеленое. Когда солнце ложилось на его мягкие верхушки, это море на несколько прекрасных, спокойных и теплых минут из летнего становилось осенним.
Качели устали. Они стали тяжело постанывать и поднимались уже не так высоко.
Скоро разбег их совсем сократился, они стали бессистемно болтаться над землей - туда-сюда, туда-сюда -пока совсем не остановились.
Мальчик соскочил с них, прижался щекой к перекладине, улыбнулся и сказал:
- Спасибо.
Он не изменил своего решения. Просто теперь он знал, что идти далеко ему не придется, блуждать в бесплодных поисках тоже. Его совершенный мир, идеальный, прекрасный мир все это время был ужасно и невосполнимо близок.
- Спасибо! - повторил Мальчик. - Прощайте.
И он хотел было идти, но Качели сделали последнее усилие и слабо скрипнули. Мальчику этого было достаточно. Он сразу понял: Качели просили его взять их с собой.
Сначала он не сразу сообразил, как это можно устроить. Но потом ему в голову пришла счастливая мысль, он развязал свой рюкзачок и достал плотницкие инструменты.
Мальчик отколотил деревянное сиденье Качелей, и к вечеру, долго и упорно провозившись, смог смастерить из него дудочку.
Когда-то очень давно Мальчик повстречал на ярмарке торговца музыкальными инструментами, и тот очень скоро (за те два-три дня, которые длилась ярмарка) научил паренька играть на пастушьей дудочке и выпиливать ее из дерева.
В тот вечер Мальчик воспользовался этими знаниями. Хоть доска была старая, дудочка получилась очень хорошая, легкая и звонкая.
Когда на подступах была очередная ночь, Мальчик собрал инструменты, накинул на плечи рюкзачок, взял свою дудочку и отправился на восток - вон из равнодушного спящего города.
Наверное, где-то он бродит и до сих пор, пьет воду из ручьев, изучает непредсказуемую науку дорог, а дудочка его везде поет песни о том, что счастье всегда находится где-то совсем недалеко от порога.