Перед его мысленным взором возникла картина, вполне достойная эпической музыкальной трагедии: орки-воины в окровавленных одеждах, с ожерельями из человечьих ушей (или, может, пальцев), потрясающие в воздухе ятаганами... ну или ещё каким-нибудь холодным оружием. Командир подносит каждому чашу вина, сделанную из черепа врага.
Вопрос прозвучал на мистралийском языке, и собственный голос звучал так же, как и раньше, но Гуидын понял.
- Передовиков... кто лучше всех работал! - радостно улыбнулся он, немного недоумевающе оглядев Кантора. Мол, а кого же ещё?
Непостижимым образом Диего слышал и гортанно-клекочущие слова чужого языка, и слова на родном языке, которые тоже произносил как бы его спутник.
- Мы в этом году больше всех единорогов вырастили! - гордо сообщил Гуидын. - Хоть наша община и не самая крупная в стране, вон, у соседей, в Эргирьоне, ферма в 50 артов, а мы все равно их обогнали - вон сколько телят родилось! И ни один не умер, ты слышишь?! Все здоровые, сильные! А девушки наши ещё и молока надоили...
- У кого? - тупо спросил Кантор.
- Ну как у кого! У единорогов... Коз мы тут не держим, только на подворье тут у некоторых есть, для себя... - объяснил Гуидын.
Наличию коз Кантор обрадовался, словно родным. Козы - это было что-то спокойное и привычное, в отличие от всего остального. Потому что больше всего их визит напоминал сюжет мюзикла или бредовый сон накурившегося Плаксы.
Собственно говоря, к этой "вечеринке" Его полуэльфийское Величество и приложил непосредственно свою руку!
Вздохнув, Кантор прислушался: Орландо Второй расспрашивал молоденькую, но довольно фигуристую орчанку о том, кто же этот начальственный орк в красном костюме. Ну правильно, государственный подход, мать его! Вспомнил, что он тоже в некотором роде начальство...
- Это почтенный Эпэкэй, известный писатель! Он родом из наших краев! И всегда приезжает на праздник урожая, не забыл своих односельчан... то есть земляков! - щебетала девушка.
- Знатный гость... - добавил кто-то.
И вот наконец наступила очередь танцоров, что так старательно готовились. О, это был не просто танец!
Балет, спектакль, имитация боя, шаманский ритуал, танец-призыв охотничьей удачи и много чего ещё...
Наверняка этот танец был выверен столетиями, и к традиционным движениям с течением времен добавлялись новые, более современные... что они означали? Впрочем, какая разница! Можно додумывать самому - и наслаждаться невиданной гармонией ритма, тел, пластики, что так редко встречалась Кантору у людей.
Бывший партизан хотел было расспросить Гуидына, раз уж тот, похоже, взял шефство над "товарищами из Айренона", но орк с эльфийским именем куда-то делся... Ах, да! Он ведь тоже танцор! Но где же он?
Цепь орков на сцене лопнула посередине, концы разошлись полукружьем, и на середину вылетел Гуидын.
Припал на одно колено, то склоняясь, то воздевая руки к Солнцу, словно в молитве. Носок опорной ноги покачивался и мерно выстукивал по деревянному настилу. Танцор плавно и стремительно "перетекал" из одной позы в другую, менял опорное колено, руки сплетались перед запрокинутым лицом, вычерчивая в воздухе странные символы, будто орк осенял себя священным Знаком Веры, как делают христиане, и в то же время только слепой не опознал бы в этих то плавных, то резких движениях - явные отголоски некоего боевого искусства, вновь напомнившего Кантору Чин Ли и его озорную пляску, похожую на схватку с невидимым, но нешуточным противником - "бой с тенью", так он говорил...
Или точнее... Ну да! То, что демонстрировал сейчас орк, не было когда-то (а может - и посейчас оставалось) разминкой перед боем. Кантор был уверен в этом! Приветственные жесты и чисто танцевальные движения мешались с натуральными связками боевых приемов. То ли танец, то ли сражение, то ли заклинание.
Потом на сцену вышли совсем ещё юные орки обоих полов и стали читать стихи. Бывший партизан тихо фигел от первобытной трогательности старательно распланированного действа: стихи были совершенно безыскусны, но ритмичны; говорящий выходил вперед и, проговорив свою часть - примерно пару строчек - четко поворачивался и отходил назад. На его место выдвигался следующий орчонок. Сзади кто-то тихо бил в барабан. Сами стихи восторженно повествовали о радости труда, помощи родителям, а также о пользе физических упражнений... Не забыты были и единороги (хорошо хоть про надои молока не было), и рыбалка... И какие-то ещё полевые работы, и знатные земляки...
"Дааа... Воспитание подрастающего поколения у них поставлено основательно!" - не мог не признать мистралиец.
Вслед за детьми, провожаемыми дружными громкими аплодисментами, вышли двое молодых парней и показали неплохой номер с подниманием тяжестей, стоянием на руках и на плечах друг друга. В конце они сделали стойки на одной руке, развернув непонятно откуда взявшийся (наверное, из-за пазухи) транспарант с какой-то надписью - и тоже ушли под аплодисменты. Кантор не стал спрашивать, что написано на длинном куске материи яркими белыми рунами по красному.
Он подозревал, что скорее всего - что-то об урожае, единорогах, надоях и знатных земляках.
Венцом концерта, завершающей его точкой (довольно жирной, если говорить о длительности) был кусок спектакля на тему становления какой-то сельской общины - может быть, той самой, где они были, а может быть, и нет. Тут было всё: происки богатых вредных старых орков, не желающих, чтобы на их землях что-то менялось, их козни и преступления по отношению к молодым и насквозь положительным героям, несущим отсталым крестьянам (или как там они у орков назывались?) свет новой жизни. Кантор не совсем, правда, понял, в чем заключалась новизна, за которую боролись молодые герои - в основном они говорили о свободе, а старики больше об охоте да о том, что молодежь лезет туда, куда не надо...
Но так или иначе - после окончательной победы над злодеями, не гнушавшимися бить и пытать отважных юных героев (какую информацию они хотели получить путем пыток, опять-таки было неясно), действие закончилось полной победой нового, и молодые орки, изображавшие главных героев, радостно раскланивались. В основном игра была непрофессиональной и неумелой, хоть и очень старательной. Но вот одна девушка, молоденькая и гибкая, с длинными волосами...
Она была... да, орчанка, конечно же! Но чем-то неуловимым, как показалось Кантору, она отличалась от прочих. Большие глаза - такие же янтарные, но потемнее. Две толстые косы, глянцево-черные, и непослушные кудряшки на висках - у остальных волосы были прямые. Танцующие движения - и прямой задумчивый взгляд словно сквозь собеседника.
Ей хлопали дольше других - и совершенно справедливо, потому что девушка действительно умела играть.
Особенно ей удался монолог, в котором героиня жаловалась на одиночество: возлюбленный погиб, а соратники не видели в ней женщину - исключительно идейного вдохновителя.
Кантор усмехнулся и посмотрел на Плаксу - бывший товарищ Пассионарио благосклонно внимал тому, что рассказывали ему уже переодевшиеся акробаты, не забывая при том аплодировать орчанке-актрисе.
Мигель переводил счастливые глаза с артистов на Его мистралийское Величество, возможно, ожидая, что оное величество тоже сейчас выдаст на публику что-нибудь замечательное. Судя по всему, этим ожиданиям не суждено было сбыться...
Бывший убийца и разведчик подумал с надеждой, что, похоже, праздник движется к концу - хотелось попросту лечь и выспаться. Тем более, неизвестно, когда назавтра его скрутит "долгожданный" приступ. Но все окружающие, радостно переговариваясь, повставали с мест и начали двигаться по направлению к берегу - явно в предвкушении какого-то продолжения.
Перемещением распоряжался немолодой орк с красной повязкой на ноге, выше колена. По его команде одни уже тащили скамейки, другие - какие-то бревна, третьи - сооружали из этих бревен непонятного назначения конструкции, в первый момент напомнившие скептически настроенному мистралийцу виселицы. Правда, при ближайшем рассмотрении это больше походило на качели. Хоть это радовало.
Бревна вкапывали в землю, укрепляли растяжками, привязывали какие-то канаты... Похоже, многое было приготовлено заранее, вплоть до выкопанных ям - но всё равно работа спорилась на диво ладно и быстро.
Орландо с удовольствием наблюдал - к счастью, его настроение было созерцательным и молчаливым. Поначалу Кантор то и дело прикидывал - кого отталкивать, кем прикрываться и куда бежать, спасая блудного монарха - и ведь дело в том, что и бежать-то было некуда! Да ещё и с полуэльфом в качестве упирающегося груза...
Кажется, обошлось. Можно было просто отдохнуть, понаблюдать - каковы же они, настоящие орки?!
А на хозяев праздника полюбоваться и впрямь стоило - они готовились, они сооружали свои снаряды на диво слаженно, быстро и с неослабевающим энтузиазмом.
Раздались громкие крики, что-то вроде "о-хэй!" - и, как по команде, все двинулись, чтобы занять сидячие места. При этом часть молодых парней продолжала достраивать "качели", с некоторой завистью глядя на тех, кто проходил мимо, чтобы устроиться.
Нашим мистралийцам, к их удивлению, место досталось под небольшим навесом, неподалеку от почтенного Эпэкэя, гордости оркского народа, столпа современной литературы, основателя нового направления... и так далее.
Труженик пера внимательно смотрел на утоптанную полянку перед гостевой "трибуной". Она была пуста. Но вот на середину вышли воины.
"Ничего себе друзья", - удивленно подумал Кантор, сразу разглядев поистине борцовскую мускулатуру и слегка обмотанные чем-то кулаки воинов. А также тренировочные удары по воздуху...
В следующее мгновение он всё понял. Воины должны были драться парами - двое на двое. И у каждой пары правая рука одного воина была примотана к левой руке другого - так, что составляла с нею почти одно целое. Они могли ударять этими руками - но только одновременно.
Вот почему - "друзей"! Только слаженность, отработанность и атаки, и защиты - в противном случае рывок одного тут же сбивал с ритма и мешал движению другого... Очень необычно.
Вначале выступали явно не совсем ещё опытные пары - и порою их ошибки выглядели весьма забавно. Особенно для мистралийца, непривычного к подобному виду "спорта".
И всё же...
Веселый гул, свистки со зрительских мест, отдельные выкрики досады, добродушные насмешки - чем не рыночная площадь где-нибудь в Муэрреске в базарный день?
И два бойца, и некоторые даже делают ставки, а вслед за ними будут пробовать свои силы другие, и друзья-болельщики волнуются... И даже он сам - чем он отличается от этих ребят, кроме цвета кожи?!
Орландо и Мигель тоже увлеклись, напряженно наблюдая за исходом поединка и смеясь на отдельные звучащие рядом подначки, которые должны были подбодрить участников:
- Давай-давай, Ныр, не спи! Проснись уже, тюлень!
- Да ты же руки перепутал... или ты перепутал руку с ногой?!
- А ты почешись ещё, а я вздремну пока...
- Вы тут пришли драться или обниматься?!
Улыбнувшись, Кантор хотел уже внести и свою лепту в виде оглушительного свиста - но в этот момент рядом с ним присела девушка. Хотя вроде место до этого было занято кем-то другим...
Но вот теперь здесь находилась она.
* * *
Мистралиец поймал себя на том, что уже почти не воспринимает состязание - мысли его были заняты соседкой. Стройное, гибкое тело, смуглая кожа, пахнущая какими-то горьковатыми травами, роскошные черные волосы - экзотическая, нечеловеческая красота. Но - красота! Огромные янтарные глаза, чуть удлиненные к вискам, казались загадочными и непроницаемыми.
Кантор уже собрался сказать что-то приличествующее случаю - похвалить актерскую игру и талант юной орчанки, как она заговорила сама.
- Благосклонны ли духи, друг?
Вопрос был неожиданным и не совсем понятным. Интересно, каковых духов имела в виду его соседка? Оркских? Так ей виднее, благосклонны ли они к гостю, или нет...
- Хочется верить, - дипломатично ответил он, улыбнувшись девушке так, что она невольно выпрямилась и на мгновение потупила взгляд.
- У нас отвечают почти так. "Да пребудет их милость с нами", - она улыбнулась в ответ. - Думаю, у вас иначе здороваются с шаманом, Но я не знаю, как у вас принято. Даже не знала, что человек может быть шаманом. Никогда не слыхала о таком. Думала - только мы... Или в тебе есть наша кровь? Есть орки в роду?
"Угу.Шаман Зарби", - хохотнул внутренний голос.
- А что, похоже? - ответил он вопросом на вопрос, с удивдением услышав свой собственный голос с былыми интонациями любимца женщин - Эль Драко.
- Совсем не похоже. Не подумала бы, если б не видела, что ты - шаман.
- Я вообще-то не шаман, - честно признался бывший убийца.
А кстати, кто он? Кто он теперь?
- Я... вообще-то воин... был воином. А теперь вроде как бард, - криво усмехнулся Кантор.
- Не шаман? - изумилась орка. Ее взгляд изменился, так живо напомнив Азиль, что Кантор еле удержался от привычного "Не смотри в меня!" - Но ты же служил Ей! Я вижу...
- Кому - ей? - решил всё-таки уточнить Кантор.
- Светлой Ыллырель, - ответила орчанка как о чем-то само собой разумеющемся.
- Да? - несколько растерянно спросил он. Девушка постаралась пояснить:
- Великой Богине, дарительнице Любви и Жизни! Наделяющей потомством всех живых существ. Может быть, твой народ зовет ее иначе...
- Мааль-Бли, - вырвалось у Кантора. - А как тебя зовут... любимица Богини?
- Тайранай. А тебя? - она весело усмехнулась: - И кто у вас в семье орк?
- Меня зовут Диего. А орков у нас нет. Есть шархи. Возможно, это... похоже.
"Просто-таки не отличишь", - ехидно прокомментировал внутренний голос.
- Шаар-гхы, - попробовала на вкус незнакомое слово орчанка. - Шаар-гхы... Значит, ты служишь Ыллырель... или ее сестре. То видно, я чувствую такие вещи... О, я так и знала!
Последний поединок закончился, и недавние противники хлопали друг друга по спинам с добродушными возгласами. Развязывали спеленутые вместе руки. Но, похоже, хоть руки теперь и были развязаны - а друзья всё равно не расставались...
- Эргил! - звонко крикнула соседка Кантора. Один из четверки последних борцов (Кантор так и не понял, кто победил - похоже, имела место ничья), - живо обернулся и помахал рукой.
- Я говорила, помнишь? - весело крикнула девушка. Поименованный Эргилом отчаянно закивал и, подняв руки вверх, изобразил пожатие, смеясь и говоря что-то своим товарищам.
- Он не верил, что они все выиграют, - улыбнулась Кантору девушка. - А они выиграли. Все четверо...
- "Победила дружба"? - задумчиво повторила орка. - Да! Верно! Как хорошо ты сказал! Эргил, Аюр, идите сюда!
Поименованные борцы не заставили себя упрашивать и тут же уселись, найдя себе места по краям: Эргил возле Тайранай, а Аюр втиснулся рядом с Кантором.
- Сейчас стрелки будут! - радостно объявил он гостю.
Стрелки? Это уже было что-то родное... Кантор пригляделся, отвлекшись на некоторое время от изучения своей соседки - а там было на что полюбоваться, в чем мистралиец в кой-то веки был согласен с внутренним голосом.
Вначале установили мишень. На доске была схематично изображена мордочка какого-то зверя. Но, несмотря на условность изображения, поражала чисто человеческая насмешливость нарисованной морды - попробуй-ка, попади!
Между двумя столбами, невысоко от земли, на крепких веревках висело бревно. И вот туда вскочил первый стрелок. Ему протянули... Мылтык? Винтовку? Во всяком случае, именно так переводила это слово неведомая "языковая" магия, и действительно, именно на винтовку больше всего было похоже это длинноствольное, несомненно огнестрельное оружие.
И теперь помощники принялись медленно, равномерно раскачивать эти "качели".
Кантор подался вперед. Вот такого не пропустил бы ни один уважающий себя стрелок! В определенный момент, когда стрелок взлетал вверх, он должен был выстрелить.
А стреляли орки изумительно...
Первые двое попали точно в нарисованную морду. Не повезло третьему - помощники слишком уж неловко (или это они специально так?) качнули бревно, стрелок оступился, забалансировал, пытаясь сохранить равновесие. Не упал, но выстрел ушел "в молоко". Зрители завопили, осыпая оплошавшего охотника подколками. Тот ответил что-то, не слышное за шумом, и принялся перезаряжать оружие. Интересно - ребята делали это, все еще стоя на раскачивающихся бревнах!
- А как иначе? - пояснил Аюр. - Волны, зверь плещется - лодка качается, чуть не прыгает. Как стрелять? С бревна стрелять не умеешь - не станешь охотником!
Во второй раз попали все трое. Отстрелявшиеся спрыгнули с бревен.
- Теперь я! - широко улыбнулся Аюр, поднимаясь.
- Здорово! Вот бы... - завистливо вздохнул бывший убийца.
- А гостям тоже можно участвовать! Если гость хорошо выступает на празднике - это приносит удачу. Хочешь?
- Я подожду, - с сожалением возразил Кантор, безжалостно заткнув радостно завопивший внутренний голос. - А дальше что будет?
- Ножи метать будем. Бегу я!
Аюр кинулся к бревну, на ходу выхватив оружие у подбежавшего мальчишки. Мистралиец с сожалением поглядел вслед. Нет, ему доводилось стрелять и на бегу, и в прыжке, и даже вися перед окном "объекта" на веревке, но вот бревна вызывали сомнение. Высунуться и опозориться не хотелось совершенно. Внутренний голос честил его трусом, возмущался и брал на "слабо". Дурак самоуверенный!
"Неужели я действительно был таким?.." - подумал Кантор.
Аюр тоже стрелял хорошо. Попал два раза из трех. Но выиграл состязание другой юноша, жилистый, худенький и цепкий. Его янтарные глаза из-под короткой челки смотрели спокойно и с достоинством, а движения и жесты во время награждения призом (грамота с золотой каймой и какая-то коробочка) - были полны достоинства и даже какого-то налета небрежности. Видно, не первой была та награда.
Бывший лучший стрелок континента вздохнул. Ему стало завидно.
Нет, конечно же теперешнее его существование в качестве композитора и актера (притом ещё и драматического!) - о таком он совсем недавно и мечтать не мог, не представлял даже... Причем куда-то делось бессилие и неверие в свои силы: мелодии приходили в голову одна за другой, звучали там, звенели, порою мешаясь с фразами пьесы и мизансценами трагедии "Под маской". Мизансцены хотелось немного поменять, а также и вправду дать фоном несколько оркестровых тем. Да, он был доволен, он был на своем месте...
И тем не менее - суровая жизнь партизан в Зеленых Горах, рейды и возвращения к ждущим его товарищам вспоминались довольно часто. Тогда он был другим, куда более жестким и нелюдимым, но там - оставались товарищи! Зеленые Горы, Кастель Агвилас - это было настоящее. И, кстати, порой они устраивали шутливые соревнования между собой, в стрельбе и метании ножей...
- А вот и птички! - увлеченно проговорила Тайранай, протягивая Кантору какую-то баклажку из обожженной глины, откуда доносился запах трав и меда. Подносы с кружками разносила молодая орка с такой роскошной попкой, что мистралиец даже на некоторое время отвлекся от соседки.
- Какие птички? - удивился он, отпивая напиток, странным образом напоминающий одновременно пиво, простоквашу и водку с медом. Впрочем, алкоголя в питье было немного.
- А вот!
И Тайранай показала на корыто, которое внесли на середину площадки двое мальчишек. В корыте лежали какие-то странные мячики, из которых торчали перья.
- Их называют птичками, - пояснила орка. - Мячик украшен перышками, а внутри у него бубенчик. Чтобы можно было попасть в него в темноте.
- Из ружья? - спросил Кантор, проникаясь все большим уважением к местным стрелкам.
- Можно и из ружья. Но обычно мы бросаем ножи...
С этими словами Тайранай встала и прошла в середину площадки для соревнующихся. Ее выход сопровождался одобрительным гулом и свистом.
Кроме ожидаемых возгласов "давай! бросай! начинай!" Кантору почудилось странное словосочетание "стрелы Ыллырель". Почему стрелы?
Не рисуясь и не заставляя зрителей ждать, Тайранай просто взяла один из серых мячиков и бросила вверх. Наверное, "птичку" специально сделали такого цвета - в сумерках, хоть и светлых, она совершенно терялась. И лишь щебетание бубенчика на лету указывало на местонахождение мячика. Даже Кантор своими глазами снайпера смог различить лишь мелькнувшую тень.
Быстрое движение руки - и юноша-орк, вышедший на середину, метнул небольшой нож вслед улетевшей "птичке". Еще один бросок, звонкое щебетание мячика и нож вслед...
Стайка мальчишек после сигнала Тайранай бросилась искать упавшие мячи. Очень скоро они вернулись, гордо неся перед собою в ладошках мячи: один нетронутый и один с торчащим в нем ножом. Под одобрительный гул зрителей Тайранай бросила еще раз. Два попадания из трех.
Следующий орк попал в мячик лишь один раз и сел на свое место под сочувственные похлопывания по плечам. А вот следующий парнишка попал все три раза, и радостный свист сопровождал его, когда он отошел в сторонку и присел недалеко от корыта с "птичками".
Еще двое юношей выступили с переменным успехом, когда Кантор наконец решился. Он просто не мог больше терпеть!
"Ну, как же не повыделываться перед красавицей орчанкой! Бабником был, бабником и остался", - радостно отметил внутренний голос. - "Выпил оркской бормотухи - и готов..."
"Много я той бормотухи выпил!" - огрызнулся бард. "И толку с нее!"
Хотя какой-то толк, несомненно, был: в теле наблюдалась некоторая легкость, в движениях - уверенность, а в голове - сильнейшее желание бросить вожжи ко всем рогатым демонам этого и соседних миров... А ведь слабенькое питье-то было...
"Может, оно вошло в резонанс с шаманским пойлом для обучения языку?" - подумал Кантор и сам себе ответил:
"Ну как вошло, так и выйдет. В худшем случае - засмеют".