Двадцать три человека гурьбой шагали прямо посреди улицы. Двадцать три человека, весело и громко смеясь, праздновали свой последний звонок, выбравшись из старой школы на улицу, выбравшись от надоедливых подглядывающих учителей на темную, покрытую уже наступившей ночью, улицу, где гораздо легче было шагать вместо машин по проезжей части и громко разговаривать друг с другом, допивая припасенное с собой вино и пиво прямо из горла бутылок. Допивая, а потом бросая пустые бутылки, прямо здесь, на мостовой, потому что уже не было кругом никого, кто мог бы остановить это шествие, этот последний школьный праздник, за который очень скоро всем им придется отчитываться в приемных комиссиях или кабинетах военкомата. А пока двадцать три человека гуляли по улицам, не желая ни сойти на тротуар, ни прекратить кричать во все горло.
И все шагали дальше, уже не разбирая того, что сказано и не слушая того, кто это говорит.
- Петров, слушай, а куда ведет эта дорога?
- Петров, ты же отличник, ты все должен знать.
- Ты всем просто должен, Петров, так что отвечай!
- Откуда я знаю, куда ведет эта дорога, - усталый мальчишка только и отбивался от своих одноклассников, но никак не мог отбиться и никак не мог отстать, бросить надоевший класс и пойти себе спокойно домой, даже не думая о том хохоте, что проводит его.
- Петров, отвечай, ты все должен знать.
- Давай-давай, не задавайся.
- Да я, ведь правда, не знаю.
- Да ты не отпирайся, - уже все двадцать два человека сгрудились кругом и даже девочки, дразнили несчастного, - а то - вишь, контрольную по географии, небось всегда на пять писал.
- Отвечай, хватит морочить, точно говори.
- Да пошли вы, - мальчишка уже чуть не плакал, - сами, небось знаете, в какой-нибудь гребаный колхоз "Новый путь", или еще куда...
Но никто уже не слышал, все лихо хохотали, отпрыгивая от шальной машины, что одна, осторожно, чтобы никого не задавить, решилась пробираться этой ночью среди гуляющих выпускников.
- Сволочи вы все! Гады!!! - Петров уже кричал во весь голос, и вдруг, страшно размахнувшись, запустил свою бутылку прямо в вырвавшиеся из их толпы "Жигули".
Заднее стекло машины рассыпалось мелкими сверкающими даже в темноте осколками, и все школьники, все двадцать три человека, смешавшись в большую кучу, не различая уже ни своего ни чужого, бросились бежать, исчезнув темноте ближайшего двора.
Но машина не остановилась, еще один молодой человек, еще один неспящий парнишка только втянул голову в плечи и поехал дальше, потому что рядом с ним сидела его несчастная беременная жена, а впереди них не было никакого колхоза, а был единственный на всю округу родильный дом.